Светлана Александровна Никишина
Баронесса Поневоле
Глава 4
Отсутствие барона–тюремщика принесло Луизе некоторое облегчение: она перестала вздрагивать от шорохов и громких криков за дверью, полночи метаться в постели в ожидании своего мучителя. Девушка без страха разговаривала с людьми, быстро привыкла к вежливому почтению, но, не питая иллюзий относительно своего положения, была скромна и непритязательна, довольствовалась лишь прогулками по замку.
Дни тянулись долго и однообразно, если не считать то время, когда она возилась с Сорванцом, придумывая забавные игры, и помогала прачке ухаживать за мужем.
В замке все относились к красавице как к новой баронессе, кроме стражи. Попытки Луизы выбраться на свободу ни к чему не приводили. Стражники награждали ее уничтожающими взглядами и гнали прочь от ворот. Она давала волю своему гневу, но в ответ получала лишь насмешки, недружелюбные выкрики и жесты.
Однажды ее потребовали к кастеляну Шольцу – управляющему замком и делами барона. Ее это несказанно удивило.
Луиза вошла в кабинет в тайной надежде на освобождение. Навстречу ей поднялся довольно крупный мужчина. На нем были дорогой кожаный жилет и туника английского сукна, массивную шею украшал золотой обруч с нефритовыми вставками. Его внешность можно было бы назвать вполне приятной, если не считать хищного прищура и высокомерно поджатых губ. Он приблизился и, коротко поклонившись, вызывающе небрежно обошел ее вокруг, не проронив ни слова.
– Чем вызван столь неучтивый прием? – презрительно произнесла Луиза, всем видом демонстрируя, что оскорблена явной непочтительностью служащего.
У управляющего вытянулось лицо, и недобро сверкнули глаза:
– Баронесса! – с трудом выдавил из себя Шольц ложный титул, не осмеливаясь нарушить распоряжения хозяина обращаться к пленнице именно так. – У меня четкие предписания относительно вашего пребывания в замке.
– Они мне также известны. Что изменилось, что вы осмелились потревожить меня неподобающим образом? – продолжая играть свою роль, ответила Луиза.
– Вами недовольна охрана замка, – воздержался от готовых сорваться с языка грубых упреков кастелян.
– Какая ирония! Я ими тоже недовольна.
– Предупреждаю, еще одна попытка сбежать, и они подстрелят вас как кролика, – пригрозил Шольц, не привыкший к откровенному отпору со стороны женщины.
– И горько пожалеют о своей ошибке, когда окажутся на вертеле вместо того кролика, – ехидно парировала она.
Какое-то время они, не скрывая негодования, рассматривали друг друга. Постепенно молчание сделалось невыносимым. Первым перед волей янтарных глаз сдался кастелян:
– Ваша красота ослепила барона, помешав разглядеть, какой на самом деле вы являетесь безумной и неблагодарной.
– Вот как! Никогда еще меня не выставляли в столь нелестном свете.
– О, такой как вы, нетрудно вскружить голову мужчине. Не успела глазом моргнуть – и он у твоих ног, – прошипел Шольц, взбешенный явным безразличием баронессы к его высокому положению.
– Не могу с вами согласиться. Это всего лишь досужие домыслы, – холодно возразила девушка. – Будет лучше, если впредь они окажутся невысказанными.
– Вы мне угрожаете? Даже не потрудились притвориться, что внемлете моему предупреждению!
– Совершенно верно, – кивнула она и расплылась в улыбке.
– Сроду ни одной женщины не боялся! – вскипел Шольц. – Ваши угрозы подобны комариному писку.
– Сегодня явно не ваш день, – продолжала играть словами Луиза, забавляясь беспомощным гневом управляющего. – Однако комары изрядно отравляют жизнь.
– Весь замок гудит, словно рой диких пчел. Доблестные воины потеряли покой, молва о странной женщине в доме барона докатилась до соседей, – повысил голос Шольц, проигнорировав замечание.
– Полагаю, я должна чувствовать себя польщенной, но, увы! – снова язвительно заметила Луиза, хотя уже чувствовала, что не стоит дразнить этого опасного человека.
– Если сами не понимаете, придется вам помочь – я запру вас в башне.
– Сожалею, но это не в вашей власти, герр кастелян. Что-то не припоминаю такого распоряжения барона, однако отчетливо помню, что, уезжая к королю, он приказал относиться ко мне со всем почтением, какое полагается баронессе!
В глазах Шольца промелькнул испуг, он ругнулся сквозь зубы и сделал шаг к Луизе. Она удивленно вскинула брови:
– Как? Вам нечего сказать?
– Не вынуждайте меня потерять терпение. – Руки кастеляна потянулись к ее шее, но он вовремя спохватился и одернул их: – Ведьма!
– А за такую дерзость будете влачить свои бесславные дни в нищете, бродя с чашей для подаяния, чванливый осел! – будто выплевывая слова, с нескрываемым отвращением произнесла Луиза.
– У вас не все ладно с рассудком, баронесса, наш господин всецело доверяет мне, вы жестоко поплатитесь за свои слова.
– Увы, барон сделал свой выбор, – надменно бросила она. – А ваши речи становятся утомительными, пора прекратить никчемный разговор, займитесь лучше своими непосредственными обязанностями. Я намереваюсь проверить расчетные книги, – и, задрав подбородок, выплыла из комнаты, оставив кастеляна скрипеть зубами в бессильной злобе.
Луиза гордо прошествовала мимо съежившейся от страха Марты.
«Какой бес вселился в нее, она чокнулась? Раззадорить любимца барона, которому тот всецело доверяет? Но может это хоть как-то встряхнет ее унылое настроение?», – промелькнуло в голове перепуганной служанки.
– Что за гнусное создание, – недовольно фыркнула Луиза.
– Он очень опасен, госпожа, скор на расправу и беспощаден.
– Вряд ли посмеет навредить баронессе.
«То, что показалось забавной игрой, подстегиваемой желанием отомстить грубияну за непочтительность, может обернуться поистине серьезными неприятностями в ее невероятном положении незамужней баронессы. Она воспротивилась человеку, уверенному в собственном превосходстве, – задумалась Луиза и решила: – Стоит избегать с ним встреч».
Шольц раздраженно рухнул в кресло:
– И что мне делать с этой проклятой гордячкой? Осмелилась унижать меня! Ведьма! – вне себя от злости прорычал он. – Не думайте, баронесса, что так будет вечно. Я заставлю считаться с собой! – Он положил ногу на ногу и тут же утешился мыслью о мести: – Я собираюсь подцепить вас на крючок и представить барону редкостной шлюхой.
Шольц, лелея внутри возникшую ненависть, полный решимости отомстить, стал следить за баронессой, но ничего предосудительного не заметил – расставленные шпионы лишь разводили руками.
Наблюдая за ней, он видел совершенное лицо, замечал волнующее покачивание бедер, прислушивался к чарующему голосу и, сам того не желая, пленился необыкновенной красавицей. Постепенно низменные инстинкты взяли верх над разумом. Он уже не мог больше ни о чем думать, только о ее роскошном теле, изгибы которого вводили в искушение овладеть ею, подмять под себя и насладиться дивными женскими прелестями. Одурманенный желанием, он забыл обо всем на свете, даже о свирепом и безжалостном хозяине.
Луиза в платье строгого покроя в сопровождении Марты навещала больного мужа прачки. Покинув ее неказистый домик, приютившийся где-то на отшибе хозяйственных построек, она радостно произнесла:
– Ему сегодня удалось сесть, он встанет, обязательно встанет!
– Просто чудо какое-то, у вас волшебные руки, госпожа. Эльза так и светится от счастья!
– Мартин хороший человек.
– Весь замок возносит хвалу баронессе, вашей красоте и доброте, вашему благоразумию, невиданной щедрости.
– Угомонись, я не нуждаюсь в твоей лести!
В меркнущем свете дня Луиза заметила фигуру кастеляна и
недовольно нахмурилась. Он вышел из-за дерева и двинулся им навстречу.
– Именно его хотелось бы видеть в последнюю очередь, – процедила она сквозь зубы, – но отступать некуда.
– Он что-то недоброе задумал, – испуганно пробормотала Марта, – так и зыркает своими крысиными глазками.
Шольц властным жестом отослал служанку:
– Пошла вон! А вы, баронесса, останьтесь, у меня для вас новости.
– Как вы смеете? Это моя служанка, вы не можете ей приказывать! – возмутилась Луиза, провожая взглядом кинувшуюся прочь Марту, и про себя подумала: «Нужно помнить, что недооценивать этого упыря нельзя, не следует его дразнить». – Вы хотите показать мне расчетные книги или сообщить, что барон, ваш хозяин, возвращается?
– Вы очень проницательны, госпожа. Думаю, мои «новости» удовлетворят вас, – самодовольно усмехнулся кастелян. – Вы не станете против них возражать.
Воровато оглядевшись кругом и не заметив посторонних глаз, Шольц грубо схватил ее за руку и молча потащил за собой, всем видом показывая, что она в его власти.
– Как ты смеешь, свинья! Немедленно отпусти!
– Заткнись, сучка, не дергайся, иначе поранишься, – и он пригрозил ей острием ножа, заставляя двигаться вперед.
Такая грубая выходка кастеляна привела ее в ужас. Луиза замолчала, лихорадочно соображая, как выпутаться из потных лап негодяя.
Между тем Шольц, свернув за угол, ногой распахнул какую-то дверь, впихнул туда Луизу и приволок в довольно просторную комнату, в самом центре которой стояла внушительных размеров кровать. «Здесь этот осел предается своим гнусным увеселениям», – поняла она.
– Какие новости вы приготовили? – ледяным голосом спросила Луиза, непостижимым образом собрав волю в кулак и по привычке подмечая всякие мелочи: пыль в углах, разводы и пятна на стенах, дорогое парчовое покрывало и кованое изголовье кровати.
– Всему свое время, скоро услышите. И только от вас зависит, какими они будут, плохими или не очень.
– Не понимаю. Барон возвращается? Это ваша новость?
Шольц хрипло рассмеялся:
– При королевском дворе слишком много соблазнов, барон забылся в объятиях услужливых дам и не торопится к вашим прелестям.
– Как правдоподобно и нахально вы лжете, – пытаясь выиграть время, равнодушно произнесла Луиза, сквозь опущенные ресницы выискивая какой-нибудь предмет для защиты. – Я раскрою ему глаза на поведение наглого кастеляна, поведаю о вашем пристрастии к картам и о том, кто и за кое-какие услуги ссужает вам в долг.
– Бросьте, баронесса. Кто вам поверит? Не припомню, чтобы кому-нибудь удавалось меня перехитрить, и вы не пытайтесь. Барона ждет величайший сюрприз.
– Зачем вы меня сюда привели? – прервала его Луиза, заметив рукоять ножа в его сапоге.
– Предоставлю тебе самой догадаться, зачем ты здесь, – Шольц выразительно посмотрел на кровать.
– У вас чрезмерно раздутое самомнение.
– Пора понять, что я всегда беру верх над несговорчивыми женщинами, сейчас ты это почувствуешь, – самодовольно заявил он.
Выставляя напоказ унизанные кольцами пальцы, Шольц покрутил перед лицом девушки бокал с мятным шнапсом:
– Выпейте, это поможет расслабиться.
Луиза ахнула, пораженная коварным замыслом, когда догадалась, что его намерение не пустое бахвальство, и пригрозила:
– Стойте на месте, иначе мои проклятья навсегда остудят ваш пыл.
– Готов на себе проверить колдовские чары, – плотоядно улыбаясь, мужчина наступал на женщину, словно хищник на загнанную лань.
Луиза, чтобы Шольц не достал ее, отшвырнула ногой стул и сильно толкнула его в живот. От неожиданности он пошатнулся, грубо выругался и, ухватившись за подол ее платья, резко потянул на себя. Стиснув ее запястья, он рывком завел руки женщины за спину и, дрожа от нетерпения, начал искать ее губы, лихорадочно бормоча:
– Какой мужчина в здравом уме откажется от тебя?
– Зато я не хочу тебя, дикарь! – уклоняясь от жестких губ, вырываясь, выкрикнула Луиза.
– Это не важно! Я слишком готов!
– Идиот! Прочь свои грязные руки! – сердито запротестовала она.
Шольц, все более распаляясь от яростного сопротивления баронессы, уверенным жестом распустил ее волосы и подтолкнул к кровати. Пальцы, стараясь удержать извивающуюся женщину, хищными щупальцами сомкнулись на ее плечах:
– Да, да! Мне нужна именно такая – дикая, необузданная.
Он бросил ее на кровать, согнув колено, придавил сверху и стал задирать нижнюю юбку. Внезапно Луиза перестала сопротивляться, заерзала под огромной тушей и, громко застонав, провела дрожащей рукой по его напряженной спине.
– О, – замычал Шольц, – да, покажи, покажи свои колдовские штучки, – и ослабил хватку.
Луиза, изображая пылкую страсть, скользнула по его бедру и стала нетерпеливо дергать облегающие огромную ногу лосины, стараясь нащупать рукоятку спасительного ножа.
– Сейчас, сейчас, – задрожал от нетерпения Шольц, подтянул ноги, чтобы приподняться и скинуть штаны.
– Ах, какое счастье, – воскликнула она, умудрившись выхватить нож.
Девушка вывернулась, взмахнула рукой и полоснула насильника по щеке. Тот взвыл и закрыл лицо, по которому из глубокого пореза потекла кровь.
– Я убью тебя, тварь! – задыхаясь злобой, рычал кастелян, судорожно хватаясь за окровавленную челюсть.
Луиза, ни секунды не мешкая, вскочила на ноги и, держа нож перед собой, уничтожающим голосом отрезала:
– Если не истечешь кровью, ублюдок, выживешь. Шрам останется. Он послужит тебе напоминанием вести себя как полагается слуге – осторожно и почтительно.
В этот момент в комнату ворвались Марта, Зельма и Ханна с длинным ухватом для горшков.
– Вы не пострадали, госпожа? – запричитала Марта, поправляя задранное помятое платье.
– Позаботься о ней, – приказала Ханна, а сама ловко приставила ухват к горлу обидчика баронессы. – Зельма, поможешь! Мы привяжем эту тушу к кровати и запрем. Пусть захлебнется своей грязной кровью. Если сможет, выберется, а нет, собаке – собачья смерть.
Шольц, пытаясь подняться, давясь слюной, заорал:
– Пошли вон, старые колоды!
– Заткни ему глотку, Ханна, пока я оттяпаю его отросток на память. Он ему больше не пригодится, – зло прибавила Зельма, поигрывая ножом.
– А мы поможем. – В комнату влетела Эльза с огромной собакой. – Мой пес любит колбасу. Взять его, Демон!
Шольц выпучил глаза и дико заверещал, размазывая по лицу кровь.
Пес, ощетинив шерсть, злобно зарычал и встал передними лапами на кровать, оказавшись мордой с оскалившейся пастью перед лицом насильника. Шольц потерял сознание.
Женщины выполнили угрозу: втроем, разорвав простыню, быстро связали обмякшее тело и, сунув в рот кляп, покинули комнату.
– Тьфу, слабак, – брезгливо сплюнула Зельма, – даром что большой, – и засеменила за Ханной.
За ней последовала Эльза, похлопывая собаку по холке:
– Молодец, Демон! Победил борова!
Глава 5
Замок безмятежно спал. Луиза пробудилась среди ночи и, как ни пыталась уснуть, необъяснимая паника внутри не давала сомкнуть глаз: ее одолевали мысли о неминуемой беде. Она накинула на себя какой-то балахон, вышла во двор и, постоянно озираясь, побрела в сторону «Розового рая». Забрезжил рассвет.
«Какой странный туман! Поднимается вверх и так причудливо клубится! – удивилась девушка. – Быть может, наступил колдовской час, и это эльфы веселятся в саду, затеяв чехарду? Но откуда этот непривычный запах? Что-то случилось».
– Это не туман, – догадалась Луиза, когда увидела взметнувшийся в небо черный дым и огненные всполохи. – Пожар!
Она помчалась вдоль домов, где жили мастеровые, стала стучать в двери, окна, громко кричать, звать на помощь:
– Пожар! Пожар!
Люди начали выскакивать во двор и бежать к полыхающему строению.
– Пожар!
– Дом кастеляна!
– Шольц горит!
Через несколько минут собралась шумная толпа. Начался сущий ад. Со всех сторон раздавались крики и истеричные женские вопли:
– Что вы стоите! Сгорим!
– Воды!
– Тушите! Скорее!
Луиза, растолкав локтями перепуганных зевак, вырвалась вперед. Она моментально сообразила, что, если не преградить путь огню, он перекинется на конюшни, далее – на деревянные постройки и доберется до господского дома. Повернувшись лицом к толпе, она крикнула во всю мощь:
– Сбивайте огонь! Тащите воду, вилы, топоры, одеяла.
Люди немедленно повиновались. Она сама отважно бросилась тушить огненную змейку, быстро ползущую к воротам конюшни.
– Кони!
– Они в огненной ловушке!
– Не подобраться!
– Сгорят!
– Что теперь будет?
Услышав тревожное ржание, Луиза больше не испытывала страха и растерянности:
– Надо выпустить лошадей!
– Конюшню не спасти! Огонь слишком быстро распространяется!
– Молчать! – услышала она грозный окрик. – Слушайтесь баронессу, она дело говорит!
– Ты заживо хочешь сгореть? – какая-то женщина повисла на руке мужчины и истошно завопила: – Не пущу!
– Уйди с дороги! Кузнецу огонь не страшен!
Рассуждать не было времени. Луиза рванула к конюшням, но, почувствовав жар пламени, повернула назад, выхватила из чьих-то рук одеяло, накинула на голову и выкрикнула:
– Воды! Лейте на меня! Быстрее!
В тот же миг ее окатили из двух ведер, и она бросилась к воротам, а вслед летело:
– Идиотка! Вернись!
– Сгоришь, дура!
– Баронесса, куда вы?
Казалось, огонь лижет пятки и грозит сожрать ее. Луизе стало очень страшно. Чтобы не погибнуть, нужно проскочить огненную полосу. Задыхаясь и пряча нос в мокрое одеяло, она принялась снимать деревянный засов, но он не поддавался. До крови изодрав ладони, она готова была разрыдаться от бессилья, но отступать поздно. Услышав сквозь конское ржание детский плач, она сделала отчаянную попытку плечом сдвинуть проклятый засов. Собрав все силы, поднажала, и ворота распахнулись. От неожиданности она отлетела в сторону и больно ударилась о коновязь.
Лошади с выпученными от страха глазами бились в стойлах. Луиза стала лихорадочно открывать их, не думая, что может попасть под копыта ошалевших животных, которые вихрем вылетели наружу, но заметались перед огненной завесой. Чудом избежав страшной опасности, она схватила за гриву ближайшего коня и направила его в сторону от огня, с силой ударив по крупу и громко прокричав:
– Пошел! Вперед!
Благородное животное повиновалось и рвануло прочь, за ним – остальные. Девушка кинулась назад в поисках плачущего ребенка и громко звала:
– Эй, малыш, где ты? Выходи! Надо спасаться!
Огонь приближается. Жар проникает в легкие. Она добежала до конца длинного прохода и, наконец, в самом углу увидела мальчишку, сидящего верхом в седле. На чумазой рожице мелькнула виноватая улыбка, сменившаяся радостью:
– Фея, ты опять пришла.
– Ах, Сорванец, как ты здесь оказался? – Луиза рухнула на колени.
Малыш ничего не ответил и уткнулся ей в грудь. Она крепко обхватила его руками, невнятно нашептывая ласковые утешения.
– Баронесса, где вы? Отзовитесь! – раздался внезапный крик.
Луиза вскинула голову и увидела спешащего к ним огромного мужчину. Она узнала в нем, кузнеца, того самого, в которого вцепилась плачущая женщина.
– Вот и вы! Поднимайтесь, надо уходить! Сильно полыхает. Крыша может рухнуть, и тогда не выбраться.
– Кажется, я не могу, – только и смогла вымолвить девушка. – Ребенок.
Не говоря ни слова, кузнец подхватил обоих на руки и поспешил к выходу. Как только они оказались на улице, у Луизы перехватило дыхание от едкого запаха гари. Мужчина приблизился к сгрудившейся толпе и бережно опустил драгоценную ношу на лавку.
– Пожар мог погубить замок, но благодаря вам мы сумели потушить его. Все очень признательны вам, баронесса.
Луиза завладела всеобщим вниманием. Смертельная усталость не давала ей шевельнуться, но она не могла отвергнуть знаки внимания, боясь показаться грубой.
– Она поступила правильно, как истинная баронесса. – Ханна опустилась на колени, осматривая поврежденную ногу девушки. – Разойдитесь, надо помочь хозяйке, – почти невежливо оборвала она поток благодарностей. – Похоже, вы сильно поранились, госпожа, – в голосе кормилицы зазвучала тревога.
– Сначала Сорванец…
Подоспевшая Марта отцепила малыша от спасительницы:
– Что за несносный мальчишка! Как тебя на конюшни занесло?
– Учился сидеть в седле.
– Почему ты ночью решил учиться? – поинтересовалась Ханна.
– Задремал малость.
– Вернется барон – он тебя в крапиве сидеть научит! – в сердцах бросила Марта – А пока марш в прачечную, пусть тебя мать в котле отмочит.
– Фея, можно я лучше домой побегу?
– Беги, пока тебя не хватились!
– На этот раз уж точно розги отведаешь! – пригрозила Марта.
Дважды постреленку повторять не пришлось, он юркнул меж людей и помчался в сторону дома.
Луиза разрешила себя увести, прикрывая опухшей ладонью разорванное на груди платье.
Ханна с помощью Марты быстро обтерла девушку теплой водой, удалив следы сажи, обработала ссадины и раны и уложила в постель.
– Вы страшно измучены, госпожа…– Ханна дала ей настойку опия.
Луиза ничего не слышала и не ощущала боли.
Вольф без устали гнал лошадь. Он спешил в замок с радостным известием:
– Король дал высочайшее позволение жениться.
Больше месяца он провел во дворце, развлекая и угождая своему сюзерену приключениями и смелыми авантюрами. Король ценил его бесстрашие, переходящее иногда в безрассудство, его даже не раздражала манера Холодного Вольфа держаться независимо. Барону не было равных в коварстве, интригах, подковерных играх, которыми охотно забавлялся король.
Вольф прекрасно знал нрав своего венценосного господина, его сладострастное обожание женщин, поэтому решил воспользоваться полуправдой: выбрав удачный момент, представил королю желание жениться необходимостью иметь законного наследника.
– Кого ты задумал осчастливить, кому намерен оказать эту честь, друг мой Вольф? – спросил король заплетающимся языком, находясь в изрядном подпитии.
– Выбор сделан родичами. Она молода, здорова, недурна собой, но слишком скромна и пуглива. Придется изрядно поработать над ней, дабы достойно представить вашему величеству.
Король Фридрих расхохотался, по-своему восприняв откровение своего вассала:
– Старайся! Не посрами наш мужеский род.
– Молодая ждет. Не заболела бы от неизвестности, – осторожно намекнул Вольф о желании отправиться домой. – Придется ехать.
– На том и порешим, барон. Запрягай коней – и в путь! Не перестояла бы кобылка в стойле, – довольный своей шуткой, король хлопнул по спине Вольфа. – Пойманная добыча не должна ускользнуть.
– С вашего позволения, мой король, с рассветом покину дворец. Дорога к невесте предстоит не близкая.
Выносливость барона граничила с сумасшествием: он нещадно торопил людей, чтобы поскорее добраться до замка. Рыцари изрядно устали, им требовался отдых и хороший сон.
Завидев небольшой лесочек, Ральф, командир отряда охраны барона, поднял руку:
– Остановимся, ваша милость, чтобы напоить и накормить лошадей. Здесь и заночуем.
Мужчины спешились и тотчас принялись за свои дела: расседлали навьюченных лошадей, стреножили всех коней и отпустили пастись, разожгли костер, чтобы приготовить пищу, достали бочонок пива.
Командир, заметив, что молодой оруженосец барона замешкался с боевым конем и дважды отведал кнута хозяина по спине, незаметно помог ему и велел убраться, чтобы не раздражать господина.
Наконец всадники, сопровождавшие их оруженосцы и слуги, расселись на небольших камнях и, хорошо подкрепившись, растянулись на траве. Когда стало заметно темнеть, Ральф сделал знак собрать оружие и расположиться на ночлег ближе к костру.
Вольф улегся на спину на своем соломенном тюфяке. Подложив руки под голову, он поднял глаза к небу. Вглядываясь в сверкающую звездную россыпь, он представлял лучистые глаза. Ах, как он тосковал по ним! И хотя по выражению его лица никто не мог догадаться, что творилось в его душе, он больше не испытывал гнева на Луизу и чувствовал себя счастливым. Такого еще с ним не было. Не нарушая ощущения внутреннего покоя, он повторял и повторял заветное имя.
Барона не волновало, ждет она его или нет. Слуги получили вполне определенные указания относительно ее положения, и он знал, что они будут беспрекословно исполнены.
Вольф даже под пыткой не признался бы в том, что чувствует себя в долгу перед похищенной девушкой после нанесенного ей позора. Он представлял, как одарит ее драгоценностями, оденет в дорогие наряды. Как только она привыкнет к своему новому положению, знатному окружению, приобретет соответствующие манеры, он представит ее королю. Ему будут все завидовать, ибо такой жены ни у кого нет – ни у герцогов, ни у маркграфов. Барон в предвкушении своего триумфа довольно потер руки.
Он вспомнил, как в полном безрассудстве со всем пылом целовал прекрасную деву.
– Ты не смеешь отказать! – требовал он. – Тебе не избавиться от меня, ты моя пленница.
– Я презираю вас, – бесстрашно отвечала она, – надеюсь, вы мной подавитесь!
Ее отчаянное сопротивление пробуждало желание познать, какие тайны скрывает ее тело. В нем бушевали адские страсти, переполняя решимостью обладать, покорять.
Вольф весело усмехнулся. Он не сомневался в своей победе. Он едет домой, чтобы сделать ее следующей баронессой.
Желая приблизить рассвет, чтобы поскорее двинуться в путь, он натянул на голову накидку и моментально уснул.
Его разбудил протяжный волчий вой. Горло сковало страхом. Вольф судорожно втянул в себя предрассветную прохладу и провел ладонью по лицу: «Скверное предзнаменование, – промелькнуло в голове, – жуткие звуки, видать, наступил колдовской час».
Барон подошел к роднику и ополоснул лицо. Холодная вода остудила разгоряченное воображение, и он отогнал дурные мысли, посчитав их слабостью, недостойной мужчины.
Опустив голову, он прошел между спящими воинами, привалился к камню и нахмурился: вряд ли стоит рассчитывать на скорый отъезд в сопровождении охраны. Похоже, он здорово их загнал своей бешеной скачкой.
– По всему видно, будет дождь. Воздух сырой, – услышал он голос дозорного. – Там вдали сверкали молнии.
– Пройдет немало времени, пока он начнется. Я намереваюсь еще до полудня добраться до замка, теперь же мне необходимо подкрепиться.
Слуга поспешил исполнить приказ, но все же вежливо произнес:
– Осмелюсь предложить задержаться здесь. Риск оказаться на дороге под ливнем слишком велик.
– Это неважно, я прекрасно справлюсь, – презрительно отмахнулся Вольф. – Не хочу заставлять баронессу ждать.
– Если погода взбесится, возникнет немало препятствий.
– Заткнись! Считаешь, что имеешь право подвергать сомнению мои поступки? Страх – удел простолюдина, а не рыцаря.
– Простите, господин, приказывайте.
– Седлай коня, я не намерен задерживаться.
– Слушаюсь, ваша милость!
Полчаса спустя барон натянул перчатки, взял хлыст и зашагал по росистой траве к своему коню. Он ловко вскочил в седло, обернувшись через плечо, приказал:
– Даю вам час на сборы. Нагоните меня.
Барон взял с места в карьер и направил коня к почтовому тракту. Он беспрепятственно мчался по знакомой дороге, радуясь мощи и выдержке боевого коня, не замечая порывистого ветра. Низко над головой кружила воронья стая. От пронзительных криков дрожал воздух. Он всей кожей ощутил неприятный озноб и раздраженно выкрикнул:
– Что еще задумали? Напрасно только стараетесь! Сроду вас не боялся! Кыш, проклятые!
Внезапно налетела грозовая туча, и из нее, словно из разорванной мешковины, полил дождь. Припустив не на шутку, он разогнал воронье, но зловещие крики не умолкали.
– Вовсе не обязательно так кричать. Вижу, что беснуется непогода, – барон бросил сердитый взгляд на дорогу, – развезло все, и укрыться негде.
Дождь усиливался с каждой минутой. Конь начал уставать, пару раз споткнулся и едва не уронил седока. Промокшему до нитки Вольфу пришлось нагнуться и вцепиться в гриву, чтобы удержаться в седле. Не ожидая от себя такого малодушия, он стал уговаривать своего скакуна:
– Держись, не падай! Мы справимся с этой напастью. Мы – отважные воины.
Барон огляделся в поисках укрытия, но сквозь дождевую завесу ничего не увидел. Его бил озноб, дыхание участилось. В следующее мгновение ему показалось, что впереди забрезжил просвет.
– Вперед! Смелее! Там нет дождя.
Конь остановился и глухо заржал, раздувая ноздри. Внезапно налетевший смерч свалил его с ног и выбил барона из седла. Вольф застонал – рука нестерпимо ныла, виски пульсировали болью, лицо саднило от царапин. Не в состоянии подняться он дважды перевернулся, уперся спиной в небольшой валун и бессильно прикрыл глаза.
– Какая гнусная ирония – умереть под дождем, – непослушными губами произнес барон.
Вдруг дождь прекратился так же неожиданно, как начался.
«Сомневаюсь, к лучшему ли это затишье», – не шелохнувшись, подумал Вольф. Что-то екнуло в груди, и он ошарашенно тряхнул головой, пытаясь сообразить, что происходит: сквозь плотные серые облака пробился светящийся диск и стал разрастаться.
– Померещится же такое. – Он быстро закрыл глаза и снова открыл их. Диск не исчез. В центре стали проявляться очертания женской фигуры в прозрачном платье. Ее распущенные волосы венчала алмазная диадема.
Барон содрогнулся от безрассудного страха и замер в оцепенении. Женщина подняла руку и позвала за собой. Он не двинулся с места.
– Кто ты? Чего ты хочешь? – отшатнулся он.
Женщина продолжала манить. Вольф, совершенно не желая того, поднялся и, спотыкаясь, двинулся к ней. Ему казалось, что время замедлило свой ход, и в этом мире остались только Он и Она. Барон шел, не пытаясь сопротивляться, желая разглядеть лицо незнакомки.
– Зачем зовешь? Я не хочу тебя. Меня ждет невеста. Она подарит мне наследника.
Небесное свечение вспыхнуло, и Вольф узнал женщину – жена брата.
Страх обрушился на него с новой силой:
– Зачем явилась? Я не обижал твоего сына, – внезапно вырвалось у него.
Она молчала и управляла им всего лишь легким поворотом запястья. И он, подчиняясь каждому ее движению, шел наугад через плотную пелену тумана. В последнюю минуту сдали нервы, и он закричал во весь голос:
– Ты дразнишь меня. Прекрати! Я не стану молить о прощении.
Было нечто пугающее в ее молчании.
– Ты далеко заходишь, и мое терпение не бесконечно. Я больше не сдвинусь с места. Убирайся!
Женщина печально улыбнулась – мгла рассеялась, и Вольф понял, что стоит на краю зловещей пропасти, в которой погибли брат с женой.
И он воочию увидел, как, переодевшись, занял место кучера, чтобы править каретой, в которой находились брат с женой. Доехав до опасного поворота, ведущего к выработанной и заброшенной штольне, спрыгнул с козел и, стеганув лошадей, хладнокровно направил экипаж в пропасть. Убедившись, что все мертвы, ничуть не сожалея о содеянном, он тайно вернулся домой.
Маленького Карла нашел отряженный на поиски барона отряд. Мать чудом выбросила его из кареты в последний момент. От глаз убийцы его спрятала высокая трава. Вольф не посмел избавиться от ребенка.
«Судьбы не избежать! – промелькнуло в воспаленном сознании барона. – Я виноват! Прости, брат!». Вольф пошатнулся, не устоял на ногах, и, даже не сделав попытки удержаться, рухнул в пропасть.
Конь медленно побрел по дороге.
