Сергей Зверев
Акваланги на дне
Глава 7
Пролив, соединяющий Балаклавскую бухту с открытым морем, узок и извилист, высокие и отвесные, точно стены, скалы из розового гранита вздымаются из воды, словно возведенные руками каких-то фантастических гигантов. Проплывающий по проливу рейсовый теплоходик так близко подбирается к изрезанной дождями и непогодой скале, что кажется, будто можно дотронуться до нее рукой. В такую самой природой защищенную со всех сторон бухту практически невозможно проникнуть постороннему судну незамеченным. Потому-то именно в Балаклаве была создана одна из секретнейших баз Краснознаменного Черноморского флота СССР, включавшая в числе прочего учебку, элитную спецшколу, где готовили бойцов морского спецназа, боевых пловцов, и где до последнего времени дислоцировалась 17-я отдельная бригада Военно-морского флота России, являвшаяся головным боевым соединением среди аналогичных частей.
Теплоходик, на котором вместе с женой и сыном находился Полундра, миновал высокие и крутые скалы, обрамлявшие проход в бухту, и выбрался на довольно широкую ее часть, откуда открывалась панорама небольшого приморского городка. Стоя на палубе рейсового катера, североморец с нескрываемым радостным волнением вглядывался в открывающиеся его взору очертания Балаклавской бухты, самой Балаклавы, где прошла его юность, трудные и напряженные, но такие прекрасные годы.
– А здесь и не изменилось ничего! – с чуточку грустной улыбкой проговорил Полундра. – Все в точности так же, как и шесть лет назад, когда я был здесь в последний раз.
– Однако как это живописно! – воскликнула, разделяя восторг своего мужа, Наташа. – Не городок, а картинка.
Балаклава и в самом деле утопала в зелени. Дома, казавшиеся все сплошь старинной постройки, были небольшими. Они словно выглядывали из-за крон раскидистых деревьев. Совсем близко к берегу подступали зеленые, сплошь поросшие лесом горы, и приморский городок упорно карабкался на их склоны, прячась за деревья, и то там, то здесь подставляя жаркому южному солнцу желтые и белые стены своих домов.
– Значит, Сережка, это и есть Балаклава? – спросила Наташа, снизу вверх заглядывая в глаза мужу.
– Она самая, – был ответ. – Вон, смотри!
Он указал на бухту. Вода в ней струилась слабым прибрежным течением, серебрилась ослепительными бликами под лучами яркого южного солнца. Вправо от наиболее широкой части бухты уходил глубоко врезавшийся в берег узкий заливчик, или лиман, как называли его местные жители. Катер, заметно сбавив ход, заворачивал туда, в этот лиман, потому что именно там находился причал.
– Ой, Сережка, а это что?
Часть берега бухты, что оставалась слева по борту катера, казалась такой удобной для того, чтобы там устроить причал. Однако в этом месте метрах в двухстах от берега на воде выстроилась цепочка оранжево-красных буев с натянутой на них цепью, за ними вслед из воды торчали какие-то колья непонятного предназначения, а на самой гранитной скале, с которой начинался сам берег, висел огромный плакат, предупреждавший, что заплывать в этом месте за буи на любом виде плав-средств категорически запрещается.
– Что это такое, Сережка? – спросила Наталья, указывая на буи и предупреждающую надпись. – Почему нельзя подплывать к тому берегу?
– Потому что в этом месте находятся подводные шлюзы, – ответил Полундра. – Ворота, через которые внутрь дока заходят подводные лодки.
– Тут у них база? – поинтересовалась Наталья. – Как у нас в Ведяеве?
– Не база, а ремонтный завод, – ответил североморец. – Был раньше, во всяком случае. Один черт знает, что там устроили сейчас.
– Там подводные лодки ремонтировали?.. И атомные в том числе?
– Не атомные, нет. Только дизельные. Атомного подводного флота никогда не было у СССР на Черном море, такие лодки Турция все равно не пропускала через свои проливы Босфор и Дарданеллы. Так что им некуда было плавать. А сейчас, я не знаю, может быть, даже и дизельных не осталось. Развалили флот совсем! – добавил североморец уныло.
Их катер тем временем сбавил ход до малого, пробираясь по узкому заливчику-лиману, готовясь пришвартоваться. Берега теперь выглядели ровными и аккуратными, рука строителя одела их в гранит, такой же светло-розовый, как и скалы вокруг. Небольшие старинного вида дома выстроились рядком на самой набережной, среди которых выделялось небольшое трехэтажное здание слева. Огромная, во весь третий этаж, вывеска извещала о том, что в этом доме находится «London-hotel».
– Слышишь, Сережка, – проговорила Наталья, показывая на это здание. – А это что, правда гостиница?
– Разумеется. И довольно комфортабельная, прямо на столичном уровне.
– А почему она называется «Лондонский отель»?
– Не знаю. – Полундра пожал плечами. – Какая-то местная хохма, наверное.
В этот момент катер швартовался к балаклавскому причалу, и другой матрос, но одетый точно так же, в джинсы и полосатый тельник, ловко спрыгнул на дебаркадер, чтобы намотать швартовы на тяжелые, вмурованные в бетон набережной чугунные кнехты. Пропуская Наташу впереди себя, Полундра с маленьким сыном на плечах направился к перекинутому на берег трапу, готовясь ступить на твердую землю.
Городок Балаклава и с берега казался словно сохранившимся в неприкосновенности местом из другого мира. Город был застроен небольшими примерно одинаковыми домами сталинского типа, узкие, но очень тенистые и тихие улочки с упорством лезли наверх, на горы, прижимающие городок к морю. Большая часть Балаклавы оказалась огорожена высокими кирпичными заборами с витками колючей проволоки на верхушках стен. На воротах, которые вели за эти заборы, видны были красные звезды и желтые якоря. За этими заборами помещались казармы дислоцированных в Балаклаве воинских частей и корпуса военного училища. Мимо одного такого забора и шли теперь Полундра и его жена.
– Это здесь ты учился и служил, да, Сережка?
Наталья спросила это, только чтобы прервать начавшее ее тяготить молчание мужа. В душе ее зародилась и крепла странная, непонятно откуда берущаяся тревога, с которой она не знала, как справиться.
– Ну, казармы нашей учебки находились вон там, ближе к горам. – Полундра махнул рукой куда-то неопределенно вперед. – А тут находился штаб и казармы 17-й бригады. Даже не знаю, что здесь теперь.
Полундра умолк, нервно оглянулся назад. У него вдруг возникло странное, неприятное ощущение, что кто-то неотступно следует за ними от самого причала. Но позади них улица в этот самый жаркий час дня была совершенно пустынна, только какой-то прохожий торопливо свернул в крохотную боковую улочку. Не увидев ничего примечательного, Полундра продолжил свой путь.
– Ну что, пойдем поищем какое-нибудь кафе? – спросил он у жены. – Андрюха! – крикнул североморец наверх своему сыну. – Ты как, еще не устал от путешествия?
– Не-ет! – раздалось оттуда уверенно и блаженно.
– Ну вот, видишь! А мама твоя боялась, что тебя укачает!
Неожиданно шедший им навстречу морской офицер с погонами капитана второго ранга остановился и воскликнул радостно:
– Курсант Сергей Павлов? Здорово! Рад тебя видеть. Ты как здесь очутился?
– Вот, отдыхать приехал. Здравия желаю, товарищ кавторанг!
– Это твой такой? – Он кивнул на сидящего на плечах у папы Андрюшку. – Ну, ты молодец! Давай-давай... Желаю хорошо отдохнуть.
Капитан второго ранга кивнул, протянул североморцу руку, после чего пошел своей дорогой. А Полундра с женой и сыном направился дальше по узкой улице, которая теперь круто уходила вверх, в гору.
– У тебя здесь, как я вижу, полно знакомых? – поинтересовалась на ходу Наташа.
– Ну да, почему нет... У настоящего моряка в каждом порту куча друзей. Впрочем, это не друг, а один из моих прежних преподавателей в учебке. Удивительно, что он до сих пор меня помнит.
Полундра умолк и снова нервно оглянулся назад. На улице по-прежнему никого не было, за исключением какого-то мужчины, переходившего ее в этот момент и направлявшегося в противоположную от них сторону.
– Что ты все время оборачиваешься? – неожиданно спросила его Наташа. – Думаешь, за нами кто-то следит?
– Да нет. – Полундра пожал плечами. – Что за бред... Кому мы с тобой здесь нужны!
Наташа кивнула, ничего не сказала в ответ. Однако тревожное чувство у нее только возросло от этого делано беспечного уверения мужа.
Улица тем временем вывела их на небольшую площадь, включающую тенистый уютный скверик, под деревьями которого располагалось со своими полосатыми матерчатыми навесами-«грибами» уличное кафе, практически пустынное в этот час дня.
– Вон, пошли посидим там, – кивая на кафе, предложил Сергей Павлов. – А то ты, наверное, уже устала ходить сегодня. Там и поесть что-нибудь найдется.
Наташа послушно кивнула и направилась вслед за мужем под сень раскидистых тутовых деревьев, где стояли столики кафе.
Однако в смысле еды кафе оказалось весьма бедным. Немолодая уже продавщица, мирно дремавшая за витриной, посмотрела на посетителей довольно неприветливо и объявила, что из съестного имеется только пара видов пирожных, булочки с маком да бутерброды с ветчиной. Зато великолепный набор хороших крымских вин и привозного пива. Наталья была в отчаянии: обед в санатории они теперь несомненно пропустили, а здесь, в этом дурацком кафе, кормить ребенка было совершенно нечем.
Полундра заказал по паре пирожных каждому, булочку с маком Андрюшке, большую бутылку пепси-колы, а себе пива. После того как продавщица кафе выложила все это на прилавок, он расплатился, вместе с женой перенес заказ на один из столиков, выбрав такой, где тень от тутовых деревьев была погуще.
Усевшись за столик и принявшись за пиво, Полундра машинально посмотрел в сторону прилавка кафе. Там в это время объявился еще один посетитель. Взяв себе бутылку пива, он уселся с ней за один из столиков за спиной североморца. Все происходящее было совершенно обыденно, и Полундра никак не мог взять в толк, откуда берется у него это растущее беспокойство и ощущение, будто кто-то следит за ним.
Павлов и его семья ели молча и торопливо, утомленные жарой и долгой ходьбой по городку. Они были очень озадачены, когда внезапно продавщица кафе появилась возле их столика с подносом, на котором в окружении набора из ярких южных фруктов стояла непочатая бутылка дорогого коньяка с шикарной этикеткой.
– А мы этого не заказывали! – удивленно рассматривая поднос, воскликнула Наташа.
Но продавщица, теперь больше не сонная, а приветливо улыбавшаяся посетителям, невозмутимо стала составлять бутылку и фрукты с подноса к ним на стол.
– А это вам подарок, – улыбаясь, заявила она. – Вон с того столика.
Она указала на дальний столик кафе, где под матерчатым «грибком»-навесом на фоне залива виднелся рельефный силуэт одиноко сидевшего и тянувшего пиво мужчины.
– Сережка, кто это? – растерянно и с какой-то тревогой в голосе спросила Наташа. – Ты его знаешь?
Полундра тщетно вглядывался в силуэт сидящего к ним спиной мужчины и при всем желании не мог решить, знаком он с этим дарителем или нет.
– Ну что же, надо подойти посмотреть.
Полундра уже встал со своего места, но Наталья неожиданно ухватила его за руку.
– Стой, не ходи! – торопливо воскликнула она. – Бог с ней, с этой бутылкой, и с ее дарителем тоже!
– Подожди, Наташа! Может быть, это какой-нибудь мой старый приятель, – попытался успокоить жену Сергей Павлов.
– У тебя в каждом приморском городе приятели и собутыльники! Везде кто-нибудь подворачивается.
– Конечно! На то я и офицер флотского спецназа, чтобы у меня во всех портах друзья были! – невозмутимо возразил Полундра. – Я пойду.
– Ну куда ты? – с тихим вздохом воскликнула Наталья. – Опять приключения накличешь на свою голову!
– Да какие приключения! Я вообще в отпуске!
Оставшись за столиком с сыном, Наталья видела, как ее муж подошел к столику, где сидел подаривший коньяк мужчина, тронул его за плечо, но тут же отступил на шаг назад, и крайнее изумление отразилось на его лице.
Глава 8
Войдя в ресторан, Абу Али вовсе не стал садиться за столик и заказывать себе обед. Вместо этого он направился прямиком к стойке бара, уселся там на длинный круглый стул, заказал чашку черного кофе с коньяком. Прихлебывая горячий напиток, солидный турок будто машинально, от нечего делать глядел по сторонам, на немногочисленную в этот ранний для ресторана час публику. При этом рука его, держащая чашку, немного подрагивала.
Выпив свой кофе, Абу Али поставил пустую чашку обратно на стойку и незаметно кивнул метрдотелю, стоявшему неподалеку в величественной позе. Ему в руку солидный турок вложил купюру в десять долларов. Седой, благообразного вида служитель ресторана важно поклонился, принимая деньги, после чего, не говоря ни слова, повел Абу Али к некоей незаметной для посторонних глаз служебной двери возле самого входа на кухню. По узкой служебной лестнице проводил его наверх, в расположенный здесь номер люкс, почтительно поклонившись, открыл перед Абу Али дверь, вручил ключ и только после этого, так и не сказав ни слова, не спеша удалился.
Торопливо заперев за собой дверь, важный турок бросился в основные апартаменты номера. Большую часть пространства шикарно обставленной комнаты занимала огромная, точно рассчитанная на пятерых кровать.
На этой кровати лежал обнаженный юноша. Судя по оливково-смуглому цвету его кожи, черным как смоль бровям и особенностям черт лица, это был настоящий этнический татарин со всеми характернейшими признаками его нации. На вид ему было едва ли больше шестнадцати лет. Он был как раз в том возрасте, когда юношеское тело своими нежными очертаниями более всего похоже на женское, практически неотличимо от него, если бы только не гениталии. Обнаженный юноша лежал на широкой, как футбольное поле, кровати в изнеженной, расслабленной и в то же время вызывающей позе. При появлении Абу Али он томно поднял на вошедшего свои полузакрытые глаза и тихо вздохнул.
Казалось, Абу Али совершенно ошалел от одного вида обнаженного юноши. Он замер на пороге комнаты, прислонился к косяку и некоторое время стоял, как приросший, и только смотрел на раскинувшегося на кровати подростка. В конце концов глаза его зажглись диким огнем, он побагровел, на лбу надулись жилы и выступил мелким бисером пот. Трясущимися от похотливого нетерпения руками Абу Али стал снимать с себя одежду – расстегивать брюки, стягивать рубашку, торопливо рвал не желающие отстегиваться пуговицы. Лежащий на кровати обнаженный татарчонок внимательно следил за ним из-под своих томно полузакрытых век.
Глава 9
– Наташка, вот познакомься, это Алексей Дорофеев, мой давний сослуживец.
Загадочный мужчина из-за дальнего столика стоял теперь перед Натальей Павловой вместе с ее мужем и любезно улыбался. Из вежливости Наташа поднялась ему навстречу, подала руку. Алексей, водитель Абу Али, бережно взял ее в свою ручищу и осторожно пожал. После этого они втроем уселись за стол.
– Наташа, – первым заговорил Полундра. – Я разве тебе никогда не рассказывал об Алешке Дорофееве, капитан-лейтенанте? Он служил командиром учебного корабля здесь, в Балаклаве, как раз когда я тут учился.
– Что-то не припомню, – ответила Наталья. Она сама не знала, почему именно, но этот старый знакомый ее мужа определенно не нравился ей.
– Ну да, – согласился Полундра. – Я тебе вообще про те времена мало рассказывал. Не до того было.
Некоторое время царило неловкое молчание. Дорофеев, сидящий напротив жены Полундры, продолжал вежливо улыбаться.
– А я тебя еще на катере заметил, – заговорил он, поглядывая то на старлея, то на его жену. – Смотрю и глазам своим не верю. Неужели ты?
– Я, как видишь, – улыбнулся Полундра.
– Как же ты здесь очутился? Я же помню, что тебя на Северный флот перевели.
– Правильно. – Полундра кивнул. – На Северном флоте я теперь и служу. Сюда вот приехал отдохнуть в санатории, по путевке.
– Надолго?
– На сорок пять суток. Сегодня вот, считай, второй день.
– Второй? – задумчиво глядя на Сергея Павлова, переспросил Дорофеев. – Это хорошо, что второй...
Дорофеев сосредоточенно помолчал, потом потянулся к бутылке коньяка, которую он подарил. Откупорил ее, разлил понемногу в три пластиковых стакана.
– Ну что, Серега? – сказал он, поднимая свой стаканчик. – Давай за встречу!
Они сдвинули стаканы. Наташа лишь чуть пригубила коньяк, в то время как Полундра осушил свой стакан до дна. Вдруг он заметил, что коньяк в стакане его бывшего сослуживца остался практически нетронутым.
– Извини, Серега, я сейчас не могу пить всерьез. Я за рулем, – улыбнувшись, пояснил Дорофеев. – Вон, видишь, белый «Лексус» у входа в кафе стоит?
– Ну да, – ответил Полундра. – Крутая машина, ничего себе.
– Вот именно, что крутая, – с усмешкой согласился Дорофеев. – Если с этой машиной что-нибудь случится, хозяин мне за нее голову оторвет!
– Хозяин? – удивленно и разочарованно переспросил Полундра. – А я-то подумал, что это ты сам так шикарно жить стал!..
– Да как же, расшикуешься здесь! – невесело улыбаясь, отозвался Дорофеев. – На флотское денежное довольствие. Вот только теперь немного и зажил по-нормальному, чтобы хотя бы другу бутылку коньяка не из последних грошей покупать.
– Так ты что же, товарищ каплей, значит, уволился из флота? – спросил Полундра.
– Как видишь! – Дорофеев продолжал горько улыбаться. – Сам понимаешь, Черноморский флот России постепенно сокращается, ремонтные мощности теперь слабые, после раздела почти все они Украине достались. Новые суда не сдаются.
– Да, я в курсе, – сказал Полундра печально.
– Вот и учебку нашу закрыли, – продолжал Дорофеев. – Нашу балаклавскую учебку, которая была единственным местом в России, где готовили бойцов морского спецназа, боевых пловцов!
– Да, я знаю, – сумрачно сказал Полундра. – У меня самого от этого душа болит. А помнишь, Алексей, какие у нас там командиры были? Помнишь каперанга Рябинина, командира нашего ракетного крейсера, на который я после окончании учебки служить поступил? Он еще геройски погиб во время пожара на крейсере...
При упоминании каперанга Рябинина Дорофеев неожиданно нахмурился, сухо кивнул Полундре.
– Помню, конечно, – ответил он неохотно. – Как такое забыть можно...
Однако североморец по-своему истолковал изменение настроения собеседника.
– Ну да, это печальная история, – сказал Полундра, понижая голос. – Однако мне она часто на ум приходит. Представляешь, наш командир матросику-срочнику жизнь спас, а сам погиб, сгорел заживо. Я все про себя думаю, а смог бы я вот так? Не испугался бы в последний момент?
– Ну, кто же это знает? – неопределенно пожав плечами, отозвался Дорофеев. Он взял с тарелки яблоко и стал с равнодушной миной жевать его.
– А я вот с Наташкой и сыном сегодня на кладбище, на Северной стороне побывал, – продолжал Полундра. – Могилу его показал моим, чтобы помнили. Цветы ему принес, помянул его, все как полагается.
– Это правильно, – продолжая невозмутимо жевать, отозвался Дорофеев.
Полундра умолк. Молчание его бывшего командира и друга несколько озадачивало старлея, равно как и равнодушие, с каким тот относится к памяти доблестного каперанга.
– А ты, значит, службу бросил, – снова заговорил Полундра. – Не нравится тебе служить на военном флоте?..
– А ты сам посуди, – отозвался тот. – Ну что мне на флоте теперь делать? Кого учить, где служить? Российский флот больше чем наполовину сократили. Украине я тоже на хрен не нужен, там у них строго с национальной принадлежностью, берут только этнических украинцев. Потому я и подался на берег.
– Какого-то фирмача возить? – Полундра невесело покачал головой. – Если не секрет, кто ж тебе такую протекцию составил?
Дорофеев помедлил с ответом.
– Кто составил, оно как бы и не так уж важно теперь, – сказал он. – При желании всегда можно устроиться. Ты сам посуди, что мне еще оставалось делать? С голоду подыхать, что ли? Нищим на угол становиться на Северной стороне у ворот Мемориального кладбища? Или фруктами торговать на рынке? – Дорофеев презрительно сплюнул в сторону. – Если государство обо мне не заботится, значит, я должен позаботиться о себе сам!..
Он безнадежно махнул рукой, налил Полундре еще коньяка в пластиковый стаканчик.
– Давай еще по одной, – сказал Дорофеев, поднимая свой стакан. – За тех, кто в море.
Полундра снова проглотил свой коньяк, стал зажевывать его ломтиком лимона. Дорофеев, так же как и Наташка, поставил свой стаканчик с коньяком на стол нетронутым.
– Ну и как? – немного помолчав, спросил своего бывшего командира Полундра. – Работой у своего фирмача доволен? Или ты у него, как мальчик на побегушках?
– Как бы не так! Мальчик на побегушках. – Дорофеев рассмеялся. – Времени, конечно, уходит много. С утра хозяина на стройку отвези. Потом весь день стой у ворот стройплощадки, его дожидайся, потому что ему в любой момент может понадобиться куда-то поехать. А вот после работы, часов с четырех или пяти, наоборот, полная свобода! Машина целиком в моем распоряжении: куда хочу, туда и еду, кого хочу, того в нее и сажаю.
– Круто!
– А то! – Дорофеев, довольный, усмехнулся. – Конечно, я сам как бы за нее отвечаю. Должен о ней заботиться, текущий ремонт, профилактика, техосмотры и все такое.
– И сколько тебе твой хозяин платит? – поинтересовался Полундра.
– Достаточно, – уклончиво ответил его бывший командир. – В принципе, на жизнь в Крыму хватает. Даже домик себе ухитрился построить. Не самый шикарный, конечно, но жить можно!
Полундра молча кивнул. Упрямая складка залегла у него между бровями. Старлей сам не знал, почему, но похвальба его бывшего командира и друга очень не нравилась ему.
– Но что же я все о себе да о себе! – широко улыбнувшись, воскликнул Дорофеев, хлопая старого сослуживца по плечу. – Давай рассказывай, где ты, как, что. В звании тебя хоть там, на Северном флоте, повысили?
– Повысили, – нехотя ответил Полундра. – Я теперь старший лейтенант.
– Ну, это серьезно! – Дорофеев рассмеялся.
– Я командир группы боевых пловцов флота, – досадуя, что завел этот разговор, возразил Полундра. – Подчиняюсь непосредственно ГРУ.
– Командир боевых пловцов? – Дорофеев взглянул на своего собеседника заинтересованно. – Кстати! Я же помню, в учебке ты по погружениям был лучшим в группе. Как, сейчас это на Северном флоте востребовано?
– Еще как востребовано! – воскликнул Полундра, оживляясь. – То и дело черту в задницу лезть приходится. Такая служба.
– Опасная?
– Случается...
– У тебя, наверное, рекорд флота по погружениям, – смеясь, предположил Дорофеев. – Или, может быть, мировой рекорд?
Полундра посмотрел на своего собеседника серьезно и даже несколько озадаченно.
– Мирового нет, – ответил он неохотно. – А вот рекорд флота действительно имеется.
– Серьезно? – еще больше воодушевляясь, воскликнул Дорофеев. – Ну так за это надо выпить еще по одной!
Он налил в стаканчик Полундре еще коньяку. Однако Сергей глядел на своего бывшего командира строго и спокойно.
– За свой рекорд я пить не буду! – сказал он твердо. – Это примета скверная, за такое пить.
– Да ладно тебе!.. – воскликнул было Дорофеев, но Полундра смотрел на него сумрачно и серьезно.
– Если хочешь, Алексей, давай выпьем за Российский флот, за Андреевский стяг! – сказал североморец.
– Какой разговор! – весело воскликнул Дорофеев, чокаясь с Полундрой и его женой пластиковым стаканчиком. – Хрен с тобой, если ты такой политически сознательный. – Но, видя, как омрачилось лицо Полундры, тут же добавил: – Российский флот для нас для всех самое святое, самое главное в жизни! Верно, малыш?
Он повернулся к маленькому Андрюшке, сидевшему на высоком «взрослом» стуле и буквально извертевшемуся на месте.
– Мама, я устал, я домой хочу! – сказал ребенок вместо ответа.
Он уже в который раз повторял эту просьбу, на что занятые беседой мужчины совершенно не обращали внимания. Его матери ничего не оставалось, как всякий раз просить маленького Андрюшку помолчать и не мешать взрослым дядям разговаривать. Она предлагала ему то булочку, то мороженое, однако ребенок, едва надкусив, тут же оставлял еду и продолжал капризничать.
– Рекорд флота – это круто, – продолжал Дорофеев, не замечая состояния маленького ребенка. – Водолазы такого уровня, как ты, Серега, повсюду нужны. При желании они всегда могут хорошие деньги заработать.
Дорофеев заметил, как упрямая складка снова залегла меж бровей старлея Павлова при этих его словах, однако продолжал:
– Ты же, Серега, знаешь, что такое Крым. Помнишь, в учебке нам объясняли, чем нашпигованы все вот эти скалы. – Он показал вокруг, на начавшие отливать золотом в лучах заходящего солнца горы из нежно-розового, словно куски свежего мяса, гранита. – Главное – подъехать к нужному человеку, который все ходы и выходы знает. И можно заработать такие деньги, какие тебе на твоем флоте за двадцать лет службы не заработать!
Лицо старлея Павлова во время всей этой тирады оставалось невозмутимо спокойным и твердым.
– Я морской офицер, – сказал он строго. – Я свою службу Родине на левые дела не размениваю. И честь мундира буду беречь от позора.
– Да это все понятно! – с веселым смехом отозвался Дорофеев. – Но ведь одной честью мундира сыт не будешь, правильно? Давай, кстати сказать, за нее выпьем, за честь мундира.
Дорофеев снова налил коньяк в пластиковый стаканчик Полундры, тот поморщился, цинизм его бывшего командира казался ему крайне неприятным. Однако предложенный коньяк североморец выпил.
– Мама, я домой хочу! – тихо проговорил маленький Андрюшка. – Когда мы пойдем домой?
– Скоро, скоро пойдем. А сейчас сиди тихо, – вполголоса одернула его Наташа. – Не видишь, папа занят.
– А долго он еще будет занят? Я домой хочу, я устал.
– Тише! Не мешай папе!
Алексей Дорофеев, с усмешкой наблюдавший за этой сценой, одобрительно кивнул головой.
– Хорошая у тебя жена, Серега, – сказал он. – Тактичная, с пониманием. Мне бы вот такую же.
Полундра скроил недовольную гримасу, но промолчал.
– Жаль только, что посидеть по-хорошему не получается! – продолжал между тем Дорофеев. – Вы с ребенком, да и я за рулем.
– Мы приехали сюда не пьянствовать, а отдыхать, – возразила Наташа.
– А мы разве пьянствуем?
– А разве нет?
В ответ Дорофеев ослепительно улыбнулся.
– Извините, но вы не правы! – сказал он. – Вы поймите, Наташа, мы с Серегой, с вашим мужем, прослужили на флоте энное количество времени. Прошли с ним огонь и воду, медные трубы и чертовы зубы. Первое, второе и третье в самом буквальном смысле слова. И вот теперь мы встретились на берегу после такого перерыва. И что же, мы теперь посидеть по-мужски не имеем права?
– Нам давно пора возвращаться в санаторий, – сказала Наташа. – Мы обед пропустили, теперь хотя бы к ужину успеть.
– Так я вам о том и говорю! – радостно воскликнул Дорофеев. – Я же сейчас на машине, правильно? Ехать отсюда до вашего санатория, ну, с полчаса. Это самое большее. И вот, я вас отвожу в санаторий, там вы с маленьким остаетесь. А Серегу я забираю с собой! Как хотите, а встречу нам надо отметить по-настоящему, по-морскому!
– Да где вы будете отмечать? – недовольно воскликнула Наталья, чувствуя, как все прежние опасения и тревоги оживают в ее груди. – В притон какой-нибудь пойдете, последние деньги просадите. Еще что-нибудь случится там с вами.
– Да боже упаси! Какой притон? – рассмеялся Дорофеев. – Никуда, ни в какой притон мы с Серегой не пойдем! Только ко мне домой! У меня же домик тут неподалеку, два этажа, несколько комнат... А я в них один. Иногда бывает скучновато.
– Значит, семью надо заводить. Тогда вам в собственном доме не покажется скучно! – ответила белокурая жена Полундры.
– Тоже правильно! – усмехнулся Дорофеев. – Только ведь такую, как вы, еще повстречать надо. На каждом углу такие не стоят! – Дорофеев рассмеялся, Наталья недовольно поджала губы. – Вы как-нибудь тоже в этот мой домик заходите, посмотрите, – продолжал он невозмутимо и весело. – Непременно зайдите. Я вас приглашаю. Завтра, послезавтра – в любой день, когда захотите. Но сегодня мы пойдем туда только с Серегой! Мальчишник, так сказать. Я кое-кого из старых друзей приглашу, кого найду вот сейчас по телефону.
– В самом деле, Наташа. – Полундра глядел на жену просительно. – Я не могу отказаться, нехорошо получится. Алексей все-таки мой бывший командир, мы с ним столько времени не виделись.
Его жена молчала, сжав губы, не говорила ни да ни нет.
– Ладно, вы пока решайте, – весело заметил Дорофеев, оглядывая обоих супругов. – А мне надо позвонить. Предупрежу кое-кого из наших прежних сослуживцев. Приглашу их ко мне домой, скажу, что ты в городке объявился.
Он вытащил из кармана мобильный телефон, встал из-за стола, отошел к дальнему краю кафе и повернулся спиной. Того, что Дорофеев говорил по телефону, Сергею с Наташей решительно не было слышно.
– Ну что ты опять надулась? – извиняющимся тоном заговорил Полундра. – Понимаешь, я в этой ситуации просто должен согласиться. Грех нашу с Алешкой встречу как положено не отметить.
– Не нравится мне этот тип! – торопливо проговорила Наташа. – Сама не знаю, почему так, но не нравится.
Полундра посмотрел на жену удивленно.
– Да брось ты! Алешка – нормальный парень!..
Однако она только покачала головой, ничего не возразила более.
Алешка Дорофеев уже возвращался к ним, сияя своей ослепительной улыбкой.
– Все, договорился я с ребятами, обещали быть, – объявил он радостно. И тут же добавил, заметив печальное и напряженное лицо Наташи: – Да не пугайтесь вы! Мы много пить не будем! Мне завтра самому с утра на работу, да еще за рулем. Так что я по-любому должен быть как стеклышко. Серега переночует у меня, а наутро я его привезу в санаторий, доставлю в целости и сохранности. Честью клянусь!
Он подал руку Наталье, помогая ей встать из-за столика. Выражение ее лица ничуть не смягчилось, однако жена старлея Павлова понимала, что поделать уже ничего нельзя, ее Сережка в любом случае отправится со своим бывшим сослуживцем отмечать встречу, а ее протесты только вызовут у него раздражение и испортят настроение им обоим.
