Виктор Суворов
Рассказы освободителя
К этому времени не только наш фронт отрепетировал свои задачи, но и другие тоже. А вот после этого были проведены все учения как полагается, в быстром темпе и с участием нескольких фронтов. Это были еще не учения «Днепр», это была только подготовка к ним, генеральная репетиция. И только после этого нас вновь вернули в наши лагеря, где и произошла замена боевой техники. Десятки же тысяч солдат шли по нашим следам и уничтожали следы тренировок, убирали металл, зарывали воронки, собирали орудийные гильзы, искали неразорвавшиеся снаряды.
И вот только после этого…
6
Колонна нашего мотострелкового батальона знакомыми перелесками выдвигалась к водному рубежу. Артиллерия и авиация тем временем «готовили почву» для броска первого из батальонов. Задача его проста: форсировать Днепр, захватить плацдарм на правом берегу с тем, чтобы дать возможность нашему танковому полку с артиллерией переправиться, а уж следом начнется переправа сразу трех армий с одновременной высадкой тактических вертолетных десантов в тылу противника. После переправы трех первых армий последует строительство железнодорожных мостов, переправа армии второго эшелона, выброска двух воздушно-десантных дивизий в глубоком тылу противника, переправа двух других фронтов, встречное сражение с «Западным». Но пока идет один мотострелковый батальон.
Почет батальону был оказан небывалый. Путь батальону расчищают две артиллерийские бригады и восемь артиллерийских полков, 612 орудий для одного батальона. Кроме того, прямо к береговому срезу был выдвинут танковый полк и прямой наводкой гвоздил по цели на том берегу. 600 орудий и почти 100 танков для поддержки 300 человек! Такое бывает только на показательных учениях в честь великого юбилея.
Наши бронетранспортеры, ломая прибрежные кусты, не сбавляя скорости, влетели в воду, подняв столбы мелких брызг и, словно крокодилы, устремились к неприятельскому берегу, окутанному дымом разрывов. Пни и стволы деревьев, вывороченные разрывами, взлетали высоко в небо. Осколки снарядов сыпались непрерывным дождем, иногда долетая чуть ли не до середины реки.
По плану бронетранспортеры должны были дойти до середины реки, и в этот момент артиллерия должна была перенести огонь в глубину, давая возможность батальону преодолеть вторую половину пути и высадить десант на берег. Бронетранспортеры достигли середины, но артиллерия и не думала переносить огонь. Наоборот, темп огня возрастал. Или артиллерийские наблюдатели проморгали, или батальон минуты на две-три раньше в воду вошел, но так или иначе плыть дальше было нельзя, и бронетранспортеры закружили на месте, борясь с сильным течением Днепра и натыкаясь друг на друга.
Все это происходило прямо у правительственной трибуны. Генеральный секретарь с недоумением посмотрел на министра обороны, а тот крикнул в микрофон нечто такое, что передать на бумаге нет решительно никакой возможности, но отчего стрельба моментально смолкла. Десятка три орудий беспорядочно продолжали стрельбу, но основной хор умолк. Постепенно и оставшиеся орудия неуверенно, конфузливо смолкли.
Бронетранспортеры тем временем продолжали свои пируэты на воде. Командир батальона, видно, не решался дать команду «Вперед», ибо хрен ее, артиллерию, знает – замолкла, а сейчас вдруг вновь заговорит. Да и по инструкции он мог пересекать середину реки, только удостоверившись, что артиллерия действительно перенесла огонь в глубину. Но артиллерии нужно две-три минуты на изменение прицелов, и в ожидании этого батальон барахтался в реке. На тренировках все это было так хорошо, а тут на тебе…
Наконец, артиллерия медленно, как бы неохотно, начала обстрел дальних рубежей, и батальон вновь двинулся к берегу, но выйти на берег ни одному бронетранспортеру не удалось. Когда-нибудь я подробнее расскажу о нем, о БТР-60П и его привередливом характере, но сейчас кроме характера мешало и другое. Артиллерийская подготовка во время тренировок проходила весьма успешно, но сейчас либо наводчики волновались, или еще что, но весь береговой срез, который должен оставаться нетронутым, был перепахан и изрыт воронками. И началась импровизация. Командир батальона приказал десантироваться в воду и вплавь добираться до берега. В некоторых местах было мелко, но не везде. Пехота посыпалась с бронетранспортеров с отчаянным хриплым «ура». Все смешалось. Вместо четкого развертывания получилась толпа. Играть роль дальше было невозможно, ибо все было спутано.
Спас ситуацию командир нашего батальона подполковник Рубцов, впоследствии – полковник, начальник кафедры огневой подготовки Киевского высшего общевойскового командного училища. Он громко, что было сил, подал команду: «Действовать как в бою!»
Военные корреспонденты на все лады расхваливали потом бравого командира. Особенно лозунг комбата понравился начальнику Главного политического управления генералу армии Епишеву. Но комбат не стремился произвести впечатление. Просто он своей командой приказал нам, переодетым без десяти минут офицерам, одетым в солдатскую форму, забыть всю показуху, забыть заученные роли, забыть весь этот балет и действовать так, как подсказывает здравый смысл и опыт, полученный за годы курсантской жизни.
Действовать как в бою! Мы поняли своего командира, наши цепи выровнялись, ротные и взводные оценили ситуацию, и через пару минут комбат прямо от самого уреза воды поднял батальон в атаку, бросив бронетранспортеры.
Дальше все пошло как по писаному; возникла, правда, еще одна небольшая заминка. Бронетранспортеры так и не смогли выйти из воды, и у танкистов были серьезные опасения, что какой-нибудь из них может стоять поперек «потемкинской переправы» – секретного подводного желоба. Тогда головной танк упрется в бронетранспортер, все следующие за ним тоже встанут, и скандала не миновать.
Но доблестный комбат спас ситуацию и на этот раз. Он уже довольно далеко ушел с пехотой вперед, но затем, вспомнив о танках, подал по радио команду своим бронетранспортерам, не сумевшим вскарабкаться на перепаханный берег, уходить вниз по реке, освобождая путь танковой лавине. Все бронетранспортеры таким образом попадали в руки противника или под его огонь, но открыли путь наступающим войскам. Это решение спасло всю нашу показуху, но чуть не сгубило нашего комбата. После учений маршал Гречко счел такое решение нецелесообразным и чуть было не выгнал Рубцова из армии.
Танки без приключений переправились через Днепр, перетянув под водой орудия. Боеприпасы и расчеты были переброшены на правый берег саперными транспортерами ПТС. После этого весь балет вновь вошел в свое русло: «Западные», как и ожидалось, в панике бежали от нас, едва завидя пыль на горизонте, мишени падали, даже когда снаряды не попадали в них, а, главное, грохот стоял оглушительный.
Командование «Восточных» без труда разгадывало коварные планы «Западных» и наносило сокрушительные удары. Одним словом, все было привычно, до тошноты.
7
Потом был парад.
В Киеве есть авиационный завод Антонова. На окраине города – заводской аэродром. Все поле от края до края было заставлено танками и другой военной техникой. Возможно, это было самое большое скопление танков в послевоенное время. Тут стояла военная техника четырех фронтов – тысячи машин. Шокирующие фотографии бескрайнего поля, заполненного танковыми армадами, обошли все газеты мира.
Тот, кто нам враг, должен был от такой картины прийти в ужас.
Тот, кто любит наш народ, кто пытался посчитать, во что обошлась юбилейная суперпоказуха, должен был плакать.
Но войска, построенные на аэродроме, смеялись. Был на то повод.
Выстроенные для парада войска ждали прибытия высоких гостей. Ждали их и на трибуне. Парад по традиции начинается в 10:00. В отличие от стандартных московских парадов был запланирован пролет неимоверной массы боевых самолетов. Все было рассчитано по секундам.
Но товарищи Брежнев, Подгорный, Косыгин и Шелест задержались. Самолеты взлетали в Борисполе и с дальних аэродромов. Взлет, полет и прохождение над парадными колоннами должно быть четко согласовано даже не по минутам, но по секундам: самолетам надо взлететь, набрать высоту и в точно определенное время пройти над взлетно-посадочной полосой антоновского аэродрома. К одной точке с разных сторон одновременно устремляются сотни самолетов. Тут балет похлеще того, который мы вытанцовывали в Днепре, не имея возможности выкарабкаться на берег.
Самолеты взлетели, и секундомеры неумолимо отсчитывают время…
Но руководство задерживалось.
Министр обороны СССР Маршал Советского Союза товарищ Гречко Андрей Антонович, стоя на трибуне, тихим шепотом крыл родную партию, советское правительство и всех членов Политбюро персонально таким отборным матом, какого не услышишь даже от знатоков и ценителей этого самого популярного вида устного народного творчества.
Гречко крыл товарища Брежнева шепотом, но микрофоны, установленные на трибуне, были включены ровно в 10:00, и оттого маршальский шепоток разносился громкоговорителями на многие километры и был слышен всем участникам парада.
Оттого-то этот киевский парад был проведен особенно молодцевато и, я бы сказал, весело. Через полчаса, когда войска торжественным маршем рубили мимо трибун руководителей, на лицах солдат и офицеров не было обычного выражения суровой решимости. Все лица цвели улыбками.
И вожди улыбались в ответ, помахивая пухлыми ладошками.
Операция «Мост»
Киевский военный округ. 1967 год
1
4 октября 1957 года в Советском Союзе был произведен запуск первого в мире искусственного спутника Земли.
Это была сенсация. Небывалая. Всемирная. Всесокрушающая.
Предыстория тут вот какая. Американцы первыми создали атомную бомбу. К концу 1950-х годов ядерных зарядов у них было в несколько раз больше, чем в остальных странах мира вместе взятых. В те времена ядерным оружием, кроме США, обладали еще только два государства – Советский Союз и Великобритания. Ни у Франции, ни у Китая ядерного оружия тогда еще не было.
Однако само по себе ядерное оружие ничего не стоит – нужны средства доставки. В разработке и производстве средств доставки американцы тоже в несколько раз превосходили и Советский Союз, и всех остальных вместе взятых. Соединенные Штаты располагали самой мощной в мире авиационной промышленностью. У них был стратегический бомбардировщик Б-52. На начало 1957 года в строю было более трехсот самолетов этого типа, их число стремительно росло, промышленность была способна выпускать по сотне таких самолетов каждый год. В Америке был создан и в 1956 году принят на вооружение первый в мире сверхзвуковой стратегический бомбардировщик Б-58. Его строили десятками.
Со своей территории американцы могли доставить ядерный заряд в любую точку земного шара. Кроме того, у них были военные базы по всему миру. Советский Союз был по периметру обложен американскими базами как медведь в берлоге. Цепь американских баз пролегала от Норвегии, Великобритании, Испании, Западной Германии, Бельгии и Голландии через Грецию и Турцию, Иран, Пакистан к Южному Вьетнаму, Японии, Южной Корее, Тайваню, островам Тихого океана. Помимо стратегических бомбардировщиков у американцев были бомбардировщики тактические, которые могли наносить ядерные удары по Советскому Союзу, действуя со всех этих баз.
А еще у США был сверхмощный флот, основу которого составляли авианосцы. Ядерные удары могли наносить самолеты с авианосцев. Из акватории Средиземного моря. Из Японского. Из Норвежского. Из Баренцева и Берингового, из Красного, Черного, Желтого.
Наличие авианосцев и баз на чужих территориях давало американцам и еще одно преимущество: их тактические и стратегические бомбардировщики могли прорываться в воздушное пространство Советского Союза в сопровождении истребителей.
У Советского Союза не было ни баз вокруг Америки, ни авианосцев. Советские тактические бомбардировщики до Америки не дотягивали, со стратегическими бомбардировщиками не ладилось. Они уступали американским по ряду параметров, их количество было незначительным, если бы они и прорвались к Америке, то без прикрытия истребителей. К важным целям их вряд ли бы пропустили.
Потому советские вожди сделали упор на разработку межконтинентальных баллистических ракет. Межконтинентальная ракета решала сразу все проблемы: не надо стратегических бомбардировщиков, не надо истребительного прикрытия для них, не надо заморских баз и авианосцев.
Советская ракета 8К71 создавалась только ради того, чтобы доставлять ядерные заряды в Америку. Для проведения испытаний была выпущена совсем небольшая первая пробная серия. Было произведено два неудачных, затем два удачных пуска. Но оба удачных пуска были только частично удачными. Сами ракеты исправно донесли груз до заданных точек, но габаритно-весовые эквиваленты головных частей при входе в плотные слои атмосферы сгорели, не достигнув цели. Продолжать испытания не было смысла. Следовало провести серьезную доработку, чтобы ядерные боеголовки до супостата долетали невредимыми. На это требовалось несколько месяцев. А в это время две уже выпущенные промышленностью ракеты 8К71 простаивали без дела. И создатель ракеты Королев Сергей Павлович предложил одну из них использовать для запуска спутника.
Так и поступили. На оглушительный успех, на мировую сенсацию никто не рассчитывал.
Но запуск спутника произвел сенсацию. Произвел потому, что весь мир вдруг понял: Америка уязвима! Впервые за всю свою историю! Советский Союз, срезав угол, обошел Америку на повороте: вместо развития традиционных средств доставки сделал гигантский шаг в совершенно новой области техники.
Советским Союзом в тот момент правили двое – товарищ Жуков и товарищ Хрущёв. Такие вещи случаются раз в тысячу лет: фамилии вождей совпадали по смыслу. Жук – это один из отрядов насекомых, а хрущ – это тоже жук, весьма вредный для лесов и полей.
Ни Жуков, ни Хрущёв не понимали эпохального значения запуска первого искусственного спутника. В день запуска спутника Хрущёв был на охоте в Завидово, а Жуков в тот день ушел на крейсере в Югославию. Газета «Правда» отдала первую страницу статьям о спутнике только 6 октября, хотя вся мировая пресса буквально взорвалась днем раньше.
День запуска первого спутника стал началом космической гонки. Советский Союз ее неизменно выигрывал:
Первое живое существо в космосе – собака Лайка!
Советский вымпел на Луне!
Облет Луны беспилотным аппаратом!
Первый человек в космосе!
Первый групповой полет двух космических кораблей!
Первый в мире многоместный космический корабль!
2
Случилось так, что первый спутник вышел на орбиту 4 октября 1957 года. А 7 ноября 1957 года был великий праздник – 40 лет Великой Октябрьской социалистической революции. Так совпало. Советская пропаганда, оправившись после первого замешательства, объявила: так оно и замышлялось – великое свершение к великой дате!
Победы в космосе весьма пригодились кремлевским вождям. Это было зримым доказательством того, что все у нас правильно – верной дорогой идете, товарищи! Победы в космосе были доказательством нашей несокрушимой научной, технической, экономической и военной мощи.
Советская космическая программа была строго засекречена. Каждое новое представление в космосе заранее не объявлялось, оно совершалось внезапно для всего мира. Но желательно к празднику. У нас во всем так было устроено. Даже на войне. Киев, к примеру, надо было взять непременно к 7 ноября, Берлин – к 1 мая. Не всегда удавалось, но всегда требовалось.
В мирное время, как и на войне, к каждому юбилею вождям очень хотелось получить рапорт о новых победах в космосе. И весь мир ждал новых свершений именно к очередным советским праздникам.
Прошло десять лет. Приближалась еще более круглая дата: 50 лет Великой Октябрьской социалистической революции!
Мир замер в ожидании. Если в 40-ю годовщину русские начали покорение космоса, значит, к 50-й годовщине они полетят на Луну. Кому это не ясно?
3
Но Советский Союз уже проиграл космическую гонку, хотя никому в этом еще не признался.
После Второй мировой войны в Америке тоже развивалось ракетостроение, причем весьма успешно. И не только ракетостроение. Американцы первыми в мире создали атомные подводные лодки, затем первыми в мире – атомные ракетные подводные лодки. И по времени вступления в строй, и по всем техническим характеристикам американские лодки значительно превосходили создававшиеся в Советском Союзе.
Во второй половине 1950-х годов для американских атомных подводных лодок разрабатывалась ракета «Поларис» на твердом топливе и с подводным стартом, на каждой лодке – 16 таких ракет. По точности, простоте конструкции и надежности они резко превосходили любые ракеты, созданные в то время в Советском Союзе. К началу 1961 года американцы планировали ввести в строй (и ввели) пять таких подводных лодок. Далее они замышляли довести их количество до четырех десятков.
Имея военные базы по периметру Советского Союза, неоспоримое превосходство в количестве ядерных боеприпасов и средствах их доставки, американцы не очень спешили с разработкой межконтинентальных баллистических ракет.
Было и еще одно обстоятельство, которое позволило Советскому Союзу первым вырваться в космос. Парадоксально, но факт: СССР вырвался вперед в космической гонке именно из-за технологической отсталости в отдельных направлениях. Американцы сумели создать компактные термоядерные боеприпасы мегатонного класса, и потому очень мощная ракета в качестве средства доставки им была не нужна. А советским товарищам никак не удавалось сотворить нечто подобное: термоядерный заряд получался чудовищно тяжелым – в районе пяти тонн. Именно поэтому пришлось создавать очень мощную ракету, иначе такой заряд до Америки не донесешь. Ракету создали, а тут и атомщики отличились: сумели, наконец, резко, до одной тонны, снизить массу заряда.
И получилась чепуха. Ракета 8К71 – предельно сложное и запредельно дорогое изделие, с громоздким и уязвимым стартовым комплексом, который под землю не спрячешь и от ядерных ударов не защитишь, с длительным временем подготовки к старту, сложная и дорогая в эксплуатации (рядом со стартовым комплексом надо держать кислородный завод, уйму всякого вспомогательного оборудования и несметное число специалистов очень высокого уровня). Зато эта ракета способна поднять и доставить в любую точку земного шара пять тонн груза!
Правильно. Но необходимость в доставке такого тяжелого груза уже отпала. Было ясно, что в данный момент ракета нужна, ибо ничем другим Америку не достать, но у этой ракеты не было будущего. Ракетным войскам был нужен носитель гораздо меньших размеров, более надежный, простой в производстве и эксплуатации.
Что же делать Королеву, что делать его заместителям, огромному коллективу конструкторов, инженеров, испытателей, рабочих, строителей? Они работали много лет, вложили в дело сердце и душу, оплатили детище свое расшатанными нервами и разрушенными семьями, инфарктами и инсультами, годами без отпусков, месяцами без выходных, ночами без сна. И создали то, что никому не нужно. Что делать с гигантским заводом, оборудованным самой современной техникой, на котором налажен выпуск ракет, способных поднимать по пять тонн? Что делать с десятками смежных заводов и производств? Что делать с ракетным полигоном, возведенном в дикой солончаковой степи для запуска гигантских ракет, которые военным теперь не нужны?
И Королев написал доклад в Центральный Комитет: почему бы не запустить искусственный спутник Земли? Если для военных целей ракета в перспективе не пригодится, так давайте в мирных целях попробуем.
Подумали товарищи в Центральном Комитете, согласились: ну попробуй. Чтобы добро зря не пропадало.
4
Запуск Спутника был вызовом Америке. И Америка включилась в космическую гонку. Вскоре американцы обошли Советский Союз в области военных ракет. У нас же, начиная с первого спутника и далее все полеты осуществлялись на ракетах все того же типа 8К71 и производных от нее. Ракету 8К71 модернизировали, улучшали, но это была все та же конструкция. Во второй половине 1960-х годов потенциал 8К71 был исчерпан полностью. Для полета человека на Луну был нужен принципиально новый носитель. Но с ним не ладилось.
А человечество ждало. И тогда, дабы ожиданий не обмануть, было сделано беспрецедентное официальное заявление советского руководства о том, что никаких грандиозных свершений в космосе в год 50-летия Великой Октябрьской социалистической революции ждать не следует, никаких новых фокусов Советский Союзе в 1967 году демонстрировать не будет.
Но великая дата приближалась. По случаю великого юбилея мир все же следовало чем-нибудь удивить. Советское руководство решило «продемонстрировать оскал». Это принцип перезрелого второгодника: учиться хорошо я не способен, зато любому в классе могу морду набить.
«Демонстрация оскала» включала в себя ряд мероприятий:
• небывалый в истории воздушный парад в Домодедово;
• грандиозные маневры флота в Черном, Средиземном, Баренцевом, Северном, Норвежском и Балтийском морях;
• колоссальные по размаху общевойсковые учения «Днепр»;
• военный парад на Красной площади 7 ноября, такой, каких никогда ранее не бывало.
Министр обороны Маршал Советского Союза Гречко собрал совещание высшего командного состава Советской Армии. Он считал, что помимо количества войск и их выучки, было бы неплохо продемонстрировать нечто ранее невиданное, ошеломляющее и потрясающее. И уж если в год великого юбилея советскому человеку не суждено установить на Луне красный флаг с серпом и молотом, то надо на земле продемонстрировать нечто сопоставимое по размаху и замыслу.
Маршал просил своих подчиненных не предлагать увеличить количество танков, орудий и самолетов, участвующих в учениях «Днепр» – их и так будет столько, что трудно представить. Все, что есть, будет собрано и продемонстрировано супостату. Не следовало предлагать показ новинок боевой техники – об этом уже позаботились. Будет показано все: и БМП-1, и Т-64, и МиГ-23, и МиГ-25, кроме того – экспериментальные машины, не принятые еще на вооружение.
Итак, нужна оригинальная идея.
Но что придумаешь, кроме количества и качества?
5
Оригинальная идея была найдена. Принадлежала она командующему войсками Приволжского военного округа генерал-лейтенанту Огаркову.
Перед войной Огарков окончил Военно-инженерную академию. Войну встретил на западной границе в должности полкового инженера в составе 17-й стрелковой дивизии 21-го стрелкового корпуса 3-й армии Западного фронта. Прошел всю войну с первого до последнего дня. После войны вновь окончил ту же Военно-инженерную академию, но на этот раз самый ее главный факультет – оперативно-инженерный. Работал в больших штабах, откуда был направлен в Академию Генерального штаба. После ее окончания – командир мотострелковой дивизии. Так инженер стал общевойсковым командиром. Далее – должности начальника штаба Белорусского военного округа и командующего войсками Приволжского военного округа.
Огарков мыслил как командир очень высокого ранга и одновременно как инженер, у которого за плечами вся война и два академических инженерных образования. Он предложил не только продемонстрировать мощь армии, но и показать, что вся эта мощь твердо стоит на гранитной основе столь же мощного тыла и военной промышленности. Он, конечно, не собирался раскрывать всю систему снабжения, это и не было нужно. Чтобы убедить гостей в своем богатстве, хозяину дома совсем не обязательно демонстрировать все свои сокровища, достаточно показать одну подлинную картину Рембрандта.
Огарков тоже решил показать лишь один элемент, но достаточно убедительный. По его замыслу необходимо было в рекордный срок – за один час, например, – построить железнодорожный мост через Днепр и пустить по нему железнодорожные эшелоны, груженные боевой техникой, и колонны танков. Такой мост не только символизировал бы мощь тыла, но и наглядно продемонстрировал бы Европе, что никакой Рейн ее не спасет.
В Министерстве обороны и в Генеральном штабе идея Огаркова была встречена с восторгом. Это было именно то, что требовалось. Конечно, в Советской Армии не было такого моста, и времени до начала учений оставалось совсем мало, но это никого не смущало – главное, желанная идея была найдена.
Для воплощения идеи в жизнь генерал-лейтенант Огарков был наделен почти безграничными – не меньшими, чем генеральный конструктор перед запуском первого космонавта. Это, конечно, облегчало выполнение задачи. Под его непосредственное руководство были переведены все научно-исследовательские учреждения инженерных и железнодорожных войск, а также все промышленные предприятия, производящие армейскую инженерную технику. На этих заводах было остановлено все производство в ожидании того момента, когда поступит приказ производить нечто небывалое.
Тем временем, пока конструкторы делали первые наброски и эскизы будущего моста, который предстояло использовать всего один раз, в железнодорожных и инженерных войсках начался отбор самых молодых, здоровых и крепких офицеров, а также наиболее грамотных и опытных инженеров. Кроме того, прошли конкурсы среди курсантов-выпускников инженерных училищ Советской Армии. Тысячи лучших офицеров и курсантов-выпускников переодели в солдатскую форму и со всех концов Союза собрали в Киев. Тут был сформирован 1-й гвардейский железнодорожный мостостроительный полк.
Пока не было ясно, каким именно будет мост, полк тренировался – каким бы мост ни был, все, кто будет его собирать, должны работать, как воздушные акробаты под куполом цирка. Тем временем инженеры продолжали разрабатывать технологию сверхскоростной сборки железнодорожного моста и его конструкцию. Было предложено сразу после завершения сборки пустить по мосту путеукладчик и несколько эшелонов с рельсами, чтобы, не снижая темпа, проложить отрезок железнодорожной магистрали на другом берегу реки, а уж после этого пустить через мост эшелоны с войсками и боевой техникой. Эта идея тоже была принята и одобрена.
Между тем все конструкторские бюро, которые независимо друг от друга вели разработку моста, заявили, что построить наплавной мост даже грузоподъемностью 1500 тонн за такой короткий срок невозможно.
Огарков не сдавался. На карту были поставлены его репутация и будущее. Генерал реагировал быстро и точно. Во-первых, он обратился в ЦК и добился заверения, что конструктору, которому все же удастся создать такой мост, будет присуждена премия, как минимум – Государственная. Во-вторых, он собрал всех конструкторов на совещание и, сообщив им о решении ЦК, предложил обсудить все детали еще раз. На этом совещании была отвергнута возможность переправить путеукладчик и эшелоны с рельсами. Было решено также не переправлять колонны танков одновременно с железнодорожными эшелонами. Кроме того, все вагоны решили переправлять только порожними, а рядом с поездом пустить не колонну танков, а колонну грузовых машин, тоже порожних. Оставалась лишь одна проблема: как переправить локомотив, весящий более ста тонн. Естественно, возникла идея снизить вес локомотива насколько это возможно.
Два локомотива, основной и дублирующий, срочно переделали. Все, какие только можно, стальные детали были заменены алюминиевыми. Тендеры паровозов имели минимальные запасы угля и воды.
А время летело. Проект моста заканчивали уже прямо на заводе. Туда же, на завод, прислали бо́льшую часть офицеров железнодорожного полка знакомиться с конструкцией моста прямо в ходе его изготовления. Предприятия, не работавшие до того несколько месяцев в ожидании нового проекта, были переведены на круглосуточный режим работы. Все рабочие получали бешеные деньги, всем обещали, в случае если они успеют вовремя, небывалые премии лично от министра обороны.
Первые элементы моста поступили тем временем в полк, и начались тренировки. Каждую неделю прибывали все новые элементы, в ходе каждой тренировочной сборки мост становился все длиннее и длиннее. Теоретические расчеты показывали, что мост должен выдержать порожний эшелон. Как это будет на практике, никто не знал. Опасность состояла в том, что при сильном прогибе моста под локомотивом состав может опрокинуться и упасть в реку.
В тот день, когда начались самые крупные в истории человечества войсковые маневры под кодовым наименованием «Днепр», в полк пришли два последних понтона.
6
Железнодорожный наплавной мост через Днепр был построен в рекордно короткий срок и, когда на правом берегу вбивали последние сваи, с левого берега на мост плавно вошел локомотив и медленно потянул за собой длинный железнодорожный состав. Одновременно с эшелоном на мост въехала колонна военных машин.
Руководители партии и правительства и многочисленные иностранные гости, наблюдавшие за строительством гигантского моста, просто не ожидали, что он строится для железнодорожного сообщения и, когда локомотив въехал на мост, на правительственной трибуне дружно зааплодировали.
По мере того, как паровоз все дальше и дальше удалялся от берега, прогиб моста под ним угрожающе увеличивался[10]. От прогиба моста к двум берегам реки пошли тяжелые медленные волны и, отразившись от берегов, вернулись к мосту, плавно закачав его из стороны в сторону. Из окон будки паровоза высунулись машинисты. Они озабоченно осматривались по сторонам, чтобы успеть вовремя соскочить с локомотива, если тот рухнет в воду. Иностранные гости заметили беспокойство машинистов и снисходительно улыбались.
Репутацию армии в частности и страны в целом надо было спасать: рискованный трюк, чреватый трагедией, мог вот-вот превратиться в комедию.
Паровоз тем временем, медленно раскачиваясь, продолжал свой нелегкий путь.
– Чего это они там засуетились? – сквозь зубы процедил маршал Гречко, указывая на машинистов паровоза.
Советские маршалы и генералы притихли.
Вперед выступил генерал-лейтенант Огарков и громко отчеканил:
– Товарищ Маршал Советского Союза! Нами всесторонне учтен опыт недавней арабо-израильской войны, где авиация играла решающую роль. Нами принимаются меры по защите тыловых коммуникаций от воздушных налетов противника. В случае войны на каждом локомотиве мы планируем иметь, кроме машинистов, дополнительно три человека с переносным зенитным ракетным комплексом «Стрела-2». Комплекс еще не поступил на вооружение войск, но мы уже приступили к тренировкам расчетов. Сейчас машинисты находятся внутри кабины паровоза, а зенитный расчет ведет визуальное наблюдение за воздушным пространством.
Зарубежные гости были сражены такой оперативностью советского Генерального штаба и молниеносной реакцией на все последние изменения в практике ведения войны. А министр обороны был сражен способностью Огаркова так быстро, убедительно, красиво и вовремя соврать, не моргнув глазом.
