Светлана Николаевна Куксина
Радуга над головой
– Подруга, ты офонарела, – присвистнула я. – Конца света не было, даже прогноза ещё не было, а ты выглядишь так, как будто его уже пережила.
Люська, не выходя из задумчивости, молча кивнула.
– Ты мне не кивай тут, как умирающий лебедь, – рассердилась я. – Пошли кофе попьём. И съешь что-нибудь.
– Явно ведь ничего не жрала! – обозлилась я. – Не строй из себя жертву. Благодарных зрителей не будет.
– Маш, заберёт он у меня Ирку, – с истерикой в голосе произнесла Люська, и я почувствовала, что слёзы на подходе.
Жалеть не смей! – приказала я себе.
– А зачем? – грубо спросила я, и Люська вздрогнула. – Зачем она ему сдалась? Что он с ней делать будет? Её ещё нянчить и нянчить!
Люська уставилась на меня с недоумением, и не успевшие хлынуть слёзы так и остались на своих местах. И даже начали стремительно высыхать. Или мне показалось?
– Как зачем? – растерянно переспросила она.
– А вот так! Он сказал тебе вчера, что дочь забирать не будет?
– Ну, сказал, – неуверенно подтвердила Люська.
– Не ну сказал, а просто сказал, – уточнила я.
Люська согласно кивнула головой.
– Сказал, что работает много и некогда ему?
– Сказал, – с надеждой глядя на меня, согласилась Люська.
– Сказал, что квартиру купит, чтоб дочь (заметь, – дочь!), а не ты с Сашкой, по квартирам не мыкалась?
– Сказал, – с заметным облегчением произнесла Люська и даже попыталась мне улыбнуться.
Улыбки не получилось.
– Так какого рожна тебе ещё надо? Или ему надо было крест целовать, что не врёт?! Да где его взять тот крест?! Поголовно безбожники!
Я горячилась по привычке. Подруга уже пришла в себя и даже попыталась глотнуть кофе.
Я воспользовалась моментом и впихнула ей в руку бутерброд с сыром. Авось, не заметит и съест.
– Наверное, ты права, – радостно улыбнулась Люська и несколько раз тиснула злосчастный бутерброд, будто мочалку выжала, – а я – страшная паникёрша. Что бы я без тебя делала?
– А зачем тебе без меня? – улыбнулась я в ответ. – Тебе и со мной хорошо. Вернее, нам вместе хорошо.
Люська откусила измочаленный бутерброд.
– Ой, как есть хочется! – засмеялась она и с такой скоростью принялась жевать, что я поняла – одним бутербродом дело не ограничится, надо готовить что-нибудь посущественнее. Заодно и сама поем.
Пока я шарила по холодильнику в поисках съестного и добывала из морозилку пачку пельменей, рот мой не закрывался и работал в автономном режиме
Только я поставила тарелки с пельменями на стол, как раздался звонок в дверь.
– Кого принесло? – удивилась я и пошла открывать.
На пороге стояла Танька.
– Терпения не было звонить, – сказала она, просачиваясь в прихожую. – Доехать быстрее.
– Пошли на кухню, – пригласила я, усмехаясь.
Что там муж говорил насчёт инфаркта от любопытства?!
– Ой, Люсь, привет, – обрадовалась Танька. И посыпалось:
– Ну?! Как там у тебя? Что? А то ж мы уехали?
– А ты жить там хотела остаться, чудо в перьях, приживалкой стать?! – перебила я её. – Боюсь, твой Сергей стал бы возражать. И весьма горячо. Да и Люськина хозяйка вряд ли бы обрадовалась лишнему жильцу за те же деньги. Так что даже не надейся.
– Сама ты приживалка, – налетела на меня Танька. – Лишь бы языком молотить. Я всю ночь не спала.
– Комары не давали? – невинно поинтересовалась я. – Или блохи в супружеской кровати поселились невзначай?!
– Язва! Твою мать…– незлобиво отбилась подруга и опять к Люське:
– Ну что твой?! Картины привёз?!
Люська поморгала, собираясь с мыслями, а потом, растерянно глядя на нас, протянула:
– Я как-то о картинах не подумала.
Она замолчала на мгновение, а потом зачастила:
– И не спрашивала ничего. Не до того было. Всё казалось, что он за дочкой явился. И не называй его моим. У меня Сашок есть. Так что я не очень Игоря расспрашивала. Вернее, я его вообще ни о чём не спрашивала. Слушала больше. Да и то, что слышала, с трудом воспринимала. Какие уж тут картины?! Потом Сашку полночи доказывала, что никуда не денусь. Что Игорь – это прошлое. Для меня. Но дочь есть дочь. Какие мужики всё-таки твердолобые. Я прям замучилась вся.
– Да уж вид у него вчера был… – влезла я.
– Ой, не говори, – повернулась ко мне Люська. – Я уже Игоря за дверь выставила, в смысле проводила, дочь уснула, а Сашок всё сидел. Я к нему вернулась, а он за руки меня взял и всё сидел и повторял, что жизнь за меня отдаст и не задумается. Как будто я сама этого не знаю.
– Лучше б пить бросил, – хмыкнула Танька.
– Да не пьёт он! Раз в год если сорвётся! На пару дней! Ну, на три! И всё! Когда ему пить?! У него заказов на всю жизнь! – бросилась на защиту Люська. – На других гляньте!
– Нас другие не волнуют, а вот ты со своими синяками…– рассердилась Танька, – очень даже волнуешь!
– Ой, девочки, вы что думаете – он меня бьёт?! – с ужасом в голосе произнесла Люська. Даже стиснутые в кулаки руки к груди прижала. А в глазах одно недоумение. И ничего больше.
– А что мы должны думать? – удивились мы с Танькой.
– Ну, уж только не это! – презрительно фыркнула Люська. – Он тяжёлый просто. Я его на диван тащила, рука сорвалась, и я сама себе в глаз засветила. Кожа у меня тонкая, нежная. Долго на ней всё видно.
– Ну, вы даёте, – осуждающе покачала она головой. – А ещё подруги! Надо ж до такого додуматься?! Чтоб Сашок меня хоть пальцем?.. Да он мухи не обидит!
– Ну-у-у, ты корова! – пошли мы в атаку. – Кто ж знал, что ты сама себе сначала фингалы ставишь, а потом – «ой, девочки, неужели видно?» – очень похоже передразнили мы и переглянулись.
Люська не сдавалась:
– А что люди на улице спрашивают, откуда фингалы? Или вы ходите и всем сообщаете: это я сама, прошу никого не подозревать. Никто не спрашивает, поэтому главное, чтоб не видно было.
– Но мы-то спрашивали,.. – начала я.
– Ничего вы не спрашивали! – возмутилась Люська. – Мне и в голову не приходило, что вы считаете меня настолько легкомысленной.
– Да разве я смогла бы жить с человеком, который меня бьёт! – сердито закричала Люська. – У меня дочь! Почти взрослая! А ей бы каково было! Вы что?! С ума сошли совсем?! И Сашок меня любит! Вы же знаете! Да он пылинки с меня сдувает! И над дочкой трясётся, как над своей! Надо ж такого напридумывать…
– Хватит! Не ори! Соседи сбегутся, – прервала я Люськины вопли. – Ну, дуры мы, дуры, ну и ладно. На том и остановимся. Хотя ты тоже хороша. Не могла сразу сказать, что сама себя украшаешь.
Что за нервотрёпные дни?!
Вчера был первый из запланированных спокойных дней совместного отдыха.
Страшно думать, что принесут следующие.
Хотя до них ещё дожить надо.
Ох, дожить бы…
– Пельмени будешь? – спросила я у Таньки. – Мы только перекусить собрались, а ты тут как тут со своим допросом.
– Буду, – коротко ответила подруга.
Я достала ещё одну тарелку, выложила в неё остаток пельменей и поставила перед Танькой.
– Небось из пачки, – не столько спросила, сколько констатировала факт подружка и принюхалась. – Даже в отпуске, когда делать не фиг, и то ленишься еду нормальную приготовить, как будто это так трудно.
– Не нравится – не ешь, – беспечно отмахнулась я от претензий подруги и рявкнула Люське:
– А ты не сиди! Прозрачная вся! Наворачивай давай! И не бойся, не отравишься! Это некоторые, благородных кровей…
– Да ладно тебе! – со смехом перебила меня Танька. – Завелась, не остановишь. И как тебя Славка терпит?!
– Нормально терпит, – сбавила я обороты.
Люська вздохнула и начала есть. Мы дружно последовали её примеру и даже замолчали на некоторое время.
Пельмени были очень даже ничего: горячие, ароматные. Я лучку в бульон покрошила, лавровый листик кинула и других специй добавила, чуть-чуть морковки натёрла, так что всё съели, даже бульона не осталось. Откуда?! Готовила на двоих, а образовался третий лишний.
Это я так, по привычке ёрничаю. Танька в нашей компании никогда лишней не была и не будет.
– Ну что? Теперь по кофейку? Или чаю? Что мадам угодно? – обратилась я к Таньке.
– Угомонись, – коротко бросила мне Танька и снова пристала к Люське:
– До выставки ещё одиннадцать дней, а Игорь уже здесь. Чего так рано? Не спрашивала?
– Про картины не спрашивала, – отчиталась Люська. – А он всё в основном о дочери говорил и о квартире, которую по его просьбе, оказывается, уже давно подыскивают.
Танька на мгновение задумалась.
Я не вытерпела и спросила у неё:
– А ты чего приехала? Зачем тебе-то его картины?
– Сергей сказал, что возня какая-то подозрительная началась вокруг Игоря и его картин. А раз его банк выставку организовывает, то они и охрану обеспечить должны.
– Какая возня? – не поняла я.
– В подробности меня не посвящали и не собираются, да я и сама не собираюсь в них вникать, своих забот хватает, – ответила Танька. – Только Сергей настоятельно велел картину, которая у Люськи висит, в банк отвезти. От греха подальше.
– Да она уже сколько лет висит… – начала Люська.
– Ты тупая или как? – с досадой посмотрела на неё Танька. – Ну, дураку же ясно, что раньше об успехах твоего мужа мало кто знал, а теперь раструбили на всю ивановскую, тут и не знаешь, чего ждать. Ещё погоди, журналюги налетят и на тебя, и на Ирку…
Люська вздрогнула:
– Ну тебя к чёрту! С твоими журналюгами. Терпеть их не могу. Вечно скажешь одно – напишут другое.
– А ты ничего не говори, – посоветовала Танька таким тоном, как будто журналисты уже стояли у двери. – Знай себе помалкивай в тряпочку. Легче жить будет. Когда ещё сказали: язык мой – враг мой.
– А картину бери, – решилась Люська. – Прямо сейчас поедем и возьмём. Ты ведь на машине?
Можно было и не спрашивать. Танька всегда на машине, если до дома дальше, чем триста метров.
Татьяна встала.
– Погодите-ка, – всполошилась я. – Вы, что, без меня решили обойтись?! Куда вскочила, если я ещё в халате?
Танька послушно села на место, не преминув ехидно заметить при этом:
– Обойдёшься без тебя, как же.
Читала я ядовитые мужские реплики о женских сборах. Одно могу сказать: ко мне они не имеют никакого отношения. Дольше было из кухни добежать до комнаты.
Всё. Я готова.
– Тебя бы в армию. Сержантов радовать, – не смолчала и на этот раз ехидная Танька.
Но мне её реплики по барабану. Я к ним давно адаптировалась. Настроения они мне не портят, а жизненный тонус поднимают.
Мы дружно загрузились в машину и поехали к Люське.
Только мы дотащили картину до машины и пристроили на заднее сиденье, как к нашему подъезду подъехала ещё одна машина, из неё выскочила Иринка и заверещала на всю улицу:
– Мам, мы за тобой! Поехали квартиру смотреть! Мы такую с папой выбрали, такую – ахнешь! Я в отпаде! А Зинка Морозова просто сдохнет от зависти!
– Ира! Что за выражения?! – возмутилась Люська.
– А чего она выпендривается! Всё у неё всегда лучше всех! Мещанка чёртова! Теперь посмотрим, что она запоёт! Небось у неё папочки в Америке нет! Погляжу я на её рожу…
– Ирина! – повысила голос Люська. – Или ты замолчишь, или я никуда не поеду! Ясно?!
– Да ясно, – пробурчала Иринка. – Чего уж тут неясного?! Всё время ты меня воспитываешь. А чего я такого сказала…
– Мы действительно нашли вариант, который нам понравился, – вступил в разговор Игорь. – Если тебе подойдёт, мы сегодня же всё оформим. Завтра начнёте готовиться к переезду.
Иринка захлопала в ладоши и запрыгала, словно маленькая. Она крутилась волчком, глаза её блестели нестерпимым блеском всепоглощающей радости, ничего вокруг она просто не видела.
Люська побледнела.
– Как завтра? – растерянно переспросила она и поглядела на свой подъезд. – Я уже тут привыкла…
– Ну, ма-а-ам, – заныла Иринка, и Люська махнула рукой:
– Не вопи. Без тебя голова кругом.
Потом она посмотрела на нас.
– Не могу я сейчас, – повернулась она к Игорю. – Мы тут с девчонками…
– Поезжай, – перебила её Танька. – Мы без тебя справимся. И не бойся. Всё будет нормально.
– Да я не боюсь, но…
– Никаких но. Сказано – поезжай с ними, значит, поезжай и больше ни о чём не думай.
– Неудобно, что вы моими делами заняты… – забормотала Люська.
– Неудобно по потолку ходить, – отрезала я. – Что за китайские церемонии?! Мы подруги или…
– Подруги! – подхватилась Люська. – Спасибо вам, девочки!
– Я сейчас в обморок упаду, – фыркнула я. – Или расплачусь от умиления. Поехали уж, Тань, а то они тут до вечера простоят, и Люська всё будет нас благодарить и кланяться.
– Позвоню потом, – сказала Татьяна Люське. – А хочешь сама звякни, когда освободишься.
На том и расстались.
Мы с Танькой поехали в банк, а Люська смотреть новую квартиру.
Через два часа Люська позвонила и заполошным голосом поинтересовалась, где мы. Могла бы и не спрашивать. Конечно, мы были у меня и собирались уже сами ей звонить, так нам не терпелось узнать последние новости.
Она быстренько приехала. Взяла такси и примчалась, как сумасшедшая.
Одна.
Мы переполошились. Что случилось? И где остальные?!
Люська вихрем пронеслась в кухню, нахлебалась воды и только потом заговорила.
И надо сказать, – вовремя.
Мы с Танькой были уже в таком состоянии, что ещё немного и до рукопашной бы дело дошло.
Мы уже готовы были схватить её за ноги и вытрясти новости в буквальном смысле. Но она заговорила.
– Тьфу! Мать твою..! – выдала своё коронное Танька, как всегда, когда потрясение внезапно сменяется облегчением.
– Зараза! – я тоже не была оригинальной. – Мы, когда тебя увидели, что только не вообразили себе! Напугала, чувырла, до колик! А у неё, всего- навсего, квартира, видите ли, дорогая!
– Она не просто дорогая, – уточнила Люська почему-то шёпотом. – Она очень дорогая.
– Не тебе платить, – заметила практичная Танька. – Какую может, такую и покупает. Не чужому дяде, в конце концов, а родной дочери, которой задолжал за всю её жизнь, за все одиннадцать лет, и жене, пусть и бывшей, которая эту дочь годами одна тащила на своём горбу и не жаловалась. Не вижу причины переживать. Небось, не последние отдаёт. Чай, на билет до Америки оставил, а остальное тебя волновать не должно.
– А что Сашок скажет? – заволновалась Люська. – Ему-то я что скажу, как объясню?
– Не надо ничего объяснять, – влезла я в разговор. – Он же никому не объяснял, почему да зачем чужую дочь растит. И тебе незачем в объяснениях рассыпаться. Вот ещё…
– Да он её своей считает! – возмутилась Люська. – А мне так иногда кажется, что Иринка его даже больше любит, чем меня. Какая она чужая ему?! В самом-то деле?! Ляпнешь тоже!
– Господи! Зачем он приехал? – по-старушечьи согнулась Люська и спрятала лицо в ладони. – Мы так хорошо жили!
– А будете жить ещё лучше! – рассудительно произнесла Татьяна. – Не сомневайся даже.
– Ты думаешь? – с надеждой посмотрела на неё Люська, готовая ухватиться за любую соломинку.
И я, не иначе как за компанию, тоже с надеждой глянула на подругу.
– Уверена, – твёрдо ответила Танька и даже плечи распрямила как-то по- особому. Гордо, что ли.
Мы посмотрели на неё и тоже выпрямились.
А почему мы должны жить хуже?! С какой стати?! – было написано на наших лицах, и Танька рассмеялась:
– Ох, девчонки, как я вас люблю! Вы представить себе не можете! И что бы я без вас делала?!
Люська неуверенно улыбнулась, я, довольная, растянула рот до ушей, но Танька быстро вернула нас на землю:
– Давай конкретнее. Где квартира? В смысле, в каком районе? Какая? Сколько стоит? А то мы ещё ничего внятного не услышали.
Чем больше я слушала, тем больше понимала Люську. Пожалуй, я бы тоже в панику впала, если бы внезапно из съёмной двухкомнатной квартирки попала в шикарные, новенькие пятикомнатные апартаменты, которые, оказывается, уже практически мои.
Люська поминутно охала, ахала и причитала, а мы, как трудолюбивые мышки, очищали зёрна от плевел.
– Ну что ж, – подвела итог Танька, когда мы, наконец, добрались до сути. – Жить мы с тобой теперь будем значительно ближе друг к другу. А главное – богатая клиентура к тебе тоже будет куда ближе, так что ты одну комнату отведи под рабочий зал и свои смешные расценки брось, а клиенток я тебе обеспечу. Будь спокойна.
– Вот уж точно, нет худа без добра, – рассмеялась Танька радостно. – Я ж говорила, заживёшь ещё лучше.
Люська захлопала глазами, старательно переваривая услышанное, а я…
– Это у неё-то смешные расценки? – встала я на дыбы. – Да к ней два раза в год сходишь и разоришься!
– Хм, – хмыкнула Танька, скорбно поджимая губы. – Я не об учителях толкую, умница ты наша. В городе хватает дур, которым чем дороже, тем престижнее. Посмотрела бы ты, с каким томным видом некоторые говорят о своих тратах на косметолога, массажиста, парикмахера и тому подобное. Чем выше у самой сумма затрат, тем презрительней взгляд, который она бросает на других, тем значительней она себя чувствует. Ты что ж думаешь: все богатые – как один – умные, образованные, интеллигентные люди?!
– Ничего я не думаю, – буркнула я, задетая за живое фразой об учителях. Ну доколе моя профессия будет притчей во языцех?!
– Обижаться не вздумай, – предупредила меня Танька. – На всех обижаться – жизни не хватит. Я-то как раз за учителей. Обидно, что государство у нас такое. Бестолковое. Важнее учителей в жизни любого только родители и друзья. А бывает, что учитель – и родитель, и друг, и наставник. Повезёт с учителем, считай – жизнь состоялась.
И не мудрящие слова, а я оттаяла. Сама считаю профессию учителя одной из самых важных на земле. И не важно, какой предмет ты преподаёшь, какому полезному мастерству обучаешь, – главное, ты делишься с другими своими знаниями и умениями и при этом отдаёшь им частичку своей души. Без этого нет учителя. Если б ещё случайные люди не перекрашивались под учителей, давно бы на земле рай был.
– А твои-то где? – спросила Танька, возвращая меня в мою же собственную квартиру.
Я помотала головой, отвлекаясь от посторонних рассуждений и возвращаясь на грешную землю. Оказывается, вопрос был задан Люське и она уже старательно на него отвечает:
– Поехали в контору, кому там эти новостройки принадлежат, потом с юристом документы проверять, в мэрию… Не помню, куда дальше и что. Я, когда цену услышала, сначала в осадок выпала, а потом очнулась от столбняка и сразу сбежала.
– Как это – сбежала? А тебе разве ничего там нигде подписывать не надо? – поинтересовалась я.
– Когда там ещё до подписи дело дойдёт! – отмахнулась Люська. – Понадоблюсь, найдут.
– Бестолочь, – вздохнула Танька, укоризненно поглядев на Люську. – Будем надеяться, что Игорь чему-нибудь в Америках своих научился.
– Где та Америка, – совсем как Танька вздохнула я.
– Там не пропал и тут справится, – поставила Татьяна точку в нашем разговоре. – По домам пора. А то меня выгонят скоро.
Я была с ней согласна. Как ни терпелив мой Славик, а лишний раз травмировать его не стоит. Подруги – это замечательно, но мужья почему-то не испытывают восторга, если жёны полностью погружаются в дела и заботы своих подружек и забывают о них. И мой Славик не исключение.
Мужа дома не будет до вечера. И слава Богу! Не вечно же ему являться к разбитому корыту, то бишь, в пустую квартиру, где еды не только нет, но и не предвидится в скором будущем.
Сегодня я решила продемонстрировать муженьку свои способности идеальной хозяйки. Я старательно пылесосила дом, крутила фарш на котлеты, потом их жарила, готовила сложный гарнир, что-то напевала весёленькое в меру своих скудных способностей и предвкушала триумф.
Явится домой с работы мой драгоценный супруг, уставший и замученный, а тут, пожалуйста: и чистота в доме идеальная (я его редко этим балую), и ужин с пылу-жару (не пельмени из пачки), и жена- красавица собственной персоной ждёт – не дождётся. И никаких тебе звонков, типа: и где тебя опять носит? Тут я, рядышком. Чем не рай земной?!
И так явно я представила себе эту замечательную картину, что даже не сразу поняла, что за странный звук врывается в мои мечты.
Осталось только ведро с мусором вынести. Я уже и в руки его взяла и до двери почти дошла, и вот тут-то, чуть не на пороге квартиры, я поняла, что за звук до меня упорно доносится.
Оказалось, мой телефон разрывается.
Кто бы сомневался?!
Посмотрела на номер. Люськин.
Интересно, что стряслось, ведь только недавно расстались.
– Алло… – я не договорила даже это одно-единственное слово.
Люська кричала и рыдала так, что я сначала и понять ничего не могла. Потом всё-таки разобрала и похолодела.
– А ну повтори, – надеясь, что ослышалась, попросила я.
– Ирку украли! Схватили на улице, когда эта дурочка к подружке побежала квартирой хвастаться. Позвонили, чтоб я мужу велела выкуп им передать. Сто тысяч зелёных. Так и сказали – зелёных. Я даже не сразу поняла, что это о долларах. Сказали, что позвонят и будут по телефону говорить, куда везти бабки. А где такие деньги взять?! Где?! – выла Люська.
– Игорю звонила?
– Телефон выключен!
– Дело худо! – вырвалось у меня.
Люська взвыла сильнее.
– Не вой, – попросила я. – Я думать не могу, когда ты так воешь.
Люська чуть притихла и подвывала уже потише. Скорее скулила. Интересно, как бы выла я на её месте?! Тьфу-тьфу-тьфу!
– Сиди дома, – приказала я. – Никому не открывай. Мало ли что. Я скоро приеду. Жди.
Я понеслась в прихожую и внезапно остановилась. А почему интересно Славка не звонит?! Рабочий день уже закончился. Если б уехал куда далеко, давно бы звякнул, предупредил.
Сердце ёкнуло. Не выпить ли корвалольчику?!
Да что ж это за полоса такая пошла?!
Неужто и мужа похитили?
Этак я и до конца отпуска не дотяну.
Сразу представила, как моего Славку захватывают на улице, пытаются запихнуть в машину… и развеселилась. Даже хихикнула легонько. Хоть и не ко времени. Очень уж картинка получилась красочная. Не так-то просто схватить моего богатыря -мужа. Пусть попробуют.
Недолго думая, я набрала номер супруга и долго слушала длинные гудки. Ещё лучше! Телефон всегда в машине под рукой, взять его одна секунда, даже когда едешь. Так почему не отвечает?
Люськин вой стоял в ушах. Он напрочь заглушил тревогу за мужа. Ну, не ответил. Мало ли что. Перезвоню.
Я рванула к Люське.
Зачем? Не знаю.
Какой от меня толк? Что я могу в такой ситуации? Разве что выть на пару.
И куда всё-таки подевался мой муж?!
В голове каша, в душе паника, настоящий ужас (не в кино! на самом деле всё происходит и именно с нами!) и ни одной светлой мысли.
Караул!
Люська выла, стоя у кухонного окна. Я и не заметила, как стала подвывать ей в унисон.
– Делать-то что?! – периодически выкрикивала подруга. – Что делать, Маш? Что? Куда бежать?
Бежать я всегда готова. Знать бы ещё куда! Но я – увы! – не знаю, поэтому тихо вою дальше.
Снова набираю Славкин номер. Снова слушаю длинные гудки. Слушаю до тех пор, пока не начинает звенеть в голове.
Люська в который раз набирает номер Игоря. Результат прежний – временно недоступен.
Да что ж это делается на свете?! Мужики пропадают именно тогда, когда они больше всего нужны. Закон подлости срабатывает на все сто. И хоть плачь…
Что мы и делаем.
Реветь уже нет сил. Надо попытаться сделать что-нибудь ещё, – наконец, приходит мне в голову.
– Люсь, – сквозь всхлипы робко выдавливаю я из себя, – а может, в милицию, а? Ты как думаешь? Стоит?
– Не знаю я, – обречённо отмахивается подруга. – Ничего я не знаю. Может, сразу надо было?
Я облокачиваюсь о подоконник и внезапно вижу, как к подъезду подкатывает машина моего мужа.
Я растерянно мямлю:
– Славка…
– Где, – без особого интереса спрашивает Люська.
Я тычу пальцем за окно и смотрю на подругу. Люська вытягивает шею…
– Ой, – доносится до меня, и Люська прямо на моих глазах пытается пристроиться на полу в лежачем положении.
Я подхватываю подругу, от души хлопаю по щекам свободной рукой (где та вода!) и ору:
– Ты чего, дурында такая, пугаешь меня! Сердце и так того и гляди разорвётся, а тут ты ещё фордыбачишь?
Подруга хлопает глазами, непонимающим взглядом смотрит на меня, а потом…
– Бежим! – кричит Люська, вырывается из моих рук и мчится к лестнице.
Лифт натужным гудением напоминает о себе, начиная двигаться снизу. Но нам некогда ждать, и мы несёмся вниз по лестнице сломя голову. Мы уже прогрохотали один лестничный пролёт. Люська впереди, я, ничего не понимая, за ней. Как вдруг подруга резко останавливается, я врезаюсь в неё со всего разбега, но она даже не замечает этого.
– Назад! – заполошно орёт Люська. – Вдруг это они!
– Кто? – тоже ору я и карабкаюсь обратно на четвёртый (Люськин) этаж. – Кто они-то?
Мы влетаем на свою лестничную площадку, когда лифт со скрипом и стоном останавливается на пятом этаже.
– Не они, – шепчет Люська и снова бежит вниз.
Я несусь за ней, а вызвать лифт (всего-то один этаж отделяет нас от него!) ни ей, ни мне не приходит в голову.
Лифт с грохотом проносится мимо.
Мы долетаем до второго этажа. Лифт поднимается нам навстречу. Мы дружно разворачиваемся и летим обратно.
На свою площадку мы добираемся, дыша словно загнанные лошади. Одна рука на перилах, другая в области сердца. Дверь в квартиру распахивается, и на пороге появляются встревоженные Славик с Иринкой.
– Доченька! – голосит Люська, хватает Иринку, обнимает, целует, ощупывает, как будто проверяет, все ли кости целы.
Я в изнеможении прислоняюсь к мужу.
– Ну, вы даёте, – удивляется Славка. – Квартира нараспашку. Нигде никого. Мы уже в панику ударились. Думали, вас украли. А тут вы. Красавицы. В бане, что ли, были?
– Почему в бане? – не врубаюсь я.
– Красные все. Распаренные, словно в парилке побывали, – поясняет Славка. – И волосы дыбом. А взгляд-то чего у обеих безумный? По башке дубиной получили? Или черти привиделись?
– Ты где Иринку взял? – вопросом на вопрос отвечаю я.
– Пошли в квартиру, – обессилено выдавливает пришедшая в себя Люська, крепко держа дочь за руку. – Что мы на лестнице-то стали? Соседей перепугаем. Там поговорим.
– Есть Бог на свете, – добавляет она. И крестится.
Вот чего я никогда не видела, так это, чтоб подруга осеняла себя крестным знамением. По-моему, она и крестилась как-то не так. Не с той стороны, что ли. Я в этом тоже не сильна. Но сам факт…
Мы с Люськой кулем падаем на диван, потому что ноги не хотят нас держать, Славка садится в кресло, которое издаёт жалобный скрип под его весом, а Иринка мотается по комнате туда-сюда, как челнок.
– Не мельтеши, – прошу я её. – Глазам больно.
Она плюхается на стул у окна, а я обращаюсь к мужу:
– Рассказывай.
– А чего рассказывать? – пожимает плечами Славка. – Последний рейс у меня был. На самую окраину. Высадил пассажира, гляжу – невдалеке машина притормозила. Мне как раз мимо ехать. Я уж и тронуться успел. Смотрю, захудалая такая машинёшка, старая, облезлая…
– Да чёрт с ней! – не выдержала я. – С этой машинёшкой!
– Не перебивай! – это уже Люська не выдержала. Она ухитрялась не сводить глаз сразу с обоих: с моего мужа и с Иринки. Как только не окосела?!
– И выходит из неё парень с Иришкой за ручку, – невозмутимо продолжил Славик, а меня аж перекорёжило от нетерпения. – Это мне сначала так показалось, что за ручку. Машина почти сразу отъехала. А парочка пошла к дому, причём, явно не жилому. Тут меня сомнения взяли. Вряд ли у вас такие знакомые есть. А раз нет, думаю, то, что тогда Иришке тут с ним делать. Место, прямо сказать, не для приличной девчонки. Дай, думаю, гляну, что к чему. Да и парень какой-то странный. На приличного никак не тянет. Лохмы во все стороны. Чёрные очки на пол-лица. Что за ерунда? Откуда у девчонки такие знакомые могут быть?
– Да в париках они были! – закричала Иринка.
– Да я понял, – посмотрел на неё Славка. – Хоть и не сразу, а дошло. Ты не переживай особо. Всё позади, – и продолжил:
– Взял я монтажку из машины на всякий случай, к окну подкрался, слышу по телефону про выкуп что-то. Тут я смекнул – дело не чисто. Дверь рванул, да и вперёд. Он и понять ничего не успел. Монтажка в умелых руках не хуже пистолета.
Пока из него информацию вытряс, пока ментам звонил, время-то и ушло.
Они, субчики, залётными оказались. Машину угнали. Хотели, говорят, бабла по-быстрому срубить и смыться под шумок. Картины им не в кайф. Их ещё сбыть надо. А вот бабки… Не вышло. Не повезло ребятам. Случайно я там оказался. Бывает. Второго тоже взяли. Прямо у машины, которую он подальше отогнал, чуть не на другой конец города забрался.
– А я ещё ехать не хотел, – усмехнулся Славка. – Думал, сброшу рейс ребятам, смена-то считай кончилась. Хорошо, что все заняты оказались и пришлось мне самому катить. Вот уж точно, судьба…
– А телефон из машины не взял, – мрачно сказала я, вспомнив, что и самой недавно было не до забытого телефона.
– Как-то забыл о нём, – виновато вздохнул Славка.
И тут зазвонил телефон. Это проклятие современного человека, пожиратели времени и сил. Люськин телефон. Она машинально взяла его в руки, посмотрела на номер пустыми глазами и так же машинально, чисто автоматически ответила:
– Слушаю.
– Это я слушаю. Ты ж мне звонила, – донёсся до меня голос Игоря, потому что я сидела впритык к подруге.
– А-а-а, – тянет Люська, глядя прямо перед собой ничего не выражающим взглядом. – Ну да…
– Что ну да то? – переспрашивает Игорь. – Я на деловой встрече был, поэтому и телефон выключил. А у тебя что, стряслось что-нибудь?
– У меня? – бездумно талдычит Люська и почему-то вздыхает. А чего вздыхать, когда всё позади?
Я закатываю глаза. Аккуратно беру из рук подруги телефон и бесцеремонно влезаю в чужой разговор:
– Всё нормально. Не бери в голову. Она номером ошиблась, – и отключаюсь, пока Игорь ничего не сообразил и молчит.
Люська смотрит на меня взглядом медузы Горгоны, которую хотят усыпить и она об этом знает, я отвечаю ей ангельским взглядом и словами:
– Не бесись. Ему сейчас не до твоих проблем, тем более они так счастливо разрешились.
– Да ты и сказать ничего не могла, – добавляю я. – А в моей бестактности давно никто не сомневается. Так что всё в порядке. Расслабься.
Славка ухмыляется.
Золотой у меня муж…
Иринка подлетает к матери и тормошит её:
– Мам, ну не сиди ты как пришибленная. Мам! А мам! Я есть хочу! Есть чего пожевать?
Люська, словно услышав сигнал к выступлению, тут же вскакивает с дивана и несётся на кухню.
Мы со Славкой переглядываемся, дружно орём:
– Люсь, закройся! Мы ушли!
И не слушая никаких уговоров насчёт посидеть за праздничным столом, а уж она, Люська, расстарается, рвём когти.
Я вспоминаю свой сюрприз в виде выдраенной квартиры и вкусного ужина, загадочно улыбаюсь, а Славик никак не может догадаться, что значит моя загадочная улыбка.
Он открывает квартиру, я радостно улыбаюсь и говорю:
– Сюрприз!
Славка оглядывается на меня, делает ещё шаг к выключателю, раздаётся грохот…
– Чёрт! – доносится до меня голос мужа.
Я вхожу в прихожую. Так и есть. Перевёрнутое мусорное ведро отлетело к стене, пол засыпан очистками, бумажками и прочей дрянью. И среди этого хаоса застыл мой муж.
Славкино изумлённое лицо повёрнуто ко мне.
