Стас Колокольников
Последняя страница осени
– Тише вы тут! Не до вас!
Шорох под ванной заставил вздрогнуть. Поборов желание поджать ноги и повиснуть в воздухе, Толя вызвал прилив нервной храбрости и наклонился готовый к схватке с гномами. Но обнаружил то, чего раньше не было – небольшую дверцу с малюсеньким навесным замком.
«Или была… – подумал Толя. – Все равно, не стоит играть в Алису в Страну Чудес».
Убедив себя, что имеет дело с крысой, он ретировался.
Странная дверца не выходила из головы. Вскоре Толя лежал под ванной и изучал замок. О ключике от Сфинкса он вспомнил, ударившись затылком о чугунный корпус ванны.
Ключик подошел. Помедлив, Толя открыл и снял замок. За дверцей была непроглядная темнота, в которой очень хотелось угадать ход в винный погребок. Пока он принюхивался, издалека послышались голоса. Толя пошарил рукой – вокруг тепло и сухо. Осторожно просунув голову, он увидел поодаль высокую картонную коробку, в каких привозят бутылки с импортным вином. Чтобы её достать, нужно было вползать целиком. Решившись, Толя протиснулся в проем. Потрогать коробку не удалось, это был обман зрения. Нервно усмехнувшись, Толя развернулся обратно. Ход в квартиру отсутствовал. Тогда он подумал, что дверца захлопнулась, и стал шарить в поисках стены. Но и стен не оказалось. Были только теплый каменный пол и низкий потолок, позволявший двигаться по-собачьи на четвереньках.
– Глупости, – неуверенно сказал Толя, – разве можно заблудиться под раковиной?
Получалось, что можно. Не успел он как следует ужаснуться, вдалеке опять почудились голоса. Осторожно проползая в их сторону, Толя оказался у стены с металлической вентиляционной решеткой. В неё задувал сырой холодный ветер и хорошо был виден осенний парк. Толя находился в двух-трех шагах за спиной мужчины в сером плаще и вместе с ним наблюдал за кружившейся каруселью. Мужчину он узнал, как и узнал того, кто катался на карусели.
– Как же он догадался? – произнес мужчина.
К кому относились слова, можно было предположить. Но не это испугало Толю, а живой голос, сделавший картину реальной, – он стал быстро пятиться. Пока не попал ногой в знакомую дверцу.
Произошедшее так взволновало, что Толя не придумал ничего лучше, как лечь на диван в позе эмбриона, накрывшись с головой пледом. Его потряхивало, попытка понять хоть что-нибудь закончилась головокружением, и он забылся сном. В замелькавших видениях Толя падал в нору, превращаясь то в Алису, то в гамсуновского странника, то в Сфинкса.
Разбудил телефонный звонок.
– Что он сказал? – спросил бесстрастный голос Сфинкса.
Толя вспомнил прогулку под ванной и машинально ответил:
– Как же он догадался. И больше ничего.
Трубка загудела. Сжимая телефон, Толя неуверенно встал.
Дверцы под ванной не было. Толя провел ладонью по стене. Белье в тазу издавала нозящий запах просроченной жизни.
Находиться в квартире, где появляются и исчезают дверцы в прошлое, Толя не смог и, накинув куртку, выскочил в подъезд. На первом этаже из почтовых ящиков торчали рекламные газеты с объявлениями о работе. На газете в ящике его квартиры одно из объявлений было обведено маркером, Толя достал газету и прочел: «Требуется подсобный рабочий в художественную мастерскую на Таганке».
Глядя на замкнутую красную линию, внутри которой заключался текст объявления, Толя вдруг спокойно осознал, что и сам попал в поле чьих-то интересов, и ему не выбраться, пока не позволят. На телефоне оставались деньги, и он позвонил по указанному номеру мастерской.
Через пару дней Толя уже работал на Таганке у художника Саши Белова. Он рисовал орнаменты витражей и мозаики, а толстосумы украшали ими кухни, прихожие и туалеты. Идей у Белова было много, и наемники с полудня до полуночи занимались их воплощением.
Невысокий белобрысый, похожий на вечно недовольного мальчишку с ехидной улыбкой, Белов мотался между двух столиц, в каждой у него было по жене и ребенку. Он еле поспевал прокормить большое семейство. Те, кто работал в мастерской, ощущали его проблемы на своей шкуре. Белов щедрым дождём из монет не осыпал, а подкидывал ровно столько, чтобы подопечные не загнулись от голода.
Как-то поздно вечером Толя убирался в мастерской. Под верстаком, перекладывая мешки с гипсом, он обнаружил дверцу со знакомым замочком. Находка расстроила его, и он сразу завалил её мешками.
Дома за ужином в ожидании пока в пластиковой коробке завариться лапша, Толя гипнотизировал кухонное окно и обратил внимание, что осень необычайно упорно держалась на плаву. Уже начало декабря, а ощущения снега нет. Казалась, осень уснула, забыв перелистнуть последнюю страницу.
Сглотнув двойную порцию лапши, Толя долго не мог уснуть, пучило живот. А едва задремал, его разбудил скрип качелей. Они тоскливо скрипели и скрипели в тишине уходящей ночи.
«Кто же качается так поздно? – думал Толя – Домой не пускают, что ли».
Он встал и выглянул за штору. Человек в сером плаще, как привидение, уныло мелькал в полумраке двора. Толя отступил в комнату и перевел дыхание. Скрип прекратился. Когда он выглянул, на качелях было пусто.
На работу Толя прибежал первым и, не дожидаясь вечера, полез под верстак. Долго он не мог попасть ключиком в замок, один раз даже уронил его на пол и искал в мусоре. Наконец открыл и вполз. Утробное тепло, знакомые запахи и далекие голоса чуть успокаивали, к тому же Толя знал, чего хотел.
Прислушиваясь, на четвереньках он добрался до решетки. В предрассветной мгле серый плащ человека на качелях казался клочком тумана. Толя смотрел, не мигая, и вслушивался – незнакомец что-то бормотал. Потом он замолчал и вдруг негромко, но внятно произнес: «Ты здесь и сейчас, я везде и всегда. Скоро мы встретимся». Это сломило Толин дух наблюдателя, не в силах сдержать дрожь, он отступил.
В мастерской заливался телефон. Спотыкаясь, Толя подскочил к трубке, уверенный, что звонит Белов, не оставлявший надолго без внимания своих разношерстных непоседливых подопечных.
– Что он сказал? – произнес бесстрастный голос Сфинкса.
– Что происходит?! – крикнул Толя. – Я что подопытный кролик?! Чем меня пичкают? Наркотики? Куда вы их сыпете?! В лапшу, что ли?
– Пока ничего не происходит, – успокоил Сфинкс. – Что он сказал?
– Он что-то бормотал, я услышал только одно: «Ты здесь и сейчас, я везде и всегда, и мы скоро встретимся». Что это значит? Про кого это он? Кто с кем встретится?
Трубка ответила гудками.
– Ты с кем это здесь разговариваешь? – спросил вошедший Белов.
– С доктором! Всё! Наработался за гроши! Шабаш! Отравился дошираком! Загнусь – за всё ответите!
Плюнув на работу, уверенный, что Белов со Сфинксом одна шайка, Толя побежал домой. На улице он увидел, как птицы сорвались с крыши и пролетели вдоль проводов, словно обезумевшие ноты. Слух даже уловил обрывки трагичных звуков первой симфонии Малера.
– Что за бесконечная осень в декабре?! – в сердцах воскликнул Толя. Но беспокоило другое, он думал: «Что происходит, господи? Кто глумится надо мной? Когда это кончится?»
Толя скрипел мозгами, стараясь связать в цепочку корпорацию КСИ, свои сценарии, прогулку в парке, человека в сером плаще, его немногословные реплики, свое подавленное состояние, дверцы и Сфинкса с ключом от них. Лихорадочные размышления сводились к одному: игровые автоматы – это куча денег.
