Сергей Зверев
Отпуск под пулями
1
… – Нет, ни калечить, ни убивать никого не надо! Не хватало мне еще сложностей и проблем с местной полицией! Нужно просто немножко помять им кости и слегка припугнуть, чтобы поняли, что в детские игры с ними играть никто не собирается…
Широкоплечий и, вероятно, высокий мужчина, сидевший за шатким пластиковым столиком, слегка пристукнул ладонью по столешнице. Лица говорившего было не видно, только спина, обтянутая легкой тканью рубашки какой-то легкомысленной гавайской расцветки, и коротко стриженный затылок позволяли предположить, что мужчине около сорока, что он еще довольно спортивен и крепок, а суховатый и жесткий тон, в котором явно присутствовали начальственные нотки, вполне мог свидетельствовать, что его обладатель – мужчина деловой и серьезный.
– А если они не испугаются? – лениво поинтересовался собеседник – смуглый мужичок помоложе и попроще, но тоже явно не из простых работяг.
– Никаких если! Иначе за каким чертом вы мне тут нужны?! – В голосе мужчины послышалось глухое раздражение и недовольство. – Я для того и вызвал тебя и твоих парней, чтобы вы решали кое-какие проблемы, не задавая идиотских вопросов! И деньги довольно приличные, между прочим, я плачу только за дело и за результат. Пора бы уже запомнить, что я не благотворительная контора для нищих бродяг…
– О’кей, босс, – смуглый примирительно поднял ладони и чуть насмешливо посмотрел на взволновавшегося из-за какой-то ерунды мужчину: – Надо напугать – напугаем!
Владимир незаметно скосил взгляд и еще разок осмотрел мужчин, разговаривавших за соседним столиком. Смуглый крепыш ему решительно не понравился. Резкие, грубоватые черты лица, нагловатые темные глаза, прилично накачанная поджарая фигура вполне позволяли предположить в нем обычного бандита из местных братков, обсуждающего со своим строгим боссом какие-то темные делишки, если бы не одна интересная особенность. Точнее, даже две.
Во-первых, разговор велся по-английски. А во-вторых, маечка у смуглого была без рукавов, и на плече можно было рассмотреть небольшую цветную татуировку. Любопытная такая татуировочка! Ни на российских, ни на украинских зонах таких не колют – это Володя знал почти точно. Эту татушку сажают на плечико молодецкие веселые ребята из французского Иностранного легиона. И какого черта, интересно, могут делать легионеры в Крыму, в неприметном, сонном и мирном городишке с забавным для русского уха названием Судак? Уж, наверное, не знаменитые местные вина и шампанское приехали дегустировать – у них своего хоть залейся! «Бургундия, Нормандия, Шампань или Прованс…» Тогда что? И кого это они, любопытно, пугать задумали?..
Владимир неторопливо отхлебнул из пластикового стаканчика густо-красного вина, достал сигарету из желто-белой пачки с изображением симпатичного верблюда и задумчиво похлопал по карманам легких полотняных брюк якобы в поисках зажигалки. Не нашел, глянул по сторонам и, шумно вставая из-за своего столика, решительно направился к соседнему, довольно умело изображая чуть подвыпившего отдыхающего.
– Здрассти! Ребята, огоньку у вас не будет, а? А то где-то я свою зажигалку…
Смуглый исподлобья оценивающе посмотрел на молодого, по виду тоже далеко не слабого парня лет двадцати с небольшим, явно слегка поддатого, и тут же потерял к нему интерес. Простое русское лицо с глуповатыми светлыми глазами, брючки, тенниска с отложным воротничком, черная борсетка, болтающаяся на запястье, – самый обычный хлыщ из тех, что целыми днями и ночами шляются по курортному городку и никогда не просыхают. У русских это почему-то называется «отдыхать».
– Огоньку? Да без проблем, – мужчина постарше неожиданно обаятельно улыбнулся, демонстрируя великолепную работу явно забугорных стоматологов, и щелкнул дорогой, блеснувшей золотом зажигалкой.
Так вот ты какой, северный олень! Сухой и жесткий, как дубовая доска, – прямо-таки Рутгер Хауэр, истинный ариец. «А ведь и верно, – прикинул мысленно Володя, – акцент у него явно не английский, пожестче, больше на немецкий смахивает…»
– Ум-гу… Спасибо, брат, – Владимир благодарно кивнул и неспешно вернулся за свой столик, нещадно пыхая сигаретным голубым дымком. Вообще-то он не курил, но здесь, на отдыхе, быстро прикинул, что некурящий мужчина почему-то всех настораживает и вызывает легкое недоумение, и обзавелся пачкой сигарет. Меньше вопросов, да и с людьми порой, как выяснилось, проще и знакомиться, и общаться…
А все-таки было бы любопытно разузнать, что за мафиозные дела собираются крутить здесь, на территории «нэзалэжной Украйни», в автономной республике Крым, этот истинный ариец и наемник-легионер…
…В том, что Владимир Олегович Локис в разгар курортного сезона оказался в Судаке, в большей степени была заслуга его матери, Антонины Тимофеевны. «Ой, сынок, совсем ты со своей службой замотался! – Мама всплескивала руками и озабоченно оглядывала сына, действительно порой устававшего на службе до темных чертиков в глазах. – Вот отпуск тебе дали, так и съездил бы на море, отдохнул! А то ни солнца, ни воздуха свежего на своих складах не видишь… Тем более там сейчас, говорят, не очень дорого, а платят тебе, слава богу, неплохо. Езжай, сынок, когда еще доведется-то настоящее море посмотреть?» Мама до сих пор искренне верила, что Вовка служит каптерщиком на одном из складов при парашютно-десантной части: сапоги и валенки считает-выдает. Владимиру стоило немалых трудов уверить мать в том, что его служба по контракту совершенно «не опасна и не трудна» – хватит с матери и того, что она ночей не спала, когда он служил в ВДВ срочную! Все боялась, что ее сына или старослужащие «деды» обидят, унизят или изобьют, или еще того хуже – вдруг парашют возьмет и не раскроется?! Говорят, мол, и такое в десантных войсках бывает. Но все обошлось, вернулся ее повзрослевший Вовка живым и здоровым, а на осторожные расспросы матери о дедовщине махнул рукой и коротко заявил: «Да ерунда, мам, газетные страшилки! У нас нормально все было, порядок…»
После армии помыкался, помыкался, попробовал платную секцию для пацанов организовать, чтобы и деньга в дом шла, и пацаны не по подъездам наркоту да водяру жрали, а делом занимались – не срослось, сожрали чиновники его мелкий бизнес. Потом чуть срок не схлопотал, когда в день ВДВ, 2 августа, маленько с московскими омоновцами сцепился, да и помял парочку «краповых». Тогда, спасибо, бывший сослуживец по роте отмазал, а то еще неизвестно, чем бы дело закончилось – у нас ведь простому пацану на зону из-за какой-нибудь ерунды загреметь не просто, а очень просто! Это настоящих уродов и бандитов «расейская Фемида» сегодня трепетно бережет и охраняет… Тогда же и со своим бывшим ротным встретился, со старлеем Комаровым, – вот он-то и сосватал Вовку Локиса по прозвищу Медведь в отряд мобильного спецназа парашютистов, созданный на контрактной основе…
Уже через годок новой службы Локис мог, подобно незабвенному товарищу Сухову, смело заявить: «Ох и помотало, брат, меня! От Таджикистана аж до самого Гондураса!» Но Медведь помалкивал, поскольку зря трепать языком ради дешевых понтов не любил, да и простенькая, но очень серьезная бумажка с подпиской о сов. секретности болтливости отнюдь не добавляла…
…Через пару дней Владимир неожиданно открыл для себя любопытную истину: оказывается, отдыхать на черноморском бережочке – это довольно-таки скучноватый и нелегкий труд! Ну море, ну солнце – красота, конечно, и полное южное великолепие, но все же шумновато, жарковато да и… скучновато. Все эти «бананы» на веревке, водные мотоциклы и прочая дребедень – это больше для детишек. Или еще вот парашют-крыло, что как воздушного змея за катером тянут, а тетки да пузатые мужики визжат от восторга. Вовка при виде такого издевательства только недоуменно пожал плечами: ему и настоящих парашютов на службе хватает выше темечка. Что там еще остается? Тупо винище литрами жрать да шашлыки хавать? Шашлык вещь, конечно, стоящая, но радостно пропивать собственное здоровье и мозги – увольте, ребята! После такого отдыха и месяца мало будет, чтобы себя в порядок привести. Остается вроде бы одно: за бабами и девчонками ухлестывать – вот тут уж работы для озабоченного мэна непочатый край! Но тоже как-то не особо и тянет. Старые, бросающие на крепкого молодого парня жадные заинтересованные взгляды, и даром не нужны, а молодые… У тех в каждом наглом глазу по вопросу: «А чего и сколько ты мне можешь дать? Я девушка дорогая!» Нет, деньги у Владимира, конечно, были, и жмотом он никогда не был, но… как-то противна вся эта курортная выставка-распродажа! Впрочем, еще не вечер, может быть, и нормальная девчонка на пути попадется…
А пока… На экскурсию сходить, что ли? Времени до ужина предостаточно, а путеводители кричат, что здесь есть крепость старинная – бывшая торговая фактория Генуэзской республики. «Ну что же, – решил Медведь-Локис, – «будем посмотреть достопримечательностев», хотя все они в принципе одинаковые: на фотках красота и прелесть, а в жизни – серость и запущенность…
… – Господа, только что мы с вами осмотрели выставку орудий пыток. А теперь обратите внимание вот на этот желоб… – Миловидная девушка-экскурсовод, очевидно из местных студенток, подрабатывающих в сезон, довольно бойко тараторила заученный текст исторического путеводителя по крепости, в действительности оказавшейся скучной, пыльной и совсем не впечатляющей грудой старых обшарпанных камней. – Именно здесь когда-то стояла плаха, на которой каждое воскресенье палач отрубал головы приговоренным к смерти преступникам! Головы по желобу скатывались в корзину, а благочестивые девушки спешили намочить в свежей, дымящейся крови свои платочки – считалось, что кровь казненных помогает отвести любую порчу…
Разомлевшая от жары группа туристов всех возрастов, пола и вероисповеданий туповато и без особого интереса «смотрела направо, смотрела налево» и, отчаянно сражаясь с жарой и скукой, пыталась усвоить хоть что-то из того потока бодрой болтовни, что старательно навешивала им на уши девушка. Локис, внимательно выслушавший рассказ про страшные пытки и спасающую от любой порчи кровь, мысленно усмехнулся и подумал: «Ох, солнце мое, что бы ты знала про страшные пытки и кровь? Да видела ли ты ее вообще когда? Не чистенький розовый пальчик, чуток порезанный, а когда она, действительно страшная, алая, хлещет из разорванной осколком артерии…»
– Девушка, извините, – неожиданно прервал экскурсовода высокий светловолосый мужчина явно столичного вида в неброском, но очень недешевом «прикиде»: и шмотки, и мягкие кожаные туфли, и часики за несколько штук баксов говорили человеку понимающему, что мужичок явно не на заводе у станка за три рубля уродуется. – А чем, собственно, головы-то рубили?
– В каком смысле? – девушка прервала свою заученную тарабарщину и, растерянно хлопая ресничками, посмотрела на солидного мужчину, чуть насмешливо щурившего свои до неприличия красивые серо-голубые глаза.
– В прямом, – галантно наклонил голову мужчина и уточнил: – Головы рубили топором, мечом, кривым турецким ятаганом? Или гильотиной отчекрыживали?
– Ну-у… – девушка неуверенно пожала плечами. – Топором, наверное… В моей методичке про это нет.
– Жаль, – белозубо улыбнулся мужчина. – Вот всегда так: про самое интересное и нет!
Локис еще раз оценивающе посмотрел на мужчину: ежу понятно, грамотей столичный, ведь явно забавляется и над девчонкой издевается! Что, не видит, что у той уже глаза вот-вот слезами нальются? Неожиданно для себя Владимир цыкнул зубом и, на блатной манер растягивая слова, обратился к настырному мужичку, которого мысленно окрестил «Мэном»:
– Мужик, а тебе не все равно? Че ты к девчонке прицепился? У нее и так уже, наверное, пятая экскурсия, а если в каждой вот такой… чудила ей начнет мозги полоскать… Ты что, историк офигенный?!
В сонных глазах туристов плеснулся интерес, и толпа слегка оживилась – кажется, намечался скандал, а то и небольшая драка. А драка в любом случае вещь гораздо более занимательная, чем занудливые россказни экскурсоводов. Если не тебя бьют, конечно…
– Не то чтобы «офигенный», но некоторое отношение к милой и загадочной девушке Клио я имею, молодой человек. – Мужчина смотрел уже не насмешливо, а вполне серьезно и даже настороженно, но без боязни. – Возможно, вы и правы, я был несколько легкомысленно бестактен по отношению к юной леди, и я готов принести ей самые искренние извинения. А вот вам, юноша, я бы настоятельно посоветовал не «тыкать» незнакомым мужчинам, поскольку иногда это может иметь совершенно непредсказуемые для вас последствия…
– Это, типа, на дуэль вызовешь, да?
– Ну, это было бы уж слишком вычурно и сложно, – нехорошо усмехнулся мужчина. – Просто в морду дам, и все дела…
– Ты – мне? – с радостной улыбкой уточнил Медведь.
– Я – вам, дурно воспитанный юноша, – кивнул мужчина.
– Тогда так! – деловито предложил Локис. – Вечерком, в девять, на пляже, ну, там, где пирс длинный… Вызываю вас на дуэль! Один на один, без шпаг и пистолетов – голыми руками. Идет?
– В девять так в девять… Только прошу не опаздывать! Сторона, опоздавшая больше чем на пять минут, автоматически причисляется к тру́сам, и ей засчитывается техническое поражение! О’кей?
– Заметано! – многообещающе стукнул кулаком в раскрытую ладонь Медведь. – Кстати, а кого поминать в своих молитвах, если вы не явитесь на поединок, милорд?
– Виктор Сергеевич Соболев. Вот моя визитка. Арриведерчи, юноша, до вечера…
Соболев, не обращая внимания на легкий вздох разочарования, прошелестевший в толпе туристов, круто развернулся и отбыл в сторону спуска, ведущего к городку, раскинувшемуся чуть ниже на берегу обширной морской бухты. Локис посмотрел на красиво и лаконично оформленную визитную карточку: «Доктор исторических наук, эксперт-криптолог». Так, адрес и телефоны, еще какая-то фигня… Ну, естественно, Москва! Криптолог… Это вроде бы спец по древним манускриптам-рукописям, что-то наподобие дешифровальщика. Интересный мужичок. Мэн. Похоже, и не трус. А жизнь-то, господа, становится интереснее, оживляется, а?! Не успел д’Артаньян припереться в Париж, а уже нарвался на дуэль… Незнакомец из Менга! В девять, милорд? Как вашей милости будет угодно, кабальеро! Ладно, поглядим, какой это Сухов…
2
Та-ак, попрыгали, товарищи разведчики… Ничего не звякает, не болтается и не мешает. Локис подбросил на ладони связку ключей и посмотрел на часы: без пятнадцати девять, в самый раз отправляться на веселое свидание с незнакомцем из Менга. Опаздывать для джентльмена неприлично, хотя и русские мы люди, и опоздать на час-другой для нас – обычное дело. Матери позвонил, расписал, как здорово здесь отдыхается, и теперь, как Пятачок, до ближайшей пятницы совершенно свободен! Установка, товарищ спецназовец, проста: господина Соболева чуток потрепать, но не калечить. Мужик вроде ничего, и ни за что ни про что отечественную науку обижать не стоит, а то и так ученые мужи за бугор валом валят…
Небо из бледно-голубого помаленьку превращалось в серо-жемчужное, солнце, за долгий день, естественно, утомившееся, клонилось к горизонту, окрашивая даль в туманно-дымчатые оттенки красно-оранжевого. Прибой размеренно накатывал на берег длинными пенистыми волнами – спокойное море, как и водится теплым летним вечером, конечно же, «мерно дышало», а легкий ветерок, вкусно пахнущий йодом, солью и крымскими соснами, естественно, «приятно освежал». Шум прибоя смешивался со звучавшей из десятка мест самой разнообразной музыкой, и, честно говоря, жить вообще-то было хорошо!
«И упасть опаленным… звездой по имени Солнце…» Локис, вполголоса бубнивший старую песенку Цоя, неторопливо двигался по одному из бесчисленных переулочков, которые здесь, как и в старой доброй Италии, все вели в Рим, то бишь к морю, и вдруг насторожился, прислушиваясь к подозрительным звукам – та-ак, похоже, кого-то уже бьют… Чуть впереди в полусумраке, под прикрытием каких-то южных развесистых кустов двое явно метелили третьего… «Оба-на! Да это ж моего Паниковского бьют! Ай да Сергеич! Пострел всюду поспел, д’Артаньян в один день умудрился повздорить с Атосом, Портосом и Арамисом сразу… А ничего отмахивается Сергеич, резкий парень! Только вот чего-то в вашей потасовке не хватает…»
Владимир уже приготовился сказать что-нибудь насмешливое вроде: «Э, мужики, не так резво, мне маленько оставьте!» – но тут же чутьем опытного рукопашника понял, чего не хватало в развернувшейся в этом узком переулочке драке. Нападавшие дрались молча! Только яростно сопели и хакали при каждом ударе. Ну а какая же русская пьяная драка без мата и прочего, типа: «Ах ты, падла такая-сякая!» Тут Локис увидел в руке одного из нападавших длинный узкий клинок и понял, что профессора пора спасать, потому что, похоже, убивают его всерьез…
То, что нападавшие были бойцами опытными и трезвыми, Локис сразу понял по тому, как боец с ножом, казалось бы, поглощенный дракой и ничего вокруг не видевший и не слышавший, вдруг мгновенно развернулся, в долю секунды оценил обстановку и новое действующее лицо и без всяких «ты че, мужик?» кинулся к нему, делая длинный выпад с явным намерением проткнуть неожиданного свидетеля узким сверкающим лезвием. «Э-э нет, парень, таким приемом заколоть меня непросто!» Медведь скользящим шагом метнулся навстречу руке с ножом, одновременно уходя влево и разворачиваясь к нападавшему боком. Правая рука мягким блоком отвела нож вправо и вниз, а левый локоть четко отработанным движением врезался нападавшему в лицо, с противным хрустом сминая переносицу. В следующее мгновение левая рука резко распрямилась и ушла вниз, нанося добивающий удар в пах. Все, этот готов…
Второй, увидев, как непринужденно уложили на серый асфальт его напарника, по-волчьи оскалился и, бросая уже порядком измочаленного доктора наук, кинулся на непонятно откуда взявшегося парня. Этот был бойцом явно покруче первого. Но не намного. И прапорщик Витя Паршиков его рукопашному бою наверняка не учил, иначе дядя знал бы, что в реальном бою красиво и высоко ноги закидывать не стоит – это вам не на танцах перед девками красоваться! Хотя, честно сказать, удар у мужика был поставлен неплохо, и проводил он его красиво… Этого Локис сбил подсечкой, круговым махом ноги, почти так же, как машут в плясовой казаки – некогда драчуны верткие и умелые. И падал мужик хорошо, и страховался умеючи, но все же чуток ловкости не хватило – приложился-таки головушкой об асфальт.
Враг, понятное дело, и бить его надо жестко, но все же на какое-то мгновение Медведь даже дядьке посочувствовал – звук удара был нехороший, с глухим треском… Локис на секунду-другую настороженно застыл в стойке, оглядывая поверженных противников – хуже нет оставить за спиной недобитого и получить клинок под ребра; но нет, оба лежали тихо и улеглись, похоже, надолго. Та-ак, что у нас с Сергеичем?
– Ну, как ты, доктор наук? – Владимир сразу отметил, что левый рукав легкого пиджака у Соболева в крови и выглядит тот, мягко говоря, неважно. – Я смотрю, тебя ни на минуту оставить одного нельзя – все тебя убивать начинают… Дай-ка руку посмотрю… Фигня, страшного ничего, но шить надо. Вот тут платком хорошенько прижми… Где тут травмпункт есть, знаешь? Ну, пойдем потихоньку, Ноздрев ты наш, «исторический человек»…
«Ну точно – историк, исторический человек Ноздрев, вечно в какие-то сомнительные истории попадает», – мысленно усмехнулся Локис, намереваясь как можно быстрее покинуть место схватки – им еще только объяснений с местными ментами не хватало! – и тут же резко остановился, озадаченный неясной догадкой, мелькнувшей в мозгу.
– Погоди-ка, Сергеич… – Владимир развернулся и быстро подошел к одному из поверженных неведомых драчунов, пока не подававших никаких признаков жизни. Наклонился и, задирая короткий рукав черной майки с какой-то аляповатой картинкой, присмотрелся, уже почти догадываясь, что он увидит на коже неизвестного. Вот она, родимая! На мускулистом плече уже начинавшего слабо постанывать бойца красовалась татуировка десантника из Иностранного легиона…
Специализированной «травмы» поблизости, конечно же, не нашлось – для небольшого городка это было бы излишней роскошью, а вот простенький дежурный медпункт рядышком с местной больницей Локис с Соболевым нашли довольно быстро.
Флегматичная фельдшерица лет под пятьдесят привычно-равнодушным взглядом скользнула по окровавленному рукаву посетителя и, не делая ни малейших попыток приподняться над стулом и прервать свое важнейшее занятие, заключавшееся в обстоятельном вечернем чаепитии, лениво буркнула: «Це де ж його поризалы так? В мылыцию треба звоныты…» Локис тяжело вздохнул, предчувствуя, что тетка вполне может оказаться законопослушной занудой еще старой советской закалки, и тогда у них с московским доктором наук вполне могут быть нежелательные проблемы. Нет, бандиты, конечно, живы и почти здоровы, но протоколы, разбирательства и прочая нервотрепка – оно надо людям, мирно отдыхающим у ласкового синего моря?
Пока Владимир прикидывал, как поделикатнее подъехать к тетке, в дело вступил Соболев. Посверкивая обаятельнейшей и понимающей улыбкой, Виктор Сергеевич мягко пояснил даме в белом халате, что ничего страшного не случилось, произошла самая банальная стычка с неведомыми хулиганами, которые намеревались его ограбить и немножко задели ножом, но, увидев кровь, сами испугались и убежали… И стоит ли беспокоить наверняка очень занятых доблестных работников правопорядка такой ерундой? Свои слова, почему-то живо напомнившие Медведю завораживающие заклинания индийских факиров, которые любят забавляться с опасными кобрами, Соболев подкрепил ненавязчиво подсунутой под руку тетке серо-зеленой купюрой с небольшой цифиркой «20». Фельдшерица на мгновение замерла, словно та самая кобра в стойке, затем сделала неприметное движение пухлой ладошкой, и купюра словно растаяла в воздухе, а Владимир снова подумал о факирах, у которых цветы и прочие вещицы как появляются ниоткуда, буквально из воздуха, так и пропадают бесследно там же…
Растворив в воздухе «двадцатку», тетка устало вздохнула и, ворча под нос что-то про паспорта и полисы, быстренько и сноровисто вкатила московскому гостю пять кубиков обезболивающего и противостолбнячный укол, умело, со знанием дела, обработала рану, наложила пяток швов, стерильную повязку и прикрыла порез пластырем. Вполне возможно, подумалось Локису, что тетка изучала основы военно-полевой хирургии где-нибудь в Афгане, хотя, может быть, и здесь к ней каждый день попадают битые, резаные и стреляные – на курортах тоже всякое бывает…
