Светлана Викторовна Бодрова
Кот
Я, Кошка, брожу, где вздумается,
и гуляю сама по себе.
Редьярд Киплинг.
«Кошка, которая гуляла сама по себе».
Весна в этом году выдалась довольно тёплой и на удивление ранней. Но, несмотря на это, даже сейчас, в середине апреля, ночью ещё стояли заморозки. Лужи, днём бликовавшие тысячью маленьких солнц, к утру промерзали до основания, и становились коварными ловушками для беспечных пешеходов. Деревья тоже не спешили надевать зелёный наряд, но в воздухе постоянно ощущался аромат весны, идущей большими, но неспешными шагами.
Старый Кот медленно ковылял по тротуару, проложенному сквозь большой дачный сектор. До города было рукою подать, вернее лапой, но время неумолимо поджимало, а в маленьких домах шансы неизмеримо возрастали. В этом он уже давно убедился на собственном опыте. Да и прохожих здесь встречалось меньше, чем около многоэтажек, а значит меньше шансов получить пинка, или камнем но хребту.
Пепельного цвета, с белой грудкой, и такими же носочками на лапках, совсем недавно он выглядел шикарно и презентабельно. Ничуть не хуже породистых выставочных кошек, в страхе шарахавшихся от него по сторонам. Но времена переменились. В доме, где он проживал последние полгода, кроме хозяйки его не любил никто. Надеясь на лучший исход, Кот не убегал с насиженного места, но ему, всё же, крупно не повезло. Хозяйка умерла в больнице, вдали от него, а её домочадцы сразу же выкинули его за дверь. Глупые люди, он и сам бы ушёл, не задерживаясь ни на минуту. Неудача сильно подкосила его, и теперь он выглядел, как старое больное животное, давно просившееся на милосердное усыпление. Так что, хочешь, не хочешь, а ему надо было спешить.
Кот ковылял от одного дома к другому, останавливаясь, и глубоко втягивая в себя воздух возле каждого из них. Многие из них оказывались пустой обманкой. Люди в них не жили, кто чаще, кто реже, наезжали сюда временами. Кота это не устраивало. Возле таких домов он рассерженно фыркал, и плёлся дальше.
Пройдя очередной мёртвый дом стороной, Кот остановился возле следующего, покрытого весёленькой зелёной черепицей. Из высокой трубы шёл еле заметный дым. Люди здесь жили, и внутри Кота робко шевельнулась надежда. Усевшись поудобнее на задние лапы, и зажмурив большие жёлтые глаза, он, во всю мощь кошачьих лёгких втянул в себя порцию утреннего морозного воздуха. Пойманные в ловушку запахи рассказали ему о многом. Пахло грудным молоком, людским потом, вкусной едой, теплом и любовью. Их всего трое. Двое молоды и здоровы, а третий настолько мал, что сосёт грудь у матери. Любовь здесь буквально разливалась в воздухе, стелясь над промороженной землёй, и путаясь в голых ветках. Много, слишком много любви они питали друг к другу. Ему не досталось бы ни капельки. К тому же они молоды, и у них всё впереди, а его время неумолимо бежит вперёд. Здесь ему нечего ловить. Кот выдохнул удерживаемый воздух, со стороны могло показаться, что он просто вздохнул, и поплёлся дальше.
Возле следующего дома ритуал повторился. Здесь запахов оказалось намного меньше. Пахло грязью, тухлятиной и водкой. Ни любви, ни сострадания, вообще никаких чувств. Человек живёт в одиночестве, и его душа закостенела настолько, что он быстрее съест его на обед, чем полюбит хоть капельку. Снова не то. Снова пришлось ковылять до следующей калитки.
Так он и шёл по длинной узкой улице, ища что-то своё, известное только ему. Но каждый раз, с надеждой набирая полные лёгкие воздуха, разочарованно выдыхал его, издавая при этом громкое, похожее на чих, фырканье. То, что ему нужно было, никак не находилось, а улица кончалась, упираясь своим концом в старый еловый лес. Уже не первая улица, тщательно обследованная им.
Оставив позади два мёртвых дома, Кот уставился глазищами на старый покосившийся домишко. Его убогий вид, и неухоженный сад, могли обмануть кого угодно, но только не Кота. За хлипкими деревянными стенами явно кто-то жил. И снова Кот неподвижно замер, вдохнув сбросивший ледяные оковы воздух. Сидеть пришлось довольно долго, но как выяснилось, оно того стоило. Запахи оказались очень слабые, но в таком количестве, что трудно было отделить один от другого. Такого не было уже давно. Запутавшись в хитросплетениях еды, тепла, мягкой постели, но напоследок уловив лёгкий запах смерти, Кот медленно тихо выдохнул. Здесь необходимо было второе, более тщательное обследование. С призрачной надеждой Кот снова втянул воздух, принюхиваясь к другим, более затаённым запахам.
Запахи старости и одиночества оказались лидерами. И если первый, сплетаясь с запахом смерти, обнадёживал, то второй ещё не говорил ни о чём. Даже одинокие люди, одиноки по разным причинам.
Второй, более слабой волной, переплетаясь между собой, шёл страх, разочарование и обречённость. Они были настолько заглушены, что скрывались даже от собственной хозяйки. И только такое существо, как Кот, сумело выловить их среди остальных. Никому другому они не были подвластны. И напоследок, робко, затаившись глубоко-глубоко, шла спрятанная ото всех, нерастраченная любовь.
