Мартин Скотт
Фракс и гонки колесниц
ГЛАВА 12
К сожалению, за всю следующую неделю мне не удалось добиться хоть сколько-нибудь заметного успеха. Дождь лил потоком, улицы превратились в реки грязи, а я, едва сумев выбраться из одного тупика, тут же оказывался в другом. Потоп продолжался уже двадцать два дня, а я ни на йоту не приблизился как к изобличению убийцы Марсия, так и к возвращению коврика орков. Цицерий ежедневно требовал отчета, и моя фантазия уже начинала истощаться. Я с пристрастием допросил представителей всех слоев нашего общества о том, что им известно о религиозных обычаях орков. Этот опрос ничего не дал. Ни в Достославной федерации Гильдий, ни в Ассоциации достославного купечества, ни в Гильдии транспортников никто ничего не знал о религии орков. Столь же невежественными в этом отношении оказались Братство, Служба охраны, Гильдия кузнецов, Истинная Церковь и многие другие. В результате я пришел к выводу, что в Турае никто не знает о существовании религии у этих дикарей и, следовательно, никто не мог догадаться украсть молитвенный коврик, дабы помешать их участию в состязаниях. Я уже начал думать о том, что имею дело с одним из тех случайных совпадений, с которыми иногда приходится сталкиваться любому детективу. Может быть, кто-нибудь спер несчастный коврик лишь для того, чтобы вытирать об него ноги. Но хуже всего было то, что мое неуемное любопытство начинало вызывать подозрение, и это в обстановке всеобщего психоза таило для меня серьезную опасность.
Я бы не бродил впотьмах, если б Цицерий мог снабдить меня хоть какой-нибудь дополнительной информацией. Но он и сам ничего не знал. Подозрительных посторонних людей вокруг виллы принца никто не видел. А приглашенный после долгих колебаний старый Хасий Великолепный ничего не сумел обнаружить.
– Как получается, что маг ничего не может найти? – громко жаловался я Макри. – Этот проклятый город просто кишит волшебниками, но, как только я для раскрытия преступления пытаюсь прибегнуть к их помощи, у этих, с позволения сказать, чародеев ни дьявола не выходит. То луны оказываются не в том положении, то кто-то ухитряется спрятать концы в воду ещё до появления магов. Спрашивается, какой смысл содержать армию дармоедов, способных лишь составлять гороскопы для тронутых умом аристократок и их горничных? Но, когда я попадаю в число обвиняемых, наши мастера оккультных наук начинают лопотать: “Да, мы действительно обнаружили ауру Фракса на орудии убийства, поэтому тащите его в кутузку”. Бесполезная шайка, Макри. Абсолютно бесполезная. Будь они прокляты, эти маги! Как я их ненавижу!
– И Кемлата тоже?
Пришлось признать, что на Кемлата моя ненависть не распространяется. Он по крайней мере хочет мне помочь и старается быть поблизости, хотя временами мне кажется, что, кроме желания оказать помощь, за этим стоит что-то еще.
– Сдается мне, он положил глаз на Сарию, – сказал я.
– Сарию? – недоверчиво переспросила Макри. – Разве Кемлат не считает, что она по своему положению находится ниже его? И прошу тебя, не превращай мои слова в одну из своих вульгарных шуток.
– Кто знает? Маги по сравнению с другими аристократами не придают большого значения социальным различиям. Кроме того, Кемлат, как и Астрат, прибыл к нам с дальнего запада. Как бы то ни было, он проводит в обществе Сарии очень много времени. Говорит, что пытается избавить её от пристрастия к “диву”.
Макри, признав то, что маг в этом деле добился некоторого успеха, присовокупила:
– Думаю, она принимает меньше “дива” только потому, что стала алкоголичкой. Вместо наркотика Сария теперь накачивается пивом, и приучил её к этому ты.
– Что ж, я очень рад. Пиво для здоровья в любом случае полезней, чем “диво”. Оно восстанавливает силы. А даме потребуется вся её энергия, если она намерена заявить “Штурм цитадели” для участия в Мемориале Тураса.
* * *
Я уныло смотрел в окно и думал о том, что не смогу вынести нового выхода в дождь – вне зависимости о того, есть у меня магический плащ или нет. Вчера, не выдержав напора, рухнул акведук, подающий воду в округ Двенадцати морей, и рабочие, высланные Достославной федерацией гильдий, делали все, чтобы восстановить водопровод. Гильдии на чем свет стоит кляли префекта Дриния за то, что он не принял должных мер для своевременного ремонта системы, а префект, со своей стороны, поносил гильдии, якобы вздувающие цены на все работы. Обе стороны грозили друг другу забастовками и штрафами. Для сезона горячих дождей в этой сваре не было ничего необычного, но она усугубляла общую мрачную картину.
Скупщик краденого, с которым меня познакомил Керк, клялся, что ничего не знает о бронзовом кубке. Никаких других предметов искусства у него не оказалось, и вдобавок парень заявил, что кубок продавал вовсе не он. Крышей для его бизнеса выступало Братство, поэтому припугнуть хорошенько я его не мог. Я попросил Керка сразу сообщить мне, если на рынке краденого появятся интересующие меня предметы.
Ни Астрат, ни Кемлат не смогли снять с кубка какой-либо информации, и, таким образом, я ни на шаг не приблизился к раскрытию тайны убийства Марсия. Несмотря на то, что Сария была моим клиентом, я не поленился проверить её так же, как, впрочем, и Карил. Ничего путного из этого не вышло. Подробно допросив слуг, родственников и местных лавочников, я так и не узнал, была ли Карил любовницей сенатора, или нет. Некоторые полагали, что да. Другие категорически это отрицали. Никто ничего точно не знал. Но что с того, даже, если у них и был роман? В том, что сенатор мог пуститься в любовные похождения, я не видел ничего странного. Тем более, что его законная супруга постоянно находилась под кайфом, а ухаживающая за ней женщина была весьма привлекательна. Но мотивов для убийства я не находил. Даже будь Сария ревнива до безумия, она не смогла бы убить супруга, поскольку для этого ей надо было довольно долго держаться на ногах.
Карил уперлась рогом и отказалась отвечать на все мои вопросы. Я так и не узнал, каким образом ей стало известно о местонахождении украденных вещей. Мне показалось, что дама чем-то напугана.
Я не мог объяснить, каким образом и почему Марсий оказался в пакгаузе. Странностей в его поведении никто в тот день не заметил, а личный камердинер заявил, что не знает, чем тогда занимался его хозяин.
– Сенатор предоставил мне свободный день, – сказал слуга. Это было для него большой удачей, и весьма неудачно для меня.
Джевокс сообщил, что его Служба общественной охраны по-прежнему считает меня преступником и под нажимом Риттия и Самилия роет землю, добывая новые доказательства моей вины. Однако, ничего нового они пока не нашли, что дало возможность “Достославной хронике” немного повизжать. Впрочем, основной свой пафос газетенка обратила против неизбежного прибытия квадриги орков. Город все ещё глухо бурлил. Особенно сильно возмутилась Истинная Церковь, и её понтифексы клеймили орков со всех кафедр. Даже такой ярый сторонник короля, как архиепископ Ксерий, давал понять в частных беседах, что он весьма недоволен.
Мне же тем временем удалось выяснить одно любопытное обстоятельство. Оказалось, что о намерении Сообщества друзей смухлевать на Мемориале Тураса знал не только банкир Драсий. Слух об этом распространился среди всех любителей поиграть на бегах. Это, конечно, ничего не доказывало (подобные слухи то и дело возникали в рядах вечно страдающих паранойей беговых жучков), однако, надо было учитывать, что с Сообществом друзей сотрудничает Гликсий Драконоборец. Если заговор существует, то в нем наверняка принимает участие и могущественный колдун. В последнее время я получил ещё пару предупреждений – скорее всего от Гликсия, – и меня очень интересовало, чем этот тип сейчас занимается.
Я принялся размышлять о предстоящем Мемориале Тураса. Сенатор Марсий, зная об участии в бегах эльфов, тем не менее советовал мне поставить все, что у меня есть, на его квадригу “Штурм цитадели”. Откуда у сенатора такая уверенность? Не был ли и он вовлечен в какой-нибудь заговор? Может быть, Сообщество друзей решило помочь “Штурму” выиграть бега? Я понимал, что это весьма спорное рассуждение, но сбрасывать со счетов подобную возможность я тоже не мог. С другой стороны, нельзя было исключать и того, что Марсий случайно узнал о планах Сообщества друзей и бандиты его прикончили. Однако, и для этой версии у меня не имелось никаких доказательств.
Я сидел внизу, в зале таверны, и предо мной стояла большая кружка эля.
У Макри закончилась смена, и она принесла мне ещё одну кружку. Заметив, что при появлении новой кружки мое лицо не просветлело, она заботливо спросила:
– Никакого прогресса?
– Абсолютно никакого.
– Ты не дашь мне на вечер твой плащ магической сухости?
– Бери.
– Правда?!
– Точно. Он мне не нужен. Я раскрутил все возможные версии, но так ничего и не узнал. Теперь буду сидеть здесь и пить до тех пор, пока претор Самилий не арестует меня по обвинению в убийстве.
– И когда это случится?
– Скорее всего, сразу после того, как Гликсий Драконоборец прикончит меня своим заклятием.
– Перестань, Фракс, – сказала Макри. – Разве тебе станет лучше от того, что ты будешь торчать здесь с видом несчастной ниожской шлюхи? Развеселись!
– Спасибо, Макри. Ты подняла мое настроение, и я теперь счастлив, как пьяный наемник.
– Не злись на меня, Фракс, – бросила она.
Сама Макри в последнее время очень часто выходила из себя. Постоянные дожди, учеба и работа в таверне отнимали у неё много сил. И, кроме того, ей надо было собрать шестьдесят гуранов для Минарикс. Бега в Джувале закончились, а мы так и не нашли колесницы, на которую стоило бы поставить. Макри попросила Гурда одолжить ей немного, но дела у старого варвара шли не лучшим образом, и ему требовались средства для починки крыши, которая вдруг потекла сразу в нескольких местах. Так мне сказала Макри, хотя я подозреваю, что Гурд не дал ей денег только потому, что не испытывал ни малейшего желания помогать Ассоциации благородных дам. В северных варварских краях, откуда родом Гурд, общественное положение благородных дам ниже, чем у лошадей, и за все проведенные в Турае годы бывший наемник так и не смог до конца привыкнуть к нашему более цивилизованному образу жизни.
Эти несчастные шестьдесят гуранов Макри теоретически могла бы собрать после того, как начнутся бега в Симнии к югу от Турая. Ожидание выводило её из себя. Справедливости ради следует признать, что эти шестьдесят гуранов надолго в Ассоциации не задержатся. Совет Достославной федерации гильдий отказался признавать ассоциацию, и благородным дамам необходимы были средства на подкуп претора, ведающего делами гильдий. Деньги требовались дамам очень срочно, так как в противном случае дело могло быть отложено ещё на год. Наши местные активистки слонялись по округу Двенадцати морей с ящиками для пожертвований, но их просьбы не встречали понимания у обывателей. Возможно, в богатом Тамлине дела у дам шли более успешно. Лисутарида Властительница Небес, насколько я помнил, тоже была членом Ассоциации, а Лисутарида – весьма могущественная волшебница.
– Попроси Лисутариду создать для тебя немного бабок, – преложил я.
– А она это может? – с радостной надеждой спросила Макри.
– Конечно, нет, – захохотал я, радуясь подобной наивности.
Макри рассердилась и убежала. Моя бывшая супруга, видимо, была права, когда говорила, что я считаю день потерянным, если кого-нибудь не обижу. Обидев на сей раз Макри, я удовлетворенно откинулся на спинку стула и потребовал ещё пива.
Дверь таверны распахнулась, и в зал ввалился сапожник Паракс.
– Ну и промок же я, – заявил он с порога. – И в этом виноваты орки, будь они прокляты!
Паракс – дурак. Идет двадцать второй день сезона горячих дождей, и ему прекрасно известно, что дожди будут лить ещё восемь дней независимо от того, приедут в город орки или нет. Варвар Гурд не преминул ему об этом сказать.
– Но ныне льет сильнее, чем обычно, – парировал сапожник, продолжая утверждать, что наш город проклят. Интересно, что сказал бы Паракс, узнай он, что Резаз Мясник уже прибыл в Турай?
Я тщательно изучал программу предстоящих в Симнии бегов. Симния расположена к юго-западу от Турая, и там всегда жарко. Даже слишком жарко, сказал бы я, но зато нет сезона горячих дождей. Мне вдруг страшно захотелось оказаться в Симнии, подальше от этого похожего на болото, вонючего, погрязшего в коррупции города.
Я перевернул программку, чтобы ознакомиться со списком колесниц на обратной стороне листка. Но никакого списка там не оказалось. Вместо имен владельцев и названий квадриг там была всего лишь одна написанная кроваво-красными чернилами фраза:
Берегись, Фракс, у тебя осталось совсем мало времени.
Я в ярости швырнул программку перед собой на стол. Нет, это уж слишком! Дело дошло до того, что я не могу прочитать программы бегов, не увидев там вместо списка колесниц колдовской угрозы.
Ближе к концу дня в таверне появился Кемлат Истребитель Орков, и я показал ему испорченную программку.
– Может быть, тебе удастся извлечь из неё какую-нибудь информацию? – спросил я.
Кемлат все ещё не мог установить, откуда исходили угрозы в мой адрес. Прежде чем ответить, он долго смотрел на листок.
– Похоже, автор этих посланий начинает утрачивать осторожность, – сказал маг. – Мне кажется, здесь присутствуют очень слабые следы ауры Гликсия Драконоборца. Но на суде я этого утверждать не стал бы, так как не хочу рисковать своей репутацией.
– Вот оно! – гаркнул я, стукнув кулаком по столу. – Значит, все же Гликсий! Он пытается запугать меня, чтобы я отказался от расследования.
Кемлат, как всегда, был унизан драгоценностями. Его украшали золотые цепи, серебряные браслеты, а на пальце красовался весьма впечатляющий античный перстень с каким-то совершенно сказочным синим самоцветом. Маг взял для меня пиво и поинтересовался, как идут дела. Пришлось признаться, что похвастать мне нечем.
– Абсолютно не за что зацепиться, – сказал я. – Остается надеяться лишь на то, что в продаже появятся другие украденные предметы. Если продали кубок, то и другие шедевры Марсия тоже могут появиться на рынке краденого. Как только это случится, у меня появятся новые зацепки.
– Ты полагаешь, что кражу и убийство совершил один и тот же человек?
– Не исключено.
– Ты считаешь, что это сделал Гликсий?
Я кивнул:
– Ему всегда удавалось уходить от правосудия, и он уверовал в свою неуязвимость. Гликсий считает, что колдовство и связи среди аристократов его всегда выручат. Но на сей раз он ошибается. Если он убил Марсия, от расплаты ему не уйти. Я об этом позабочусь.
– Ты всегда был отличным солдатом, – сказал Кемлат, а я принял от него этот комплимент, так же как и ещё одну кружку пива.
* * *
Три дня спустя я начал думать, что Паракс был прав и на наш город легло проклятие. Дождей такой силы не помнил никто. Даже в разгар сезона горячих дождей бывают моменты, когда ливни на некоторое время прерываются, появляется солнце и многострадальные граждане Турая могут хотя бы немного передохнуть. В этом году с небес лило непрестанно, и существование в округе Двенадцати морей сделалось совершенно невыносимым. Улица Совершенства превратилась в море грязи, а некоторые второстепенные улицы стали просто непроходимыми. Вода подмывала фундаменты, несколько домов рухнули. Жители с помощью мешков с песком пытались защитить свои жилища от потоков воды. Некоторые латали прохудившиеся кровли, а иные, отчаявшись, на все махнули рукой. Торговля в городе почти замерла, ремесленники бросили работу, а ненависть к оркам закипала все сильнее и сильнее.
Над городом гремели такие грозы, что наиболее нервные начинали вспоминать древние пророчества, предрекавшие наступление конца света. Макри, практикуясь в фехтовании на заднем дворе таверны, время от времени яростно потрясала своим мечом, угрожая потерявшим всякую совесть небесам.
Я получил очередное предупреждение. На этот раз оно оказалось выгравировано на моей собственной пивной кружке, что можно было расценить как прямое нападение. Я задерживал расчет за жилье, но Гурд понимал, что в данном случае я не виноват. Я был не единственным, кто в это трудное время не мог заработать себе на жизнь. Уличные торговцы, посыльные, шлюхи, возничие фургонов прекратили борьбу с матерью-природой и укрылись по домам, дожидаясь конца катаклизмов.
– В поисках этого проклятого коврика мне пришлось несколько раз протопать через весь город, – жаловался я Макри. – Такого тошнотворного дела у меня ещё не было.
– А как идут поиски убийцы?
– И такого тошнотворного дела у меня тоже ещё не было, – сказал я, не боясь прослыть неоригинальным. – Знаешь…
– Ну ладно, – прервала меня Макри, – скажи-ка лучше, на кого мы ставим в Симнии. Бега уже скоро.
– Весьма благодарен тебе за понимание и поддержку. Итак, бега в Симнии… Думаю, что в первый день следует ставить на квадригу, которую считают вторым фаворитом.
– Похоже, что ты в этом не очень уверен. Мне уже нечего сказать Минарикс. Вчера вечером на собрании Ассоциации все косились в мою сторону. Как ты думаешь, они догадываются о том, что я просадила все на бегах?
– Вряд ли. Разве кто-нибудь посмеет усомниться в том, что беглая рабыня с примесью оркской крови остается единственным честным человеком (кроме Фракса, естественно) во всем Турае?
Макри несколько успокоилась, и мы отбыли к Моксу.
– Почему бы тебе не одолжить мне свой плащ магической сухости? – спросила она.
– Нет. Сегодня он мой. Кто, в конце концов, ежедневно гундосит над ним заклинание? Ты или я?
У меня были свои причины стремиться к выигрышу на бегах. Я испытывал острый недостаток в средствах, и скоро у меня могло не остаться бабок даже на пиво.
– Мой организм не может функционировать без пива.
– Не ты ли постоянно издеваешься над теми беднягами, которые жить не могут без “дива”? Не ты ли твердишь, что они попусту растрачивают свои жизни?
– Это же совсем другое дело, – попытался я вразумить свою чересчур умную подружку. – Пиво является органической частью диеты любого здорового мужчины. Особенно такого кипящего энергией, как я. Пиво – часть нашего исторического наследия и одно из проявлений нашей культуры. “Диво” же есть не что иное, как зелье для дегенератов. Однако, хватит болтовни. Пошли.
Мы вышли в болото, которое ещё совсем недавно было улицей Совершенства. С моря дул ураганный ветер, в лицо хлестали струи дождя, а в небе то и дело сверкали молнии. Я заскрежетал зубами и двинулся в эту мразь. Контора Мокса расположена у самой гавани рядом с закладной лавкой Призо. В заведении Призо я такой же завсегдатай, как и в конторе Мокса. Несмотря на отвратную погоду, бизнес Призо вполне процветал. Этот паршивый ростовщик никогда не испытывал недостатка в клиентах, желающих получить себе на жизнь хоть немного деньжат.
Макри, покончив с вредной привычкой ставить на слабые колесницы, обещающие в случае победы большой куш, стала придерживаться более мудрой тактики. И на сей раз она, последовав моему совету, согласилась поставить на хорошую колесницу, именуемую “Загонщик медведей”, победа которой обещала скромную выплату один к одному. Макри бросила на кон пятнадцать из своих тридцати пяти гуранов, что в случае выигрыша могло приблизить её к желаемым шести десяткам. Я тоже поставил пятнадцать монет.
Оказавшись снова на улице, мы увидели толпу людей. Все они чему-то радовались – радовались ровно настолько, насколько позволяли молнии, горячий ливень и ветер, заставляющие прохожих жаться к стенам.
– Что происходит?! – гаркнул я чуть ли не в ухо ближайшему от меня человеку.
– Прибывают эльфы! – проорал он в ответ, пытаясь перекрыть раскат грома.
Ну конечно! Как же я мог забыть, что сегодня в порт прибывает колесница эльфов? Толпа направлялась в гавань. Я не мог пропустить подобного события и двинулся вместе со всеми. Как всякий другой игрок, я хотел своими глазами увидеть колесницу и лошадей, чтобы оценить их и прикинуть шансы на победу. Но в порт обитателей Турая вел не только азарт. В нашем городе все обожают эльфов, а среди них в первую очередь – героя последней войны лорда Лисит-ар-Мо.
В порту все ломали глаза, вглядываясь в море, чтобы увидеть корабль столь обожаемых эльфов. На причале было сооружено небольшое возвышение, с которого должны были прозвучать приветственные речи. Никто, похоже, не опасался, что наши друзья опоздают. Эльфы всегда славились своим навигационным искусством и, кроме того, могли использовать магию, чтобы усмирить бушующие волны. Как только на горизонте появился первый парус, над толпой прокатился радостный гул. Люди начали весело переговариваться, забыв о дожде и громе. Шум нарастал по мере того как зеленые паруса эльфов, постепенно увеличиваясь в размерах, приближались к гавани.
Приветственные крики усилились, когда эльфы спустили паруса и на веслах вошли в порт. А когда на палубе появился сам лорд Лисит-ар-Мо, по толпе прокатился восторженный вопль. Волосы эльфа были перехвачены на лбу широкой серебряной лентой, зеленый плащ развевался на ветру. Его окружали адъютанты и оруженосцы – все как один высокие, стройные, светловолосые. Как только судно пришвартовалось у пирса, матросы эльфов начали приветствовать собравшуюся на берегу толпу.
Почти все эльфы отличаются высоким ростом, у них светлые волосы и золотистые глаза. Они предпочитают носить зеленые одежды, а ушные раковины у них слегка заострены. Эльфы легко узнаваемы в любой толпе. Я тоже радовался их прибытию. Еще сильнее я радовался тому, что, если прибудет квадрига орков, то соревнования предстоят нешуточные, все будут ставить на своих любимцев эльфов, и можно сорвать приличный куш, если рискнуть и поставить на орков. У орков, на мой взгляд, были совсем неплохие шансы на победу.
В порт явился самый высокопоставленный чиновник Турая консул Калий, чтобы приветствовать эльфов от имени короля. Он поднялся на возвышение, а секретарь раскрыл над его головой огромный зонт. Но поскольку порывы ветра с моря швыряли струи дождя в физиономию консула, тот существенно сократил свой спич. Калий приветствовал эльфов, поблагодарил за прошлую помощь, пожелал успеха в предстоящем состязании и отбыл вместе с лордом Лиситом в дворцовой карете. Вслед за начальством укатили и прочие официальные лица. Рядовые граждане проводили их радостными воплями и затем, вытянув шеи, принялись наблюдать за выгрузкой колесницы. Лошади испуганно фыркали, когда их сводили с корабля на пирс; грумы, успокоив животных ласковыми словами, увели их в ближний к месту причала пакгауз. Я отметил про себя, что это был тот же пакгауз, в котором нашел конец сенатор Марсий.
Интересно, знали ли только что прибывшие эльфы, что им придется соревноваться с орками, думал я, наблюдая за тем, как молодые эльфы катят колесницу в направлении пакгауза. Молодежь с Южных островов выглядела бодрой и энергичной, несмотря на многонедельное и крайне утомительное плавание по бурным морям.
За все время швартовки и разгрузки Макри не произнесла ни слова. При виде эльфов она всегда испытывает смешанные чувства. С одной стороны, эльфы её привлекают, а с другой – бесят. Привлекают потому, что Макри, во-первых, сама на четверть эльф и, во-вторых, в силу того обстоятельства, что моя подруга не без основания считает всех мужчин Турая законченными мерзавцами. А бесят её эльфы потому, что резко отрицательно реагируют на примесь оркской крови в её жилах.
Колесница скрылась в пакгаузе. Я подошел к дверям склада и, воспользовавшись тем, что охрана обратила все свое внимание на Макри, сунул голову в дверь. То, что я увидел, меня просто потрясло. Свою колесницу эльфы поставили точно на то место, где был убит Марсий. Скажите, как после этого не поверить в удивительные совпадения?
За сохранностью колесницы бдительно следили солдаты Службы общественной охраны. Один из них заметил меня и тут же попытался прогнать.
– Что ты здесь делаешь? – спросил он.
– Ничего, – ответил я, что было не совсем точно, так как я внимательно всматривался в стену пакгауза, на которой только что заметил весьма примитивный рисунок, изображавший пару сцепленных в рукопожатии рук.
Неискушенному человеку рисунок мог показаться одним из обычных для города граффити. Но это было совсем не так. Две сцепленные руки – знак Сообщества друзей, и в нашем округе он совершенно неуместен. Округ Двенадцати морей контролирует Братство, которое, как известно, является смертельным врагом Сообщества. Если ребята из Братства заметят на своей территории парня из Сообщества, его можно сразу считать покойником. Но кто, кроме Сообщества друзей, мог оставить этот знак, размышлял я, пока стражник отгонял меня подальше от пакгауза. Братство обладало таким могуществом в южной части города, что даже самый дебильный юнец не посмел бы отважиться на подобную шутку. За этот рисунок шутника в лучшем случае жестоко избили бы, и он мог считать, что легко отделался.
Макри беседовала с каким-то юным эльфом на его родном языке. Сильный дождь пригладил её волосы, и остроконечные ушки слегка высовывались из мокрых прядей. Эльф был явно заинтригован, но в то же время и обеспокоен, и как только командир потребовал его к себе, юный красавец поспешно ретировался.
Я рассказал Макри об увиденном мною рисунке.
– Интересно, – размышлял я вслух, – каким образом бандиты из Сообщества друзей проникли на склад, где был убит Марсий, и где теперь стоят лошади эльфов и хранится их колесница? Ты идешь домой или предпочитаешь болтаться здесь и ждать, когда до тебя снизойдет ещё кто-нибудь из этой зеленой братии? – поинтересовался я.
– Что за глупые эльфы, – сердито бросила Макри и торопливо зашагала прочь.
В толпе то и дело слышались полные оптимизма восклицания о том, что теперь, после прибытия лорда Лисита, проклятие, павшее на Турай, наверняка снято. Я догнал Макри, которая, как это с ней часто случается после встречи с эльфами, была не в духе. Эти красавцы почему-то не очень склонны приветствовать её как давно потерянную и вновь обретенную сестренку.
Едва вступив на улицу Совершенства, я уловил присутствие магических сил и резко обернулся, чтобы грудью встретить нападение. Чуть позади себя я увидел высокого человека в сером плаще. Человек шагал сквозь дождь, низко опустив голову, но я тем не менее его сразу узнал. Это был Гликсий Драконоборец. Когда он поравнялся со мной, я схватил его за рукав, что, учитывая его магические способности, было не совсем разумно. Но я все ещё был слишком зол за ущерб, нанесенный моей пивной кружке, и не думал об опасности. Гликсий поднял на меня изумленный взгляд.
– И почему же ты оставил свою радужную мантию дома? – ехидно поинтересовался я.
– Фракс! Как смеешь ты прикасаться ко мне своими грязными лапами?! Может быть, ты хочешь, чтобы я отправил тебя в запредельный мир?
– А как смеешь ты направлять мне колдовским способом свои гнусные угрозы?! – парировал я. – Эта кружка мне очень дорога! И мне не нравится, что ты портишь мои программы скачек!
– Ты что, совсем рехнулся? – проревел колдун. – У меня нет времени вникать в твои глупости! Исчезни!
Он поднял руку и обрушил на меня какое-то заклятие. Я замер в надежде, что мой защитный амулет сработает. Но узнать, как на сей раз подействовало ожерелье из Пурпурной ткани эльфов, я так и не смог, так как Макри врезала колдуну по затылку рукояткой своего меча. Гликсий обмяк, опустился в грязь и затих.
– Отличная работа, Макри.
– Это как раз то, чего мне не хватало, – сказала она, заметно повеселев.
– Это послужит ему хорошим уроком, чтобы он не совал нос в мои дела, – заявил я, и мы отправились дальше, оставив Гликсия Драконоборца валяться в грязи.
В “Секире мщения” меня уже ждали помощник претора и четыре солдата Службы охраны. Чиновник вручил мне письменное уведомление о том, что я должен буду предстать перед судом на следующий день после завершения празднеств Сопряжения Трех Лун.
– Не желаете ли угостить меня пивком в преддверии столь важного события? – спросил я помощника претора.
Угостить меня помощник не пожелал, и вся компания молча удалилась.
– Они собираются обвинить тебя в убийстве? – спросила Макри.
– Не совсем. Цицерий сумел затянуть дело. Пока мне предстоит предстать перед судьей-магистратом, который должен будет оценить все имеющиеся против меня улики.
– И что случится после этого?
– Вот после этого он и обвинит меня в убийстве.
Ближе к концу дня я узнал, что “Загонщик медведей” легко выиграл гонку и, тем самым, принес мне немного бабок на пиво. Макри тоже получила свои пятнадцать гуранов, и до желаемых шестидесяти ей не хватало лишь десятки.
– Хватит бездельничать и сосать пиво! – заявила Макри, прервав мой заслуженный отдых. – Начинай изучать программу бегов.
Я вздохнул, припомнив, насколько легче была моя жизнь в то время, когда Макри осуждала мое увлечение бегами. Вскоре в таверну прискакал адъютант Цицерия, чтобы осведомиться о моих успехах. Заместителя консула страшно волновало отсутствие прогресса в поисках молитвенного коврика. Негодование лорда Резаза с каждым днем усиливалось, и орк грозил немедленно покинуть Турай. Я заверил адъютанта, что делаю все возможное и даже невозможное для обнаружения этого злосчастного коврика. При этом в одной руке я держал кружку пива, а в другой – программу бегов, что, конечно, могло внушить ему ложное представление о моей деятельности. Во всяком случае (если судить по выражению его физиономии), мои заверения не произвели на него сильного впечатления.
