Светлана Александровна Никишина
Баронесса Поневоле
Глава 8
Вернувшись к себе, она нашла на столе полное блюдо с закуской: сыр, хлеб, кусок холодного мяса, кувшин с пивом, – и принялась за еду, недоумевая:
– Куда же Марта запропастилась?
Луиза полдня как привидение одна бродила по дому и двору, безуспешно размышляя над странной пустотой вокруг себя.
Вечером вместо Марты появилась незнакомая служанка. Она принесла ужин. Луиза притворилась, что спит.
«В какой же кошмарный переплет я попала, – подумала она, – одного тирана поменяла на других. Не могу дождаться прихода кормилицы и ее подпевал, этих интриганок, замысливших превратить меня во вдову барона. Они обязательно явятся. О, да, и получат такой отпор, что…». – Луиза не находила слов.
Она стала понимать, что три служанки, чувствуя себя на особом положении, плетут вокруг нее паутину заговора, чтобы добиться от нее согласия на чудовищную ложь.
– Что вы задумали, несчастные? Решили проучить меня за непослушание или сломить мою волю? Отлично! Я принимаю ваш вызов!
Два дня продолжалась тихая война: баронесса не выходила из комнаты, ни с кем не разговаривала, упрямо занималась починкой постельного белья. Служанки прятались на своей половине.
Барон так и не появился.
Луиза надела будничное домотканое платье, но не смогла отказаться от шелкового пояска и перчаток. Она намеревалась отправиться в сад.
– Силы небесные, во что вы одеты? – перед ней стояла Ханна, подбоченившись и недовольно хмурясь. – Позор, да и только!
– Кто может осудить бедную вдову? – вызывающе задрала подбородок Луиза. – Дорогие наряды ей не по чину!
– А вот дерзить старой, но доброй женщине не нужно, – миролюбиво фыркнула Ханна, внутренне восторгаясь силой характера девушки.
– Да, вы были добры ко мне, но чем вы лучше барона–тюремщика? Так же хотите, чтобы я поступала, как желаете вы. Предпочту оставаться в тюрьме, хоть и без цепей.
– Я привязалась к тебе, а ты причиняешь великую печаль, – обиженно потупилась Ханна.
– Сожалею, но сглаживать высказанные слова не собираюсь. А вы можете вернуться на свою прекрасную половину и не тревожить меня заведомо непригодными наставлениями, – Луиза умолкла, побоявшись, что серьезно обидела кормилицу.
– Если не хотите слушать мои советы, надоели заботы и поучения, я тотчас уйду, но сперва хочу увидеть королевские бумаги.
– Вон они, забирайте!
– Почему не вскрыли? – взяв в руки пакет, спросила Ханна. – И сундук не тронут, а там богатые наряды, достойные баронессы. На днях еще прибудут.
Луиза промолчала.
– Потрудитесь ответить, баронесса!
– Вы не вправе допрашивать меня, кормилица.
– Ах, бросьте, – ничуть не оскорбилась Ханна. – Я с самого начала отказалась от мысли поссориться с вами. Есть вопросы и поважнее глупых женских обид.
– Рыться в сундуках и читать чужие письма? – ехидно полюбопытствовала Луиза.
– Не перегибай палку, девушка! Начинаю уставать от презрительных насмешек и колкостей. Я не допущу подобной непочтительности. Помни о чести титула!
Негодование кормилицы застало Луизу врасплох, но она продолжила сопротивляться:
– Простите мою вспыльчивость. Мы с вами не в равном положении: вы вырастили наследника знатного рода, а я самозванка, которую пытаются превратить в баронессу.
– Ты сама об этом заговорила. Моя преданность Фон Гартманам безгранична, – мягко упрекнула кормилица. – Это ты должна помнить. – И в следующее мгновение раздался голос, резкий, как удар хлыста: – Замок дождется возвращения истинного наследника, а пока мы сделаем все, чтобы его не захватили стервятники.
– Я в отличие от вас ничего не должна ни этому замку, ни этой фамилии. Спокойствие, безмятежность, мирная деревенская жизнь – вот, о чем я мечтала… А на что обрекаете меня вы?
– Ох, госпожа, не нужно все портить! – появившись за спиной кормилицы, воскликнула Марта. – Вы будете самой восхитительной баронессой, станете принимать гостей, ездить на охоту, танцевать и… предстанете перед королем.
Луиза не верила своим ушам:
– Ты на чьей стороне, Марта?
– На стороне баронессы, – не задумываясь, ответила служанка, в молитвенном жесте сложив ручки и преданно заглянув в глаза. Потом она по-хозяйски подошла к сундуку, подняла его массивную крышку и принялась с преувеличенным восторгом вытаскивать его содержимое.
– Ах, в жизни не видела такой красоты, такого великолепия. Атласные, шерстяные, бархатные наряды, золотые броши, пряжки, костяные гребни, серебряные украшения …
– Побросай их обратно в сундук! – взвизгнула Луиза, даже не взглянув на вещи.
– Прошу прощения, – расстроилась Марта.
– Это нужно немедленно прекратить!
– Да что с вами сегодня происходит?
– Трудно ожидать здравых поступков от женщины, которая настолько глупа, что не понимает своей выгоды в мало-мальски разумном поведении. Придется взять дело в свои руки, – не выдержала Ханна и крикнула: – Марта, разбери все это!
– Слушаюсь, госпожа Ханна! С превеликим удовольствием!
– Раз так, делайте, что хотите, но без меня!
Луиза выскочила в коридор, в сердцах хлопнув дверью, и помчалась, глотая от обиды слезы.
– Что за чертова неразбериха, – Ханна устало опустилась на стул. – Пойдем, Марта, найдем Ральфа и Зельму, совет держать будем, а то сладу нет с этой девчонкой.
Луиза, не замечая усердно раскланивающихся при виде ее слуг, пересекла внутренний двор и остановилась у подъемных ворот, которые вели за пределы замка.
– Я хочу осмотреть окрестности, – выпалила Луиза вышедшему к ней привратнику, который, если и удивился, возражать не осмелился и услужливо распахнул входную калитку.
«Надо доложить командиру, – подумал привратник, глядя вслед удаляющейся баронессе.
Луиза бездумно шла по наезженной дороге. За ней зорко следили со сторожевых башен замка.
«Надо доложить командиру, – подумал дозорный, когда баронесса скрылась из виду на тропинке к озеру.
Срывая на ходу стебли травы, наслаждаясь солнечными теплом, тишиной и покоем летнего дня, Луиза вышла к небольшому озеру с желтыми водяными лилиями и плакучими ивами по берегам. Тут же недалеко приютилась старая неказистая сторожка, увитая плющом.
Отринув тревожные мысли, девушка присела на камень у кромки воды, тихонько засмеялась, заприметив дикую утку с выводком, даже не подозревая, какой разговор ведется о ней на половине Ханны.
– Куда она подевалась? – поспешно вошла в комнату Зельма, плюхнулась в кресло и непритворно рассердилась: – Ее поведение недопустимо.
– Бьюсь об заклад, не придет и к ужину, – усмехнулся Ральф. – У госпожи железная воля.
– Надеюсь, она уже всласть навоевалась, остыла, – предположила Ханна. – От всей души на это надеюсь.
– Слабо верится, – засомневалась Марта, – бежала по двору будто гончая. Глаза, мечущие янтарные молнии, быстро у нее не остывают.
– Оставим это. Злые слова имеют последствия, а нам и так не сладко. Баронесса упорно сопротивляется нашим планам.
– Сладкого захотелось? А ты медом помажь свои надежды, или мухи, или осы обязательно слетятся.
– Что за вредное создание!
– Потому, как лишнего рассуждать не люблю. Безрассудная! – раскуривая трубку, буркнула Зельма.
– Надо доказать, что она ошибается, – вмешался в извечную перепалку старушек Ральф. – Она – истинная баронесса, умная гордая, смелая. Впрочем, особого выбора у нас нет.
– Баронесса боится, что не справится.
– Очень скоро освоится она с этой ролью. И в поклонниках недостатка не будет.
– А если барон, хозяин наш, вернется? Не сносить головы, – робко выдавила Марта.
– Бывают превратности судьбы, мало ли что может случиться, – задумалась кормилица.
– Привилегиями наградит, дарами осыплет, когда получит готовую баронессу. Разве не за этим он к королю отправился, да вернуться забыл? – по-своему рассудила Зельма.
– Нужно сделать все, чтобы оттянуть объявление о судьбе барона. Пока тихо. Не первый раз хозяин долго отсутствует, – высказал предложение Ральф. – Но надо быть готовыми к наплыву разных визитеров: соседей, друзей… людей короля.
– И прочих дармоедов и прихлебателей, – не преминула съязвить Зельма.
– Предоставьте это мне, я отыщу способ обезопасить замок от нашествия нежеланных гостей. Только как побороть сопротивление госпожи?
– Будет упорствовать. Придется набраться терпения.
– Станем давить на жалость. Скажем, что без хозяйки замок святоши оттяпают, разорят, обрекут на нищенство, люди пойдут по миру, а Сорванца отдадут в работный дом, – предложил Ральф. – Как считаешь, Марта, справимся?
Марта, с трудом сдерживая слезы от картин предстоящих несчастий, заикаясь, ответила:
– Господь поможет нам в этом святом деле.
– Что за пергамент здесь лежит? – Зельма подошла к сундуку и подняла над головой пакет. – С красными шнурами да печатями.
– Это разрешение короля на брак барона Фон Гартмана. Нашли в седельной сумке его коня.
Зельма почесала подбородок и легонько прошлась пальцами по сургучной печати.
– Только посмей!
– Ой, сломалась печать. – И ворчливо добавила: – Слишком тонкая, совсем хрупкая. – Зельма протянула сложенный лист Ральфу: – Читай!
Ральф торжественно огласил текст грамоты.
– Глядите–ка, подпись самого короля! Теперь не надо бежать, не надо лгать, не придется умирать. Эта чертова грамота сулит большие выгоды, если использовать ее с умом. – Проницательность и находчивость Зельмы могли любого поставить в тупик или подсказать спасительный выход.
– Что нам теперь делать? – спросила Марта у кормилицы.
– Будем действовать, как задумали.
– Кому поручим переговоры?
Глаза всех трех женщин вонзились в Ральфа.
Ральф едва не рассмеялся:
– Приму огонь на себя.
Глава 9
Кастелян барона Шольц скрывался. Устроив в замке пожар, спасаясь от неминуемой расправы, он надеялся добраться до королевского дворца и найти там пристанище. Благо дело, в городе у него были подельники, знакомые ростовщики, крупные картежные должники. Не гнушался он общаться и с преступным сбродом.
Его тщеславие, изворотливый ум, звериное чутье позволяли вести двойную жизнь: респектабельного кастеляна процветающего замка барона Фон Гартмана и циничного мошенника и игрока. Больше всего на свете он любил себя и все, что ему принадлежало, но пресмыкался перед бароном, рассыпался в поклонах, цветистых комплиментах его воинской доблести, дружбе с королем.
В замке барона Шольц был мастер проводить турниры и званые вечера, куда съезжались благородные гости и рыцари в надежде найти невесту с хорошим приданым, а знатные девы – богатых женихов. Для своего же хозяина он устраивал ночные пирушки с обильным возлиянием и шумные оргии со шлюхами.
Но вот барон притащил в замок странную девицу и отказался от прежних привычек. Шольц посмеивался над страстью хозяина, пока сам не столкнулся лицом к лицу с этой женщиной. Она буквально околдовала его, самым возмутительным образом заняла все его помыслы, он не понимал, как ей удалось это сделать. «Ведьма! Одно слово – ведьма!».
Она дважды ускользнула от него, но он умеет расставлять сети и поджидать добычу. Она умрет, но сначала он насладится ее телом.
Шольц затаился на время, укрывшись в заброшенной сторожке у озера.
После позорного поражения от кормилицы и дряхлой служанки он до беспамятства напился и рухнул на постель, смахнув прикроватную свечу.
Загорелся его камзол, брошенный на пол. Пламя перекинулось на свисающее покрывало. Шольц очнулся от обжигающей боли и вскочил, будто от укуса разъяренной осы, впившейся в его бок. Со слезящимися от дыма глазами, едва уворачиваясь от жалящих огненных языков, он, чудом опалив только волосы, выскочил во двор и сбежал с пожарища за мгновение до того, как появились перепуганные слуги.
Отсутствие хозяина позволяло ему оставаться в стороне от дел.
Выглядел он отвратительно: болезненное желание обладать баронессой ожесточило, иссушило, состарило. Плотно сбитая фигура одрябла, и только глаза горели фанатичным блеском.
– Что ты со мной сделала, проклятая? Никто и не догадывается, насколько близок я к безумию, но рано или поздно ты попадешься.
Внезапно Шольц почувствовал какое-то движение у озера, он кинулся к щели в стене. Сказочное видение воспалило мозг – среди желтых водяных лилий молодая сирена, распустив волосы, сидела на камне и тихо раскачивалась под песню ветра и аккомпанемент волны. Он протер глаза, но волшебница не исчезла. Жадный взгляд пробежал по фигуре незнакомки. И когда она подняла лицо к солнцу, он с мрачным ликованием прошипел:
– Баронесса!
Все мучения последних недель исчезли, не оставив и следа. Губы его растянулись в хищной улыбке, когда подумал о своем неизбежном триумфе над самонадеянной распутницей.
Шольц, глядя на девушку, не мог избавиться от воспоминаний о ее обнаженной груди. И дабы избежать искушения легко поддаться велению плоти, изнутри его пожирающего, и не пасть к ногам этой дьяволицы, он с размаху ударил себя по лицу, распаляя свою ненависть.
Луиза почувствовала на себе чужой злобный взгляд. Заслышав хруст сухих веток, вскочила и спряталась, прильнув к замшелому валуну рядом с густым терновником и молодыми осинками.
– Скрываетесь, дорогая? Выходите, я же знаю, что вы здесь, я ждал, что вы выкинете что-нибудь в этом роде. – Он вытащил из-за пояса моток прочной тесьмы и быстро соорудил веревочную петлю.
Лицо девушки исказила гримаса отвращения. Не выходя из укрытия, она гневно воскликнула:
– Что вы делаете на моей земле? Явились без разрешения и будете наказаны.
В ответ прозвучал лишь злорадный смех.
– Убирайся отсюда, пока тебя не схватила стража, – приказала Луиза. Тем временем Шольц осторожно двигался на голос, чтобы схватить наглую девку, возомнившую себя баронессой.
– Выходи, и ты получишь удовольствие, которое могу дать только я, настоящий мужчина, – от нетерпения он облизал губы.
– Надоедливый хлыщ. Твои угрозы не страшнее комариного писка.
– Ты сама утверждала, что комары умеют досаждать.
Луиза маленькими шажками стала осторожно пробираться к тропинке, ведущей к замку, но остановилась, зацепившись за колючки терновника.
– Ты дразнишь меня! Хочешь поиграть! Что ж давай! – неслышно подкравшись к девушке, Шольц схватил ее за руку.
Она попыталась отскочить в сторону, но он не ослабил хватку и потянул девушку к себе:
– Никуда не убежишь!
Луиза задрожала, дыхание ее участилось, и она сделала вид, что теряет сознание. Когда Шольц обнял ее, чтобы удержать, она с силой толкнула его в колючие заросли и бросилась в сторону, чем еще больше его разозлила:
– Мерзавка, тебя это не спасет!
С хищным упорством надвигаясь на нее, Шольц задыхался от ярости, по лицу градом лил пот. Он с корнем вырвал молодую осинку, в которую мертвой хваткой вцепилась девушка, и поволок ее к берегу. Луиза и не подозревала, насколько он силен. Она упала, отползла, вскочила на ноги, от удара в спину снова упала, но продолжала отчаянно отбиваться.
Шольц дотащил сопротивляющуюся баронессу до раскидистой ивы, поставил ее на колени, ловко накинул петлю на шею и потянул, чтобы удавка поглубже врезалась в горло. Секунды шли, Луиза стала задыхаться, перед глазами замелькали разноцветные пятна. Впервые стало по-настоящему страшно.
Сквозь удушье Луиза во все глаза смотрела на своего палача –истязателя: она не может умереть подобным образом. Из последних сил вцепившись в веревку, стала оттягивать петлю. Из ссадин потекла кровь. Потухающий взгляд уткнулся в наполненные ненавистью безумные глаза убийцы.
В следующее мгновение с дерева камнем слетело дикое существо и зубами вонзилось в ухо Шольца. От неожиданности и боли он взревел и закрутился на месте, судорожно пытаясь сбросить вцепившегося в него волчонка. Цепкий мальчишка продолжал колотить превосходившего его силой и ростом мужчину, молотил ногами по ребрам, бил по глазам, дергал за волосы, кусал.
Веревка выскользнула из рук Шольца, Луиза не удержалась и покатилась по небольшому склону. Судорожные хрипы, вырвавшиеся из саднящего горла, вызвали приступ тошноты. Но мешкать было нельзя, подонок мог убить ребенка. Она скинула петлю, бросилась под ноги кастеляна и, обхватив их веревкой, рывком потянула на себя. Шольц не удержался и упал. Мальчонка откатился в сторону, поднялся, оседлал распростершуюся тушу и стал хлестать по лицу. Луиза подхватила большой камень и со всего размаху обрушила его на колено злодея. Раздался хруст, дикий вопль, и все стихло.
– Помоги связать, – крикнула Луиза.
Вдвоем они привязали неподвижное тело к стволу дерева.
– Откуда ты здесь, Сорванец?
– Ходил удить рыбу, а потом влез на дерево, хотел напугать друзей.
– Напугал?
– Нет. Они ушли. Но пришла ты, и я стал любоваться тобой. Ты была похожа на русалку. Пока я решал, кто ты: фея или русалка, появился этот тролль. Он убил бы тебя, Фея.
– Ты вовремя, Сорванец, – ощупывая саднящие следы от веревки, прохрипела Луиза и улыбнулась дрожащими губами.
– Чего мы ждем, Фея?
– Жалею, что у меня нет кинжала, чтобы перерезать глотку этому борову.
– Будь у тебя в руках вилы, насадила бы его как куропатку.
– Не желаю смотреть на эту падаль.
Послышался топот копыт, и через мгновение верхом на коне появился встревоженный Ральф.
– Вот вы где! Что за безрассудство! – Командир перевел взгляд с порванного платья баронессы на связанного кастеляна и моментально оценил ситуацию:
– Он не обидел вас? Мой меч покарает мерзкого ублюдка!
Луиза прижала к себе Сорванца:
– Вот мой спаситель.
– Ааа, должен был догадаться – молодая ведьма призвала демонов, – поглаживая свободной рукой разбитое колено, зарычал очнувшийся Шольц. – И ты тоже ослеплен этой безродной! Под ее окнами толпятся только конюшие, повара да лакеи. Она гнушается высокородными рыцарями и вельможами.
– Заткнись, груда дерьма! Не старайся, твои грязные речи не смогут запятнать доброе имя этой женщины, склонись перед благороднейшей баронессой Фон Гартман.
– Ты прав, жалкий прихвостень, ее лучше объявить святой, чем ведьмой. Иначе барон останется без лакомого кусочка. Монахи с жадной готовностью расправятся с ней.
– Вор и мошенник. Я распорю твое брюхо! – Ральф соскочил с коня и ринулся на обидчика.
– Взять чью-то жизнь – это смертный грех, командир. Исповедь – вот, что ему нужно.
– Достойнее ответа не найти.
Ральф презрительно сплюнул:
– Я успел предпринять меры, чтобы остановить утечку денег из баронской казны. Госпожа избавила тебя от величайшего несчастья – ты так и не узнаешь дорогу на виселицу. Жаль. Пойдемте, баронесса, я отвезу вас в замок.
Ральф передал Луизу в руки Марты, Сорванца вернул матери, а сам направился к кормилице.
– Хвала господу, дозорные доложили, куда направилась баронесса. Я успел вовремя. Ее схватил кастелян, но она отважно билась с ним, гнусной своей цели он не добился.
– Зачем ты его отпустил? Его дыхание оскверняет воздух, – возмутилась Зельма. – Его следовало уничтожить или до смерти запугать и вышвырнуть из замка. Эта гадюка еще натворит бед.
– Его злоба опаснее змеиного укуса, – согласилась с ней Ханна.
– Ему вырвали жало. Будьте уверены, я не допущу, чтобы он причинил баронессе зло. А сейчас ею занимается Марта.
Пока Ральф рассказывал старушкам о происшествии на озере, о маленьком герое–спасителе, Зельма барабанила по столу пальцами и даже не закурила свою трубку.
– Самое время добиться согласия баронессы, – заявила она.
– Следует проявить большую осмотрительность и мягкость при разговоре с госпожой, – возразил Ральф. – Мы должны помнить, что она заглянула в лицо смерти. Ей сейчас нелегко.
– Не позволяй неуместной жалости изменить наше решение, командир Шнейдер, – твердо произнесла Ханна.
Марта без лишних слов хлопотала у постели измученной страхами и глубокими багровыми ссадинами хозяйки. Шея и руки были промыты и смазаны чудо-мазью, которую приготовила кормилица. Служанка быстро надела на Луизу ночную рубашку и уложила в постель:
– Принести что-нибудь, может, бокал вина?
– Будь добра. Оно поможет расслабиться и уснуть без сновидений.
– Слушаюсь, ваша милость.
Глава 10
Отношения с заговорщиками, как стала их называть Луиза, были натянутыми. Каждое слово ранило, словно острый кинжал, хотелось сильно закричать, чтобы они отказались от безумной авантюры. «Что помешает барону, когда он вернется, сделать ее послушной женой, заставить делить с ним постель?» – содрогнулась она от страшной мысли. Раздражало и назойливое ворчание Марты о нежелании хозяйки объявить людям барона, что отныне она госпожа этого замка.
– О, вы не правы в своем упрямстве, ваша милость, – не преминула высказать сожаление служанка, когда Луиза в очередной раз отказалась надеть богатые одежды и драгоценности. – Ни в одном замке не сыскать такой красавицы, и нет таких изысканных нарядов. Только так должна выглядеть настоящая благородная дама, баронесса.
– Скажите, пожалуйста, как давно ты одевала баронессу? Кто тебя научил, паршивка, так со мной разговаривать? Убирайся! Я не нуждаюсь в твоей помощи.
Марта обиделась и жалобно заскулила. Когда было нужно, она умела искусно проливать слезы.
– Хорошо, останься! Но больше ни слова.
Служанка взяла недовязанные чулки, пряжу со спицами, сунула их в корзину и, не заботясь о том, что все может спутаться, уселась в дальнем углу комнаты.
Луиза опять погрузилась в раздумья. Она прекрасно понимала, что живет в мире, которым управляют мужчины. Сможет ли слабая женщина вынести тяжесть груза, который хотят взвалить на нее, не сломается ли? Но также она понимала, что не выживет без защиты, которую ей даст имя барона и положение баронессы, и готова была без особых уговоров согласиться с этим.
Марта, предупредив, что командир Ральф, временно взявший на себя управление замком, просит принять его в полдень, нарядила ее в красивое серебристое платье с расширяющимися книзу рукавами, на голову надела серебряный обруч, который придал ей изысканную строгость.
Ровно в полдень двери комнаты распахнулись, и в них с подчеркнутым почтением вошел рыцарь Ральф Шнейдер в парадном одеянии. За ним вплыли Ханна, Зельма, тоже соответствующе одетые.
Ральф торжественно поднял руку, призывая к вниманию:
– Ваша милость! Мы не можем более скрывать правду. У вас было время принять решение. Все, кто носит оружие, ждут сигнала, чтобы присягнуть на верность новой баронессе.
– Люди готовы повиноваться, – согласно кивнули служанки.
– Я думала, что вы, вы мой самый близкий друг, но…
– Всегда к услугам баронессы!
Вперед выступили Ханна и Зельма.
– Не время высказывать обиды, – строго прервала Ханна. – Вы больше не можете уклоняться от ответа.
– Барон не был примерным хозяином, но никто не помер от голода, не пошел по миру, не потерял крышу над головой.
– Все несчастья его правления остались в прошлом.
– Сегодня люди напуганы, они не умеют жить без хозяина.
– Они боятся безжалостных захватчиков, алчных церковников, болезней и смертей. Но более всего страшатся безвластья.
Слова женщин звучали торжественно-печально и строго.
– Они не сделали ничего плохого, что будет с их детьми? – со слезами в голосе произнесла Марта.
Слова служанки отрезвили Луизу, стоявшую с неприступным видом.
Она ощутила укол совести и какое-то время была не в состоянии что-либо ответить. Однако гордо взглянула на визитеров и с достоинством ответила:
– Не надо жертв, я согласна. Принимаю ваши условия и выдвигаю свои.
– Справедливо.
– Когда явится барон или его наследник, вы, господин рыцарь, поможете мне скрыться, увезете в безопасное место.
И еще одно – заново отстройте и переселите семью Эльзы в дом кастеляна.
– Я прослежу, чтобы им было оказано уважение.
– Присядем. Марта, пусть принесут вина.
– Я уже позаботилась, госпожа Ханна. – Марта зашла за ширму и вынесла поднос с серебряными кубками.
– Виват баронессе Фон Гартман! – провозгласил Ральф.
– Завтра мы торжественно объявим вас новой хозяйкой замка Фон Гартман. Вы получите благословение святой церкви. К церемонии все готово.
– Никто не усомнится в вашем праве – мы предъявим королевскую грамоту. – Ральф достал сложенный пополам пергамент с красными печатями.
Луиза не осмелилась открыто перечить. Она не верила, что служанки–старушки могли сплести такую затейливую ложь, но внутренне восхитилась их находчивостью и бесстрашием.
Колокольный звон огласил внутренний двор замка Фон Гартман, созывая людей. Впрочем, этого и не требовалось – с самого утра жители собрались у парадного входа в нетерпеливом ожидании.
Над головами простиралось высокое безоблачное небо.
Раздались громкие звуки труб и рогов, и во двор замка въехал под фамильными знаменами отряд рыцарей личной охраны барона.
Впереди на боевом коне восседал командир Ральф Шнейдер, облаченный в прекрасные доспехи тонкой работы, шею закрывало ожерелье в форме подковы, на руках браслеты с вставками из необработанного янтаря, на отделанном серебром поясе висел меч.
За всадниками шествовал пеший эскорт в накладных кольчугах с пиками наперевес.
Молодые девушки в одинаковых нарядах держали в руках букеты остролиста.
Парадные двери распахнулись, и баронесса в платье зеленого бархата, с золотым обручем на голове, из – под которого спускалась шелковая вуаль, величественно прошествовала вперед.
Люди громко приветствовали ее и расступались, давая пройти.
Луиза подошла к трону, установленному на высоком помосте в центре двора и выпрямилась во весь рост.
Вперед выступил командир и громко произнес на латыни:
– Juro! Клянемся!
Рыцари разом вскинули клинки и опустились на одно колено, принося клятву верности.
Капеллан объявил:
– Баронесса Луиза Фон Гартман отныне обладает властью вершить судьбу вверенных ей людей. Святая церковь дает благословение на грядущие перемены. Пусть мир и покой не покинут нашу землю. Да снизойдут на нее изобилие и божья благодать.
Луизе водрузили на голову венок из остролиста.
Люди напирали, стараясь услышать и увидеть как можно больше. Они восторженно славили баронессу. Пролил легкий дождь. Священник назвал это хорошим знамением на богатый урожай.
Ральф подал знак выкатить бочку эля.
Как неожиданно и непредсказуемо изменилась ее жизнь, та, прошлая, потеряна для нее навсегда.
Понемногу Луиза стала привыкать к новому положению хозяйки замка.
Первым делом она назначила нового кастеляна. Им стал Мартин, бывший рыцарь.
