Светлана Николаевна Куксина
Огненный пупырух
По сторонам он не глядел. Не дай бог нарвешься на знакомого! Стой тогда и слушай очередные рассуждения про еще одного пупыруха!
Парк не подвел: тихо, тенисто и безлюдно. Тропинка мягко пружинит под ногами. Красота!
– Ихо-хо!!! – выкрикнул Аркадий от избытка адреналина и подпрыгнул на максимальную высоту. – Хорошо! Хорошо, когда ты молод и здоров!
В ближайших кустах что-то хрустнуло, хрюкнуло и взвизгнуло.
Аркадий остановился. Крысы, что ли, завелись?! Заодно уж к пупырухам?!
Он осторожно обошел широкую и густую кучку кустов и увидел с другой стороны странный силуэт.
– Ты, чё, мужик, офонарел?! – спросил Аркадий сходу, увидев человека в необычном трико. – Такая жара, а ты в комбезе каком-то плотном? Чё визжал-то?!
Человек молчал. В руках у него Аркадий увидел две пробирки с землей.
– Ты чё? – удивился Аркадий. – Биолог, что ли?! Натуралист? Или тоже бациллы ищешь? Правда, что ль, про все эти язвы да холеры? Чё молчишь?
Вук понимал всё и говорить мог на любом языке мира, но не знал, можно ли вступать в разговор с землянином без разрешения старшего. Он лихорадочно думал, как поступить.
– Ты, чё, глухонемой?
Аркадий не мог взять в толк, почему человек молчит. Потом пригляделся внимательнее. Странный какой-то. Может, из дурки сбежал? Вон, и лицо прячет.
На всякий случай Аркадий отступил на несколько шагов. Вдруг псих бросится? А с другой стороны, хлипкий он какой-то: маленький, тощий, хиленький, в общем…
Ведет вот только себя как-то странно. Молчит, лицо прячет… Беглый, что ли, в самом деле?! А может, правда, опыты какие-то…
– Ладно. Молчи. Мне про тебя не интересно, – Аркадий еще отступил на шаг. – Бабы врут, кто про язву, кто про оспу… А ты тут с пробирками… Прям, как по заказу. Вот и подумал: а вдруг не врут?
– Врут, – голос скрипучий, неприятный, но слова звучат четко. – Пищевое отравление у тех, кто в больнице. Выздоровеют. Передай, чагу пусть пьют. Неделю подряд.
– Так ты медик, что ли?! Или знахарь какой?! Из нашей больницы или приезжий?
– Не местные мы.
Аркадий рассмеялся:
– У тебя прям мания величия! О себе во множественном числе…
– Нас трое, – проскрипел незнакомец. – Мы с Сириуса – Три. Прилетели ненадолго. Скоро улетим, взяв пробы земли на анализ.
Аркадий расхохотался:
– Ну ты даешь, мужик! Ладно! Привет Сириусу!
Похохатывая, Аркадий побежал дальше. Сначала бежал довольно быстро, но темп не удержал – смех мешал.
– С Сириуса они! Ага!… Да не просто, а с Сириуса -3! Вот чудик! Ну точно из дурки сбежал! … В такую жарищу не мудрено и с крыши съехать… Давай-ка я тоже домой!… Дымлюсь уже весь…
Душ выручил. Смыл лишний жар. Аркадий завалился на диван с блаженной улыбкой:
– Класс! – произнес вслух. – И на работу не надо!
Звонок в дверь оглушил. Аркадий даже вздрогнул:
– У меня сегодня прямо день открытых дверей. Интересно, кого принесло?
Дверной глазок раскрыл тайну, показав немного искаженную, но довольную личину бабы Зины. Глаза ее сияли, рот был полуоткрыт, готовясь к пулеметной очереди. Аркадий замер.
Вук выполнил задание и тут же вернулся к месту сбора. Его уже ждали.
– У меня был диалог с землянином, – сразу же доложил он. – Я честно сказал, что мы прилетели с Сириуса, но он мне не поверил, рассмеялся и убежал.
Пых усмехнулся:
– А я что говорил?! Абсолютное большинство людей уверены, что они цари и боги, единственные разумные во Вселенной. Хотя разум их в младенческом состоянии, а сами они дальше носа своего ничего не видят. Как только мы взлетим, направляясь к себе, из памяти людей сотрутся всякие воспоминания о вредных бациллах. Это было нашим дополнительным заданием проверить стрессоустойчивость людей.
– И как? – спросил Вук. – Они справились?
– Не знаю, – Пых посмотрел по сторонам. Никого. Это хорошо. – Берем пробы грунта в других местах и перед вылетом прозондируем город.
Аркадий открыл дверь. Жди не жди, а баба Зина заставит открыть, так лучше сделать это раньше, пока из каждой квартиры не высунулся любопытный нос.
Дверь Аркадий только приоткрыл, памятуя о том, с какой ловкостью старой спецназовки проникла в его квартиру соседка чуть раньше.
– Баб Зин, ну чего тебе теперь? Лекарство от пупыруха нашла?
– Нет! На митинг пошли!
– На какой еще митинг?!
Баба Зина поджала тонкие губы, превратив их в щель для почтового ящика, и выдавила сквозь зубы:
– Бунтует народ. Тут, в соседнем дворе. И мы пошли.
– А тебе-то с чего бунтовать?! – развеселился Аркадий. – Ты уже свое пожила. И пенсию тебе платят вовремя. Что еще надо? Игнатьич тоже бунтует?
– А как же?! – гордо ответила бабка. – Мы с ним сознательные. Мы всегда за народ! .. Тем более, там деньги дают. Партия какая-то очки к выборам собирает. Им внимание, нам копеечка. Пошли! Не будь дураком! Что у тебя деньги лишние?
– Деньги не лишние. А делать-то чего? Просто так деньги ж никто не даст…
– Стой да против правительства ори! Развели тут болячки разные, а мы помирай?!
– Баб Зин, ну чего ты несешь? Правительство-то при чем тут?! Если что, так и они смертные. Язве все равно кого косить.
– Пошли поорем! У них денег полно, пусть поделятся. Тока деньги вперед возьмем, чтоб без обману. А орать, гляди сам. Можно ж и молча постоять.
Аркадий прыснул смешливо, как в детстве:
– Обманывать нехорошо!
– Богатых можно! – уверенно отозвалась баба Зина.
– Иду! – захохотал, уже не сдерживаясь, Аркадий. – Жди. Обуюсь только.
Он сбросил тапочки и сунул ноги в уличные шлепки. Куда в такую жару другую обувь?! Ноги сгорят.
Баба Зина неслась как на пожар: боялась опоздать к раздаче денег. Небольшая толпа действительно гудела, что-то выкрикивала в унисон тем, кто стоял перед ней. Несколько человек держали речь попеременно, умело накаляя толпу.
Баба Зина каким-то особым чутьем вычислила парней, раздающих пришедшим по тысяче рублей одной купюрой, и мгновенно подтолкнула к ним Аркадия.
– Двое нас, – бодро сообщила бабка и протянула руку. – Сочувствующие мы…
Один из двух парней, словно фокусник, неуловимым движением руки извлек откуда-то две купюры, сунул их бабке в руки и скомандовал:
– Проходите!
Баба Зина отдала Аркадию тысячерублевку и шустро засеменила поближе к выступающим.
– Голосов издалека не разберу, – повернулась она на ходу к Аркадию. – Надо ж послушать из-за чего весь сыр бор разгорелся, – и бодро ввинтилась в монолитное тело толпы.
Аркадий выбрал развесистую березу, дающую хорошую тень, и стал под нее, прислонившись к стволу. Далековато, но слух и зрение у него отличные.
Слушал он без интереса. Обычное промывание мозгов электората перед выборами. Ругали всех, но в меру. Досталось правительству, чиновникам, торгашам, у которых все дорого, олигархам, заграбаставшим народное добро, врачам, учителям и прочей интеллигенции.
Это легко объяснялось: на окраине жили работяги низшего ранга и люмпены, они и пришли на этот митинг. Все кто научился хорошо зарабатывать и вписался в современную жизнь, где, чтобы выжить, надо иметь коммерческую жилку или подходящее образование, давно перебрались в более престижные районы города, продав квартиры неудачникам или приезжим из других регионов и деревень.
Если ты всю жизнь драишь за копейки чужие парадные подъезды, вряд ли будешь пылать любовью к тем, кто эти подъезды затаптывает. Классовую ненависть никто не отменял.
Аркадию было скучно. Даже за свою, в общем -то короткую, жизнь он столько наслушался говорунов с их пустыми обещаниями, что давно потерял интерес к любым выборам и митингам. А что уж говорить про бабу Зину, которая видела намного больше в силу своего возраста?!
