Степан Витальевич Кирнос
Судьбы Грааля
– Умри, неверная!
Гастон «швырнул» косу в сторону девушки, но оружие в полёте обратилось в зелёный шар. Девушка в последний миг выставила руки перед собой и остановила энтропийное заклинание, но сила удара была такова, что её отшвырнуло. Затылок приложился о камень ступеней, позвоночник хрупкой дамы хрустнул до боли и вновь она потеряла сознание.
– Так-то, – пробурчал Гастон и продолжил идти.
Вокруг битва складывалась скверно для дружины Периайта. Кольцо обороны сжимается всё сильнее и сильнее. Легионеры планомерно продвигаются вперёд, выдавливая врагов с улочек и стеной закрывая каждую возможность к контратаке. Рыцари Королевства же неистовыми и свирепыми атаками теснили «возвышенных» – одна за другой импульсивные кавалерийские наскоки раскидывали дремор, наносили ощутимые потери и оставляли за собой ковёр из тел. Всё вокруг горит и кричит, звон металла, нестерпимый смрад, крики и вопли агонии создают непередаваемый ореол проигрываемой Гастоном битвы… но это ничего не значит, когда он сам вступит в бой и переломит ход боя, однако сначала нужно закончить с теми, кто сорвал его планы.
Гастон поднял Этьено, сжав ладонь на шее. Когтистые разбухшие пальцы с лёгкостью перекрыли доступ к кислороду.
– Вот и пришла твоя смерть, мальчик. Нужно было… уважать старших.
Вновь боль и отчаяние ядовитой змеёй опутали сердце Этьено. Сквозь сгущающийся мрак в глазах он узрел лежащую на ступенях Хельгу, почувствовал всю боль и ненависть к посланнику Периайта. Она приоткрыла сапфирово-ясные глаза, щеку расчертила горячая слеза, грудь втянула немного воздуха и губы исторгли облачко пара… она совершенно обессилена, и неистовая боль пронзила рассудок Этьено при мысли, что она могла сломать позвоночник.
Для них наступал конец. Ещё пара мгновений, и Гастон задушит его, силы покидали тела в руках ничего, кроме искорки магии и оставалось последнее, что он мог сделать:
– Ед…Ед-иный… пом…помоги.
И неведомый Бог, прославленный Алессианским Орденом и пророком Маруком ответил. Этьено ощутил, почувствовал всем своим естеством, как потоки невозможных морей наполняют его, как ветра магии захлёстывают душу, давая невообразимую силу.
У него остался один… последний шанс на спасение… он собрал в кулак воли всю мощь, всю силу и могущество, весь магический потенциал и схватился за горло Гастона. Руку охватил неистовый огонь, отразившийся в тёмном зрачке Гастона пламенем дикого ужаса.
– Сгори за свои грехи! – вдохновлённо крикнул Этьено, смотря за задрожавшую тушу. – Сгори за своё предательство!
Пожар перекинулся на лицо, огонь сжирал проклятую плоть, отовсюду засочился тошнотворно белёсый ихор, с шипением превращающийся в пар и возносящийся к небу смрадно-гадким чёрным смогом.
Лапа разжалась и Этьено оказался в месиве, тут же став себя поднимать. У него не было оружия, но он обратил руки к небу и сотворив краткую молитву, направил приливы невозможным морей эфирного мира в ладони, превращая ветра магии в сияние чистой силы. Пальцы сжали рукоять светозарного меча, что озарил всю округу ясным светом, вспыхнувшим с силой второго солнца.
– Периайт! – кричал в отчаянии Гастон, хватаясь за грудь, пласты железа отразили хтонический свет. – О даэдрические боги!
– Есть лишь один Бог! – с этим криком и диким неистовством он обрушил на Гастона «солнечный меч». Железо нагрудника расплавилось и полилось, оставляя зияющий и светлый каньон, поднимающийся паром.
– Стой, – подняв руку, жалобно бурчал Гастон. – Во имя… освобождения, – ихор полился горлом, – пощади.
Рука Этьено остановила движение, но одного взгляда на раненную Хельгу хватило, чтобы рука ускорилась многократно, грозди гнева в сердце лопнули, придав силу и добавив огня в магический потенциал. Овеянный ослепительным коконом света меч вошёл в грудь Гастона, поразив чёрное сердце и резко выдернув служитель Единого свершил широкое дуговое движение. Плоть на шее зашипела, лицо чумного лорда исказилось в порыве боли и скорби… затем же голова с хлюпаньем грохнулась в жижу, а затем и обмякшее тело погрузилось в смрадно-чёрную массу.
Бой окончен. Легионеры и рыцари добивали оставшееся сопротивление, врывались в дома и там забивали дремор и «возвышенных». Этьено же не было дело до сражения и трупа Гастона. Ветра магии покидали его, но и это не имеет значения – парень сквозь боль и вой мышц заковылял к Хельге.
– Спасибо тебе, – прошептал парень, склонившись над девушкой.
Его ладонь, лишённая перчатки провела по щеке, утирая слезу. Сухие белые губы Хельги украсила улыбка, щёки немножко порозовели, украсившись приятным багрянцем.
– Ах, – девушка сделала болезненный вздох, – я рада, что помогла тебе, – она попыталась встать, но боль и травмы не дали это сделать резко.
Этьено хотел помочь ей подняться или взять на руки, но она покачала головой в знак запрета.
– Нет, я сама должна, – поджав губы от боли, произнесла дама.
Сквайр ордена приложила все усилия, чтобы сесть на ступень и как только она это сделала из глаз выдавило слезу. Позвоночник дико гудел, руки и ноги до сих пор тяготели свинцом от непередаваемой слабости. Но внутри у самого сердца она чувствовала радость, что им удалось выиграть чемпиона даэдрического божества и переиграть самого Перайта. Они остановили вторжение и помимо этого рядом с ней на ступенях чудесной часовни сидел человек, благодаря которому она осталась жива.
Вдохнув глубоко, она ощутила, как её легкие наполняет холодный свежий воздух. Она попыталась успокоить быстро и тревожно бьющееся сердце, но не смогла. Оно «дрожит» ныне не от присутствия врага, а от того, что на неё направлен взор нефритовых глаз… приятный и желанный взгляд.
– Хельга, я понимаю, что вопрос не к месту… но ты со мной? В Эвермор?
– Я подумаю, – узрев недоумение на изнеможённо-радостном лице налоговика, громко рассмеялась и ударила в плечо паренька, после поправив тёмные мокрые волосы. – Конечно же я пойду, – она взглянула в глаза парня, в её выразительных сапфировых очах горел огонь зарождающихся чувств. Девушка осторожно сблизилась и с чуткостью положила голову на плечо налоговика, трясь об остатки меха на воротнике, чувствуя прилив тепла и сил, ощущая сладко-волнительный трепет в груди.
Ремиил в это время склонился над Гастоном. Скверна и нечестивые благословения отпустили бывшего собрата и ныне он походил бы на человека, но вот кожа… она свисала кусками и избыточной раздуной мешковиной. Искажённое изуродованное лицо более не являло образ человеческий, хоть и когда-то им было. Это просто ком очищенной от скверны плоти.
– Вот и всё, Гастон, – с печалью шептал рыцарь, всё лицо выдавало боль и печаль, оно было мрачным, несмотря на блистание лат. – Пусть Единый смилуется над твоей душой. Ты отдал самое ценное в руки даэдра… отдал в жертву саму душу и теперь только Тот, Кто держит всё в руках своих, можете тебе облегчить бытие, – Ремиил склонился над телом и взял труп за ладонь. – Прощай… когда-то ты был для меня семьёй. Я не хотел, чтобы всё так завершилось.
Легионеры и рыцари смогли обнаружить пленённых жителей и выводили их. Ошарашенные и шокированные они мало понимали, что творится. Солдаты зачищали дома, исследовали деревеньку и устанавливали контроль над селом, поднимая знамёна бардового цвета с драконом Мидов. Рыцари же бахвалясь перед друг другом подвигами, демонстрировали богатые трофеи и благородно помогая жителям.
– И чем вы теперь займётесь? – сел рядом с парой Ремиил, его латная броня хоть и почернела местами, но всё так же прекрасна. – Идя сюда, я надеялся, что тут завелись монстры, но целое даэдрическое вторжение?
– Получите награду за Л’Денекор, – обозначил Этьено. – После такого побоища нужно… восстановиться. И щедрые деньги тоже не помешают.
– Боюсь, что Империя скроет это происшествие. Нам нужно спешить в Нортпоинт, пока имперские чиновники не отправили соответствующие донесения в город.
– Придумайте рассказ о том, что тут были бандиты и разбойники, – предположил Этьено. – Во всяком случае мой отчёт перед налоговой будет зависеть от того, что скажут Имперские офицеры безопасности.
– А дальше вы чем займётесь? – вопросила Хельга. – Не одними же подвигами жить.
– Меня ждут в одной деревеньке под Нортпоинтом, – на этот раз впервые за долгое время на губах Ремиила расцвела лёгкая улыбка, значение которой переоценить практически невозможно.
Этьено посильнее прижал Хельгу. Они миловались в объятиях друг друга, радовались приобретению сегодняшнего дня и пред обоими открывалась новая жизнь. Странное стечение обстоятельств, фатум или воля Высших сил привели к соединению трёх судеб.
– Что ж, думаю, пора идти, – выдохнул налоговик, потерев ноющее плечо.
– А как же бумаги? – спросила сквайр.
– Потом запрошу. А теперь… тут вроде неподалёку трактир, – рука провела по плечу девушки. – Я думаю, тебе нужен хороший отдых. Ты нас всех… спасла.
Скверна даэдрического бога окончательно развеялась. Дождь прекратился и над Л’Денекором красовалось ясно-тёмное небо. На ночном синевато-чёрном полотне рассеяно серебро ярким звёзд, Мессер и Секунда заливают всё холодным лунным светом. Легионеры и рыцари стаскивают тела дремор и «возвышенных», военные бюрократы Империи и писцы Хай Рока подсчитывали потери, описывали изменения в деревенском ландшафте и проводили опросы. Офицеры имперской безопасности и агенты Клинков уже спешат сюда, чтобы зафиксировать все материалы, а потом наложить печать тотальной секретности на происшествие, дабы ни у кого в уме не возникло и тени мысли, что такое можно повторить.
Трое поднялись со ступеней и медленно двинулись прочь. Ремиил взглянув на часовню и символ Грааля на куполе, приклонил голову в знак почтения. Их миссия завершена, дальше Империя и рыцарство провинции справятся. Они же втроём пришли, втроём же они и скрылись в тени ночи, двинувшись навстречу заре.
