Станислав Лем
Дилеммы XXI века
Звёздная инженерия
I. Связь в космосе
В прошедшем десятилетии мы были свидетелями возникновения новой ветви познавательной деятельности человека – футурологии, но также вскоре затем – её компрометации, поскольку предсказания, направленные в будущее около 2000 года, принципиально разошлись с событиями, произошедшими уже в первой половине 1970-х годов. Футурология не учла в своих прогнозах ни экологического кризиса нашей цивилизации, ни энергетического, ни экономического коллапса самых богатых капиталистических стран, поэтому всеобщее разочарование этим её фиаско можно принять за естественную реакцию. В данной статье я не намерен заниматься рассмотрением причин этого фиаско, хотя и это важно. Я же хочу уделить немного внимания проблеме, видимо не имеющей с футурологией ничего или почти ничего общего, а именно внеземным цивилизациям, поскольку их обнаружение дало бы возможность увидеть будущие судьбы человечества в новом свете.
На самом деле, советско-американский проект CETI (Communication with Extraterrestrial Civilizations [Связь с внеземными цивилизациями]), объединяющий главным образом астрофизиков обеих держав, можно считать своеобразной «футурологией конца шкалы времени». Потому что если цивилизацию, существующую среди звёзд, можно увидеть с астрономической дистанции только тогда, когда её технологии существенно превзойдут земные, то тем самым, говоря о космических цивилизациях, мы имеем в виду не все существующие, а только те, которые далеко опередили нас в развитии. Таким образом, мы словно находимся в положении детей или недорослей, рассуждающих о занятиях взрослых людей. И поскольку изучение того, чем занимаются взрослые, на самом деле показывает юнцам, какие перед ними стоят возможные жизненные перспективы, то и открытие внеземных цивилизаций внесло бы вклад в знание о земных, собственных наших судьбах в будущем.
Эксперты CETI единодушны относительно двух и только двух способов обнаружения «других в космосе». Об их присутствии мы можем узнать либо получая посылаемые ими сигналы, либо наблюдая астрономические проявления их не сигнализационной деятельности. Что касается взаимоотношения космической связи и космической инженерии, оно логически понятно. Установление такого контакта предполагает сигнализационное намерение отправителей, поскольку речь идёт об акте ведения переговоров – ведь никто не договаривается, если не хочет этого. Но космическая инженерия, или же, как принято говорить, звёздная, развиваемая высокоразвитой цивилизацией, не обязана иметь намерение договориться.
Это различие вовсе не является маловажным. Как показывают даже самые простые оценочные расчёты, мощность передатчиков, делающих возможным межзвёздный контакт, должна быть такого же порядка, что и мощность средней звезды размером с Солнце, если сигналы посылаются изотропно, то есть во всех направлениях. Эта мощность неизбежно уменьшается до малой доли звёздной, если передатчик эмитирует сигналы в узко сосредоточенном пучке (анизотропно). Но связь такими сильно сконцентрированными каналами предполагает предварительное распознавание отправителем получателя, то есть определения его астрономического адреса. Если адресат не будет локализован, отправка сигналов узкими пучками – предприятие довольно безнадёжное. Шанс, что письмо, написанное в центре Сахары и там же брошенное, дойдёт до адресата в Австралии или в Патагонии (ибо некий доброжелатель поднимет его с песка, чтобы отправить по почте), намного больший, чем вероятность, что отправленный вслепую пучок сигналов достигнет планеты, не только населённой, но и обладающей принимающей аппаратурой, а также несущей при этой аппаратуре постоянное дежурство. Поэтому если бы коммуникация в Космосе осуществлялась только или почти только анизотропно, мы могли бы включиться в эту сеть единственно благодаря удобному случаю, который разместил бы Землю на пути канала связи, установленного между двумя регулярно переговаривающимися цивилизациями. Рассчитывать на столь полезное, но маловероятное стечение обстоятельств, как на основу всего проекта CETI, нельзя. С этой точки зрения увлечённые астрофизики твёрдо придерживаются оптимистической концепции относительно природы – а хотелось бы сказать, что относительно характера! – отправителей. То есть они предполагают, что о своём присутствии сигнализирует каждая цивилизация, которая обладает для этого техническими средствами, так, как если бы это было своего рода обязанностью высокоразвитых цивилизаций. Эта обязанность негласно считается само собой разумеющейся, ибо астрофизики CETI полагают, что плотность цивилизаций Космоса низкая, именно потому, что до сих пор не удалось получить никаких позывных сигналов. Но ведь не является бесспорным размышление, согласно которому высокий уровень технологического развития обеспечивает изотропную сигнализацию как по сути дела благотворительную деятельность. Определение «благотворительная» не упоминается в трудах CETI, однако я использую его, поскольку, по сути, речь идёт о необыкновенной щедрости с точки зрения неразвитых цивилизаций. Любая такая доброжелательная цивилизация должна запустить передатчик порядка звёздной или ненамного меньшей мощности, чтобы инвестировать эту энергию в безадресную (изотропную) передачу сигналов. А поскольку согласно теории информации сигналы как собственно сигналы можно уверенно распознать только тогда, когда передающая ёмкость канала используется не полностью, то есть когда сообщения передаются с большой информационной избыточностью, то тем самым эта «благотворительная» эмиссия должна представлять собой огромную расточительность средств. Энергетические затраты передачи сообщений становятся микроскопической долей звёздной мощности, только если адресаты, зная взаимное расположение, общаются друг с другом с помощью, например, сильно сконцентрированного луча лазера или мазера. Следовательно, «благотворительность» заключается в готовности расходовать мощность в миллионы раз большую, чем та, которая необходима для общения членов «космического клуба». Чтобы в этот «клуб» ввести ещё не распознанную цивилизацию, необходим именно гигантский расход энергии.
Поистине, в Космосе господствовали бы межцивилизационные отношения просто идеальные по сравнению с международными на Земле, если бы в нём повсюду действовал подобный закон великодушного альтруизма в виде расточительного бескорыстия. Как известно, могущественные державы Земли в рамках оказания помощи неразвитым странам передают им какой-то один неполный процент своего национального дохода, и то в виде помощи, которая частично возвращается жертвователям. Если бы аналогичная пропорция была обязательной в Космосе, то ни одна цивилизация, не обладающая энергетической мощностью порядка ста солнц, даже не помышляла бы о вводе в действие всенаправленного передатчика. Как точно заметил один известный советский астрофизик, проблема обнаружения сигналов кажется довольно простой потому, что обязанность передачи сигналов мы как само собой разумеющееся приписали всем тем, кто имеет для этого материальные средства. Поэтому надо осознать, что цивилизационная плотность Галактики может быть относительно высокой, несмотря на то, что одновременно господствует в ней – для нас, принимающей стороны – радиотишина.
Впрочем, носителем информации не обязательно должны быть радиоволны или световые лучи. Нельзя исключить модулированную корпускулярную эмиссию, даже если она технически сложна в реализации и потому для нас пока недоступна. В настоящее время астрофизики говорят о возможности лазерного контакта, но, разумеется, они не говорили об этом пару лет назад, когда мы ещё не знали принципов лазера. Может быть, существуют технологии более совершённые для коммуникации, чем лазерные, и цивилизация, которая ими обладает, полагает, что вместо того, чтобы расходовать энергию на налаживание связи средствами, примитивными в её понимании, лучше ждать, пока реальные получатели сами дойдут до этих более совершённых технологий.
Такие дилеммы склонили советского астрофизика Кардашева к предложению межгалактического контакта. Развитая цивилизация не знает, к какой из звёзд собственной галактики слать сигналы, поскольку звёзды, имеющие обитаемые планеты, наверняка являются малой долей собрания всех звёзд. Зато любая внешняя галактика представляет цель, ненамного большую, чем точечную, поэтому может быть лучше слать вызывающие сигналы в другие галактики, на расстояние порядка, по меньшей мере, миллиона световых лет. Правда и здесь опять нужна звёздная мощность, чтобы сигнал «пробился» через все естественные туманно-звёздные излучения. Кроме того, межгалактический контакт не может быть принят за двусторонний обмен информацией в космосе, если пароль от отзыва здесь отделяет, по меньшей мере, миллион лет. Что же можно, собственно говоря, сообщить в разговоре с такими темпами постановки вопросов и получения ответов? Пожалуй, ничего более, чем о самом факте существования отправителя.
Нетрудно себе представить аргументацию, которая может быть применена против такого проекта поиска высокоразвитой иногалактической цивилизации. Зачем же – скажут энтузиасту проекта его критики – мы должны переделывать одну из наших ближайших звёзд в передатчик, способный астрономическое время к неустанной эмиссии, предполагая, что в лучшем случае сигнал будет получен через миллион лет? И при этом как сигнал, так и ответ на него будут для обеих сторон лишены всяческой познавательной ценности, поскольку за время, разделяющее отправление от получения, то есть в течение миллионов лет, любая информация станет абсолютным анахронизмом. Следовательно, стоит ли эта галактическая игра звёздных свеч?..
II. Миражи антропоцентризма
Приведённый нами вымышленный разговор между энтузиастом межгалактических контактов и их противником, ясное дело, сильно заражён антропоцентризмом. Пока мы находимся на Земле, пока волнующие нас проблемы являются проблемами земной истории, то есть цивилизации однородной, ибо с точки зрения биологии и окружающей среды её создали однородные существа, каковыми являются люди, до тех, придание значения «антропологического фактора» в проблеме контакта не должно пагубно влиять на результаты рассуждений. Однако выходя в Космос, мы должны с особенной скрупулёзностью и подозрительностью проанализировать все эти свои размышления, являющиеся результатом локального, человеческого исторического опыта. Простой пример, взятый из истории астрономии, показывает, сколь существенным может быть влияние этих наших неосознанных представлений на объективную картину наблюдаемой нами Вселенной. Когда мы сравним между собой представления о ближайших к нам планетах, Марсе и Венере, ибо они медленно консолидировались в наблюдательной астрономии на протяжении последних ста лет, мы заметим явление насколько особенное, настолько и неожиданное. Во-первых, обеим этим планетам их наблюдатели приписывали свойства, как можно более приближённые к земным. Так, плотность атмосферы Марса систематически завышалась, зато плотность атмосферы Венеры – занижалась относительно фактического состояния. Это же касалось и процента содержания кислорода и водяного пара в атмосферах обеих этих планет. Одним словом, планетологи поступали так, будто бы абсолютно непроизвольно принимали Землю за «образцовое тело», на которое другие планеты должны быть очень похожи – подобно сходству по таким астрономическим параметрам, как расстояние от Солнца, масса и т. п.
Во-вторых, по мере того, как поступающие друг за другом уточнённые данные наблюдений затрудняли и просто делали невозможным установление землеподобной природы обеих вышеназванных планет, астрономы прибегли, опять способом для них самих неосознанным, к другой уловке – также геоцентрического характера. Постепенно стало утверждаться, особенно в XIX веке, мнение, будто бы Венера является планетой «младше» Земли и тем самым в настоящее время представляет такое же состояние вещей, какое на Земле господствовало миллионы лет назад. Зато Марс, согласно этому мнению, является планетой значительно «старше», чем Земля, и тем самым представляет то состояние, которого Земля достигнет через миллионы лет. В частности, Венера представлялась как планета, находящаяся в фазе мощных вулканических и горообразовательных потрясений, покрытая горячими океанами и кипящей в них первобытной жизнью, возможно такой, какая соответствовала земному мезозою. В то же время Марс виделся пустыней, неизбежно теряющей остатки кислорода и воды, главным свидетельством чего являются, согласно Джованни Скиапарелли, каналы – доказательство героической борьбы марсианской цивилизации с растущим дефицитом благоприятных жизненных условий. Как видим, таким образом три отдельных небесных тела, Венера, Земля и Марс, оказались вписанными в систему, соединённую логически, представляющую собой комплексное и ясное целое, в систему с характером, прежде всего, историческим, если сосуществовали в ней рядом друг с другом на трёх планетах прошлое, настоящее и будущее Земли. При этом следует особо отметить тот факт, что эта целостная картина не была чьим-то конкретно открытием, а мышление планетологов, словно самопроизвольно и постепенно, склонялось к её созданию и утверждению. Как мы знаем, от этой картины в современной планетологии не осталось ни следа, потому что была она фальшивой от начала до конца. Земля никогда не выглядела в прошлом так, как Венера, и также в будущем не будет похожа на Марс. Вывод, который нужно извлечь из этой астрономической перипетии, касается не только планетологии в её историческом развитии, потому что его важность имеет природу гораздо более общую. Этот вывод показывает нам, что человек, анализируя изучаемые им явления, использует сумму уже полученных опытов по той простой причине, что ни на что, кроме этих опытов, он опереться не в состоянии.
Когда остриё этого вывода мы, в свою очередь, направим на проблему CETI, у нас легко возникнут различные подозрения относительно антропоцентрических факторов, глубоко скрывающихся в наших гипотезах относительно космических цивилизаций. Пожалуй первым таким фактором является безоговорочно принимаемая экспертами предпосылка непрерывности прогресса цивилизаций. Эта идея, по сути дела, неотъемлемая составная концепции межзвёздной связи, потому что если бы цивилизации Космоса не увеличивали свою энергетическую мощь, то тогда они не могли бы получить средства, дающие возможность для осуществления этой связи. Ещё несколько лет назад мысль о том, будто бы рост по показательной степени в сфере технологии может натолкнуться на какой-то непреодолимый барьер, была для экспертов, по меньшей мере, сомнительной. В то время, скорее, господствовал всеобщий оптимизм относительно принципиальной безграничности этого роста. Хотя влияние досаждающих нам сегодня различных кризисов (от энергетического до экономического) ещё не успело проявиться в мышлении специалистов, задействованных в проекте CETI, я считаю весьма вероятным, что в этом мышлении произойдёт довольно резкий пессимистический поворот, что именно в настоящее время ощутимый барьер или только преграду для роста, которая существует на Земле, многие эксперты захотят перенести в Космос, утверждая, что и высокоразвитые цивилизации наверняка имеют свои проблемы сырьевой недостаточности, энергетического дефицита, что, одним словом, они могут считаться с солнцами так, как мы сегодня считаемся с мегаваттами. Однако, с другой стороны, распространение на всю Вселенную рассудительного принципа «по одёжке протягивай ножки» может оказаться также поспешным и так же заражённым антропоцентризмом, как приведённые нами примеры построения модели Марса и Венеры по образу и подобию Земли.
Поэтому дело не в том, чтобы прежний безграничный оптимизм относительно судеб цивилизаций заменить таким же односторонним, безграничным пессимизмом, чтобы безграничности шансов для развития противопоставить неизбежность исторического коллапса – обеих этих крайностей следует остерегаться, потому что это именно крайности. Скорее следует извлечь на свет все эти замалчиваемые, неосознанные предпосылки, на основании которых эксперты CETI основывали своё видение космических цивилизаций, поддерживающих межзвёздные или даже межгалактические контакты, и тогда окажется, что эти предпосылки представляли, по сути дела, поворот на 180 градусов положения человечества. В то время, когда люди делают просто то, что обычно должны делать, склоняемые или принуждаемые к конкретным начинаниям всем своим реальным положением (причём главный упрёк, какой мог бы нам выдвинуть какой-нибудь рациональный космический наблюдатель, сводится к тому, что человечество реагирует на факт своего существования малоэффективными способами, то есть неоптимальными или просто явно расточительными), эти какие-то высшие цивилизации космоса, о которых думали астрофизики CETI, должны были поступать в соответствии с тем, что им хочется делать, а не с тем, какова их сложившаяся историческая ситуация. Таким образом, мы должны были, согласно этой негласной, словно само собой разумеющейся, концепции находиться под сильным воздействием условий, на которые мы вовсе не имеем влияния или имеем, но очень небольшое. Зато «они» должны были пребывать в царстве полной, ничем уже не ограниченной свободы действий. Мы должны ещё выбирать между альтернативами, из которых каждая, кроме присущей ей пользы, имеет также недостатки, мы часто оказываемся в ситуации выбора между меньшим и большим злом (например, сегодня речь идёт о ситуации выбора, в которой увеличение энергетической производительности резко противопоставляется сохранению естественной среды), зато «они» уже такой выбор делать не должны, поскольку дилеммы подобного рода оставили позади себя раз и навсегда. Это представление является проявлением утопического мышления, которое подсказывает нам, что тяжело работать следует для последующего избавления от любой тяжёлой работы, или что человечество работает на золотой век, в котором, собственно говоря, уже не надо будет перетруждаться. Такого рода размышление напоминает нам, какая завуалированная техническими выкладками утопия скрывалась в основе гипотез, предлагаемых учёными проекта CETI. Препарированная, вытянутая на свет эта утопия гласит, что любая цивилизация не только переходит на всё более высокие уровни технологического владычества над своим планетарным и даже астрономическим окружением, но одновременно покидает сферу, усеянную преградами для развития, чтобы, покинув её в отдалённом будущем, получить безгранично расширяющуюся власть над собственной природой и всем Космосом. Однако неизвестно, почему, собственно говоря, не может быть так, что каждому отрезку пути развития цивилизации соответствовали типичные для него проблемы, наравне с их решениями, быть может, альтернативными.
Хотелось бы сказать, что человеческой мысли о будущем и, прежде всего, об отдалённом будущем свойственна особенная любовь, как если бы препятствия, которые приходится преодолевать в ходе истории, были единственной бедой, несчастьем и фатальным предназначением судьбы, а не частью неотделимой истории и одновременно толчком для развития. Не является ли очевидным, что если бы на всей Земле в начале антропогенеза господствовали поистине райские условия, если бы первобытные человеческие популяции могли на ней иметь без труда и общественной организации всё в изобилии, никогда не возникла бы наша цивилизация? Итак, можно утверждать, что ничего такого, как чудесное гармоничное развитие, совершенно без столкновений, непрерывное по показательной функции, лишённое всяческих дилемм как выбора между исключающими друг друга дорогами и ценностями, во Вселенной не существует. А если так, то ко всей проблеме космических цивилизаций следовало бы ещё раз присмотреться – с самого начала.
III. От сферы Дайсона до технологии «чёрных дыр»
Размышления на тему определённой выше максималистской попытки разрешения проблемы космических цивилизаций потребовали бы времени и усилий, которые я не могу себе позволить. Именно поэтому я хочу ограничиться замечаниями относительно объявленной в названии статьи темы «звёздной инженерии».
Сказанное до сих пор должно было только обозначить направление дальнейших рассуждений. Под «звёздной инженерией» мы будем понимать, напоминаю, осмысленную деятельность разумных существ (или их созданий) с таким размахом, что она становится заметной на астрономическом расстоянии. И поэтому, воображая технические достижения, отличающиеся таким размахом, астрофизики CETI придумали несколько довольно оригинальных, надо признать, артефактов – искусственных созданий, сырьём или «полуфабрикатом» для которых должна была быть космическая материя. Так, американский астроном Фримен Дж. Дайсон является автором гипотезы, согласно которой высокоразвитые цивилизации от самых основ перестраивают свои планетарные системы, создавая из субстанции планет огромную, пустую, тонкостенную сферу, называемую сферой Дайсона, окружающую их материнское солнце. Они делают это, чтобы заселить внутреннюю, повёрнутую к Солнцу поверхность этой тонкостенной сферы, которая поглощает солнечный свет, полностью используемый для технологических целей. Таким образом, звезда, окружённая сферой Дайсона, перестаёт быть видима из космоса и наличие её можно обнаружить только благодаря тепловой энергии, которую она излучает в окружающее пространство, потому что этот – тепловой – род энергии есть последняя фаза её цивилизационного использования. И потому, утверждает Дайсон, следует искать в Космосе тела несветящиеся, но излучающие только тепловую энергию, тела с температурой каких-то 300 градусов Кельвина: именно это является свидетельством местопребывания высокоразвитых космических цивилизаций. Когда эту идею упрекнули в бессмысленности, Дайсон ответил, что в действительности и он видит её нонсенс, тем не менее сферы подобного рода наверняка построены, поскольку если какая-то вещь возможна для конструирования, то она наверняка будет сконструирована: нет настолько глупого предприятия, говорил Дайсон, за которое не взялись бы какие-либо разумные существа. Не знаю, сколько осознанной язвительности, а сколько желания спасти собственную концепцию заключалось в этой позиции. Стоит только заметить, что сфера Дайсона, по меньшей мере, не является средством разрешения проблемы неконтролируемого демографического взрыва, ибо какой бы большой она ни была, всё равно поверхность сферы Дайсона – поверхность конечная, следовательно, также подлежит перенаселению, как любая обычная планета. Тем самым создание сферы Дайсона, будучи по сути дела предприятием из области космической архитектуры в огромном масштабе, одновременно является актом фатального тупика для каждой показательно размножающейся цивилизации. Мало того что речь идёт о нонсенсе в культурном понимании, также речь идёт о работе, с точки зрения поставленной цели (получения «новых жизненных пространств») бесперспективной.
Дайсон обратил также внимание на возможность использования цивилизацией для технологических целей гравитационной энергии, ограничившись показом, как цивилизация, заселяющая планету, обращающуюся вокруг системы двойных звёзд, могла бы использовать одно из своих солнц для разгона в его поле притяжения космических кораблей. Это ужесовсем реальная возможность, но для нас она очень мало значима, так как такую деятельность наверняка нельзя будет увидеть на значительном расстоянии.
Более разумную и потому одновременно намного более смелую программу для звёздной инженерии наметил советский астрофизик И. Шкловский (в своей книге «Вселенная, жизнь, разум»), указывая на возможность манипулирования звёздными процессами, которые, соответственно модифицированные сознательной деятельностью цивилизации, могли бы предоставлять ей необходимое сырьё. В связи с этой гипотезой он также писал о возможности дистанционного «поджигания» звёзд, то есть преобразования их в Новые звёзды (благодаря мощным лазерным установкам) – хотя чисто технологическую пользу, какую можно было бы извлечь из так называемого «воспламенения звезды», обошёл молчанием.
Этими приведёнными примерами, собственно говоря, ограничивается список опубликованных до сих пор концепций звёздной инженерии – пожалуй, мы добавим к нему ещё идею самую смелую из всех, звучащую для нас сегодня фантастически, автором которой является уже упоминавшийся Кардашев. В своей идее он идёт от присутствия в Космосе так называемых «чёрных дыр», которые являются, пожалуй, самыми оригинальными объектами современной астрономии. Чёрная дыра – это звезда, которая сжалась под воздействием собственных гравитационных сил, когда сгорели её ядерные запасы. Потому что звезда подчиняется, в принципе, двум противоположным силам – центростремительной силе гравитации и центробежной силе излучения. Когда, говоря примитивно, звезда уже не имеет что противопоставлять центростремительному притяжению, потому что «сгорела», она начинает сжиматься, становясь всё более плотной, пока, наконец, достигнув достаточно маленького размера, определяемого так называемым радиусом сферы Шварцшильда, закрывается в «гравитационной могиле». Никакие частицы, никакие световые лучи уже не могут её покинуть, так что, согласно уравнениям Эйнштейна, даже скорость света становится недостаточной для преодоления гравитационного «захлопывания». Такая звезда становится невидимой для всех внешних наблюдателей «чёрной дыры», и может быть замечена только благодаря тому, что по-прежнему притягивает окружающие её тела. Наличие «чёрных дыр» современная астрономия предполагает в определённых системах двойных звёзд, в которых одну составляющую системы не удаётся увидеть, зато она оказывает своеобразное воздействие на вторую (например, тем, что стягивает к себе внешние слои газовой атмосферы второй звезды, а газ этот, огибая по суживающейся спирали «чёрную дыру», прежде чем до неё доберётся и окончательно исчезнет, поглощённый её гравитацией, приобретает огромную энергию, проявляющуюся короткими, мощными вспышками в рентгеновской части спектра). Другой советский астрофизик, Сахаров, занимался именно математическим моделированием условий, преобладающих внутри чёрной дыры, и показывал, что если принять определённые исходные условия, чёрная дыра не должна становиться для каждого, кто в неё попадает, смертельной ловушкой. Поэтому для определённых начальных условий возможна такая, признаем, необычная, просто фантастическая последовательность событий. Наблюдатель, приближаясь к гравитационной границе, в определённый момент проникает через неё и оказывается под поверхностью чёрной дыры. В этот момент он видит окружающий Космос с резким смещением света к красному. Если он будет находиться под поверхностью чёрной дыры в течение определённого времени согласно его собственным часам не слишком долго (то есть не астрономически долго), смещение света, которое происходит у него снаружи, достигнет максимума. В это время, для наблюдателя – недолгое, история нынешней Вселенной достигнет своего предела. Наблюдатель, находящийся под гравитационной границей, может, таким образом, буквально «переждать» весь Космос, поскольку его локальное время течёт бесконечно медленней, чем обычное время окружающей Вселенной. Он сможет наблюдать всю историю этой Вселенной в свете, сильно смещённом к красной границе спектра. Когда же он начнёт выбираться из-под гравитационной границы, возникнет сильное смещение света, идущего снаружи, к фиолетовой стороне спектра, и в этом свете он, в свою очередь, будет наблюдать всю историю «следующего Космоса» – то есть того, который возникнет после окончания текущей фазы метагалактической эволюции.
Для внешнего же наблюдателя, который находился бы в этом «следующем Космосе», прежняя «чёрная дыра» будет видна как «белая дыра», из которой наш ныряльщик-наблюдатель вынырнет наружу. О том, возможно ли это физически, мы ничего не знаем, математически же всё это возможно наверняка – потому что такую последовательность событий представляют математические модели явления. Наблюдатель, ныряющий в глубь чёрной дыры, узнает (то есть в принципе мог бы узнать) всю историю своего Космоса до самого конца, но знания этого он не может никому сообщить из его жителей (не может, поскольку свет действительно проникает снаружи в глубь чёрной дыры, но не может её покинуть). Зато в «следующем» Космосе, в котором наш наблюдатель выныривает, он познает (в свете, перемещённом к фиолетовому) всю историю этого Космоса от его возникновения до самого момента выныривания (из белой дыры) – но там опять, полностью познав прошлое, он ничего не узнает о будущем…
Говоря «предыдущий Космос», «следующий Космос», мы пользуемся, впрочем, условными названиями, потому что нет никакого «очередного времени», которому бы подчинялись две отдельные фазы звезды в коллапсе (чёрная дыра и белая дыра), и потому следует говорить скорее, что представленные выше модели относятся к Космосу разветвлённому и сросшемуся («места срастания», видимые с одной стороны – «нашей», – это чёрные дыры, видимые с другой стороны – «не нашей» – это белые дыры).
В такие астрономические условия Кардашев вписал наиболее своеобразный из предложенных вариантов звёздной инженерии. Высокоразвитая цивилизация уже не размещается рядом с чёрной дырой, а преобразует в такую дыру одну из звёзд своего окружения. И тогда она может полностью покинуть наш Космос, чтобы перебраться к «следующему», – образ поистине уникальный! Правда, неясны были бы мотивы таких действий, если отметить, что Космос или, скорее, Суперкосмос, разветвлённый и «сросшийся» переходами, где вход через чёрные дыры, а выход через белые, может содержать такие участки, в которых с точки зрения преобладающих физических условий жизнь не может ни существовать, ни возникать. Следовательно, такое путешествие «из Космоса в Космос» было бы шагом отчаянно рискованным – по крайней мере с позиции нашего знания.
Однако же соседство чёрной дыры может быть полезным для цивилизации очень энергоёмкой, даже если она не намерена выдвигаться в описанное, последнее путешествие. Туманный диск, кружащийся вокруг чёрной дыры, медленно затягиваемый в неё гравитацией, создаёт огромную энергию, которую извлекать каким-нибудь методом управляемой передачи (лазерной, например) инженеры могли бы проще, чем из обычной звезды. Потому что известно, что сжимаемые вращением, разогревающиеся внутренние части этого диска являются источником чрезвычайно сильного рентгеновского излучения, то есть такого, которое отличается исключительно большой концентрацией энергии. Поэтому в нашем представлении возникает возможность введения в этот газовый диск средств, черпающих и передающих энергию направленными лучами даже на значительное расстояние.
