Slava Sun
Я обниму его завтра…
К сожалению, утро началось не так прекрасно, как закончилась прошлая ночь. Тётя Марта, пришла к маме рано утром. Чтобы пойти вместе по магазинам, как они и договаривались ещё неделю назад. Они с мамой были ранними пташками и поэтому такие ранние появления милой старушки у нас в доме, меня не удивляли.
Но дело было вовсе не в этом. Тётя Марта ещё вчера жаловалась на недомогание, а сегодня её вид заставил меня всерьёз испугаться. Мои опасения подтвердились: спустя пятнадцать минут после её прихода, тётя Марта внезапно упала на пол без сознания.
Мы с мамой в шоке. Бросаемся к ней, пытаясь вернуть её в сознание, но все попытки оказываются напрасными. В панике я вскочила, напрочь забыв о своей загипсованной ноге, и бросилась к столу за телефоном. Из-за стресса или же моей неуклюжести, я врезаюсь в высокий дубовый шкаф, который мы только купили и не успели как следует установить на нашем неровном полу. Шкаф медленно, будто в замедленной съемке, начал крениться на меня, и единственное что я успеваю сделать, так это закрыть свою голову двумя руками.
Не знаю какие силы спасли мне жизнь, но он упал на стоящее перед ним кресло, тем самым остановив полёт. Я оказалась прижатая к полу между диваном и креслом, но сильно прижала свою руку, а гипс на ноге раскрошился и застрял под шкафом. В этот момент в комнату на звук забежала мама и даже вскрикнула от испуга.
Всё вокруг похоже на сцену какого-то фильма ужасов или скорее апокалипсис, как такой прекрасный вечер мог перетечь в такое ужасное утро.
Я кое как, с помощью мамы выползаю из-под завалов и самостоятельно набираю номер скорой помощи. Я видела испуганные глаза мамы и понимала, что в таком состоянии она ничего не сможет донести оператору скорой помощи.
Не знаю, что именно, может адреналин сработал у меня в крови, но я вызвала скорую только для лежавшей всё так же без сознания старушки, а про себя я даже ничего не сказала.
Бригада скорой помощи, переступив порог нашей квартиры, застыла в изумлении. Их взгляды блуждали по комнате, охватывая каждую деталь хаоса, от опрокинутой мебели до осколков стекла на полу. Несколько раз они переспросили, все ли с нами в порядке, и настойчиво предлагали вызвать полицию, явно полагая, что кто-то ворвался в наш дом и устроил погром, оставив после себя пострадавших.
После довольно-таки быстрых сборов, мы всё же вышли из дома, но на улице меня неожиданно окликнул уж больно знакомый мужской голос.
Это был Рома, он приехал на машине, чтобы довести меня до универа, так как не смог более ждать нашей встречи.
Когда я увидела его, у меня впервые за это утро намокли глаза от слёз и по телу прошёл ели заметный ток, после которого наступило приятное расслабление всего тела. Почему-то я знала, что увижу его здесь, а может просто очень сильно этого желала.
Как только мы встретились взволнованными взглядами, он тут же подбежал ко мне и слегка, словно боясь сделать мне больно, дотронулся до в спешке перебинтованной руки, а после опустил свой взгляд на ногу, всю синюю с жёлтыми отливами и кусками белого гипса, страшную и будто не живую.
– Что случилось? – наконец произнес он. Но ответа у меня не было. Я просто смотрела ему в глаза и чувствовала, как горячие слёзы текут по моим щекам.
– Девушка, скорее! Садитесь в машину! – крикнул мне женский голос из машины скорой помощи. Рядом стояла моя мама. Она тоже хотела ехать с нами, но вспомнила о том, что сегодня у них важная встреча с оптовиками и она не может её пропустить.
– Иду! – выкрикнула я, а сама схватилась здоровой рукой за рукав Ромы и прошептала – Не уходи. Мне страшно. – я сама заволновалась, услышав свой не на шутку испуганный и невероятно жалобный голос.
– Не уйду. – сказал парень и прикоснувшись к моим плечам наклонился примерно на уровень моих глаз – Поехали со мной, я сам отвезу тебя.
– Не могу… – сквозь слезы и ком в горле прошептала я ему в лицо – Я должна быть с ней. – он не стал спорить. Да и это было бы бесполезно. Просто приобняв за плечи, повёл к скорой, в которой уже на взводе сидела фельдшер и не стесняясь возмущалась, мол, что мы так долго сопли распускаем, не на всегда ведь прощаемся.
Рома окинул её грозным взглядом, и она ненадолго затихла, пропуская меня в машину и закатив при этом, криво накрашенные, глаза.
– Тогда я поеду с вами. – заявил Рома, но тут вновь взбунтовалась тётка-фельдшер и как завизжит:
– Это вам что? Маршрутка какая-то? Выдумали тут, посмотри на них! Сами доедите, молодой человек! – вякнула она напоследок, перед тем как захлопнуть перед его лицом двери машины.
– Вот наглая хамка. – возмутилась моя мама, мгновенно приняв безупречное выражение лица, словно и не она произнесла эти слова, стоя рядом с Ромой. Это были именно те слова, что крутились в головах у нас с Ромой и даже у водителя. А тётка только вякнула водителю, что-то по типу: «Трогай!» – и мы начали движение.
Мы мчались по дороге, и напряжение в груди сжимало меня все сильнее. Я не могла оторвать глаз от черной блестящей иномарки, которая маневрировала в потоке машин, стремясь не отстать. Рома был там, я знала это, и сердце начинало биться быстрее каждый раз, когда она приближалась на очередном повороте.
Не знаю, смог ли он увидеть меня через мутное стекло скорой помощи, но почему-то я чувствовала уверенность, что те прерывистые вспышки фар были для меня – его немой сигнал, что он здесь, рядом, и что нам предстоит выдержать это утро вместе. Его молчаливое послание обещало, что этот хаос вскоре завершится, что в конце этой гонки вновь наступит покой.
Я почти успокоилась, поэтому старалась не смотреть в сторону тёти Марты. Она лежала неподвижно, вся увешанная проводами и трубками, с каждым мгновением становясь всё более бледной. Фельдшер бесшумно вводила лекарства, и её взгляд не отрывался от мониторов, отслеживающих пульс и дыхание. Звук приборов мерно тикал, как напоминание, что каждая секунда могла стать решающей.
И вот я вновь замечаю краткое мигание фар чёрной машины, на душе становится тепло и по спине бегут микромурашки. Я улыбаюсь ему в ответ и сердцем чувствую, как он также улыбается, там, сидя в своей машине, давя педаль газа в пол и только и делая что, уворачиваясь от разъезжающихся по сторонам машин.
Мы вылетели на перекрёсток, и машина скорой помощи без колебаний прорезала поток машин. Я уже почти начала верить, что всё обойдётся, как вдруг справа возник серый джип, мчащийся с безумной скоростью. Боковым зрением я уловила мигание фар нашего сопровождающего автомобиля и не успела даже моргнуть, как послышался свист шин, оглушительный удар и резкий скрежет металла.
Я, не успевшая осознать, что произошло, начинаю неосознанно биться в заднее стекло машины. Все тут же обращают на меня внимание, и я успеваю крикнуть водителю команду: «стоп». Машина резко тормозит и меня отбрасывает на угол металлической кушетки с тётей. Боль от удара я не почувствовала, сейчас было не до неё.
Тело не слушалось меня, словно душа отделилась и теперь существовала отдельно, оставив физическую оболочку без управления. Я смотрела на ужасающее зрелище дымящихся обломков, и сердце сжималось от страха. Ужас заполнил меня до краёв, делая каждую мысль тяжёлой и неясной, как туман.
Рука скользила по стеклу, оставляя за собой едва заметный след, и я пыталась втиснуть в себя хоть каплю воздуха. Дыхание стало рваным и поверхностным, как будто легкие забыли, что именно нужно делать. Шок накрыл меня, как волна, вырвав из реальности и оставив только пустоту. Я стояла в оцепенении, а внутри всё бурлило – тревога, страх и растерянность переплетались, мешая думать.
Всё внутри сжалось, органы смешались в какое-то месиво, биение сердца слилось воедино с сигнальной сиреной скорой помощи. Кажется, ещё чуть-чуть и я потеряю сознание, мир начинает кружиться, боли нет, только дикая пустота, гуляние ветра по организму как по пустой оболочке и не понимание что делать дальше.
– Нет… нет…нет он… это сон… – мямлю я себе под нос.
–Надо ехать. – будто сквозь воду слышится голос фельдшера и это вызывает во мне новую волну странных противных ощущений в области живота.
– Нет… он ведь там… помогите ему… он там… вы. Вы ведь врач…– с каждым разом всё громче произношу я.
– Ему уже не помочь, а за неё ещё можно побороться! – кричит на меня тётка.
– Что? – произношу я, но звук словно распыляюсь в воздухе.
«Ему уже не помочь…» «Ему уже не помочь…» «Ему уже не помочь» «Ему уже не помочь» «Ему уже не помочь» «Ему уже не помочь»
В голове что-то зазвенело. Больно. Боль наконец-то пришла. Но сил нет. Никаких сил. Ни дышать, ни думать, ни существовать. Всё расплывается. Хаос. Пустота. Каждый вдох даётся с трудом. Я просто стою, а мир вокруг ускользает. Где я? Это реальность? Не могу ничего понять.
– Выпустите меня… – вдруг произношу я.
– Вот дура! Времени нет! – где-то словно на глубине океана кричит женщина
– Выпустите меня… – продолжаю повторять я и вновь бессильно бью стекло рукой и громко скольжу ею вниз, вновь и вновь, и вновь, пока фельдшер с психом не открывает мне двери, и чуть ли не вышвыривает меня, со словами:
– Нам некогда здесь сидеть. Это не наш вызов. Вова, едем!
И они уезжают, а я, как только оказываюсь на твёрдом, шершавом, холодном асфальте, сразу же начинаю ползти к месту происшествия. Толпа людей уже окружила машины, доставая свои навороченные телефоны. Они начали лайф-трансляции, снимая видео и делая селфи на фоне этого кошмара, но ни одна гадина даже не подумала набрать простейший номер службы спасения. Использовать телефон по назначению? Зачем? Лучше снять сторис с модным хештегом и дурацкой музыкой, чем обратить внимание на чью-то жизнь, которая в этот момент висит на волоске. Это так мерзко и несправедливо! Моя ярость нарастала, когда я понимала, что для них всё это – просто развлечение, а для меня – день, когда я могу потерять того, кого ещё толком даже не получила. С одной стороны, он мне никто, мы ни семья, ни пара и даже не друзья, но почему же мне так больно, почему всё внутри так ноет и болит будто на его месте, я сама.
Вновь встаю на ноги, делаю пару шагов, больная нога не удерживает равновесие, и я с грохотом падаю. Бессильно корячась на асфальте, я всё же продолжаю двигаться вперед, вновь поднимаясь и вновь падая, раз за разом, шаг за шагом. И единственное что не позволяло мне в этот момент опустить руки – это он, и напоминание самой себе о тех сладких мечтах, очутиться в его объятиях, вновь почувствовать его запах, вновь взглянуть в его карие глубокие глаза и услышать от него моё самое странное, но невероятно милое прозвище.
Как и тогда на лестнице у корпуса универа время для меня замедлилось. Казалось, я уже вечность ползу к его машине, колени все стёрты, руки в царапинах, больная нога вообще в шоке от происходящего.
Когда я, наконец, добралась до места аварии, паника накрыла меня с головой. В этом месиве металла и разбитого стекла я не могла сразу понять, где находится дверь водительского сидения. Руки дрожали, цепляясь за острые и рваные края, оставляя порезы, но я не замечала боли. Отчаяние застилало глаза, а сердце колотилось так, будто вот-вот вырвется из груди.
