Шахназ Сайн
Предначертанная. Часть первая
© Шахназ Сайн, текст и иллюстрации в книге, 2025
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025
* * *
Некоторые люди предначертаны друг другу Богом.
Как ни крути, где бы они ни были, с кем бы они ни были,
Судьба, по указанию свыше, сведёт двух
человек, чтоб создать единое.
«ПРЕДНАЧЕРТАННАЯ» | ГЛАВА 1
Глава 1
Она моя опора, она мой мир
У входа в ресторан девушку встретил худощавый хостес и проводил её к столику, где молодую гостью уже ожидали.
На мгновение замедлив шаг, она с интересом оглядела изысканный зал, в котором оказалась впервые. Сдержанный, уютный интерьер известного ресторана, выполненный в мягких пастельных тонах, быстро располагал к себе. Небольшие столики, звон хрусталя, доносящийся из разных уголков, и непрерывные тихие разговоры гостей, – это было определённо то место, куда, скорее всего, она вернётся вместе с лучшими подругами, Майей и Тамарой.
Восхищение не покидало девушку. Она была изумлена видом на Исаакиевский собор, который открывался из панорамного окна и напоминал огромный холст талантливого художника, масляными красками создавшего шедевр для гостей заведения.
У этого окна стоял столик на двоих, за ним сидел мужчина преклонных лет, терпеливо ожидавший гостью.
Стоило служащему ресторана и девушке подойти ближе, как мужчина встал и в знак приветствия протянул руку.
– Здравствуй, Мира. Спасибо, что нашла время.
– Добрый день, – женский голос прозвучал спокойно, но с ноткой неуверенности.
– Ибрагим Асадович, – представился он, предположив, что девушка не успела запомнить его имя после неожиданного звонка накануне поздним вечером.
Кивнув, Мира села напротив, провожая взглядом официанта, оставившего меню.
Мужчина не спешил начинать разговор. Это был тот самый момент, когда два незнакомых человека открыто смотрели друг на друга, пытаясь подметить детали внешности и составить первое впечатление друг о друге.
Перед Ибрагимом Асадовичем сидела юная Мира – двадцати пяти лет, с длинными тёмно-каштановыми волосами, собранными в тугой конский хвост. Большие карие глаза, обрамлённые длинными чёрными ресницами, придавали смущённому взгляду детскую непосредственность.
Высокий рост и хрупкое телосложение передались Мире от отца, Фарида, судового врача на атомном ледоколе.
Мира выглядела довольно просто, что изрядно удивило мужчину. Светлые джинсы с чёрным топом, поверх накинут пиджак такого же цвета, лёгкий макияж без ярких акцентов – нюдовый оттенок помады, румяна, подчёркивавшие острые от природы скулы.
Ибрагиму Асадовичу всегда казалось, что девушки старались выглядеть как можно ярче, чтобы выделиться на фоне других, но Мира, по-видимому, была другой: ни броских украшений, ни вызывающего макияжа, ни длинных ногтей. Мужчине было с кем сравнивать, так как его старшая дочь, Сюзанна, представляла собой полную противоположность Миры – одевалась ярко и вызывающе.
Неловкость сковывала девушку. Её тонкие пальцы рук, прилежно лежавших на коленях, переплелись. Мира прикладывала усилия, чтобы не выдать смущения, но попытки оказались тщетными, замаскировать охватившие её чувства не удавалось. Из-под ресниц она смотрела на незнакомого человека, который выглядел столь уверенно и спокойно, будто перед ним сидела давняя знакомая.
До сегодняшнего дня Мира не знала Ибрагима Асадовича лично, и ей сложно было объяснить этот спонтанный порыв согласиться на встречу, хотя какая-то часть её успокаивала, что это всего лишь простое женское любопытство.
Она отвернулась к окну и посмотрела на Исаакиевский собор, величественно возвышавшийся среди других построек. Мира воспользовалась несколькими свободными секундами, чтобы собраться с мыслями, – этого оказалось достаточно для возобладания над резко возникшим внутренним беспокойством из-за того, что серо-зелёные глаза мужчины напротив продолжали пристально и без смущения изучать её лицо.
Шестидесятипятилетний Ибрагим Асадович с нескрываемой сединой в волосах и с заметными мешками под глазами продолжал её разглядывать. В воздухе витала странная смесь удивления, восхищения и скрытого страха. В очередной раз бегло пройдясь по плавным чертам Миры, он прочистил горло.
Серый брючный костюм и белоснежная рубашка подчёркивали красоту и стать мужчины, сохранившиеся несмотря на возраст и глубокие морщины на лице. Прямая осанка, природная надменность и проницательный взгляд, пытающийся полностью сфокусироваться на молодой особе: нет, он не пугал, но откровенно настораживал.
В голове у девушки прозвучал отчётливый голос сожаления: «Не стоило приезжать на непонятную встречу к незнакомому человеку, добром это не кончится».
– Не беспокойся, Мира, – спокойным тоном произнёс Ибрагим Асадович, будто заглянул прямиком в душу сидящей напротив девушки и расслышал отголоски её тревоги. – Я не отниму много времени.
Эта фраза прозвучала таким тоном, словно он подготавливал её к чему-то важному и при этом не менее опасному.
Мира неловко кивнула в знак согласия.
Да, никто не принуждал соглашаться на встречу, это было исключительно её решение, но теперь, оказавшись перед Ибрагимом Асадовичем, Мира захотела встать и уйти.
Да, могла.
Но сделала?
Нет.
Этот лёгкий холодок по позвоночнику… То ли всё дело было в пронизывающем насквозь взгляде, то ли в странном выражении его лица, полного горечи и с трудом уловимой радости в потухших глазах, но что-то было не так. Мира не знала, что именно, но отчётливо ощущала это.
К столику подошёл официант.
– Ибрагим Асадович?
– Виталий, – произнёс он, не притрагиваясь к меню. – Мне как обычно, а прекрасной девушке… – решив, что стеснительная особа ничего толком не закажет, Ибрагим Асадович не спеша добавил. – Тёплый салат и тыквенный суп.
Кивнув, официант удалился.
– Я прошу прощения, если поставил тебя в неловкое положение, пригласив сюда. Встретиться в уютном ресторане в центре города показалось мне неплохой идеей. По крайней мере, ты не должна была бы волноваться. Но ты волнуешься.
– Хочется понять, в чём суть встречи, чтобы я как можно скорее могла уйти, – произнесла Мира, пытаясь придать голосу больше уверенности. – Мне и вправду некомфортно, – призналась она, отчего мужской взгляд моментально потеплел.
– Честность превыше всего. Ты права, нет смысла тянуть, поэтому перейду к основной части. Только прошу, – предостерёг Ибрагим Асадович низким голосом, – не волнуйся, хорошо? Не стоит на эмоциях перебивать, позволь мне изъясниться и рассказать всё до конца, а дальше тебе решать, принять предложение или нет.
Мира задумчиво кивнула головой.
– Отлично, – произнёс он, прочистив горло. – Повторюсь, меня зовут Сулейманов Ибрагим Асадович. Почти пять лет назад моя семья пережила горе, – он вздохнул и на пару секунд прикрыл тяжёлые веки. Одно упоминание о случившемся, и руки мужчины немели. Картины из прошлого обрывками возникали и исчезали перед его глазами, грудь сдавливало. Он вздохнул и открыл глаза, продолжив спокойным, но ощутимо тяжёлым тоном. – Случился пожар, и моя младшая дочь, двадцатидвухлетняя Лейла… – возникла пауза. – Умерла. Огонь не пощадил её.
От услышанного Мира затаила дыхание, мурашки покрыли её тело.
Взгляд мужчины передал тяжесть того события, открытая рана, полученная в прошлом, не позволяла ни спокойно дышать, ни здраво мыслить. За эти годы она не только не затянулась, но и не перестала кровоточить.
– Мы с трудом пережили утрату, – продолжил Ибрагим Асадович низким голосом. – И со временем кое-как научились жить с этой болью. Все, кроме Махиры, моей супруги. И даже пройдя кромешный ад, она не смогла принять случившееся. Бессонные ночи, нескончаемые слёзы, ежесекундные мольбы Всевышнему вернуть любимую дочь, – он вздохнул, – Махира сломалась, и врачи сообщили о раке.
Устало проведя рукой по глазам, он продолжил:
– Мы начали лечение. Некоторое время удавалось бороться, но у жены иссякли силы. И сейчас, – мужчина сделал паузу, бросил взгляд на свои сцепленные в замок руки на столе, – сейчас я наблюдаю за тем, как изо дня в день теряю ещё одну важную часть моей жизни – теряю жену, с которой бок о бок прожил около тридцати лет. И в горе, и в радости Махира была рядом. Моя опора, мой мир, причина, по которой удалось пережить сильнейшие ураганы на нелёгком жизненном пути. Махира – повод для нашей встречи, – пояснил он, заставив девушку невольно вытянуться струной. – Мужчинам, особенно моего возраста, тяжело говорить о чувствах вслух, но поверь, то, что я испытывал, ничто по сравнению с тем, что я чувствую сейчас. Я очень сильно её люблю, но по воле Всевышнего нам суждено расстаться. И знаешь, Мира, это невыносимо больно, – закончил Ибрагим Асадович голосом, полным отчаяния.
Мира была расстроена услышанным. Неловко скрестив руки на груди и внимательно слушая рассказ, она почувствовала всю горечь чувств, что окутала тяжёлым облаком пространство вокруг.
Повисла пауза.
Ибрагим Асадович хотел продолжить, но так и не смог собраться с мыслями.
– Мы с вами не были знакомы до сегодняшнего дня, – начала Мира, решив нарушить тишину. – Мне искренне жаль, что вашу семью настигло столь огромное горе. Возможно, ни мне, ни кому-либо ещё не понять по-настоящему, через что вы прошли и проходите до сих пор.
Сделав паузу, она постаралась аккуратно закончить мысль:
– Я не понимаю, Ибрагим Асадович, почему вы делитесь сокровенным с абсолютно чужим человеком?
Осознав, что пора перейти к сути встречи, он достал из внутреннего нагрудного кармана пиджака небольшую фотографию размером десять на десять сантиметров и положил на стол лицевой стороной вниз.
– Можешь посмотреть, – произнёс он, поймав непонимающий взгляд девушки.
Не раздумывая, Мира взяла фотографию в руки.
Сначала на её лице появилась усмешка. Она удивлённо прищурилась, разглядывая девушку на вид лет двадцати двух с такими же невероятно проницательными серо-зелёными глазами, как и у Ибрагима Асадовича. Затем Мира в полном недоумении медленно перевела внимание на своего собеседника.
На фото была девушка с длинными слегка вьющимися тёмно-каштановыми волосами. Удивительно взрослый взгляд, несвойственный людям такого юного возраста, никак не сочетался с мягкими, почти детскими чертами лица и с искренней понимающей улыбкой. Ямочки на щеках добавляли ещё большую миловидность прелестнейшему созданию.
Мира нервно коснулась виска мягкими массирующими движениями. Увиденное застало её врасплох.
– Я ничего не понимаю… – пробормотала она, не отрывая взгляда от смеющихся серо-зелёных глаз на фото. – Это ведь я.
Мужчина затаил дыхание, наблюдая за первой реакцией девушки. Секунды тянулись как никогда долго.
Мира с непонимающим видом продолжила.
– Точнее, это какая-то другая версия меня. Как это понимать? – она вопросительно посмотрела на Ибрагима Асадовича.
Ответ её шокировал.
– Это Лейла, моя дочь.
Руки Миры вместе с фотографией бесшумно опустились на стол.
В этот момент подошёл официант и начал расставлять блюда. К тому времени от желания приступить к еде не осталось и следа. Лицо девушки выражало недоумение, она была в шоке. Хоть глаза и отметили удивительную схожесть, разум отказывался принимать эту нелепую информацию.
– У тебя такой же маленький нос и упрямый подбородок, – Ибрагим Асадович мягко улыбнулся, почесав лоб. – Смотрю на тебя и вижу свою Лейлу. Это что-то невероятное! Спустя столько лет испытать такие чувства сравнимо с настоящим чудом!
– Разве бывает такая схожесть? – с потерянным видом спросила Мира в полголоса. – У абсолютно чужих людей?
– Видимо, бывает, – пожав плечами, ответил мужчина.
Ибрагим Асадович взял было со стола нож и вилку, но затем отложил приборы в сторону. Тарелка с красной рыбой также была демонстративно отодвинута.
Мира не притронулась ни к тёплому салату, ни к тыквенному супу.
– Стоило тебя увидеть, и мой мир перевернулся. Раз я увидел в тебе Лейлу, значит, и Махира увидит.
– Что это значит? – настороженно спросила Мира, откинувшись на спинку кресла и сложив руки на груди, нутром чувствуя надвигающуюся беду.
И не ошиблась.
Мужчина, немного поразмыслив, наконец огласил как смысл самой встречи, так и причину всех предшествующих откровений:
– Я прошу тебя побыть с нами от силы шесть месяцев, чтобы Махира ощутила хоть какое-то счастье перед уходом.
Мира глупо заморгала, прокручивая в голове услышанную фразу.
– Вы шутите? – усмехнулась она.
Мужчина вздохнул, не осуждая её реакцию. Опустив глаза, он нарочито медленно и отчётливо произнёс:
– Махире осталось полгода, не больше. Я хочу, чтобы моя жена ушла к Богу с улыбкой на лице, ведь девушка, настолько похожая на покойную дочь внешне, будет рядом в последние месяцы.
– Но я – не её дочь, – напомнила Мира, – хоть и похожа на неё.
Голос девушки прозвучал резко, в нём слышалось явное раздражение. Настолько неожиданный поворот окончательно запутал её. Мира была обескуражена предложением, и это отчётливо отразилось на её искажённых от недоумения чертах лица.
– Да, я знаю это и поэтому прошу помощи, Мира, – ответил он, пытаясь унять проскользнувший страх в собственном голосе. – Я не останусь в долгу, это будет оплачено в полной мере.
Ибрагим Асадович видел, что девушка явно готова в любую секунду сорваться с места и убежать. Не желая терять ни секунды, он спокойным тоном продолжил:
– Можешь просить всё, что душе угодно. Часть суммы будет перечислена на твой банковский счёт в день заключения договора, остальная – после выполнения его условий.
– Что? – пролепетала она, глупо уставившись в серо-зелёные глаза, а затем раздражённо фыркнула, растерянность сменилась нарастающей злостью.
– Можешь ли ты последние месяцы жизни Махиры провести рядом с ней? Хоть немного попытаться заменить отсутствующую Лейлу и подставить плечо, в котором моя жена сильно нуждается?
Мира машинально замотала головой из стороны в сторону, осознавая, что не в силах больше слушать этот вздор. Сердце бешено заколотилось в груди. От напряжения кровь прилила к щекам, они стали пунцово-красными.
– Простите, мне пора, – грубо отчеканив, Мира резко встала из-за стола.
Ибрагим Асадович встал вслед за ней.
Схватив маленькую чёрную сумочку, Мира уже собралась развернуться и уйти, как он произнёс твердым поникшим тоном:
– Спасибо, что уделила время.
Мира инстинктивно приподняла руку то ли в знак того, чтобы он не смел провожать, то ли потому, что не желала больше слышать этого человека. Повод для встречи выбил девушку из колеи настолько, что дышать полной грудью удавалось с трудом. Паника взяла верх.
Напоследок мужчина произнес:
– Махира сильно страдала. Я просто хочу подарить несколько месяцев душевного спокойствия, в котором она так нуждается. Это мой долг как мужа и как главы семьи.
Замешкавшись, Мира сделала шумный глубокий вдох. Казалось, из помещения выкачали весь воздух.
– Надеюсь, этот разговор останется строго между нами, – последовало предупреждение. – Он не для чужих ушей.
Мира нервно глянула в сторону двери выхода, за которой ей как можно скорее хотелось исчезнуть.
– Береги себя, Мира.
Кивнув, толком не посмотрев на мужчину, девушка быстрыми шагами, чуть ли не бегом, удалилась из ресторана.
Её охватил страх. Она настолько была ошарашена услышанным, что не заметила, как в спешке прихватила фотографию Лейлы.
Ибрагим Асадович смотрел вслед быстро удаляющейся девушке, потом достал мобильный телефон из кармана пиджака и набрал номер семейного юриста:
– Подготовь необходимые документы. Она согласится.
Там, где сердце слышит шёпот души, возникает дорога.
«ПРЕДНАЧЕРТАННАЯ» | ГЛАВА 2
Глава 2
Старайся замечать знаки. Следуй за ними
У всех есть секреты.
Мира отважно скрывала внутри себя маленький секрет, с детства научившись не только жить с его завуалированными подсказками, но и разгадывать их.
Она неспешно шла по морозному Санкт-Петербургу и глубоко вдыхала холодный воздух в надежде как можно скорее избавиться от неприятного чувства, что так и ощущалось всей кожей после странной встречи с не менее странным человеком и его предложением.
Время близилось к четырём часам вечера, однако на улице было достаточно светло, и это придавало Мире эфемерного спокойствия. Но то, в каком состоянии она покинула ресторан и с какими испуганными глазами бежала от злосчастного места, не могло не тревожить её.
Для петербуржцев февраль всегда выдавался особенно тяжёлым в моральном плане. Зима в Северной столице чаще всего долгая и изнурительная, иногда неописуемо холодная и беспощадная, хотя бывает и мягкой, ласковой, с пушистыми хлопьями снега. Но в один момент человек понимает, что до того устал от продолжительного холода и вечного многослоя одежды, что его терпение подходит к концу. И сейчас Мира как никогда ощущала близость этого состояния.
В потоке вечно спешащих людей она шла вдоль Невского проспекта в сторону станции метро «Маяковская».
Странное чувство кольнуло в груди.
Перед глазами возник отрывок сна, что увидела Мира накануне. Она резко остановилась в гуще толпы и прикрыла глаза, позволяя сознанию проявить картинку, словно сцену из немого фильма, длившуюся от силы несколько секунд.
Вокруг было темно. Ни окон, ни дверей, но при этом падал сумеречный свет, который позволял разглядеть еле заметное очертание руки, что протягивала чёрную увесистую коробку.
Вслед за рукой проявились силуэты плеча, туловища и ног. Однако казалось, что в них отсутствовали признаки жизни. Более того, становилось понятно, что видневшаяся часть тела принадлежала мертвецу с облезшей кожей и проглядывающими сквозь плоть костями с обрывками мышечных волокон на них.
Жуткая картина испугала Миру, её глаза тревожно забегали по полутёмному пространству в поисках хоть какого-то света.
Возник образ мужчины и женщины. Это случилось так спонтанно, что, ахнув, Мира сделала шаг назад и уперлась спиной в холодную стену. С губ сорвался дикий крик, вибрацией отозвавшийся во всем теле.
Паника усилилась, сердце бешено застучало в груди.
Перед Мирой появился силуэт мужчины, а позади виднелся образ притаившейся женщины, с трудом стоящей на ногах.
У них не было лиц, но Мира отчётливо понимала по гнетущей тишине, что тени желали подарить то, что скрывалось в чёрной коробке, и терпеливо ждали, когда девушка сделает хотя бы один шаг в их сторону.
Сглотнув, она неуверенно подошла и приняла подарок.
На дне коробки лежали три браслета из тонкой красной нити с синим глазом посередине – оберегом от сглаза в мусульманском мире.
Не раздумывая долго, Мира достала одно украшение со дна, но резко дёрнулась назад.
Первое впечатление оказалось обманчивым, что-то тёплое потекло по рукам.
Браслет не был красного цвета.
Браслет был в крови.
– Ты что остановилась посреди улицы, дурная?! – пробурчала проходившая мимо старушка, грубо толкнув Миру в плечо. Пелена, окутавшая сознание, испарилась. Тряхнув головой в попытке избавиться от тревожности, Мира прочистила горло и продолжила путь к метро.
Зазвонил телефон. Это была Майя.
Подавленное настроение и осознание того, что ни с ней, ни с Тамарой нельзя было поделиться последними новостями, стало очередным разочарованием.
Хотя предложение Ибрагима Асадовича и не было принято, мужчина отчётливо дал понять, что этим не следовало с кем-либо делиться. И внутреннее ощущение подсказывало Мире, что стоило выполнить эту просьбу.
Да и как рассказать девочкам о том, что какой-то незнакомый человек предложил побыть рядом с его умирающей женой за деньги?
Мира, будучи эмоциональной от природы, разрывалась от внутренних противоречий, не понимая, как ей поступить. Но на звонок всё же ответила. И если поначалу ей удавалось говорить обычным тоном, то потом, видимо, голос стал выдавать нотки беспокойства.
– Мира, ты какая-то странная, что-то случилось?
– Да просто задумалась, – отмахнулась она. – Расскажи, как всё прошло, Пчёлка. Очередная попытка родни познакомить тебя с новым принцем увенчалась успехом или полным провалом?
Одного намёка на усмешку оказалось достаточно, и Мира поняла исход свидания подруги.
– Ты же знаешь, как я веду себя в таких ситуациях: нагло, стервозно и некрасиво.
Мира искренне рассмеялась, представив, как очередной бедолага оказался в шоке от красивой бестии.
– Пчёлка, ты такая Пчёлка, – произнесла Мира, устало вздохнув. – У него совсем не было шансов?
– Абсолютно, – отрезала Майя довольным тоном, будто это не она два дня назад выслушала очередную душераздирающую лекцию от матери о том, что пора делать хоть какие-то шаги к семейной жизни. – И заранее говорю, – предостерегла она, – про Артура даже не спрашивай, не хочу о нем говорить.
– Ну да, тебе впервые кто-то понравился, и ты почему-то продолжаешь знакомиться с другими. Это как минимум неправильно по отношению к себе. Зачем так поступать? – вспылила Мира.
– Когда увидимся? Соберёмся втроём и поболтаем обо всем. Даю слово объясниться.
– То есть посплетничаем? – усмехнулась Мира, пытаясь придать своему голосу той же резвости, что чувствовалась в голосе подруги.
– Да, посплетничаем о трёх подругах, одну из которых отчаянно пытаются выдать замуж, вторая по уши влюблена в мужчину, во френдзоне которого она застряла, а третья… – звонкий женский голос осёкся, подбирая уместные слова, – вообще ушла с головой в работу и ничего не видит дальше своего маленького носа. Причём красивого.
– О, как?! – улыбнулась Мира.
– Ага. Может, завтра соберёмся?
– Давай на следующей неделе? Честно говоря, я забита работой, да и нужно время собраться с мыслями.
– У тебя что-то случилось, да? Ну поделись!
Мира удручённо потёрла лоб.
– Да не, – как можно более беззаботно ответила Мира, – ничего не произошло. Просто на душе скребут кошки. Знаешь ведь, так всегда бывает перед отъездом отца в дальнее плавание, опять надолго останусь одна.
– А когда дядя Фарид уезжает? – поинтересовалась Майя, на фоне послышался звук захлопнувшейся двери.
– Завтра.
– И будет нескоро? – голос подруги стал ниже. Ответ был ей прекрасно известен.
– Очень, – вздохнула Мира, переходя дорогу к метро. – Месяца три-четыре. Собственно, как всегда.
– Ми, не смей грустить! – чуть ли не прокричала Майя в трубку, отчего Мира закатила глаза. Сейчас польётся доза любви и нежности от Пчёлки. – Напомню, ты не одна! Я и Тами рядом! Мы тебя очень, очень любим! – эмоционально выпалила Майя, пытаясь через трубку словами обнять подругу. И ей это удалось – Мира расплылась в улыбке.
– Всё хорошо, не переживай.
– Вечером тогда спишемся. Узнаем, что у Тами творится в больнице, найдет ли она время среди нескончаемых операций, и подберём дату на следующую неделю. Хочу бесконечной болтовни по душам и чего-нибудь очень вкусного!
– Отлично. Целую, Пчёлка, на связи.
– На связи, Ми.
Через час, оказавшись у порога квартиры, едва открыв дверь и сделав маленький шаг внутрь, Мира удивилась. В прихожей не горел свет, отец ещё не вернулся, хотя ему следовало собираться в командировку.
На душе у девушки к этому времени стало намного спокойнее, мысли приутихли. Переодевшись, Мира прошлась по комнатам и открыла окна на проветривание. Свежий морозный воздух с радостью ворвался с улицы и распространился по всей квартире.
Из соседней комнаты донеся глухой стук, что-то упало. Как оказалось, опрокинулась рамка с фотографией Мерьем, матери Миры, что стояла на прикроватной тумбочке у односпальной кровати.
Подняв фотографию, Мира тонкими пальцами неосознанно погладила лицо женщины, на которую была похожа больше, чем на отца. Мерьем – высокая шатенка с шелковистыми волосами чуть ниже плеч. Мягкая улыбка и задорные глаза говорили о добром нраве и заботливом сердце. Любящая мать обнимала маленькую дочь, в озорной улыбке которой не хватало переднего зуба.
За день до этой фотографии Мерьем, Фарид и юная Мира пытались безболезненно удалить шатающийся зуб варварским, как пробурчала тогда Мерьем, способом. Фарид, зная, что дочь не будет против, предложил избавиться от зуба с помощью нити, привязанной к ручке двери. Резкое движение – вот и нет переднего зуба. Зато есть шокированная Мира, удивлённо хлопающая большими карими глазами на родителей, которые разразились смехом от этой милой картины.
Чем больше девушка вглядывалась в фотографию, тем сильнее накатывало безмерное чувство нежности и грусти.
Послышался щелчок, второй. Входная дверь открылась, и Мира, очнувшись от воспоминаний, выглянула из комнаты.
На пороге стоял Фарид с тремя большими пакетами продуктов.
Это была негласная традиция: перед каждым выходом в дальнее плавание отец, прекрасно знавший нелюбовь дочери к походам по магазинам, закупал столько продуктов, чтобы полностью заполнить холодильник.
Фарид одарил дочь улыбкой, от которой Мире становилось тепло и уютно, словно в тёмном доме загорался свет. Его щёки и нос покраснели от мороза, а смешная чёрная шапка, толком не достающая до ушей, смотрелась особенно нелепо.
Высокий, широкоплечий мужчина, выглядевший моложе своих пятидесяти четырёх лет, имел прекрасное телосложение и от природы длинные и сильные пальцы, которыми умело орудовал при операциях. Фарид сумел передать единственной дочери любовь к физическим нагрузкам, но не тягу к медицине, – Мира не пошла по стопам отца.
Хотя в карих глазах мужчины и читалось приподнятое настроение, в них также отчётливо отражалась и скрытая грусть. Три-четыре месяца он вновь проведёт вдали от дочери, ибо судовой врач на атомном ледоколе по-другому не может.
Время разлук давалось им нелегко. Мира в свои двадцать пять была достаточно взрослой и осознанной, да и из-за работы и учёбы не сильно переживала по поводу расставания, однако отец понимал, что своим отсутствием в городе из-за чрезмерно частых командировок он оставлял неизгладимый след в сердце дочери.
Быстро выхватив из рук отца пакеты, Мира, сильно шатаясь под тяжестью, дотащила их до холодильника. Только она разложила продукты по полкам, как раздался звонок домофона. Нежданным гостем оказался её друг детства Осман.
Она подошла к входной двери и открыла её. Через несколько минут послышались шаги, больше похожие на топот какого-то свирепого животного. Парень, поднимавшийся пешком на девятый этаж, не испытывал от этого никакого восторга.
Недовольное бурчание, тяжёлое дыхание – Мира улыбнулась, предвкушая тираду Османа.
– Это что за прикол такой?! Я чуть не умер! Почему так часто не работает этот шайтан-лифт?! – запыхавшись произнёс раскрасневшийся парень с уложенными рыжими волосами, которые всё же успели растрепаться на морозе, должно быть, он бежал по улице.
Осман был на полгода старше Миры. Весёлый, с крепким телосложением и изумрудным оттенком глаз, своими габаритами он выделялся на фоне сверстников. Они с Мирой были знакомы с детского сада, он любил играть в героя, защищавшего подругу от обидчиков.
На раскрасневшихся щеках блестели капли растаявшего снега. В правой руке Осман держал чёрное портмоне Фарида.
– Держи, передай дяде – он забыл у нас. Я тороплюсь!
– И куда же? К очередной пассии? – невинным тоном поинтересовалась Мира.
Осман не сдержал улыбки, но отвечать не спешил.
– В этот раз блондинка или шатенка? – вновь послышался вопрос девушки с невинным видом.
– Рыжая, – как-то гордо произнёс он спокойным тоном, скрестив руки на груди, внимательно наблюдая за реакцией подруги. Глаза Миры хищно вспыхнули, губы сложились в ухмылке. – Дядя, кстати, дома?
– Ага, в ванной. Завтра уезжает.
Парень посмотрел на Миру таким взглядом, будто хотел что-то сказать, но не решился.
– Ну, говори, я же вижу, что ты почти произнёс это.
– Да не, в другой раз, – отмахнулся Осман и засунул руки в карманы чёрной длинной спортивной куртки до колен.
– Ну, говори уже! Терпеть не могу, когда ты так делаешь! Крутой опер что-то на работе провернул? Или это связано с рыжей пассией?
– Не пропадай с горизонтов, деточка, – произнёс парень, коснувшись указательным пальцем кончика её носа. – Узнаешь позже.
Мира насупилась.
Осман развернулся и быстрыми шагами начал спускаться по лестнице. Молчаливые глаза изумрудного цвета как всегда что-то утаивали.
* * *
День изначально выдался непростым и насыщенным. Мира плохо спала, несколько раз просыпалась от чувства страха.
Для таких моментов в комнате у изголовья кровати горел светильник.
В последние годы без него не удавалось засыпать. Поэтому если ночью Мира резко открывала глаза от очередного кошмара, тёплый свет успокаивал её.
Ближе к рассвету девушке приснился сон: настолько яркий и отчётливый, словно всё происходило наяву. Впервые за долгие годы ей приснилась Мерьем.
– Мам… – прошептала Мира, разглядев в свете ярких лучей солнца, пробивавшихся через окно, мягкие, добрые и до боли родные черты женщины.
Мерьем сидела у изножья кровати и гладила дочь по голове.
– Родная моя, – послышался голос, от которого даже душа девушки готова была разреветься.
– Мам, – ком в горле не позволил что-то произнести, глаза налились горькими слезами.
Мира была настолько рада и вместе с тем ошарашена, когда увидела родного человека, что даже во сне от счастья хотелось и громко смеяться, и в голос плакать.
Мерьем снисходительно улыбнулась, понимая эмоции дочери.
– Я скучаю, я очень скучаю по тебе, мам! – проныла девушка сквозь пелену слёз.
– И я по тебе, mənim günəşim[1]. Не плачь, тш-ш, не надо плакать. Я рядом, слышишь? – мать рукой приподняла залитое слезами лицо дочери. – Ты просто должна найти меня.
Эти слова прозвучали так отчётливо, что Мира невольно повторила их шёпотом.
– Найти тебя? Не понимаю, – изумилась Мира, посмотрев в глаза матери и привстав с кровати. – Как найти тебя? Ты так далеко ушла, мне не дотянуться! Никак! Никак, мам, никак! – в панике прокричала Мира, прижав руку матери к груди. Но от неё не веяло ни холодом, ни теплом.
– Я ближе, чем ты думаешь, – мягким голосом утешила Мерьем, нежно обняв дочь за плечи.
– Как тебя найти? Это невозможно, – обеспокоенно повторила Мира, уткнувшись в родное плечо. Она пыталась глубоко вдохнуть, задыхаясь от собственных слез.
– Главное, не бойся, – Мерьем вновь приподняла голову дочери, и Мира взглянула в темно-карие глаза с крапинками, в точности как у неё самой. В этот момент Мире хотелось одного – чтобы это не оказалось сном. Вот сейчас она проснётся, а мама будет рядом. Боже мой, лишь бы она оказалась рядом…
– Знаки, – твёрдым тоном предупредила Мерьем. – Старайся замечать знаки. Следуй за ними.
– Мам, я так скучаю! – не сдержав очередной поток слёз, простонала Мира, пытаясь хотя бы немного почувствовать тепло материнской руки, но та с каждой секундой становилась все прозрачнее, рассеиваясь, как первые лучи солнца. – Я так скучаю! Ты бы только знала! Я так скучаю! – шёпот переходил в крик.
– Я знаю, mənim günəşim. – Мерьем преподнесла руку дочери к сердцу. – Здесь болит. Очень сильно. Найди меня, побудь со мной, успокой меня.
