Светлана Петрунина
Веня-адвокат
– И будет у нас город уборщиков, посудомоек и дворников!? – повысила голос Грета Даниловна.
– Зато везде будет чисто! – Борис Борисович, не скрывая восхищения собственными идеями, побежал на судьбоносную встречу, а Грета Даниловна и Веня, озабоченные абсурдными выдумками директора школы, пошли на поиски нужного кабинета. Между тем, учебный день закончился по случаю прибытия министерских гостей. Учителя торопились на решение вопроса об обеспечении ударной чистоты в городе Фульвуса и колоссальной экономии бюджетных средств, а дети начали расходиться по домам.
Опросив выбегавших из кабинета учеников, Веня и Грета Даниловна нашли Бри, Алекса и Лекс у окна. Троица что-то обсуждала с чрезвычайно серьезными лицами. Девчонка держала за спиной красный рюкзак, лямки от которого то и дело приходилось поправлять и оттягивать. Одета она была в черные брюки, белую рубашку, поверх которой красовалась яркая желтая жилетка с вышитой эмблемой школы – головой мудрой совы с крыльями. Надо сказать, что такие жилетки были на всех учениках школы. Никто не предполагал, что крылья будут приставлены к голове, будто слоновьи уши. Однако при случайном сбое электроники вышивальная машина на всех жилетках изобразила не мудрую сову, а вислоухую обескураженную птицу.
Бри формировала впечатление настоящей принцессы, окруженной двумя кавалерами – коротышкой Лексом и высоким худощавым Алексом. Все они были, как водится, рыжие.
– Привет, ребятня! – весело выкрикнул Веня, приблизившись к дружной троице.
Алекс глянул на Веню огромными синими глазами через линзы очков и протянул руку для рукопожатия.
– Алекс. А ты кто?
– Я Веня. А это – Грета Даниловна, мать Карлоса.
– Добрый день, ребята, – осторожно начала Грета Даниловна.
– Мы знаем, кто вы, -парировал Лекс. – Не раз в гостях бывали. Вы еще такие булочки делаете изумительные с начинкой из сыра с красной плесенью.
Веня претензионно взглянул на Грету Даниловну:
– А еще вареным луком меня попрекаете! Что это за булочки такие! С плесенью! Фу!
– Тем не менее, ребятам понравились, – уверенно ответила Грета Даниловна, заручившись поддержкой Лекса.
– Лекс – воспитанный мальчик. Он никогда не признается, что не любит плесень. Он хочет вам угодить.
– Мне действительно понравились булочки, – возразил Лекс. – Никакой я невоспитанный.
– Ну, если честно, – вступила в разговор Бри, – мне не очень нравились эти булки.
– Вот, она – совершенно невоспитанная! Молодец! – обрадовался Веня.
– Я не очень люблю сыр с плесенью, – добавил Алекс. – Я тоже невоспитанный.
– Ну, если мы закончили разбираться с воспитанием, то давайте приступим к делу! – по всему видать, Грета Даниловна теряла терпение.
– У тебя что, очки без линз? – спросил Алекс.
– Конечно! У меня ведь отличное зрение, – ответил Веня, отчего Алекс сконфузился и замолчал. – Ладно. Расскажите нам все, что знаете, о считалочке про сопли, которую придумали вчетвером. Нам это очень поможет в поиске Карлоса.
– Про какие сопли? – спросил Лекс писклявым голосом.
– Ну, там еще про космос, струны и пальцы.
– Ну, приплыли! Считалочка вовсе не об этом! – обиделась Бри. – И не считалочка это вовсе! Это стихотворение. Оно про наши желания. Самые сокровенные. Вот, я хочу тишины, одиночества и невесомости.
– «Надуваю грудь счастьем, звездами, солнцем; глаза – улыбкой сопливой». Я хочу просто счастья, – продолжил Алекс.
– А я – стать бессмертным. «Ныряю в жизнь глубоко, далеко от смерти земной златогривой», – завершил Лекс.
– Ну, а Карлос чего хотел? – спросила торопливо Грета Даниловна.
– «Вокруг тихо-тихо, сыро-сыро, высоко-высоко… Не желаю судьбу без компаса». Карлос всегда хотел убежать из дома. Говорил, что дома опасно.
– Я вам не верю! – завизжала Грета Даниловна. – Не может быть дома опасно! Мерзкие дети! Как можно так врать! Я же мать! Я никогда не позволила бы случиться чему-нибудь опасному дома!
Все замерли, включая посторонних школьников, которые в этот момент находились в звуковой доступности от Греты Даниловны. Никто не ожидал такой безудержной реакции на считалочку.
– Успокойтесь, Грета Даниловна! – резко ответил ей Веня. – Мы не имеем право исключать ни одну версию произошедшего!
Грета Даниловна разрыдалась и отошла в сторону. Тем временем Веня хладнокровно продолжил допрос:
– Вспомните еще хоть что-нибудь, пожалуйста. Это очень важно. Когда он начал говорить об опасности?
– После исчезновения своего отца, – ответила Бри. – Больше он ничего не говорил.
– А он объяснял когда-нибудь, что это за место, где тихо, сыро и высоко? – спросил Веня.
– Конечно! Это же наша пещера Бим на первой горе! – воскликнул Лекс. – А вы что, думаете – он там?
– Да! Определенно! – заявил Веня.
– Ну и чего же мы ждем? –удивилась Бри.
– Грета Даниловна! Хватит рыдать! Пойдемте за Карлосом, – окликнул Веня страдающую в углу женщину, которая тут же вытерла слезы и подбежала к детям в готовности идти хоть на край, хоть за край света.
По дороге к выходу Веня и Грета Даниловна услышали, как Борис Борисович покорял высокопоставленных гостей идеями о светлом будущем: «Представьте, что все наши дети, как представители чистого сознания и высокого ума, трудятся и учатся на благо отечества и мировой экономики, как одна семья, как неочлены процветающего общества…» В ответ раздавались аплодисменты и выкрики Гоблина: «Боди Боди! Боди Боди!»
– Как можно было такое придумать? – снова возмутилась Грета Даниловна.
– Да ничего не изменится, – уверенно сказала Бри. – Просто у Бориса Борисовича через месяц заканчивается трудовой контракт. Он должен что-то этакое предложить, чтобы изобразить деятельность и сформировать у Министерства образования полную уверенность в невозможности существования без себя необходимого. Через месяц, когда контракт будет продлен, все забудут об этой «гениальной» идее. Так было три года назад. Когда у него заканчивался контракт, он предложил покрасить детей в цвета флага города Фульвуса: девочек – в красный цвет, а мальчиков – в черный. Он планировал таким образом укреплять у молодежи патриотический дух. Доказывал, что отсутствие у детей чувства патриотизма вызывает заболевание печени.
– До сих пор помню тот день, когда меня покрасили в черный цвет. Даже язык. Наверное, для того, чтобы я всеми рецепторами почувствовал дух и запах патриотизма, – присоединился к повествованию Алекс. – Я патриот, но в тот день наша школа напоминала какое-то индейское поселение, а не любимый город.
– А себя Борис Борисович покрасил? – поинтересовался Веня.
– Он покрасил себя в третий цвет нашего флага – белый. Это было чудовищно. Он выглядел, как очкастое приведение, – ответил Лекс.– Помню, что больше всех смеялся над всем этим Гоблин, который кричал на каждом углу: «Боди Боди! Боди Боди!»
– А откуда вообще появился Гоблин? Кто его взял на работу? – спросил Веня.
– Нам рассказывали, что лет десять назад его привел в школу Борис Борисович. Гоблину тогда было восемь. Он начал учиться, как все, но ничего не получилось. Учителя старались, как могли, но за девять лет ни слова не смогли выбить из его каменной башки, – объяснила Бри.
– Ему что, всего восемнадцать лет?! – ахнула Грета Даниловна.
– Ну, да. А вы думали, сколько? – спросила Бри.
– Он выглядит на сорок! – ответила Грета Даниловна.
– Он не совсем обычный парень, но жизнерадостный и никого никогда не обижает, – подхватил разговор Алекс.
В процессе занимательной беседы путешественники вышли из школы и направились в пещеру Бим, которая находилась на первой из трех гор, окружавших Фульвус.
– А что за Бум такой? Никогда не слышала, – поинтересовалась Грета Даниловна.
– Не Бум, а Бим, – исправил ее Лекс. – Мы так назвали пещеру. «Б» – это Бри, а «им» – и мы. Это наше любимое укрытие.
– Ну и от кого же вы укрывались? От любящих родителей? – с сарказмом отметила Грета Даниловна. – Тяжко с ними жить-то! Надо убежать, спрятаться, скрыться!
– Да ладно вам. Карлос вас любит. Не сомневайтесь. Скоро вы встретитесь, и он вам это скажет, – успокоил Веня оскорбленную мать.
– А почему вы не сказали полиции, что он может там быть? Ведь, это первая мысль, которая должна была прийти вам в голову, – спросил Веня.
– Мы говорили, но детектив Пук не поверил, – ответил Лекс.
– Что за Пук? – спросила Грета Даниловна Я не помню такого. Был детектив Кольфтлегельстайнхаузенбергедорф.
– Елки-моталки! Кто так мог назвать человека? – поразился Веня.
– Я целый месяц запоминала его имя, – засмеялась Грета Даниловна.
– Мы прозвали его детективом Пуком, потому что он однажды пукнул, когда допрашивал Алекса, – пояснила Бри.
– Духман был невыносимый. Он думал, что я уже вышел из кабинета и зарядил, что есть мочи. А я задержался, чтобы что-то уточнить. После услышанного я даже забыл, что именно, – добавил Алекс.
– Мы обрадовались, что можно прилепить к нему такое простое прозвище, потому что после запоминания имени появлялась проблема с произношением, -присоединился к разговору Лекс. –А детектив Пук звучит куда проще.
– Знаем, что вы мастера прозвища придумывать, – сказала Грета Даниловна. – Кружка, Гоблин, детектив Пук.
– Ну и почему он не поверил, что Карлос может прятаться в пещере? – спросил Веня.
– Он вообще никого не слушал и никому не верил. Какой-то он странный, злобный и мрачный, – объяснила Бри. – Зачем такому работать детективом?
– Я же говорил, – обратился Веня к Грете Даниловне, – что звание детектива мне никак не подходит. Они все мерзкие и высокомерные.
– Если бы я это знала! Расскажу все Муку Аркадьевичу. Пусть уволит этого Пука. Такие люди не должны работать в полиции.
– Ну а почему вы сами не сходили в пещеру? – продолжал Веня свой допрос.
– Нас родители никуда не пускают после случая с Карлосом, – пояснила Бри. – Мы и сейчас не имеем право идти с вами. Если мы в течение десяти минут не появимся дома, то родители призовут все силы города, чтобы нас разыскать. Нас будут ругать. Запрут дома на целый месяц. Но мы сознательно решили идти на такую жертву, потому что теперь уверены, что наш друг в пещере.
Путь лежал наверх через огромный лес.
– Хорошо, что еще светло. Надеюсь, что мы успеем до заката, – сказал Алекс и нырнул в гущу деревьев. За ним последовали все остальные.
Запах потной осенней листвы опьянял, а тишина обнимала безмятежностью. Казалось, что природа помогает путешественникам, утешая мерным шебаршением листьев.
– Ну и где этот ваш Бам? Мы уже целый час идем. Я устала, – пожаловалась Грета Даниловна.
– Не Бам, а Бим, – снова исправил ее Лекс. – Еще минут тридцать идти.
– И вы так далеко ходили в эту свою пещеру без сопровождения взрослых! – возмутилась Грета Даниловна.
– Сомневаюсь, что взрослые пошли бы сюда с нами, – ответил Лекс.
Через тридцать минут перед путниками возник черный бездонный глаз пещеры, которым она, казалось, затягивала их внутрь.
– А вот, я полагаю, и Бом, – резюмировала, отдышавшись, Грета Даниловна.
– Не Бом, а Бум… Ой, Бам… Ой! Бим!!! – запутался Лекс. – Короче, мы пришли.
Бри извлекла из рюкзака фонарик, включила его и шагнула внутрь.
– Тут идти недолго. Не успеете устать, – предупредила она Грету Даниловну.
И действительно, через три минуты путники очутились в небольшом уютном помещении, освещенном свечами. На полу лежал старый ковер, а по периметру располагались разного габарита шкафчики, тумбочки и стеллажи, на которых беспорядочно лежали игрушки, книги, мячи, камни, какие-то ветки и множество другой чепухи. Посреди пещеры стояли два табурета, столик и старый диван, аккуратно накрытый дырявым грязно-красным пледом в желтую полоску.
– Как же я соскучилась по нашему тайному убежищу! – взвизгнула Бри и с разгона бросилась на диван.
– Тут определенно кто-то живет, – заявил Алекс. – Горят свечи, стулья стоят по-другому.
– Давайте ждать этого кого-то, – предложила Грета Даниловна. – Может, это Карлос.
Грета Даниловна села на табурет, Веня принялся пытливо осматривать содержимое шкафов и стеллажей, а ребята расположились на диване с огромной энциклопедией о пауках, которая лежала на столике.
– Фу! Гадость какая! – вскрикнула Бри. – Какие мерзкие эти пауки. Багира Киплинга, рогатый паук, павлиний паук, паук-волк, паук-бокоход…
– Вот-вот. У меня как раз и был, вернее, есть паук-бокоход, – сказал Веня. – Только я его не видел целый год. Ползает где-то. Но я его кормлю насекомыми каждый день. Если тарелка пустая, значит, жив еще мой паучок.
– Ой. Какие тут есть хорошенькие глазастенькие паучки! – Ласково произнесла Бри. – Их я не боюсь. Они такие няяяшные. Кстати, почему-то именно на той странице, где изображен паук-бокоход, приклеен стикер…
– Тише. Там кто-то идет, – сказала Грета Даниловна.
Какие-то звуки раздались снаружи пещеры и начали медленно приближаться. Все замерли. Веня стоял, Грета Даниловна сидела, Алекс и Бри лежали на диване, и только Лексу не повезло: он как раз наклонился, чтобы поднять с пола отвалившийся стикер и застыл вниз головой.
Звуки приближались очень медленно. Каждый следующий шаг наступал через секунд тридцать. Казалось, что уже никто никогда не зайдет в пещеру. Идти-то всего ничего, а миновало уже минут пятнадцать. Стало совсем невыносимо сидеть, стоять и висеть вниз головой.
– У меня скоро кровь из носа потечет, – прошептал Лекс.
– Терпи, – чуть слышно ответила ему Бри.
Когда все потеряли счет времени, в пещеру медленно вплыл Карлос. Грета Даниловна рванула к сыну и обхватила его так, что у того затрещали кости. Следом за Гретой Даниловной с объятиями и поцелуями подбежали Бри, Алекс и Лекс. Веня стоял в стороне и улыбался.
– Карлос! Дорогой мой! Ты нашелся! Сынок! – рыдала Грета Даниловна, не выпуская сына из объятий. – Как я скучала! Как страдала!
– Ну, ты даешь, дружище! Всех напугал! – смеялся Алекс.
– Нельзя так! Мы же волновались! – плакала Бри.
– Ты – герой! – хлопал в ладоши Лекс.
Карлос смотрел на всех безучастным взглядом, улыбался и молчал. Веня насторожился.
– Подождите! С ним что-то не то, – заявил Веня.
Поцелуйчики тут же прекратились, и все внимательно посмотрели на Карлоса. Веня подошел к нему, обошел вокруг, пощупал пульс, поднял в разные стороны руки, пощекотал подмышки, осмотрел глаза, язык, нос и крикнул в ухо: «Карлос!». Тот, в свою очередь, вздрогнул, заплакал, убежал вглубь пещеры, забился комочком в темный угол и затрясся.
– Что ты натворил?! – закричала Грета Даниловна, устремляясь вслед за сыном.
– У него странное состояние. Симптомы напоминают болезнь Альцгеймера. Это дегенеративное заболевание головного мозга, которое характеризуется резким снижением интеллектуальных способностей вплоть до тотального распада интеллекта и психической деятельности, – пояснил свое поведение Веня. – Но в его возрасте рано говорить о такой болезни. Это невозможно!
Грета Даниловна обняла своего сына и уверенно заявила:
– Неважно! Будем сражаться! Главное, что он жив!
– Посмотрите! Я сразу и не обратила внимания! – вскрикнула Бри, указывая на какие-то маленькие шарики, разбросанные на полу.
Все присмотрелись и ахнули.
– Это же дохлые пчелы! Как их тут много! Фу! – сморщил нос Алекс.
– Становится все интереснее и интереснее, – произнес Веня.
– Пошлите поскорее отсюда. Только свечи надо потушить, – скомандовал Лекс. – Домой пора!
***
На следующий день в кабинете мэра собрались Грета Даниловна, Веня, Славка и сам Мук Аркадьевич для проведения итоговой планерки.
– Я же говорил, что он гениальнейший и достойнейший адвокат во вселенной! – восторженно прогремел Мук Аркадьевич, по-дружески похлопывая Веню по спине. – Горжусь!
– Спасибо, Мук Аркадьевич! Рад, что оправдал ваши ожидания, – произнес сияющий Веня.
– Я так вам всем благодарна! Особенно тебе, Веня! Ты просто гениальный мальчик! Ты вернул мне смысл жизни! – с этими словами Грета Даниловна нежно обняла Веню.
Сегодня она выглядела счастливой. Глаза освободились от свинцовой отечности век, а морщины разгладились.
– Пум-пум-пум, – в кабинет через дверную щель внедрилась голова Аниса Лукьяновича.
– Пошел вон! – рявкнул Мук Аркадьевич, и голова исчезла.
– Мук Аркадьевич, я не понимаю, почему Карлос находится в каком-то странном состоянии. Чтобы вызвать прогрессирующую утрату когнитивных способностей посредством накопления бета-амилоида и образования нейрофибриллярных клубочков в коре головного мозга и подкорковом сером веществе, необходимо серьезное вмешательство в нормальное функционирование детского организма. Я смею предположить, что…
– Перестань, Венчик! – засмеялся Мук Аркадьевич. – Ты лучше готовься к следующим делам. Сейчас к тебе выстроится очередь из нуждающихся в улучшении жилищных условий. Ой, простите, несу бред какой-то. Просто сейчас хлынули жалобщики, которые состоят на учете нуждающихся в улучшении жилищных условий. Вы, наверное, знаете, что таким «очередникам» предоставляются льготные условия при строительстве жилья. Короче, им дешевле обходится стройка. Так вот, мы для них построили первый в Фульвусе двенадцатиэтажный дом, а он стал уходить под землю. Уже на половину ушел. Я им говорю: «Ну и что! Все равно можно жить! Электричество-то есть. Жильцам, которые живут на первых шести этажах, мы установим льготу по оплате услуг электроснабжения. А потом, когда весь дом уйдет под землю, такую же льготу предоставим всем остальным. А входную дверь выведем на крышу. И лифт будет не подниматься, а опускаться. Это же гениально!» Но они все равно недовольны. Протестуют. Кошмар какой-то. Так что, Веня, не мудри. Продолжай заниматься своим делом. Это у тебя прекрасно получается. Молодец! А я буду продолжать успокаивать жалобщиков. Славка, собери совещание на десять по этому вопросу.
Славка послушно кивнул и записал поручение в блокнот.
– Как скажете, Мук Аркадьевич, – согласился Веня.
Грета Даниловна с Веней вышли из мэрии и направились домой.
– Веня, дорогой, давай я провожу тебя домой, – предложила Грета Даниловна. – Мне так приятно с тобой общаться! Ты уникальный мальчик.
– Конечно. А где Карлос?
– Дома с няней. Вчера он долго сидел с подушкой в руках и смотрел в одну точку. Но ты не представляешь, какие это мелочи, по сравнению с тем, что он жив и невредим.
– Ну, на счет «невредим», я бы поспорил, – возразил Веня.
– Справимся, – не отчаивалась Грета Даниловна.
– Среди клеток, которые функционируют в нашем организме, – начал объяснять Веня, – особое место занимают нейроны. Вы, наверняка, впервые услышали о них еще в школе. Они отвечают за любое совершаемое нами действие, то есть за передачу внутри организма любой информации. Нейроны работают при помощи электрических сигналов и способствуют обработке мозгом поступающей информации для дальнейшей координации производимых телом действий. Каждый человек является носителем своей уникальной нейронной сети, то есть связями между нейронами, сформированными особенным образом. Год назад мне стало любопытно, чем занимаются мои родители, поэтому я пробрался в отцовский кабинет и обнаружил записи об устройстве, позволяющем трансформировать межнейронные связи. Они назвали этот прибор «Сера». Переводится с латинского, как «Лук», а читается, как «Чепа».
– Ой! Остановись! Опять лук! Не хочу слышать, – заголосила Грета Даниловна, поперхнувшись куском невнятной научно-луковой информации.
– Дослушайте! – воскликнул Веня. – Мои родители изобрели устройство, позволяющее модифицировать человека! Устройство трансформирует нейронную сеть, что влечет изменение мышления конкретного индивидуума, что, в свою очередь, способствует трансформации всего организма, вплоть до внешности. Даже линии на ладони меняются. Можно изменить самую малость, а можно наворотить такое, что мать родная не узнает! Выглядит это устройство, как обычная луковица. Запускается в тот момент, когда начинаешь снимать слои. При этом нужно быть максимально сосредоточенным на том человеке, которого хочешь модифицировать, думать о том, каким он должен стать. Устройство сначала аккумулирует мысли, а затем их материализует. Всего у луковицы 206 слоев, что соответствует количеству костей в организме человека. Было установлено, что это оптимальное количество слоев, которое позволяет сконцентрироваться, направить мысли в луковицу, чтобы они материализовались. Нужно долго тренироваться, чтобы овладеть таким устройством. Достаточно одной неверной мысли проскочить в луковицу, и у подопытного может вырасти на лбу рог, или третья нога, или бананы вместо пальцев. Вот, у Гоблина вообще неизвестно, что получилось бы. Опасно.
– Звучит так, как будто, можно не только человека изменять, но и все, что угодно, – у Греты Даниловны наконец-то проснулся интерес к луковице.
– Это устройство предназначено только для модификации человека. В будущем, конечно, можно усовершенствовать. Это только первая версия, – пояснил Веня.
– А можно восстановить первоначальное состояние человека? – поинтересовалась Грета Даниловна.
– Теоретически – да!
– Прекрасно. Ну и что дальше?
– Родители исчезли вместе с устройством. А ваш Карлос, как будто, подвергся первому этапу воздействия этого устройства, на котором разрушаются нейронные связи, – объяснил Веня. – А может, у него просто послестрессовое состояние. В любом случае вы правы: он жив и это главное! Я просто так хочу найти своих родителей, что пытаюсь везде увидеть их присутствие.
– Ага! Нагородил тут сети, а теперь – в отказ, – возмутилась Грета Даниловна.
– Я слишком много фантазирую. Меня надо иногда останавливать, – объяснил Веня. – Ну, вот мы и пришли. Спасибо, что проводили.
– Можно завтра я приведу к тебе Карлоса? Может, запахи селедки и вареного лука, или адский коридор вернут ему рассудок. Восстановят связи между нейронами, так сказать.
– Приходите утром. Без проблем.
***
Утром Грета Даниловна и Карлос с подушкой в руках подошли к дому Вени, у входа в который толпились какие-то люди.
– Веня! Помоги мне найти мою собаку! – кричал один.
– Веня! Найди мне жену! – голосил второй.
– Найди мне смысл жизни, мальчик! – верещала какая-то полная дама.
Грета Даниловна поняла, что пророчество Мука Аркадьевича об «очереди нуждающихся в улучшении жилищных условий» сбылось. Толпа увлеченно вибрировала от волнения, разговоров, выкриков, споров и ругани, поэтому не заметила, как Грета Даниловна с сыном пробралась к входной двери и постучала по ней прикрепленным молоточком. Дверь приоткрылась, и они нырнули внутрь.
