Сергей Зверев
Крестовый перевал
Часть I
Отпуск
Глава первая
Россия, Краснодарский край
Наше время
Трассу, соединяющую Ставрополь с Краснодаром, немного подлатали. Вероятно, сейчас, «в свете исполнения корпорацией «Олимпстрой» исторических решений членов Политбюро «Единой России», эта дорога вдруг стала нужной и важной.
Что ж, пусть так. Лишь бы было, потому что по-другому: нормально, по-деловому, без авралов, позерства и саморекламы – наши пока не умеют.
Сегодня моему подразделению предстоит нормальное мужское занятие или, как принято выражаться в нашей десантно-штурмовой бригаде, «работа по специальности». Дело в том, что после трагедии в пермской «Хромой лошади» господа пожарники из МЧС ринулись с проверками по клубам, кафе, ресторанам и прочим заведениям, где народ любит тусоваться в большом количестве и дергать конечностями в такт орущей музыке. Рейды с проверками, естественно, выявляют большие и малые недостатки. Как следствие – постановления о закрытии, а в лучшем случае – письменные замечания, предписания об их устранении в такой-то срок… Все это влечет потерю прибыли и закономерное негодование коммерсантов. А негодование, как известно, иногда выливается в рукоприкладство и прочий мордобой. Потому нас и взялись использовать в качестве весомого довеска к непроницаемым служителям Фемиды, торжественно именующим себя «судебными приставами». Под тяжелыми взглядами моих широкоплечих орлов коммерсанты шалить перестали и попритихли. В общем, реакция стала адекватной, но нам сия работенка по охране бабского и инфантильного мужского контингента все равно не нравилась. Не по нашему профилю эта работа, не для спецназа ВДВ…
А сегодня, стало быть, мчимся из Ставрополя в город Кропоткин. Едем отрабатывать по специальности – обезвреживать четверых ублюдков, за три дня до того расстрелявших пост ДПС на трассе «Дон». Это уже настоящее дело. Ребята из «конторы» расстарались: оперативно вычислили место отсидки бандюков с точностью до подъезда в десятиэтажном доме, обеспечили нас приличными машинами. Брать уродов в спальном райончике, расположенном на бойкой улице Красной, по соседству с лицеем, детским садом, аптекой и кафе, мы не решились. Обмозговав, предложили другой план. А начальство, для порядка приукрасив его генеральскими фантазиями, согласилось.
Едем на двух больших внедорожниках с наглухо тонированными стеклами. Сзади едва поспевают две бело-голубые «пятерки» дэпээсников с краснодарскими номерами – для них в нашем плане отведена небольшая, но важная роль.
Теперь сам план: марка машины, на которой бандюки приехали в Кропоткин и на которой, скорее всего, уедут, – нам известна. Это потрепанная «десятка» черной масти. Во дворе дома установлено круглосуточное наблюдение – ни один интересующий нас объект мимо не проскочит. Даже в том случае, если они попробуют рассосаться поодиночке, пешком и переодевшись. Устраивать маски-шоу во дворе, где полно машин, по лавкам вечно сидят бабки и с визгом носится детвора – тоже опасно, поэтому будем брать козлов на дороге. От дома имеется два выезда: западный и восточный. В центре двора магазин и уличное кафе, где «контора» расположила своих глазастых агентов и ждет лишь появления бандитов из подъезда. Отследив направление их движения, коллеги немедленно сообщат нам. Ну, а мы обязаны заранее занять удобную позицию для захвата и ждать…
За пару кварталов до места делимся на три группы: внедорожники встают в теньке, у небольшого проулка. Одна милицейская «пятерка» занимает пост на Красной возле налоговой инспекции – это восточнее нужного дома метров на триста. Сотрудники другой машины организуют дежурство по выборочной проверке документов немного западнее – ближе к крупной автомобильной развязке.
Мы уверены: четверка бандитов постарается выбраться на трассу Ростов – Владикавказ и прорваться по ней на юго-восток – как можно ближе к Чечне, Ингушетии или Дагестану. Вряд ли у них есть другой план, поскольку именно там плодятся обкуренные мстители и, словно тараканы, расползаются по стране для свершения своих «подвигов»…
* * *
Кропоткин хорош во всех отношениях. Тихий, утопающий в зелени садов райцентр на восемьдесят тысяч жителей. Шесть вузовских филиалов, чудесный Покровский собор и крупная железнодорожная станция. Город равноудален от Краснодара и Ставрополя, круглый год – прекрасный мягкий климат. Хотя бандитами этот чудный населенный пункт наверняка выбран по другим соображениям.
Во-первых, здесь проживает кто-то из их сообщников или единоверцев. Во-вторых, городок достаточно велик, чтобы его жители обращали внимание на каждого незнакомца, и в то же время достаточно мал для наличия мощных силовых структур, способных исправно отслеживать всех залетных горцев. И наконец, Кропоткин попросту оказался на пути бандитов, удиравших с места преступления.
На тенистой стоянке из машин не выходим – незачем своим видом распугивать мирных граждан. Я разрешаю слегка опустить тонированные стекла, чтобы не задохнуться от табачного дыма. Однако выкурить по сигарете не успеваем – в моем нагрудном кармане шипит рация:
– Палермо, ответь Орлану!
– Да, Орлан – Палермо на связи.
– Срочно двигай к восточному посту. Как понял?
– Понял! – Толкаю в бок водилу: – Заводи! – Для надежности переспрашиваю: – Орлан, это у налоговой?
– Да-да! «Десятка» с четырьмя пассажирами выехала со двора и повернула к налоговой…
Яснее некуда. От нашей позиции до восточного поста – два квартала.
Первый джип, в котором еду я, должен немного оторваться от второго.
Отрываемся.
– Вон они, – вглядывается вперед мой водитель.
– Где?
– Через три машины.
Все верно – через три машины в потоке едет темная «десятка». Едет аккуратно – на правила бандюкам сейчас плевать не резон.
И мы аккуратны – никаких резких и подозрительных телодвижений: следуем точно в потоке, попутных автомобилей не обгоняем. Куда нам спешить?..
На ближайшем перекрестке разделяющие нас машины сворачивают с трассы на поперечную улицу, и мы следуем за черной «десяткой». Это они – сомнений быть не может – регистрационный номер нам успели сообщить фээсбэшники.
Держим дистанцию в тридцать метров и приближаемся к восточному посту ДПС.
– Готово, – цедит сидящий сзади старшина Павлов – мой давний боевой товарищ по кличке Бивень.
Несгибаемый, надежный Бивень комментирует ленивый взмах полосатой палочки, приказывающей черной легковушке остановиться. Два безоружных дэпээсника неплохо справляются со своей ролью: лениво слоняются по пыльной обочине и выглядят вполне безобидно. Да и ситуация заурядная – из разряда профилактических проверок. Поэтому «десятка» моргает поворотником, принимает вправо и спокойно тормозит.
Сработало.
Бандитским водителем занимается сержант милиции. Второй мент – младший офицер – согласно задумке машет палкой нашему внедорожнику.
Мы останавливаемся впереди «десятки» – так, чтобы, в случае чего, она не смогла одним движением рвануть дальше по трассе. Мои ребята на другом внедорожнике заезжают на тротуар, не доехав до восточного поста сотни метров. Они наблюдают в четыре пары глаз, слушают рацию и контролируют ситуацию с помощью трех «Винторезов» с хорошей оптикой. Старший второй группы – капитан Лешка Топорков одет в гражданку. У него тоже имеется автоматическая винтовочка с убойными боеприпасами, но сегодня он обойдется без нее.
Сержант вальяжно подходит к «десятке», представляется. Глядя вслед проносящимся мимо авто, просит предъявить документы…
Ознакомившись с ними, о чем-то говорит с водителем. Улыбается, кивает. И опять озирается на проезжающие машины… Хорошо играет – непринужденно, правдоподобно.
Наконец – апофеоз. Офицер, остановивший нашу машину, тоже делает вид, будто занят проверкой документов и внешним осмотром нашего солидного авто. Потом машет напарнику и зовет его. Сержант с правами водителя черной «десятки» делает несколько шагов в сторону…
Нарочито громкий диалог меж дэпээсниками длится несколько секунд. Офицеру нужны два понятых для проведения досмотра внедорожника – дескать, его владелец требует все сделать согласно букве закона.
Сержант возвращается к «десятке» и просит водителя помочь. Дело-то плевое, не отнимет и минуты: показаться несговорчивому законнику и расписаться в протоколе.
После короткой паузы кавказец нехотя выбирается из салона, мельком оглядывается по сторонам и вместе с сержантом направляется к нам.
Это сигнал Топоркову. Он должен быть где-то рядом – в трех шагах.
Все сидящие в нашей машине в полной готовности.
Сзади раздается громкий хлопок – Леша Топорков закинул в салон «десятки» шумовую гранату.
Оглашаю салон привычной командой:
– Работаем!
В одну секунду мы оказываемся под палящим солнцем: те, что с левого борта, навалились на водителя-кавказца; я с Бивнем в три прыжка оказываюсь у «десятки». Здесь же и Топорков.
Двое из второго внедорожника обязаны держать ситуацию на прицеле – это наше старое отработанное правило. По большому счету, оставшиеся в «десятке» приговорены нами к смерти. Это означает, что если операция в какой-то момент сорвется и пойдет наперекосяк, то мои снайперы хладнокровно изрешетят из «Винторезов» бандитскую машину до состояния изъеденного молью шерстяного носка. Расстреляют, как учил товарищ Берия – без лишних церемоний. Собственно, потому сержант заранее и выманил из темной легковушки водителя. Его одного вполне достаточно для дачи показаний в Федеральной службе безопасности о террористическом акте на трассе «Дон», а нам – для отчета об успешно проведенной операции.
Короче, обошлось почти без эксцессов.
Три пассажира сами вываливаются из «десятки» – оглушенные, задыхающиеся и орущие от страха за свои жизни. Двоих – мордами в асфальт, руки в наручники. Третий, стреляя во все стороны из пистолета, стремглав бросается сквозь автомобильное движение через дорогу.
Крутанувшись, я присаживаюсь на колено, вскидываю автомат, совмещаю линию прицела с затылком угребка. И жду ровно одну секунду…
Кто-то из моих снайперов успевает сделать выстрел первым.
Готов. Убежал недалеко. Ноги кавказца несуразно заплетаются; тело складывается пополам и безжизненно шмякается на проезжую часть – аккурат поперек разделительной полосы. И тут же по его башке с визгом покрышек пролетает какая-то иномарка.
– Не стоит бегать от снайпера – умрешь уставшим, – ворчу я, защелкивая наручники на запястьях лежащего «духа». Тот податлив и что-то ласково шепчет по-басурмански – верно, предлагает большие деньги или читает молитву…
Встаю, отряхиваюсь. Гляжу по сторонам – нет ли пострадавших от беспорядочной стрельбы. Кажется, нет. Прохожие напуганы: жмутся к домам и стараются скоренько проскочить место скоротечной перестрелки.
Резко скрипит тормозами машина с фээсбэшниками. Через пару секунд откуда-то появляется вторая, за ней останавливается «Скорая помощь»…
Дело сделано. В общем-то, хорошо. Если не сказать: стерильно.
Вечереет. Ищу взглядом координатора операции – генерала ФСБ. Пора докладывать о завершении операции и сматываться домой…
* * *
Мчимся по той же трассе в сторону Ставрополя. Дорога домой всегда веселее и воспринимается легче. Особенно после удачно выполненной работы.
Взятых кавказцев сдали на руки фээсбэшникам: трех здоровых и одного, еще тепленького. Мой снайпер слегка расстроился: целил в башку, а попал в шею. Те же фээсбэшники развернули свои навороченные машины, взамен подогнали наши старые «УАЗы». Мы люди не гордые, крутых из себя не корчим – что Родина-мать дала, на том и ездим.
Среди моих ребят потерь нет и это особенно приятно. Парни расслабились: кто спит, кто бездумно уставился на красивые пейзажи правобережья Кубани, подсвеченные оранжево-синими вечерними сумерками. Парням хорошо – приедут и завалятся спать. А мне еще сочинять письменный отчет, копию которого я пообещал генералу ФСБ выслать электронкой к завтрашнему полудню.
Устало смотрю на бегущее навстречу дорожное полотно. Водила включил габаритные огни с фарами, но мощный ксеноновый свет все равно становится серым на новеньком асфальте…
Итак, согласно всем удостоверяющим мою личность документам я – Павел Аркадьевич Белозеров. Подполковник, заместитель командира отдельной десантно-штурмовой бригады. Русский, тридцати шести лет от роду. Высок, статен, сероглаз, на здоровье не жалуюсь. Большинство баб считает мою наружность располагающей. Возможно, так и есть – им виднее. Более всего ненавижу зависимость. Именно поэтому, почувствовав однажды, что основательно подсел на «палочки смерти», резко бросил курить и с тех пор дымлю в очень редкие моменты – когда очень хорошо или когда совсем плохо. По той же причине я никогда не пробовал наркотиков и спокойно отношусь к алкоголю. Как к лекарству: легко накачу стакан водки после боя или рюмку-другую «за свиданьице» с милой барышней. Для потенции, так сказать, и длительности оргазма.
Кстати, о барышнях. Не женат я до сих пор тоже из-за любви к свободе. И еще благодаря абсолютной убежденности в том, что деньги на шлюх, бухло, закусь и прочие «невинные мужские шалости» не должны скапливаться в кошельке одной-единственной женщины. Неправильно это. Они должны использоваться по своему прямому назначению.
Давным-давно, когда вода была мокрее, а сахар слаще, я окончил Рязанское десантное училище. А десятью годами позже – Военную академию имени М.В. Фрунзе. Всю сознательную жизнь, за исключением моментов ее нетрезвого восприятия, я готовил себя к борьбе с врагами Отечества: дрался, выживал, зализывал раны, умирал на тренировках Кочергина и Шеменёва, убивал, калечил сам и снова зализывал раны… Однако, как доказывает многолетняя практика, Родину гораздо труднее защищать от своих, нежели от чужих.
«Свои» ударными темпами разворовали закрома, потом затеяли чумовые реформы: образования, ЖКХ, судебную, административную… В довершение всего в пух и прах разгромили наши Вооруженные Силы. «Свои» – что тут скажешь…
Спору нет – реформы нужны. Только не такие, от которых молодежь тупеет и спивается, армия чиновников растет, а из настоящей армии людей гонят на улицу. Эти «свои» убивают военную науку: закрывают НИИ, академии и лаборатории. Гробят целые рода войск – от трех высших вертолетных училищ планируют оставить крохотный и единственный факультет в Краснодаре. Добрались и до элитных войск спецназа: одним росчерком пера уничтожена Бердская бригада, та же участь уготована и нашему соединению. Половину личного состава моей бригады сократили, оставшихся перебросили под Ставрополь ожидать приказа и приведения к новому штату. Чует мое сердце, что останется от бригады меньше батальона.
Такие вот пироги с керамзитом.
Конечно, «маршал Табуреткин» тут ни при чем. Человек, «притянутый за уши» в руководство Вооруженных Сил из мебельного отдела Питерского военторга, не в состоянии замыслить ничего масштабнее смены гарнитура в своей приемной и ничего глупее заказа новой армейской формы у Юдашкина. Понятно, что по голове этого «плюшевого мишки» стучат сверху и каждым его движением рулит кукловод. Но людям-то от этого не легче…
Подъезжаем.
Глубокая ночь. В салоне темно и уютно. Внутреннее пространство лишь чуть-чуть освещается приятной подсветкой приборов. С заднего сиденья доносится жизнеутверждающий храп двух молодых бугаев. Спят так крепко, что нам с водилой завидно…
С трассы свернули полчаса назад и последние километры до гарнизона не спеша пробираемся по разбитой грунтовке. Торопиться нам некуда – в столовую к ужину опоздали, а до завтрака еще несколько часов.
Узнав наши машины, дежурный с КПП поднимает шлагбаум, и вскоре «УАЗы» тормозят у моего дома.
– Не забудьте сдать, – киваю на свое оружие с боеприпасами и пожимаю ладони сонным парням.
– Не забудем, командир. Не волнуйся, – сладко зевает старшина Павлов.
Бивень – человек слова. Сказал – сделает.
Машу рукой пассажирам второй машины и захожу в сумрачное нутро подъезда. Старые щербатые ступени двух лестничных пролетов. Второй этаж, слева – дверь со сломанной ручкой. Роюсь в кармане в поисках ключей…
И натыкаюсь взглядом на торчащую в щели записку.
Открываю замок, захожу в квартиру, включаю свет.
Разворачиваю листок, читаю: «Подполковнику Белозерову П.А. срочно прибыть в строевой отдел для оформления отпускного билета и проездных документов. Начальник штаба отдельной десантно-штурмовой бригады подполковник…»
– Какая прелесть. – Бросаю послание и достаю из холодильника початую бутыль. Хлопнув водочки, чешу сморщенный лоб: с одной стороны, отпуск – это хорошо. Родной город, мама, чистое постельное бельишко; два месяца беззаботной жизни с домашним борщом на обед и холодным пивом на завтрак. И опять же – отчет сочинять не придется. А с другой стороны, отпуск – жутко плохая примета.
«Почему?» – определенно, кто-то спросит меня.
А потому что долги по отпускам заставляют догуливать перед увольнением.
Глава вторая
Россия, Саратов
Наше время
Юрка Ткач готовился к архиважному делу.
Обычно насмешливое или откровенно издевательское выражение лица сменилось сосредоточенной серьезностью, взгляд горел азартом. Движения были нетерпеливы, но точны. В задумчивости он разгуливал по хорошо отремонтированной комнате, обставленной современной мебелью в стиле хай-тек; изредка присаживался на диван, хватал белоснежный ноутбук и торопливо стучал по клавишам. Потом откладывал компьютер, листал какой-то справочник и что-то записывал в блокноте. Затем вскакивал и опять нервно вышагивал от лоджии до запертой двери. Его тетка – Дарья Семеновна – пожилая, суетливая женщина, несколько раз робко стучала, звала обедать. Он морщился и, повысив голос, отказывался…
Юрка был беспринципным и циничным пацаном, рано лишившимся родительской заботы и ласки. Худенький молодой человек с темными непослушными вихрами и вздернутым носом. Мелковатость и щуплое телосложение, однако, не мешали ему быть отчаянно дерзким, неуступчивым и заводным. Завод, правда, действовал строго до определенного предела, в силу крайне низкого болевого порога. Ткач отлично учился в одной из сильнейших школ города, выигрывал олимпиады по математике, физике, информатике. Он очень любил точные науки и радовал старшее поколение надеждами. В положенный срок получил аттестат особого образца с золотой медалью и без экзаменов определился в престижный московский вуз на факультет информационных систем и защиты информации. Начав учебу в столице, Юрка по привычке погрузился в науку, причем серьезно, с головой и со всем ее содержимым. Но выдержки, увы, хватило ненадолго – Москва не тихая провинция: бешеный темп жизни, широчайшие возможности, космические цены. Стипендия хоть и звалась «повышенной», но вызывала только усмешку…
Внезапно в тишине запищал мобильник.
– Да, – приглушенно ответил Юрка. Выслушав абонента, кивнул: – Понял-понял. Как у вас? Ага… А с формой? Ясно. Да… Немного осталось. Почти. Масло поменял? Отлично… Нет, сейчас поеду. Давай, до связи…
Телефон мягко упал на диван. Ткач вздохнул, сладко потянулся, глядя в залитое солнцем окно, и отправился на кухню обедать…
Своих детей у Дарьи Семеновны не было. Видимо, поэтому после смерти родной сестры она без раздумий забрала к себе одного из племянников. Старший – Андрей к тому моменту успел получить офицерские погоны, а вот Юрия органы опеки и попечительства могли определить в интернат. Позже, когда Андрей пропал без вести, она изрядно сдала, но нашла в себе силы оправиться от горя. Надо было жить ради младшего. Впахивая бухгалтером в трех организациях, тетя раз в месяц отправляла в Москву немалый, по меркам Саратова, денежный перевод. Этих средств юному дарованию хватало на скромный ежедневный ужин в дешевом кафе и на самый незамысловатый прикид китайского производства. А вокруг кипела такая сладкая жизнь! Сокурсники регулярно устраивали попойки, хорошо одевались, встречались со смазливыми телками, кое-кто из парней гонял на дорогих тачках…
В течение первых двух лет учебы Юрка старался подрабатывать относительно честными способами. К примеру, решал за приятелей контрольные и курсовые, выполнял сложнейшие трехмерные чертежи в навороченных компьютерных программах. Нет, на протяжении первого семестра он помогал безвозмездно – в качестве дружеской помощи. Потом жизнь прижала. А сильнее всего кольнула самолюбие фраза одной симпатичной девчонки, которую он пригласил посидеть в кафе. Своих денег рассчитаться за посиделки ему не хватило – подружка употребляла исключительно дорогие напитки. Протянув Юрке тысячную купюру, она ехидно бросила:
– Ума нет – считай копейки…
Это было очень обидно! Уж чего-чего, а ума у него было с избытком.
После тех посиделок он всерьез призадумался и очень скоро раскрыл секрет успеха. Взрослые в далеком детстве учили: трудись, Юрочка, не покладая рук, и обязательно добьешься уважения и достатка. «Бред! Чистой воды бред!» – решил он про себя и начал искать способы, чтобы как можно меньше работать и как можно больше получать. Порвав с «чистоплюйством», он стал действовать по принципу: «Чем умнее человек, тем честнее и виртуознее он должен обманывать окружающих».
Иногда, изрядно осерчав с голодухи, он наказывал туповатую «золотую молодежь» с особой изощренностью, бросая свои математические способности на суконные поля карточных сражений. Никакого зеленого сукна в общаге, конечно, не водилось, но азарта от этого у молодых студентов не убавлялось. А Юрке – игроку от бога – азарт соперников был только на руку. Щуплый гроссмейстер в непревзойденной и элегантной манере «раздевал» кого угодно: и начинающих первокурсников, и середнячков, и мастеров с последнего этажа общаги, где обитали аспиранты. Лафа, правда, закончилась быстро. Где-то к середине второго курса народ осознал недосягаемость его класса игры с невозможностью реванша и стал играть с ним только в приличном подпитии, когда чувство самосохранения засыпало, свернувшись клубочком в дальнем углу. И нищему Юрке опять приходилось тренировать изобретательность…
Однажды по коридору общаги промчался сынок банкира Брагин. Заглядывая в нужные комнаты, он оповещал:
– Парни, Ткач нажрался! Сидит на кухне пьяный в жопу!..
Это была великолепная новость. Считая человеческие слабости первопричиной всех неудач и принципиально не поддаваясь вредным привычкам, Юрка не курил, никогда не прикасался к наркоте и практически не пил. И вдруг пьяный в хлам!
На кухню тотчас отправилась делегация реваншистов.
Уговаривали долго. Юрка икал, пускал слюни, бормотал что-то несвязное, дважды чуть не упал с подоконника и, мотая башкой, наотрез отказывался играть. Реваншисты напирали. Особенно упорствовал Брагин, льстиво уверяя, что великим игрокам стакан водки – не помеха…
Юрка долго сопротивлялся, но, в конце концов, сдался. Его дотащили до стола, усадили; торопливо начертили таблицу. Едва не засыпая, пьяный гроссмейстер предложил партнерам расписывать пулю по минимальной, почти детской ставке. Но где там! Не для того богатые отпрыски все это затевали! В результате перед стартом игры цена за вист была установлена на дьявольски высоком уровне.
Раздали карты. Ткач взял свои, сел поудобнее на стуле и… ласково оглядел партнеров.
И в этот миг партнеры с ужасом обнаружили за столом совершенно трезвого товарища, не имевшего ничего общего с тем аморфным телом, которое он весьма правдоподобно изображал минуту назад. Сейчас перед ними сидел расчетливый, сосредоточенный и безжалостный боец.
– Раз, – ровным голосом объявил Юрка.
И последовала жуткая карточная бойня, какой еще не бывало на факультете информационных систем и защиты информации…
* * *
Покончив с обедом, Юрка поблагодарил тетю Дашу, вернулся в комнату и вставил в белый ноутбук флешку. Перекинув на нее с десяток файлов, переоделся, схватил мобильник и выскочил из дома.
На углу Московской и Рахова ему пришлось простоять минут десять, прежде чем рядом затормозила новенькая белая «Шевроле Нива».
– Привет! – довольно глянул поверх темных очков давний дружок Базылев – полноватый молодой человек с вечным румянцем на щеках и бесцветным бобриком на голове.
Юрка сел рядом.
– Здорово.
– Эскизы сделал?
– Yes it is. Гони к Башке в типографию…
Пробившись сквозь жуткие пробки, «Нива» подъехала к бывшему «Полиграфкомбинату». Подкинув и ловко поймав флешку, Ткач хитро подмигнул товарищу и отправился на встречу с Башкой – неуклюжим увальнем, изредка, во внеурочное время, выполняющим за хорошие бабки левые заказы…
Мы, русские, подчиняемся правилам и законам лишь в той степени, в которой нас к этому принуждают. Не более. Вот и Ткач решил пересмотреть некоторые постулаты, «инфицировавшие» его организм вместе с материнским молоком. Ему было жутко стыдно перед образом пожилой матери, ни разу в жизни не позарившейся на чужое, совестно перед памятью старшего брата – капитана спецназа, героически погибшего в горах Кавказа близ грузинской границы. Однако нищета с постоянно ноющим от голода желудком вконец измучили его.
Впервые он свернул с прямой дорожки на втором курсе, когда народ стал шарахаться, завидев в его руках колоду игральных карт. Поднаторев к тому времени со взломом нехитрых кодов, записанных на магнитных полосках банковских кредитных карт, Юрка насобачился обчищать счета рассеянных студентов-первокурсников. Сделать это было просто: стипендии перечислялись на вышеозначенные карточки, а их беспечные владельцы частенько хлопали ушами. Оставалось только раздобыть пароли…
Приворовывать у товарищей было делом противным, а главное – опасным. При определенных обстоятельствах разработчика и главного исполнителя могли схватить за руку. И не сотрудники правоохранительных органов, а сами однокурсники, что грозило болезненным судом Линча.
В общем, пораскинув мозгами, Юрка уяснил еще одно правило: результаты его усилий должны с лихвой оправдывать риск провала. Потому с кражами крохотных студенческих стипендий он решил раз и навсегда завязать. И вправду – сколько можно заниматься ерундой?..
Через пару месяцев подоспело предложение «инициативной группы товарищей» принять участие в потрошении банкомата на территории соседнего НИИ. Ткач нутром ощущал идиотизм затеи, но перебороть себя не смог. Ночью компания из семи человек вооружилась крепкими инструментами и отправилась на дело. Около четырех утра они проникли за забор режимного объекта и раскурочили правую нижнюю часть банкомата, где покоились лотки с купюрами. В целом операция удалась, хотя суммой завладели отнюдь не астрономической – после подсчета и дележа на каждого вышло около ста двадцати тысяч. За тяжелой ночкой последовало нервное утро и не менее напряженный день…
С неделю Юрка не прикасался к своей доле и ожидал появления в общаге ментов или целой опергруппы.
Пронесло. Но он зарекся участвовать в групповых делишках.
* * *
Юрка вернулся из «Полиграфа» минут через тридцать.
– Чего так долго? – взволнованно прошипел Базылев.
– Долго?! Скажи спасибо, что за полчаса управился!
– Башка не хотел брать заказ?
– Он не любит работать с пластиком и не соглашался помочь, пока не я не показал аванс наличными.
– Фу-ух. Значит, напечатает?
– Сделает, – уверенно кивнул Ткач. – Только сомневается насчет сроков. Поехали отсюда…
«Нива» плавно тронулась в сторону центра. Стараясь избегать пробок, Базылев лавировал по узким саратовским улочкам и молча курил.
– Ты чего такой хмурый? – прервал паузу Юрка.
– Не… Я счастлив, как дегустатор с ликеро-водочного завода. Ведь скоро все изменится, правда?
– Писаться от радости пока рановато, но и расстраиваться – не вижу повода. А счастливы будем, когда вернемся.
– Из Москвы?
– Баз! – недовольно посмотрел Юрка на друга.
Вспомнив об уговоре не называть имен, названий населенных пунктов и прочих «говорящих» деталей из предстоящей операции, тот скорчил виноватую рожу.
Ткач дал себе слово больше никогда не участвовать в групповых преступлениях. Во-первых, чем больше народу задействовано в деле, тем больше вероятность утечки информации. Во-вторых, это было чертовски опасно. В-третьих, за групповые преступления давали гораздо бóльший срок.
Но так уж случилось, что вскоре позвонила тетя Даша и сквозь слезы поведала о несчастье с Андреем. Потом закончились экспроприированные у банкомата деньжата, наступила суровая зима… В общем, пришлось вновь напрягать темными замыслами светлую головушку. Ведь чтобы удобно жить, надо просто работать. А чтобы быстро разбогатеть и жить хорошо – надо шевелить мозгами совсем в другом направлении.
И Ткач организовывал, подкупал, блефовал, спекулировал и изобретал… Фантазия всегда была движущей силой в его жизни. Люди с удовольствием включались в придуманную им игру и даже благодарили, не замечая, что работают на него. У Юрки же появлялись свободное время и кое-какие средства, которые он с удовольствием тратил на воплощение своих желаний. Но все это были цветочки. Ягодки созрели к середине четвертого курса.
Несколько дней наш юный герой корпел над написанием собственной троянской программы. И в одно прекрасное морозное утро сервер известного московского банка, повинуясь алгоритму трояна, без боя сдал информацию о логинах и паролях клиентских кредитных карт. К слову, того самого банка, где в совете директоров числился папаша сокурсника Брагина. Не теряя времени, гений информационных технологий скопировал логины на магнитные полосы заранее приготовленных карт, распечатал список паролей и бросился к ближайшей станции метро.
Полдня он мотался по окраинным районам столицы. Подыскивая банкоматы в относительно спокойных местах, Юрка пихал в них по очереди две-три карты, проверял состояние счета и тут же безжалостно их опустошал. Потраченные усилия окупились: в тот фартовый день он стал богаче на два миллиона восемьсот тринадцать тысяч. Рублевый барыш еле уместился в карманы джинсов и легкой спортивной куртки…
Простота и доступность технологии пришлись ему по вкусу, и молодой оболтус капитально подсел на «распробованный наркотик». А почему бы нет? Ведь отныне и ему стали доступны дорогие шмотки, навороченная машина, самые красивые телки с курса и походы с ними в крутые кабаки. Теперь не нужно было ждать перевода из Саратова, теперь он сам мог послать тете Даше деньжат. А самое главное – он не опасался за ненадежных партнеров, способных по пьяни разболтать о содеянном или совершить другую глупость. Этих партнеров попросту не осталось.
Отлично понимая, что с некоторых пор понятие приватности в Интернете стало анахронизмом, Ткач старался действовать осторожно: никогда не повторялся, с очисткой чужих счетов от лишних денег не частил, а для выхода в сеть использовал интернет-кафе, расположенные в разных концах Москвы. Результат ошеломил: сотрудники Управления «К», равно как и хваленая банковская защита, были им легко обмануты.
