Светлана Шахова
Незнакомец из подсознания. Книга 2
Глава 37
С приподнятого берега реки Алла наблюдала, как мама с Мишей веселятся в воде, поднимая россыпь брызг.
На траве рядом с покрывалом припарковался трёхколёсный велосипед-малютка. Бабушка Катя купила его внуку ко дню рождения, но не утерпела и вручила, как только тот переступил порог квартиры. Больше Миша с новым другом не расставался.
«Сколько я уже дома? Неделю? Точнее… – Алла задумалась, – восемь дней. До сих пор не могу надышаться родным воздухом, наговориться с мамой, но… и назад тянет. Кстати! Что ж я всё жду?».
Днём она уложила сына и отправилась в почтовое отделение.
Перед окошком у стойки оказалась одна. Протянула паспорт.
– Посмотрите, пожалуйста, письмо до востребования.
Седовласая работница вытащила из-под стойки длинный короб. Пальцы забегали, перебирая плотно уставленные конверты.
– Хм, ещё раз проверю… Нет, похоже, не написали, – проговорила она, разочарованно улыбнувшись.
«Конечно, ещё рано. Не бросился же Лёва писать сразу, как только меня проводил, – рассудила Алла в оправдание. – Это только я, дурочка, уже ответ набросала».
Через два дня она прибежала снова. Заглянув за стойку, увидела макушку и чёрные кудри, спадающие на газетный разворот.
– Посмотрите, пожалуйста, почту до востребования, – попросила вежливо.
Ответа не последовало. Подождав некоторое время, Алла повторила ледяным тоном:
– Девушка, я к вам обращаюсь! Проверьте, нет ли на моё имя письма!
Макушка медленно поплыла назад, сменяясь синюшным лицом.
– Ну что, невтерпёж? Щас. Вон пишут, пожары в области бушуют, а вы с каким-то дурацким письмом пристаёте.
– Ма-а-ашка? – неуверенно протянула Алла.
– Ой, Покровская, ты что ль? – работница растянула тонкие губы в улыбке, привстала со стула. – Сто лет не виделис!
– Да-а, со школы, – медленно проговорила Алла, заметив, что у одноклассницы недостаёт переднего зуба.
«Ка-а-ак?! – недоумевала Алла. – Как самая красивая девчонка всего за семь лет могла превратиться в беззубую тётку с угольными бровями-ниточками, обожжёнными ресницами и вздутыми подглазинами? От прежней красы только восхитительные локоны остались. И те зачем-то перекрасила в вороной оттенок».
– Тебя, говорят, далеко куда-то занесло, – завистливо проговорила Маша.
– Да, я теперь Купцова. За мужем поехала. К месту службы. А теперь вот с сынишкой маму навещаем.
– Понятно, – одноклассница принялась перебирать письма. – Значит, от мужа весточку ждёшь?
Алла кивнула, желая, чтобы письма не оказалось.
– Порадовать нечем, – сказала Маша. – В другой раз повезёт.
– А ты здесь постоянно работаешь? – успокоившись, поинтересовалась Алла.
– Не знаю, – Машины глаза забегали. – Я железнодорожный техникум кончила. Работала проводницей. Не сложилос. Развелас. К матери переехала. Пока суда устроилас. Понравитса, так останус.
– Пьёшь? – неожиданно для себя спросила Алла.
– А кто щас не пьёт? У нас на железке говорили: каждый пьёт, а повезёт, если хоть не бьёт, – Маша хохотнула.
– Тебе, вижу, не повезло, – Алла кивнула на прореху между зубами.
– Угу, – промычала одноклассница, поджав губы.
– Маш, ты каждый день здесь?
– Не-е, меняемса с Викторовной.
Входная дверь хлопнула. Опираясь на трость, вошла старушка. Встала за Аллой.
– Ну всё, пойду, а то очередь выстраивается. Увидимся!
Алла выскочила на улицу, не переставая радоваться, что долгожданное письмо задержалось в пути.
Твёрдо решив, что надо выждать время, она вернулась на почту только через неделю. Чтобы снова не столкнуться с Машей, сперва заглянула в окно, встав на кирпич… Письма по-прежнему не было.
С этого дня Алла зачастила. Седовласая Викторовна каждый раз встречала её сочувственным взглядом со словами: «Сегодня тоже нет».
– Посмотрите, пожалуйста, ещё разок, – как-то взмолилась Алла. – Июль на дворе. Уже точно должно быть.
– Да я сама этого письма жду не меньше твоего, – участливо сказала работница. – На смену прихожу и первым делом почту до востребования проверяю.
Алла понуро поплелась к дому.
В подъезде, проходя мимо почтовых ящиков, чуть не заревела. Села на подоконник, чтобы немного успокоиться. Не появляться же перед мамой с глазами на мокром месте.
«Ничего не понимаю, – с горечью подумала она, уставившись на расковырянный линолеум. – Скоро уже Дима в отпуск приедет. Как ему объяснять, куда мне всё время надо? Кстати, от него тоже ещё ни одного письма не пришло. Может, просто почта медленно работает?»
Последняя мысль немного успокоила. Алла соскочила с подоконника. На всякий случай заглянула в почтовый ящик. «Ого! Да там что-то есть!»
Она подсунула мизинец в щёлку под дверцей, потянула на себя. Другим мизинцем подковырнула конверт. Вытащила за показавшийся уголок.
«От Димы», – поняла по знакомому почерку и снова забралась на подоконник. Оторвала край конверта. Достала мелко исписанный лист.
«Что? На день рождения сына не приедет? – глаза набухли от слёз. – Какие ещё неприятности на службе, из-за которых не хотят продлевать контракт? Собирает вещи и домой насовсем? Лёва собирается жениться?!»
Алла спрыгнула с подоконника, перескакивая через ступеньку, сбежала с лестницы, выскочила из подъезда, рванула в парк. В голове били колокола. Надежды на счастье рассыпа́лись в пепел.
Оказавшись на безлюдной поляне, она упала лицом в траву и забилась в рыданиях.
В чувства привела мысль, что сына после дневного сна надо вести на день рождения к соседской девочке.
Алла поднялась, отряхнула сарафан. Потерянно побрела по поляне, не замечая ни красных бусин земляники под ногами, ни шмелей на пёстрых лесных соцветиях, ни звонкого кукования.
Вышла к центральной аллее. Свернула в сторону дома.
– Ах! – вскрикнула, вздрогнув от неожиданного прикосновения, отдёрнула руку.
Резко повернула голову.
– Дэ-э-эн?! – протянула удивлённо.
Растянувшись в лучезарной улыбке, на неё смотрел младший брат Иры. Только из подростка-семиклассника тот превратился в высоченного красавца-блондина. Однотонная чёрная майка удачно оттеняла молочный цвет кожи и точёные черты лица.
– Точно так! – бодро ответил тот. – Пойдём, провожу, нам в одну сторону.
«Что-то мне в последнее время на одноклассников и их родственников везёт», – мелькнула мысль. Внезапная встреча отвлекла от тягостных мыслей и приободрила. Алла зашагала увереннее.
– Дэн, разве ты не в Англии? – первым делом поинтересовалась она.
– Мы с тобой сто лет не виделись! Я уж и колледж там окончил, и консу в Москве. А здесь – по делам. Всего на пару дней. Нам надо обязательно встретиться, поговорить за жизнь. Надеюсь, не откажешь бывшему приятелю? По глазам вижу, что – нет.
Он достал из кармана облегающих левайсов записную книжку. Набросал что-то. Вырвал лист, протянул Алле.
– Это же адрес, где вы раньше с родителями жили. Думаешь, я его забыла? Кстати, у вас так и осталась эта квартира, она вроде служебная?
– Ага, трёшка пока за отцом, но скоро заберут. Ему же в Москве жильё дали. Так что я здесь точно в последний раз. Ну, всё, Ал, я тебя проводил, как обещал. Жду завтра. Да, скрипку захвати, помузицируем, как бывало.
Дэн весело подмигнул, махнул на прощание и, насвистывая, зашагал дальше.
Алла не спеша поднялась на четвёртый этаж. Тихонько постучала. В дверях мама приложила палец к губам, кивнула в сторону кухни.
Поняв, что Миша ещё не проснулся, Алла проследовала туда. Опустилась на угловой дерматиновый диванчик. Протянула письмо.
Мама принялась читать.
– Здорово. Как же это здорово. – Наконец-то мы снова будем жить вместе. Я уж начала беспокоиться, что Мишутка меня забудет. А кто этот Лёва? Димин друг?
Алла кивнула. Пряча горькую улыбку и глаза, поднялась, поспешила ставить чайник.
Зная, что разговоры с самым дорогим человеком действуют как успокоительное, прошептала:
– Мам, угадай, кого я только что встретила?
– А ну, дай подумать. Кого-то из одноклассников?
Алла помотала головой.
– Дэна встретила, мам. Дэ-э-эна, представляешь?
Мама всплеснула руками.
– Неужели?! Помню его мальчишкой. Теперь, наверное, возмужал?
– Ага, консерваторию успел окончить. В общем, он тут по делам, – затараторила Алла. – Пригласил меня завтра со скрипкой. Хочет музыкальный вечер устроить. Отпустишь? Посидишь с Мишуткой?
Мама пристально посмотрела.
– Ал, за внуком-то я присмотрю, но… – замялась, словно подбирая нужные слова. – Ты замужняя женщина. Удобно ли к чужому парню одной идти?
Алла бросилась маме на шею.
– Спасибо! Спасибо, мамочка! И не переживай, мы только помузицируем. А то пальцы совсем скрипку забыли.
Глава 38
Алла особо не собиралась. Натянула водолазку, перехватила ремешком брюки. Слегка взлохматила волосы, чтобы не лежали «строго по черепу», как однажды выразилась Ира. Подхватила футляр и отправилась в гости.
Поднявшись на лестничную площадку, занесла руку к звонку, но остановилась – вспомнились слова мамы.
Алла потопталась в задумчивости. Робко постучала. Когда же открылась дверь, растерялась окончательно.
Изысканный пижон в чёрных, безукоризненно отглаженных брюках и белой рубашке со стильным узким галстуком радушно пригласил войти.
– Я не вовремя? – спросила Алла, неуверенно переступая порог.
– Ты о чём? – удивился Дэн.
– Выглядишь, будто на свидание собрался.
Дэн рассмеялся. Слегка поправил волосы, хотя вихор и без того лежал, не рассыпаясь, словно склеенный.
– Я?! На свидание?! Да разве можно променять такую встречу на какое-то там свидание? Тебя жду. Вот припарадился. Чёлку гелем уложил.
Алла вопросительно вскинула бровь.
– Не слышала о таком? Сейчас покажу, пойдём в комнату.
– А я вот по-простому. Даже как-то неловко, – оправдывалась Алла, семеня за Дэном.
– Тебе не обязательно, ты и так красивая! – выразительно проговорил тот и остановился в зале. – Падай в кресло. Здесь посидим. Я сейчас.
Он вышел из комнаты. Вернулся, держа в одной руке футляр с саксофоном, в другой – тюбик с широкой крышкой. Положил инструмент на комод. Протянул Алле гель.
– Вот оно – чудо-средство! Из Лондона притащил. Никаких проблем с волосами. За пару минут любую стильную укладку сделаешь.
Алла с любопытством повертела упаковку.
– Можешь взять себе, – бросил Дэн.
– Нет-нет, не надо, – она замотала головой.
– Ал, ну, даёшь! Шарахаешься, будто я тебе колье с бриллиантами дарю. Окей, предлагаю отметить встречу.
– Я дома поела. Давай лучше посидим, поболтаем.
– Под бокал коктейля лучше болтается, точно тебе говорю. Подожди пять сек.
Дэн поспешно удалился. Алла, утопая в мягком кресле, разглядывала обстановку.
«Та же роскошь. Всё на своих местах: узорчатый ковёр под ногами, дорогая полированная мебель, немецкая стенка с хрусталём и тонким фарфором на зеркальных полках. Вот только коллекции книг поредели. Наверное, родители увезли с собой в Москву».
Дэн вернулся с огромной, узорчатой по краю тарелкой. Поставил на столик перед диваном.
– Ал, перемещайся сюда.
– Ого! Как в ресторане! – воскликнула Алла, окинув взглядом хлебные ромбики с икрой и полупрозрачные глянцевые пластины красной рыбы, обрамляющие маслины.
В довершение картины на столе оказались бокалы со льдом, апельсиновый сок и «Мартини» Бьянко.
– А это что? Тоже из Лондона? – Алла кивнула на бутылку.
– Ага, – Дэн довольно закивал, вскрыл вермут, наполнил бокалы до середины.
Алла повертела в руках коробку сока.
– Хм, впервые такое вижу, – проговорила себе под нос и протянула Дэну.
Он долил бокалы почти доверху.
– Знаешь, этот коктейль считается животворным напитком? – проговорил загадочно, помешивая в стакане соломинкой. – Пригубишь, и сразу спокойная станешь, уравновешенная.
– Это ты к чему? – встрепенулась Алла.
– Когда я тебя в парке встретил, сразу понял, что всё ни к чёрту, – Дэн поднял бокал. – Давай, за встречу. И расслабься.
Он легонько ударил её бокал своим. Потянул через соломинку.
– Ал, мне одному как-то не по себе. Выпей хоть немного. Сама почувствуешь, как хорошо станет.
«Может, и правда полегчает?» – подумала Алла и сделала глоток.
Она едва заметно покивала, прислушиваясь к вкусу. Потянула ещё. Поставила бокал на стол.
– Ну как? – вкрадчиво поинтересовался Дэн.
– Не горько. Наверное, ваниль перебивает. Я, вообще-то, не пью. Чё зря мозг в унитаз смывать? Знаешь, что под действием алкоголя клетки моментально отмирают? Чем больше выпил, тем больше потерял. Да и вообще меня с одной рюмки в сон клонит, – Алла прочитала в глазах Дэна недоумение. – Странная реакция, да?
Он усмехнулся.
– А ты не пробовала больше одной?
– Ага, чтобы вся компания веселилась, а я храпела в соседней комнате? – весело ответила Алла. – Ну, рассказывай уже, хороша ли жизнь заграничная? Стоит ли мне жалеть, что когда-то отказалась от стажировки?
– Отказалась? Почему? Ты же об этом ещё в школе мечтала. Для того и на иняз поступала.
– Так и есть. Но променяла всё на семью… Хотелось любви. Думала, что это она и есть, но… жестоко ошиблась. Знаешь, – Алла подвинулась ближе, посмотрела Дэну прямо в глаза, – а её, оказывается, и не бывает.
Она откинулась на спинку дивана, закрыла лицо ладонями. Замерла на мгновение. Потёрла глаза. Убрав руки, печально улыбнулась.
Дэн молчал.
– Ты чего такой сосредоточенный?! – вдруг возбуждённо воскликнула Алла. – Бери сакс, задвинем музон, как бывало!
Дэн улыбнулся. Театрально отщёлкнул замки футляра. На чёрном бархате отблесками люстры заиграл слепящий хром.
У Аллы дрогнуло сердце. «Как чудесно мы тогда импровизировали! Как легко было на душе!» – думала она, расчехляя скрипку.
– Только ты теперь – профи. А я за эти годы инструмент в руки брала… – она вскинула глаза, пытаясь вспомнить, – в общем, по пальцам можно сосчитать сколько раз. Облажаюсь, слушать не захочешь…
Алла не успела договорить.
Под умелыми пальцами Дэна саксофон томно запел блюз. Позволив ему доминировать, скрипка подхватила щемящий мотив чуть позже. С каждой репликой диалог становился напряжённее. Голоса, то двигались вместе, сливаясь в умопомрачительных созвучиях, то спорили, стараясь перекричать друг друга, то, расставаясь, перекликались далёким эхом. Вдруг саксофон взвился пассажем на недосягаемую высоту и… сорвался.
Дэн бросил инструмент на диван, подскочил к обескураженной Алле, нежно взял за плечи, горячо зашептал, глядя в глаза:
– Есть! Есть любовь! Я обожаю тебя с первой встречи! Неужели ты никогда не замечала?! Не знаю, что сделал этот солдафон, раз тебя так отвернуло, но уверен, если бросишь его, сделаю тебя счастливой! Завтра я еду в Москву. Через неделю – в Лондон. Помогу тебе оформить документы, и вот она – заграница. Деньги у меня есть – играю в пабе. Ты английским владеешь, значит, работу найдёшь. Заживём!
Алла обескураженно смотрела на Дэна сквозь прядь, упавшую на глаза.
– А… А как же Миша? – промямлила она. – У меня сынишка.
– Даже если бы у тебя было трое, всё равно предложил бы.
Дэн обнял Аллу, припал к её губам.
«Отомщу сразу обоим: и Димке – за измену, и его подлому дружку – за предательство», – промелькнуло в мозгу.
Тело окутала приятная слабость. Повисшие руки еле удерживали скрипку и смычок.
«Куда-то уносит. Наверное, от вина́», – пытаясь уловить ощущения, подумала Алла.
Не отрываясь от губ, Дэн принял инструмент из слабеющих пальцев. Алла почувствовала, как под одежду юркнули горячие руки и, скользя по телу, медленно потащили водолазку вверх…
Внезапно Аллой овладел стыд. «Я не из тех, кто изменяет. Я верная. Я…Да ещё, с кем?»
Она вдруг увидела Дэна тем же подростком-семиклассником, а себя – выпускницей школы. Это вмиг отрезвило.
Вцепившись, Алла остановила настойчивые руки, замычала, пытаясь высвободить губы.
Дэн сцепил пальцы на её талии, слегка отстранился от лица. Томно взглянул. Снова потянулся губами. «Какой же ты красивый с этим румянцем желания на скулах. Даже обидно немного, что меня не трогает», – с тоской подумала Алла и упёрлась ладонями в его грудь.
– Нет, Дэн… Нет. Прости, – пролепетала она, глядя в медово-коричневые глаза. – Это неправильно. Я так не могу.
– Что неправильно?! Как ты не можешь?! – недоумённо вскинув брови, воскликнул Дэн.
Помолчав, Алла прошептала:
– Без любви не могу. Я сама должна любить. Понимаешь? Да и замужем я…
Дэн расцепил объятия, отрешённо опустился на диван, сжал голову руками.
Алла наспех сложила инструмент, подхватила футляр и выскочила из квартиры.
Глава 39
Дима приехал в конце лета.
Он стоял в тусклом свете лестничной клетки в потрёпанной «гражданке», осунувшийся, потерянный. Алла открыла не сразу – смотрела в глазок, сердце сжималось от жалости.
Миша уже спал. Сели ужинать втроём.
Ковыряя вилкой гуляш, муж вкратце рассказал о злоключениях. Вышло так, что он отказал капитану выдать в личное пользование нижнее бельё. Тот якобы собрал шайку недовольных, которым Дима когда-то тоже отказывал. Они написали совместный рапорт с требованием провести проверку. Комиссия ничего криминального не выявила. Но когда через месяц началась плановая инвентаризация, невесть откуда всплыла огромная недостача.
– Короче, сфабриковали, – мрачно заключил Дима.
«Вот когда нам ворованное мясо боком вышло. А я знала, что так случится. Правило бумеранга никто не отменял», – с горечью подумала Алла.
– Ну что ж, и такое бывает. Не вешай нос, – подбодрила зятя Екатерина Михайловна. – Надо подумать, чем теперь заняться. У тебя самого какие планы?
– Вообще никаких. Сначала месяц буду на диване валяться. Как в себя приду, начну работу искать. Пока, правда, не знаю где и какую.
– Дим, тебе, наверное, выходное пособие выдали? Как Ване. Помнишь, ты рассказывал: он не захотел дальше служить, ему и отпускные, и ещё какие-то подъёмные выплатили?
– В том-то и дело, что меня этого добра лишили. В счёт штрафа почти все деньги выгребли. Копейки привёз.
Екатерина Михайловна нахмурилась.
– Тогда, Дима, вожделенный диван отменяется.
Алла хотела вставить словечко, но услышала, что Миша закапризничал, побежала успокаивать. Когда вернулась, Дима громко шептал:
– Катерина Михална, я два года без отпуска!
Алла закивала, желая поддержать мужа, но мама строго заговорила:
– Ты, дружок, не кипятись. На кого надеешься? На своих родителей? Так они даже на внука не приехали посмотреть. На меня? Я при всём желании четверых не прокормлю. Пора бы тебе самому повзрослеть и нести ответственность за семью, а то отправил жену с ребёнком домой без копейки. Мы втроём всё лето на мои отпускные жили. Аллочку я тревожить не стала. Ей и так с ребёнком достаётся. Ждала, когда ты приедешь, подключишься. А тут вон что – отец семейства на диване собрался лежать.
Дима молчал, опустив глаза.
– И как здесь работу искать? – наконец, проговорил он еле слышно. – Я в армию-то пошёл, чтобы с этим не связываться.
Екатерина Михайловна задумалась.
– Вот что, – сказала она, – у моей приятельницы муж в О́рганах работает. Могу с ней переговорить, может быть, посодействует.
Дима вскинул на тёщу благодарный взгляд.
– Да, у меня тоже надежда мелькнула, – с улыбкой отозвалась Екатерина Михайловна. – А я вот сейчас и добегу. Они в соседнем доме живут.
Лишь только щёлкнул замок, Дима, потирая руки, прошептал:
– Отличный план у тёщи наметился! – и потянулся к лицу Аллы.
Она заёрзала, откинулась на спинку диванчика.
– Дим, я тебе ещё кое-что подкину до кучи, – сказала спокойно. – Может, хватит мою маму эксплуатировать? Квартиру снимать, я так понимаю, мы пока не сможем. А давай-ка у твоих родителей поживём.
Дима вытаращился, открыл было рот, но Алла остановила, подняв ладонь.
– А что? У них и места побольше, и внука они с самого рождения всего раза три видели. Может, попривыкнут и за своего призна́ют.
На лестнице послышались шаги, шевеление ключа в замке. Появилась сияющая Екатерина Михайловна.
– Вы что кислые? Жизнь-то налаживается, – радостно заговорила она и протянула Диме сложенный вдвое листок. – Вот данные. Завтра с паспортом и военным билетом подойдёшь на проходную УВД, кого спросить – тут написано. Обещали помочь.
Алла повернулась к навесной полке за спиной, будто хотела что-то достать. Оказавшись губами около Диминого уха, шепнула:
– Вот-вот, опять моя мама. Сидишь, глазами хлопаешь. Хоть спасибо скажи.
– Хорошо, Катерина Михална, сделаю, – промямлил Дима.
– Ты, кажется, не рад? – удивилась мама. – Понятно. В следующий раз буду знать, что лучше не лезть. Спокойной ночи.
Она поцеловала Аллу в лоб и удалилась.
– Ты что, дурак совсем? Человек помог, а ты ему в душу плюёшь!
– Ал, да не истери ты, – щёки Димы пылали. – Я за переезд к родичам переживаю. Не представляешь, сколько проблем огребём.
Дима поднялся. Включил газовую колонку. Поплёлся в ванную.
– Правильно мама говорит: будь мужчиной, решай проблемы, – бросила Алла вслед.
