Сергей Владимирович Еримия
Мы, кто катит этот мир
– Бал-маскарад, я бы так сказала, – громко, но слегка натянуто рассмеялась золотая маска. – В принципе, карнавал это и есть костюмированный бал. Но не в этом дело, я совсем о другом. Поймите, это же так тоскливо, каждый раз одни и те же гости, только в разных костюмах, под разными личинами. И вот новое лицо…
– Но ведь на мне тоже маска. Вы уверены, что мое лицо новое?
– Да, поверьте хозяйке бала, я всю эту публику узнаю в любом обличии, – блестящая золотом маска качнулась, чуть заметно кланяясь. – Вы правильно все поняли, это мое имение, мой праздник. Ну и, конечно же, вы изволили гоняться по городу за моей каретой.
– Очень приятно познакомиться, – он коснулся уголком губ выреза в ее перчатке. – Я хотел…
– Знаю! Я знаю, да вы мне уже все сказали, помните, там, на платформе, надо же, вы были так искренни и так лаконичны… – в голосе хозяйки сквозь смех слышалась ирония, те самые нотки, которые ему так нравилось слышать. Правда, в тот раз прозвучали они чуточку натянуто. Фальшиво? Пожалуй, нет, но… – Ладно, думаю, мы еще успеем пообщаться, а пока сделайте милость, пригласите даму на танец!
Не дожидаясь активных действий со стороны кавалера, хозяйка бала взяла его под руку и увлекла за собой. Девушки, которые до того выплясывали что-то заводное и ритмичное, дружно поклонились и моментально разбежались по залу. Оркестр заиграл танго…
Глава 5
В то время когда он рассеянно рассматривал остатки резной надписи, что сохранились на растрескавшейся доске, зеленая с позолотой карета подкатила к крыльцу и остановилась. Тут-таки у подножки материализовался чернокожий лакей в яркой ливрее. Рывком распахнул дверцу. Низко склонил голову, непроизвольно заглянул внутрь роскошного экипажа и замер в растерянности. Там друг напротив друга сидели две женщины. Две совершенно одинаковые женщины. Одна фигура, одна одежда, одно лицо, точнее, полностью идентичные маски, изображающие золотых демонов из мифологии древнего Китая. Создавалось впечатление, будто на самом деле пассажирка одна, все прочее иллюзия, видение. Казалось, посредине салона стоит зеркало, большое, мастерски изготовленное и именно в нем рождалось на удивление живое отражение, столь реалистичное оно, что навевало суеверный ужас.
Слуга затрепетал. Часто замигал глазами, переводя взгляд с одного отражения на другое. Тонкие губы на черном, как и маска, лице быстро зашевелились. Послышались булькающие звуки, мощное тело атлета начало дрожать. Что с ним? Молился своим богам? Пытался прогнать злых духов, виновников внезапно нахлынувшей растерянности?
– Совсем тут без меня распустились! – гневно закричала женщина сидевшая справа. В пугающей бездне глазниц ее демонической маски, идеально вписываясь в общий облик и дополняя его, блеснул огонек, который не сулил ничего хорошего растерянному лакею.
Вот она, хозяйка! Будто громом сраженный, несчастный рухнул на колени. Низко наклонил голову, стал на четвереньки, приблизился вплотную к подножке кареты, застыл, изображая живую ступеньку.
– Так-то лучше! А вообще сегодня ты гораздо глупее, чем бываешь обычно! Думаю, надо тебя проучить, правда, я пока не придумала как именно, – недовольно пробормотала та.
Обутая в изящную туфельку на тонком каблучке ножка опустилась на спину лакею. Держась за дверцу, дама в демонической маске перенесла весь свой вес на маленький пятачок подбитый сталью, надавила, попыталась даже подпрыгнуть. Острая шпилька глубоко вонзилась в тело несчастного, кажется, прошла между ребер. Тот испытывал адскую боль, но и виду не подавал. Терпел. Не было стона, ни один мускул не дрогнул на обращенном к земле безучастном лице.
– Ладно. Уж чего-чего, а выдержки тебе не занимать… – настроение хозяйки чуточку улучшилось. Подражая молодой газели, та спрыгнула со спины слуги и направилась к дому. На полпути к лестнице остановилась, обернулась и заметила, как точная ее копия вместо того чтобы повторить маневр с каблуком соскочила с подножки, стараясь не задеть лакея даже подолом платья. Фыркнула. – Вот к чему все эти ужимки? Чего ты этим хочешь добиться? Не понимаю! Это же шанс. Шанс один раз в жизни почувствовать себя значимой! Я поощряю, а она не хочет. Да ну вас всех! Надеюсь, хоть ты меня порадуешь, у тебя-то все готово?
Последние слова были адресованы управляющему – мужчине среднего роста с курчавыми волосами и просто-таки необъятным животом. Тот принялся утвердительно кивать, медленно пятясь назад. Шаг, другой, не рассчитал, пяткой уперся в нижнюю ступеньку. Покачнулся, не устоял, упал, грузно сел на лестницу, продолжая самозабвенно кивать головой.
При всей своей неуклюжести управляющий имел весьма привлекательную внешность. Метис, но не слишком ярко выраженный. В его лице, несмотря на совершенно белую, будто выбеленную кожу, угадывались черты свойственные людям гораздо более смуглым от природы. Изрядно выпирающие надбровные дуги и прямоугольная форма челюсти придавали ему волевого вида, пронзительные глаза просвечивали насквозь, высокий лоб намекал на недюжинный ум, плюс к этому статная фигура, минус – огромный живот…
– Да, госпожа, все подготовили, все как вы приказывали. Собрались, да, ждем только вас и… гостя… – пробормотал толстяк. Похоже, он сильно ударился, а то и вовсе застрял в углу между ступенями, во всяком случае, как ни старался, подняться у него не получалось.
Маска, к которой он обращался, качнулась, будто кивнула. Живое отражение властной хозяйки, другая пассажирка роскошной кареты, та, которая и без разрешения готова была броситься на помощь управляющему, подбежала ближе и протянула обе руки. Жест заботы, правда, абсолютно бессмысленной. Толстяк лишь печально покачал головой, уже кто-кто, а он прекрасно понимал – хрупкой девушке с его массой не совладать.
Ситуацию исправил лакей. Он обошел застрявшее на лестнице тело, примерился, схватил за плечи и легко, практически не напрягаясь, поднял. Поставил толстяка на ноги, сам же отступил на шаг, вытянулся, склонил голову, замер, ожидая приказаний.
– Хватит мне здесь цирк устраивать! – хозяйка поместья покачала головой. Оценивающе осмотрела чернокожего атлета, процедила: – Переоденься во что-нибудь, кажется, кто-то по твоей спине потоптался. Негоже так гостя встречать, – перевела взгляд на девушку, в компании которой приехала. Кивнула, мол, пошли, ступила на лестницу, быстро взбежала наверх.
То, что творилось в просторном холле, можно описать одним простым, но емким словом – столпотворение. Хоть управляющий и поспешил отчитаться, доложил, что распоряжение выполнено, приготовления к празднеству шли полным ходом. Один за другим, из одной двери в другую бегали слуги. Одни что-то приносили, другие уносили. У колонн и ближе к лестнице группами стояли гости. Придерживаясь этикета карнавала, все в надлежащих костюмах и красочных масках. Они вполголоса перешептывались, с блеском в глазах, который не скрыть, наблюдали за слугами, что носились по залу с огромными подносами в руках. Заглядывались на аппетитные блюда, пожирали глазами яства в несколько ярусов расставленные на длинном столе. Похоже, их просто не додумались покормить…
Как только в проеме двери мелькнула золотая маска, скучающая публика оживилась. Те, кто был ближе к входу, принялись кланяться, особо резвые заспешили навстречу, рассчитывая первым выказать свое почтение. Атмосфера была готова взорваться небывалым всплеском лести, но нет, запал маститых подхалимов быстро угас. Причиной тому стала точная копия хозяйки, которая вошла следом.
Что ж льстить это полезное дело, но только когда понимаешь, кому льстишь. В противном случае легко попасть впросак.
Конечно, не случись все так внезапно, немало из присутствующих в холле, тех, кто достиг заоблачных высот в искусстве угождать, успели бы сориентироваться. Обратили бы они внимание на ряд отличий, нет, не во внешности, в характере и просто в поведении. Трудно было не заметить, что «первая маска» даже и не взглянула на спешивших к ней людей, вторая же смущенно наклонила голову и тут-таки присела в легком реверансе. Первая подошла к лестнице, поднялась на несколько ступеней и лишь тогда повернулась к гостям, сверкнув глазами. Вторая же смиренно последовала за первой, более не поднимая головы.
Не давая опомниться гостям и своему одушевленному отражению, хозяйка пригрозила кулаком кому-то незримому, схватила спутницу за руку и увлекла, практически потащила, за собой, на второй этаж в свои покои…
– До чего же все это утомительно! – золотая маска улетела за кресло, явив миру знакомое лицо. Да, в приятных, хоть и искаженных злобой чертах хозяйки имения все еще можно было разглядеть симпатичное личико беззаботной блондинки. – Все, времени нет, быстро переодевайся. Поторапливайся, он вот-вот подъедет.
То ли служанка, то ли компаньонка покорно сбросила маску, обернулась. Ненароком взглянула в зеркало. Из прозрачной его глубины на нее смотрела она. Та, которая совсем недавно пела в баре на пристани, та, что позже прогуливалась с подругой, задумывая безобидную шалость. Она это, она, но в отличие от блондинки она вовсе не изменилась, разве что чуть-то печали в глазах прибавилось…
С чувством облегчения она расшнуровала корсет. Сбросила тяжелое платье. Вдохнула полной грудью, печально улыбнулась, понимая, что это счастье крайне скоротечно, пройдет лишь минута и снова придется облачаться, возможно, в еще более неудобную одежду.
– Ты там уснула что ли? Вот это оденешь, невзрачное… – хозяйка вынула из шкафа совершенно черное платье, бесформенное, просто балахон. В некотором смысле идеальная одежда, как минимум, свободная. – Нет, не годится, если ты заявишься на бал во всем черном, на тебя сразу поглядывать начнут. Лишнее внимание нам ни к чему. Подыщем что-то другое, но тоже безликое и незаметное. Вот, бери вот это, надеюсь, ты в него влезешь!
В комнату влетел цокот копыт. Медленный и неуверенный. Хозяйка швырнула платье подруге-служанке и бросилась к окну. Обмоталась шторой, чтобы ее не увидели, внимательно всмотрелась в то, что происходило внизу.
– Одевайся и чтобы через пятнадцать, нет, через десять минут была внизу. Постарайся меня не злить, – та отбежала от окна, подняла свою маску, приложила к лицу, сразу убрала, взглянула на себя в зеркало, улыбнулась совершенно искренней улыбкой. – Все, я побежала. И смотри мне, на глаза ему не показывайся, но будь всегда рядом!
Двери за недавно перекрасившейся блондинкой захлопнулись. Она же осталась в одиночестве. Быстро оделась, подошла к зеркалу, внимательно себя осмотрела. Серо-стального цвета платье оказалось впору. Простенькое оно без претензий на оригинальность, но было в нем что-то, наверное, стиль…
Покрутилась перед зеркалом, повернулась так и этак, равнодушно пожала плечами. Не то чтобы она себе не нравилась, просто ситуация не та, когда стоит обращать внимание на разные там мелочи. Схватила первую попавшуюся маску, примерила.
– Здравствуйте! – послышался знакомый голос.
Несколько минут она отчаянно боролась сама с собой. Бессмысленная борьба, тут по определению не может быть победителя. Сдалась. Удержаться не было сил, бросилась к окну, прижалась к стене, чувствуя, как сердце выпрыгивает из груди.
С опаской выглянула наружу, но нет, опоздала, все закончилось. В поле ее зрения оставалась лишь черная, будто смоль, лошадь, которая с выражением бесконечной грусти поглядывала на клумбу и с неприкрытой ненавистью на стоявшего рядом лакея в тесной ливрее.
В тот же миг на колокольне церквушки, что попросту возникла из ничего на противоположной стороне двора, начали бить часы, намекая на то, что она толком не знает, сколько времени прошло с того момента, когда за хозяйкой закрылась дверь. Десять минут? Больше? Не хотелось бы. Бросилась к двери, спустилась вниз, спряталась за колонной, через секунду опасливо выглянула. Огляделась.
Похоже, она успела, как минимум, не опоздала. Хозяйки не было видно, зато посреди холла стоял он. Стоял, растерянно вертел головой, разглядывал великолепное убранство особняка. До чего же легко читались эмоции на его, пусть даже частично закрытом лице! Он был заинтригован? Вне всякого сомнения. Поражен? Да, пожалуй. Ошарашен? Вот верное слово! Его взгляд бесцельно блуждал по залу. Он кого-то искал? Вне всякого сомнения. Ее? Очень даже возможно…
У входа мелькнуло роскошное платье хозяйки. Мелькнуло и скрылось в толпе. К тому времени гости перестали изображать свиту поместной королевы, похоже, им попросту надоело восхищаться залом, хозяйкой бала, недавно прибывшим гостем. Посчитав, что их миссия выполнена, они вернулись к своим заботам, разбились на группы по интересам, прогуливались по залу, переговаривались, постоянно поглядывая на накрытый стол (нет, их действительно не покормили!).
У лестницы на небольшом возвышении готовились музыканты. Их инструменты поочередно разбавляли тишину обрывками мелодий, божественные звуки витали под высокими сводами. Скоро начнется настоящий бал, сияющий нарядами, поражающий танцами, волнующий насыщенной атмосферой неприкрытого флирта.
Так и случилось. Умолкли гости, заиграла музыка, начались танцы. Первыми на средину зала выбежали девчонки из личного балета хозяйки. Высокие и красивые они ритмично двигались, не забывая улыбаться из-под масок-очков. Правда, танцевали они недолго, ловко обходя танцовщиц, двигаясь, будто вальсировала, к музыкантам подошла «бывшая блондинка». Дирижер галантно поклонился, та что-то прошептала тому на ухо, ответом был новый еще более низкий поклон.
Он! Скучающий взгляд, чуточку мрачноватое лицо. Вот к нему подошла хозяйка. Вздрогнул, рассеянно посмотрел на свое отражение в золотой маске. Что-то сказал. Та громко, но ничуть не искренне расхохоталась. Еще несколько слов, еще смех. Шутки, улыбки, гротескный хохот. Все! Прелюдия к танцу закончилась. Дама в золотой маске повернулась к музыкантам, на удивление артистично взмахнула рукой, дирижер кивнул. Музыка смолкла, но лишь на мгновение…
Понимая, что скоро начнется то, ради чего все собрались, кавалеры, особенно из числа тех, кто пришел в одиночестве, начали выбирать потенциальных партнерш, поглядывали на девушек, порхающих стайками по залу, заглядывались и на нее. Она вдруг почувствовала себя неловко. Будто не на своем месте. Как-то не привыкла она к скоплению народа, да и людям, собравшимся в просторном холле, она была, мягко говоря, неровня.
Нет, они этого не выказывали, да и не могли, ведь во всем огромном поместье кто она знали лишь несколько человек…
Пронзительный и пылающий взгляд, что ощущался просто-таки на физическом уровне, скользнул по скрывающей ее лицо маске. Он обжигал, от него кружилась голова, дрожало все тело. Его взгляд. Она не видела его, он смешался с толпой, но точно знала, он здесь. Он неподалеку, более того, он ищет ее. Она дрожала, чувствуя, что сознание вот-вот покинет бренное тело. Ноги подкашивались. Преодолевая внезапно нахлынувшую усталость, боясь упасть просто посреди зала, она спряталась за лестницей. Оперлась рукой о холодный мрамор. Принялась часто дышать.
Жар, изводивший ее, затухал. Постепенно дыхание восстановилось, рассеялась пелена застилавшая взор, сердце угомонилось и вернулось к нормальному ритму. Она посмотрела на хихикающих девчонок, что облюбовали ближайшую скамейку, те улыбнулись ей, она подмигнула им, незаметно окунаясь в атмосферу всеобщего веселья.
Тут-таки пробудилось любопытство. Со страшной силой захотелось узнать, где он и что делает. Она выглянула из укрытия. Почти сразу увидела его, хозяйку. Они танцевали зажигательный танец любви и страсти. Получалось довольно-таки неплохо, но вот на очередном шаге он оступился, не иначе как запутался в собственных ногах. Чудом устоял и сразу же сдался, увел партнершу, усадил на свободную скамейку, искренне рассмеялся, присел рядом. Да, что бы он о себе ни думал, танго это не его…
– Вы танцуете? – она вздрогнула. Рядом с ней стоял высокий стройный парень, облаченный в офицерский мундир насыщенно-фиолетового цвета, украшенный тремя начищенными до блеска медалями. – Позвольте ангажировать вас на тур вальса…
Она не успела ни подумать, ни ответить, как сильная рука сжала ее ладонь, вторая коснулась талии. Оставалось лишь подчиниться настойчивому кавалеру. Под звуки божественной мелодии тот вывел ее на средину зала, увлек, закружил. Секунда, мгновение, несколько па и все отошло на задний план. Это был танец, а танец – ее стихия. Она снова жила движением, совсем, как и тогда на проплывающей над землей сцене. Все исчезло, все смешалось, во всем мире остались лишь двое, она и ее кавалер.
Мир перестал существовать, как и десятки глаз, что были прикованы к удивительной паре. Она не заметила, как повинуясь жесту хозяйки, оркестр перестал играть, как танцоры разошлись, как они остались единственными, кто кружил в абсолютной тишине. Они парили над паркетом, не касаясь ногами пола, они танцевали, но вот кавалер не выдержал темпа. Поскользнулся и упал, растянувшись среди зала. Она же будто очнулась. Огляделась. Увидела зрителей, почувствовала взгляды, множество взглядов, среди них и его взгляд, тот самый, обжигающий. Бросилась на лестницу, взлетела на второй этаж и умчалась в комнатку, что в дальнем конце коридора. Упала на кровать, тяжело дыша, все еще слыша несмолкающие аплодисменты доносившиеся снизу…
– Ты что это себе позволяешь? – хозяйка нависала над ней и шипела, переполняемая злостью. Достаточно немного прикрыть глаза и можно запросто увидеть змею, что покачивается, готовая броситься в любой момент. Кобру, правда, облаченную в бархат и золото. – Забыла кто ты и кто я? Так я тебе быстро напомню!
На крик примчался управляющий. Пробежка полностью вымотала толстяка. Он задыхался. Понимая, что сердце может не выдержать нагрузки, он затравленно огляделся, нащупал спинку кресла, схватился за нее мертвой хваткой, попытался что-то сказать, но не смог. В результате просто склонил голову, приготовился слушать.
– Сам явился? Отлично! Значит так, сегодня же, в это самое мгновение забираешь эту зазнавшуюся девчонку и определяешь ее на самый трудный участок. Повторяю, самый трудный! Все! Больше никаких работ в доме, только плантации. На жару, туда, где сложнее всего, – хозяйка отвернулась, посыпая ковры яркими искрами злобы, того и гляди пожар начнется. Подбежала к двери, вернулась обратно. Протянула руку, сняла, скорее, сорвала, маску с лица служанки. Повернулась к толстяку. – Только не пытайся меня обмануть, чтоб никаких поблажек, пусть на своей шкуре прочувствует, что случается с теми, у кого хватает наглости мне перечить. Я все сказала, убрать ее с моих глаз!
Глава 6
Она с трудом распрямилась. Ощущение, будто на каждом плече по тяжеленному мешку, а ведь это только начало! Взглянула на восток, туда, где раскаленный диск безжалостного тропического солнца приподнялся над лишенной деревьев равниной. Висел он низко над горизонтом, чуть заметно покачиваясь в восходящих потоках, но уже обжигал, заливал жаром и без того практически полностью выгоревшие окрестности.
Вокруг, куда ни глянь, сгорбленные фигуры. Рабочие. На их блестящей от пота коже играли блики утреннего светила, отражались, преломлялись, создавая яркую, цветную, но ничуть не радостную атмосферу.
Пышущее жаром солнце на небосводе, раскаленный воздух над раскаленной землей. Ад, воплощение ада на земле. Грешники безгрешные гнущие спины вымаливают прощение за преступления, которых не совершали, работают, не решаясь разогнуться, а вокруг одно сплошное спокойствие, ни дуновения ветерка, ни шелеста листвы, ни покачивания длинных жестких листьев тростника.
– Работать, хорошо работать, не лениться! – визгливый голос разогнал тишину утреннего поля.
На очищенную от зарослей прямоугольную площадку стремительной походкой вышел высокий и неимоверно худой субъект с пустыми бесцветными глазами. Несмотря на жару, на нем был плотный черный костюм, застегнутый на все пуговицы. Особого колорита добавляла оригинальная конструкция, прикрывающая голову, украшенную жидкими волосами. Опираясь на металлический «ошейник» тонкими спицами, над ней покачивался небольшой зонтик. Пожалуй, полезная вещь в жару, вот только черный он, как и все одеяние странного человека.
Худой медленно обернулся, огляделся, заметил неподвижно стоящего у огромной корзины старика, затопал ногами, пригрозил тому кулаком. Пожалуй, его вид и поведение вызвало бы искреннюю улыбку на лицах присутствующих, вот только массивная рукоятка кнута в руке да два пистолета за поясом не давали шанса веселью.
Старик вздрогнул, схватился за ручки и волоком потащил тяжелую ношу к ближайшей куче сваленных просто на землю стеблей тростника. Остановился, вытер ладонью пот, напрягся, пытаясь выгрузить содержимое неподъемной корзины. Человеку с черным зонтом над головой показалось, что тот не слишком резво бросился выполнять его распоряжение. Замахнулся. Полоска узловатой кожи описала правильную дугу в воздухе. Раздался звук, напоминающий выстрел. Мгновение и орудие пыток настигло свою жертву. Несчастный упал на бок, схватился рукой за сердце и принялся часто дышать.
– Работать, я сказал! – худой снова замахнулся.
– Не надо! – раздался пронзительный крик.
Не могла она оставаться безучастным зрителем. Бросилась к лежащему на земле пожилому рабочему, упала на него, прикрыла собой, с вызовом и ненавистью взглянула в пустые глаза надсмотрщика. Тот ответил таким же испепеляющим взглядом, покраснел, будто раскалился, крепко сжал ручку кнута, но ударить не решился. Пробормотал несколько слов себе под нос, отошел в сторону. Демонстративно извлек из кармана массивные часы, открыл крышку. Посмотрел на циферблат, на нее, на старика. Злобно процедил:
– Через десять минут вы оба должны приступить к работе. Иначе проблемы будут у обоих, я не посмотрю, что…
Худой отвернулся, с ненавистью посмотрел на темнокожую женщину, которая стояла в нескольких шагах от него. Стиснул зубы, изо всех сил стараясь сдержаться. Встретившись с ним глазами, та низко наклонилась и быстрыми движениями принялась собирать срубленные листья. Пусть ее положение не способствовало веселью, стоило приглядеться, можно было заметить искорки смешливости в глубине бесконечно печальных глаз. Радовалась тому, что кто-то не побоялся дать отпор худому надсмотрщику? Возможно, хотя причина может быть не только в этом…
Подвластное лишь бегу времени солнце продолжало свой ежедневный променад по чистому, будто выстиранному небу. Поднималось оно выше и выше, стремилось к зениту и скоро достигло его. До чего же противно наблюдать за тем, как планомерно и неумолимо исчезают тени. Как укорачиваются они, превращаются в размытое пятнышко, что под твоими ногами. Еще и жара, духота, что усугублялась огненными лучами безжалостного светила. Дышать невозможно, скрыться негде, сбежать некуда.
Один за другим падали обессиленные работники, их отливали водой, пощечинами приводили в чувства, ставили на ноги, заставляли работать. Надсмотрщики, которые и сами не выдерживали зноя, были не в состоянии за всем уследить. Жара не щадила и их, старались они подольше оставаться под навесом, кое-как спасавшим от огненных лучей, изредка выскакивали на жару, да и то только для того, чтобы раз другой взмахнуть кнутом, выругаться и забежать обратно.
Всех измучил зной, все выдохлись, один только худой одетый во все черное не чувствовал ни малейшего дискомфорта. Не прятался в тени, не скрывался от солнца, появлялся то тут, то там. Кричал, ругался, избивал беззащитных рабочих, чувствуя подлинное удовольствие, наблюдая за тем, как кончик хлыста распарывает человеческую кожу, снова кричал, исчезал, как мираж в пустыне, оставляя после себя вполне реальные увечья. Всюду поспевал черный человек, заглядывал даже в самые отдаленные уголки огромной, кажущейся и вовсе бескрайней плантации, только тот участок, где работала она, обходил стороной. Боялся? Вряд ли. Скорее, прислушивался к голосу разума.
Очередной рабочий день приблизился к финалу. Наступил долгожданный вечер. Солнце скатилось к закату, замерло, едва коснувшись края земной поверхности, застыло, позволяя в последний раз полюбоваться собой. Долго висело оно, расплывшись вдоль линии горизонта, казалось, весь путь по огромному небосводу оно осилило куда быстрее, казалось, минувший день был короче, чем этот затянувшийся миг прощанья.
Конец рабочего дня в поле ничуть не похож на конец работы где-нибудь в офисе. Там все просто, посматриваешь на часы, сидишь себе, ждешь, когда стрелки смилостивятся и замрут в позиции «Время!». Все! Хватаешь вещи и бежишь, бежишь, бежишь. Домой, к семье, к друзьям, на волю, на свободу. Неважно куда, важно, что очередной день прошел, что можно вдохнуть свободно, забыть пусть лишь на несколько часов о том, что существует такая отвратительная вещь как работа, что жизнь не только одно сплошное веселье. Но так лишь в офисе…
Случилось. Провалилось в бездну что под горизонтом раскаленное светило. Разукрасило напоследок небосвод яркими красками и медленно погасло. На землю спустился полумрак, густел он с каждой минутой, грозясь превратиться в непроглядную ночную тьму. Казалось, вот оно счастье, но нет, пока хоть немного светло работа должна продолжаться и даже когда вечер плавно перетечет в ночь тоже, не зря ведь Прометей подарил человечеству такую полезную вещь как огонь. Огонь, чья суть есть свет…
Ставшее за день неимоверно тяжелым мачете вывалилось из ее нежных рук. Ладони горели огнем. Наверняка на них огромные мозоли, скорее всего, кровавые. Это даже хорошо, что темно, не видно, иначе было бы еще больнее.
– Все. Закончили работу! – визгливый голос худого надсмотрщика знаменовал конец каторги, правда, только до следующего утра.
Легкий вечерний ветерок принес серию пугающих звуков. Выстрелы. Тут-таки послышался крик. Залаяли собаки. Человек в черном одеянии встрепенулся, в пустых его глазницах разгорелось дьявольское пламя. Вспыхнуло оно, ослепив свидетелей немой сцены, медленно померкло. Он взмахнул рукой с зажатым в ней факелом, скользнул невидящим взглядом по собравшимся рабочим. Потухшие глаза застыли, нацелившись в пустоту.
– Быстро всех в бараки! Двое за мной! – закричал худой, недосчитавшись одного из рабочих.
Совсем рядом с ней из темноты надвигающейся ночи материализовался конь. Увидев ее, стал на дыбы и громко заржал. Она шарахнулась в сторону, упала на землю. К коню подбежал худой надсмотрщик. Он не удостоил вниманием девушку, легко запрыгнул в седло. Мгновение и конь вместе с всадником растворился во тьме.
Рабочих построили. Методично подгоняя кнутами, повели к краю поля, туда, где освещенные кострами виднелись полуразрушенные деревянные строения.
Она оказалась в хвосте колонны. Шла, еле передвигая ноги, думая лишь о том, что единственное чего ей по-настоящему хочется это упасть на постель и уснуть…
Пухлая рука схватила ее за предплечье. В лицо пахнуло запахом нечищеных зубов, разбавленным дешевым алкоголем. Управляющий, его ни с кем не спутаешь.
Послышался тихий вкрадчивый шепот:
– Нет, дорогая моя, зачем же вы так, вам не туда, нет! Неужели вам минувшей ночи недостаточно было? – в голосе слышались нотки, которых она раньше не замечала. Липким он стал. – Да, я все понимаю, у хозяйки плохое настроение, вот она на вас и отыгралась, но завтра все изменится, зачем нам лишние неприятности! В бараках смрад, никаких удобств, там жить совершенно невозможно. Поедете со мной, переночуете во флигеле. Никто не узнает, да и мне спокойнее будет.
– Спасибо, – омерзительный голос заставил ее поежиться, – но я предпочитаю быть как все.
– И не надейтесь, дорогая моя, и не надейтесь! – пальцы, ставшие такими же липкими, как и шепот крепко схватили ее за локоть. Она снова вывернулась, попыталась пройти вперед, затеряться в толпе, но толстяк не унимался. – Я ведь не за вас волнуюсь, я за себя переживаю. Представьте только, завтра хозяйка передумает, все вернется на круги своя, вызовет меня, спросит, как ее любимая служанка провела ночь! Что я ей отвечу? Ютилась в духоте с чернью?! Так она же меня со свету сживет, нет уж, увольте…
Она смирилась, все-таки изнурительный выдался день. Позволила увести себя в сторону, усадить в открытую коляску на высоких колесах.
Двухместная повозка остановилась на пустыре что за стеной окружавшей имение. В хозяйском доме по-прежнему праздновали. Практически в каждом окне ярко горел свет, по окрестностям разливались звуки музыки, заглушая все, звенел чей-то счастливый смех. На мгновение ей захотелось оказаться там, в толпе гостей, увидеть его, пусть хоть почувствовать его присутствие, но это, увы, невозможно…
Подошли к частично скрытой дикорастущим кустарником калитке. Управляющий, заметно даже в темноте, дрожал всем телом. Это понятно – несмотря на волевое лицо и мощную фигуру, толстяк никогда не отличатся смелостью. Удивительно, как он вообще решился на подобную авантюру? Что повлияло на него, что подвигло?
Противно заскрипел замок, взвизгнули ржавые петли. Вот и двор. Они подошли к двери двухэтажного домика, наружная стена которого служила продолжением ограды. Толстяк с облегчением выдохнул, пробормотал несколько слов, фальшиво засмеялся. Зазвенела связка ключей. Что-то хрустнуло, управляющий застыл и затравлено огляделся. Его накрывала новая волна парализующего страха…
– Проходите! Подниметесь на второй этаж там прямо по коридору и последняя дверь налево. Это единственная более или менее жилая комната. Ее окна выходят на пустырь, так что можете зажечь свет, – заикаясь, бормотал тот. Похоже, он постепенно успокаивался. – Флигелем давно не пользуются, но условия здесь намного… да вы сами все знаете. Располагайтесь, а я с докладом к хозяйке…
– Спасибо! – прошептала она и ступила на нижнюю ступеньку.
Второй этаж. Коридор. Та самая дверь. Небольшая комната, неяркое освещение делало ее на удивление симпатичной. Серебряный свет любопытной луны отражался от позолоты на завитках лепнины, он же играл бликами на массивной люстре. В блеске резвящихся отражений оживала неодушевленная железка, раскачивалась, будто живая, привнося в романтичную атмосферу ночного безмолвия тихую мелодию лунного света.
Она бегло осмотрела помещение. Повернулась к двери, отметила отсутствие запоров. Ни замка, ни задвижки, ни щеколды. Нет, так не годится…
День прошедший вымотал ее. Она буквально валилась с ног. Тем не менее, не успокоилась, пока тяжеленный комод углом не уперся в резное полотно, намертво заблокировав вход. Так лучше! Подошла к окну, убедилась в том, что на второй этаж забраться можно, но только с помощью лестницы, которой поблизости не видно, рухнула на огромную кровать, потянулась, широко раскинула руки.
