Сю Фэнг
Забудь меня. Китайская версия «Списка Шиндлера»
В этот момент на сцене появляется новый персонаж. Это человек, с которым Цянь Сэнсу подружился в старом городе, некий Ву Сичжэн. Семья Ву была самой уважаемой в старом городе, а Ву Сичжэн – ученым с высочайшей репутацией в конце периода Цинь. Они с Цянь Сэнсу сразу же сошлись – рыбак рыбака видит издалека, как они сами говорили. И это оказалось не просто случайное знакомство, продлившееся год или два. Семья Ву владела более чем половиной всех магазинов на улице Гинко в старом городе. А вокруг него ей принадлежало около тысячи му плодородных земель. Ву приглянулись деликатные, хоть и провинциальные манеры его друга Цянь Сэнсу и то, что он не напускал на себя ученого вида. У Ву Сичжэна был сын, Ву Чонгхи, того же возраста, что любимица Сэнсу. Однажды, выпивая, они договорились поженить детей, когда те подрастут. То, что дети не были знакомы между собой и между ними могло не возникнуть любви, нисколько их не беспокоило. Оба считали: воля родителей и слово свахи с древних времен являлись основой крепкого брака.
Школьные успехи юной Сюлин стали частой темой разговоров Цянь Сэнсу и его друга, Ву Сичжэна. По мнению Сичжэна, Сюлин была еще слишком юной, и ее следовало отправить сначала в среднюю школу для девочек, и только потом в Сучжоу. Цянь Сэнсу считал, что тут отчасти проявляется личный интерес Сичжэна. Он знал, что Ву Сичжэн уделяет большое внимание будущей невестке, а если она приедет учиться в город, то окажется в непосредственной близости от его дома. С точки зрения Ву Сичжэна, ей следовало и дальше потихоньку учиться, заниматься логикой, усваивать хорошие манеры – это будет очень кстати. Но если она сразу уедет в Сучжоу, то окажется вне сферы влияния семьи. Случись что, и трудно будет вновь взять власть над ней. Примерно так думал и Цянь Сэнсу. Честно говоря, он тоже не хотел отпускать Сюлин слишком далеко. В конце концов, она его дочь. Хотя их дружба с Сичжэном основывалась отнюдь не только на брачных планах в отношении детей, слово джентльмена обязывало. Он не хотел упустить такой шанс из-за собственного нечаянного просчета.
Ву Сичжэн был попечителем уездной средней школы для девочек. По правилам на нем лежала ответственность за отбор учениц, проходивших в школу без экзаменов. Однако Цянь Сэнсу настоял на том, чтобы Сюлин приняла участие в довольно большом конкурсе и сдала экзамены перед поступлением. В результате его возлюбленная дочь успешно поступила в школу, став по результатам конкурса первой.
Документов, относящихся к периоду обучения Цянь Сюлин в школе, найти не удалось. Однако есть кое-какая информация в генеалогической книге семьи Цянь. Там упоминаются влиятельные люди, с которыми она встречалась. В том числе – ее старший двоюродный брат, Цянь Чжолунь. Чжолунь был гораздо старше Сюлин – ему уже исполнилось двадцать три года. Хотя технически они принадлежали к одному поколению, разница в возрасте заставляла Сюлин смотреть на него скорее как на отца. Чжолунь, конечно, не был столь же строг, как ее отец, однако он очень заботился о своей любимой младшей сестренке. В то время семья Цянь Чжолуня переехала из их старого дома в деревне Ванг По на улицу Академии у северных ворот уездного городка. По выходным Цянь Сюлин часто убегала из общежития для девочек при школе, чтобы поужинать в доме у «старшего брата» Чжолуня. Чжолунь учился в Военном университете, и Сюлин нравилось слушать его рассказы и анекдоты про военную школу. Ее кумиром на тот момент была не легендарная строительница моста Ванг По, а ученая с другого конца света по имени мадам Кюри. Чжолунь некогда увлекался историей древнего борца со злом Чжоу Чу, но теперь был без ума от французского генерала Наполеона. Из Военного университета ему нелегко было вырываться домой, однако, как только появлялась возможность, он стремился насладиться их редкими совместными ужинами и мелодичным голоском Сюлин, всегда присутствовавшей на семейных собраниях. Они, например, по очереди тянули соломинку и рассказывали стихи Тана – наградой служила первая ложка жареного сладкого картофеля или дольки плодов гинко. Сюлин радостно восклицала: «О, я переела, больше не могу!» Был у нее и еще один кузен, Чжулу. Он славился своими розыгрышами. Тогда Чжулу учился в местной школе. На каждом ужине он устраивал какую-нибудь шутку или представление с переодеванием, от которых гости сгибались пополам от смеха.
Однажды Чжолунь купил в старом квартале Нанкина журнал со статьей про мадам Кюри. Он обернул его в подарочную бумагу и преподнес Сюлин. Он не догадывался, что журнал не только порадует сестру, но и изменит ход ее будущего. Однажды она обратилась к Чжолуню, желая обсудить серьезный вопрос: она хочет поехать в Сучжоу учиться. Она слышала, что средняя школа для девочек в Сучжоу находится среди новеньких мостов и древних улиц старого города. Само здание выстроено в классическом стиле, характерном для Сучжоу. Говорят, там прекрасная атмосфера, а школьная форма очень красивая.
Завершила она все это решительной фразой: «И я нисколько не боюсь!»
Чжолунь засмеялся. Таковы были все в их семье Цянь. Он согласился лично пойти и переговорить с дядей Сэнсуном от ее лица. У него было одно характерное движение – пальцем он указывал на кончик своего языка. Когда Чжолунь был ребенком, у него на языке появились язвы, и деревенский врач заявил, что язык придется отрезать. Многие его поддержали – да этот лекарь гений! Однако без языка что за будущее ждет ребенка? Удивительно, но Господь обратил свой взор на мальчишку с язвами на языке, и доктор Янг, врач из Шанхая, преподававший в университетском госпитале, спас ребенку язык. После выздоровления Чжолунь обрел потрясающую дикцию и стал выражаться изысканно и красноречиво. Однажды он пошутил в присутствии брата и сестер, что единственным разочарованием в его жизни будет не раскрыть в полной мере потенциал собственного языка.
Никто не знал, как Чжолуню удалось убедить дядю Сэнсуна, однако после того визита Цянь Сэнсун дал свое согласие. Отец Сюлин не стал противиться ее внезапному порыву. Единственное, что он ставил ей в вину, – то, что она не пришла поговорить с ним сама. Возможно, Цянь Сэнсуна покорил юношеский задор племянника, Чжолуня. А может, дело было в том, что и сын Ву уезжал учиться. Цянь Сэнсун не хотел, чтобы его дочь уступала в учености будущему жениху.
Позднее Сюлин обнаружила у отца на рабочем столе свиток, только что написанный Чжолунем:
Века почестей завоевываются достижениями в науках.
Ее отец высоко оценил каллиграфические способности Чжолуня. Хотя его племянник пошел по военной стезе, у него осталась душа ученого, и он ежедневно упражнялся в рисовании иероглифов, никогда не порывая связи с каллиграфией. В его писаниях прослеживалось сходство с манерой Ванг Юхуна, а по мастерству и тщательности исполнения они никак не выдавали его возраст, хотя и отличались юношеской свежестью.
Отец написал Сюлин письмо. Он хотел отвезти дочь в город, с визитом к Ву, на улицу Гинко. Просто свозить в гости. Честно говоря, он хотел заранее дать Сюлин понять, что она станет членом семьи Ву. Однако она резко отклонила его предложение, объяснив это тем, что юноше и девушке не стоит знакомиться преждевременно. К тому же она еще не вступила в брачный возраст, и ей нечего делать в чужом доме.
Прежде чем отправиться в Сучжоу, Цянь Сюлин в последний раз вернулась в поместье Цянь. Она вышла из восточных ворот старого города, миновала деревянный мостик, прошла через крошечную рыбацкую деревню на озере Санлидун, потом мимо храма Вули направилась на восток, и через несколько километров добралась наконец до расшатанного моста Ванг По. Мы не знаем, о чем она думала, стоя там и наблюдая за тем, как воды реки медленно катятся к востоку.
Возможно, она размышляла о своем будущем. Старое поместье Цян вырисовывалось на фоне неба, и в душе ее царила безмятежность. Что бы ни ждало ее, она не верила, что полностью оторвется от родных краев. Туманные романтические фантазии проносились в ее голове. Торопливые шаги не могли угнаться за юными мечтами. Несмотря на приподнятое настроение, она вдруг испытала укол неописуемой грусти.
Она явилась официально попрощаться с господином Гао, всячески поддерживавшим свою ученицу. Внезапно Сюлин расчувствовалась. Господин Гао стал очень худым, а беспрестанный кашель и выступающие скулы заставляли беспокоиться о его здоровье. Пока он говорил, на лбу у него выступили капли пота. Господин Гао по-прежнему вел уроки в бесплатной школе при поместье, которая теперь носила название Всеобщей Академии. Ее отец молчал – но не так, как раньше. Сюлин думала, что дело не только в грядущем расставании: похоже, он чем-то обеспокоен. Что будет с ней, когда она вылетит из родительского гнезда? Никто не мог этого знать. Помолвка с сыном семейства Ву была грандиозным событием в ее жизни. Однако она стремилась к независимости, и блестящий ум уже начинал давать свои плоды. Добросердечная и скромная мать Сюлин редко высказывала свое мнение в их большом доме. Она походила на гусеницу шелкопряда, которая только и знает, что трудиться над бесконечной нитью. Мать переговорила с ней наедине, сказав, что ее отец уже несколько дней не может спокойно спать. Что-то говорит ему, что его дочь ждет необыкновенная судьба – не как у других людей. Если она хочет лететь, никто не станет мешать ей.
– Лин, ты правда хочешь лететь? – Мать обняла ее со слезами на глазах.
– Я вернусь, мама, в знак уважения к тебе и к отцу.
Однако десятилетия спустя, вспоминая о том дне, она сказала: «В конце концов, я написала эссе о том, как в юности уехала из Исиня. Я чувствовала себя как птичка, взлетающая в небеса. Рассчитывая когда-нибудь вернуться, я уже мечтала о том, чтобы изменился весь мир, и я вместе с ним».
Глава 4
Река Хуанпу, одна ты меня понимаешь
В документальном фильме, снятом Татьяной, сестрой Жерома, мелькает старое фото. Это групповой снимок женской баскетбольной команды университета Датун, сделанный в республиканский период, в шестой месяц восемнадцатого года. На снимке – хорошенькие девушки в спортивной форме по моде того времени. Они стоят ровно в линию. Их нежные личики застыли на пленке полвека назад. Фотография уже желтеет, но все девушки узнаваемы. Третья слева, с круглым лицом, улыбающаяся, не разжимая губ, это Цянь Сюлин.
Но почему она не поехала в Сучжоу? Что она до сих пор делает в Шанхае?
Если считать по календарю, восемнадцатый год республиканского периода – это 1929-й. Цянь Сюлин на этом снимке должно быть семнадцать лет. Она уже закончила обучение в школе для девочек в старом Сучжоу, на что у нее ушло всего два года вместо трех. Перескакивать через классы было для Цянь Сюлин не в новинку. Просто сказать, что она отличалась тягой к науке, значит пренебречь ее редкостным трудолюбием.
Бледно-голубая футболка с длинными рукавами, темно-синие шорты, короткая стрижка-каре, спортивные туфли и название школы белыми буквами на груди – таковы были модные стандарты для девушек-студенток после периода 4 мая. Надевая длинные юбки, Цянь Сюлин прятала за ними стройную фигуру, но мысли свои она сдерживать не собиралась. Позднее она подарит фотографию своей внучке Татьяне. И это будет единственный ее снимок, имеющий отношение к Сучжоу.
На заднем плане видна высокая труба и фабрика рядом с ней. Фабрика стоит на берегу реки. Река чиста. Так выражаются мощь и противоречия индустриальной цивилизации и старого Сучжоу. Не совсем понятно, что это за фабрика. Для новых женщин периода 4 мая, таких как Цянь Сюлин, поднимающиеся в небо заводские трубы символизировали одновременно науку и цивилизацию. По сравнению с пагодой Хуку, садом Скромного Правителя или горой Небесная Лестница и другими историческими достопримечательностями такой фон лучше передает дух времени. Девушка на фотографии выглядит спокойной; лоб до бровей закрывает челка. На ней свободный кожаный жакет и трикотажная юбка. На ногах лаковые туфли на высоких каблуках. Если сравнить это фото с теми, где она младше и еще живет в маленькой деревушке в Чжэцзяне, становится ясно, насколько Цянь Сюлин оторвалась от своих деревенских корней. Все ее существо пронизано духом современности.
Фотография предсказывает то, что должно было произойти с ней в будущем. Она была образцом прилежания и добродетели. Получала наивысшие баллы по математике. На экзаменах в средней школе для девочек провинции Сучжоу никто не мог соперничать с ней. Но самое главное – Сучжоу и Шанхай находились близко друг к другу. А международная азиатская столица открывала перед людьми огромные возможности. Настоящий рай для мечтателей и искателей приключений.
Старший брат Цянь Сюлин Чжулу уже учился на факультете металлургии в шанхайском университете Джао Тонг. Младшая сестра оставалась в его тени, несмотря на то что отлично училась и была первой во всем. К тому же Сюлин знала о дальнейших планах брата: он будет сдавать экзамены, чтобы в десятке лучших поступить в Бельгии в Лёвенский католический университет.
Далекая Европа! В то время в сердце Цянь Сюлин по-прежнему царил ее давний кумир – мадам Кюри. С тех пор как Чжолунь подарил ей журнал со статьей о достижениях мадам Кюри, Сюлин тщательно следила за всеми новостями о ней. Каждый раз, когда ее имя появлялось в прессе, Сюлин брала ножницы, вырезала заметку и вклеивала в свой альбом. Она знала, какие материалы мадам Кюри опубликовала за прошлые годы и в чем состояли ее достижения. В глубине души Сюлин мечтала стать ближе к мадам Кюри… а потом еще ближе, и еще.
Цянь Сэнсуну приходилось оплачивать сразу двоим детям образование в Шанхае. Это было для него нелегко. В Чжэцзяне в 1920-х годах происходили беспорядки, повстанцы сражались между собой, да к тому же год за годом выдавался неурожайным, так что вокруг царила разруха. Тем не менее решимость Цянь Сэнсуна выучить своих детей нисколько не поколебалась. В семье его ближайшего друга и будущего родственника, Ву Сичжэна, имелось трое студентов университета, и все учились за границей. Он наблюдал за тем, как Ву Сичжэн акр за акром продавал свои плодородные земли в окрестностях города, чтобы платить за учебу своего младшего брата Ву Дайю и племянника Ву Чонлена во Франции. Третьим был его сын, Ву Чонгхи, нареченный Сюлин, который недавно сдал экзамены в Лёвенский университет.
Сюлин хотела вместе с братом Чжулу поехать учится в Лёвен. Чжулу первым заговорил об этом с их отцом.
Брат и сестра часто ссорились, но когда доходило до серьезных вопросов, между ними воцарялось полное понимание.
Некоторое время Цянь Сэнсун не мог принять решения. Все упиралось в стоимость обучения. Один подготовительный год в Лёвене стоил тысячу серебряных долларов. Это была по-настоящему крупная сумма. В старом Исинье месячная зарплата офицера полиции равнялась паре серебряных долларов. На эти деньги можно было содержать большую семью. Цянь Сэнсун поддерживал решение сына ехать учиться за границу, отчасти следуя примеру своего друга Ву Сичжэна. Однако, что касается Сюлин, у него имелись некоторые опасения. Дочь – драгоценнейшее сокровище матери и отца, зачем ей уезжать в такую даль от них? Почему она не может остаться и продолжать учебу в Китае? К тому же Сюлин предстояло рано или поздно стать членом семьи Ву. Сэнсун измучился от тревоги и постарался просто изгнать неприятные мысли у себя из головы.
Учась в Китае, Сюлин легко справлялась с любыми препятствиями. Она без усилий сдала экзамены в подготовительный класс университета Джао Тонг. Университет этот был частным и очень известным. О нем ходила пословица: на севере – Нанькай, на юге – Джао Тонг.
Она смотрела, как пассажирские пароходы, пуская из труб дым, медленно причаливают к берегу реки Хуанпу. С них спускались люди всех цветов кожи. Цянь Сюлин представляла, как худая пожилая дама идет по сходням прямо к ней. У дамы седые волосы, высокий лоб, ясный взгляд под светлыми бровями и жесткая линия губ – именно такой она тысячи раз вставала перед мысленным взором Сюлин. Это была мадам Кюри.
Внезапно Сюлин поняла, что стала к ней гораздо, гораздо ближе.
Часто она стояла на берегу реки и просто перебирала мысли у себя в голове. В модных кафе на набережной это почему-то не получалось. Размышлять – таково было ее хобби. Ей казалось, что только волны реки Хуангпу понимают ее. И ведут с ней беседу.
Она всегда пристально следила за деятельностью мадам Кюри. В тот год знаменитой ученой исполнилось шестьдесят два. Осенью одному китайскому студенту, выпускнику факультета физики из университета Цинхуа, по имени Си Сийян, выпала удача стать учеником мадам Кюри. Она пригласила его к себе в исследовательскую лабораторию, заниматься изучением радиационной химии. Вот ведь счастливчик! Его пример вдохновил Сюлин: «Отлично, братец Си! Ты прокладываешь путь для младшей сестры, которая тоже попадет к мадам. Я последую за тобой!»
В тот год еще один китайский студент, Чжен Дачжан, получил от мадам Кюри приглашение в лабораторию. Ее дочь, Ева Кюри, даже приехала в Китай с визитом и написала статью под названием «Интервью из воюющего Китая». Она писала о Чан Кайши и его конфликте с Гуаньси, о захвате Китайско-Восточной железной дороги Чжан Сюэляном, о генерале Cун Чжэюане, о Сун Лянчане и его двадцати семи солдатах, сражавшихся с Чан Кайши, а также о начале войны между Чан Кайши и северными войсками Фэн Букси. А потом о последствиях, которые война имела для китайского народа.
В конце статьи Ева Кюри упоминала о том, что мадам Кюри глубоко уважает своих китайских студентов и очень беспокоится об их судьбе.
Ей было посвящено всего пару строк, однако они пламенными воззваниями запечатлелись в сердце Цянь Сюлин.
Пока поступали хоть какие-то новости о мадам Кюри, Цянь Сюлин ни на минуту не расставалась с ее образом.
Например, Ван Вейки, переводчик с китайского, по возвращении на родину рассказывал о лекции, которую мадам Кюри читала в Парижском университете так:
Когда она говорит, голос ее течет, подобно спокойной реке. В нем есть музыка – он похож на звуки органа, уносимые далеким ветерком. Она выражается очень точно, но без экстравагантности, изысканно, но доступно. Ее слова весомы, но не подавляющи. Она может взять физическую формулу и перенести ее в воображаемый мир, похожий на детскую сказку.
Эти добавления в «Альбом мадам Кюри», который вела Цянь Сюлин, подталкивали ее к новым мечтам о встрече с ученой дамой в далекой Европе. Девочка, предававшаяся им, уже готовилась воплотить свои планы в жизнь.
По сравнению с характером Сюлин в младшей школе, она теперь стала еще более активной и дерзкой. Она любила спорт – в первую очередь баскетбол. Несмотря на невысокий рост, она бегала очень быстро и прыгала очень высоко. Люди называли ее «София на переднем фланге». Она с радостью участвовала в любых соревнованиях. Ее отличало психологическое равновесие; она стабильно получала высшие оценки по математике, а также по английскому языку, письменному и разговорному. И учителя, и одноклассницы восхищались ею.
Однажды Сюлин получила письмо от отца, в котором он просил, чтобы она приехала домой на выходные. Сюлин показала письмо Чжулу. Чжулу состроил гримасу: «Скорее всего, это чтобы встретиться кое с кем! И ты наверняка знаешь, с кем именно». Сюлин призадумалась, и неловкость отразилась на ее лице. «Знаю. Но времена меняются, так ведь? Разве мы не хозяева своей судьбы?»
Эти слова прозвучали из самой глубины ее души. Они напугали Чжулу.
Цянь Сюлин не подчинилась требованию отца вернуться в те выходные в старое поместье Ванг По Цянь, однако она послала ему ответное письмо.
В письме она объясняла, что приближаются выпускные экзамены в школе, и сейчас она не может отлучаться. А еще впервые упоминала о своей мечте стать одной из учениц мадам Кюри. Она хотела поехать в Бельгию вместе с братом, Чжулу, и учиться в университете Лёвена.
Цянь Сэнсун испытал острое разочарование, когда узнал, что дочь не вернется на выходные домой. В те самые выходные Ву Сичжэн собирался приехать в поместье семьи Цянь вместе с сыном, Ву Чонгхи, так что отец действительно подстроил ей ловушку. Ву Чонгхи уже был зачислен в Лёвенский университет в Бельгии и приехал на зимние каникулы повидаться с семьей. Хотя лицом мальчик не вышел – по мнению Цянь Сэнсуна, – у него был вид культурного, образованного человека. Он казался очень закрытым и мало говорил, а если и произносил пару слов, то весьма неловко. Похоже, он обещал стать настоящим ученым, с головой погруженным в науку.
Цянь Сэнсун видел Ву Чонгхи еще ребенком, но и теперь нашел его вполне подходящим кандидатом на роль жениха для дочери. Юноша был честный, разумный, очень вежливый. Единственное, чего ему не хватало, – это отцовского красноречия и остроумия.
За ужином Цянь Сэнсун заговорил о том, что Чжулу и Сюлин оба хотят учиться в Лёвенском университете в Бельгии. Ву Сичжэн одобрил их план. Он вообще поддерживал стремление Сюлин к учебе. Если она сдаст экзамен, они с Чонгхи смогут видеться каждый день. И прекрасно позаботятся друг о друге. Немного выпив, он предложил даже помочь семье Цянь с оплатой образования за рубежом: «Тогда под крышей дома Ву будет четверо заграничных студентов!»
Цянь Сэнсун максимально вежливо отклонил его предложение.
В покровительственных словах Сичжэна вовсе не было злонамеренности. Однако Цянь Сэнсуну с его прямотой сельского жителя и независимостью не годилось принимать подаяние – даже от близкого друга. Пусть Сюлин предстояло войти в семью Ву, пока что она была дочерью семьи Цянь. Если богатые Ву продают свои земли и собственность, чтобы оплатить обучение детей за рубежом, почему Цянь не могут сделать то же самое?
Одно ему было ясно: если они хотят ускорить помолвку между Сюлин и Ву Чонгхи, нет ничего лучше, чем отправить Сюлин учиться в Бельгию вместе с ним.
Придется оставить разногласия в прошлом. Нельзя препятствовать желанию Сюлин ехать в Бельгию, раз это может помешать развитию отношений между детьми. Ву Сичжэн сказал: «Так ты не только не хочешь дать дочери деньги, чтобы учиться за рубежом и находиться рядом с моим сыном, но и мне не позволяешь этого сделать? Чего же ты добиваешься?»
Друзья быстро могут стать врагами. Ситуация грозит опасностью.
Надо продать землю. Вот к какому решению пришел Цянь Сэнсун.
В обычных условиях сохранение каждого сантиметра наследственных земель – главная обязанность добродетельного сына. И оплата образования детей – единственная причина для их продажи, которую общество не только одобрит, но и всячески поддержит, сколь бы печально это ни было. Пожалуй, такой поступок даже послужит примером другим, к вящей славе Цянь Сэнсуна. Он был искренне убежден, что в мире духов его достойные и священные предки одобрят это решение.
С этого момента все пошло по-другому. Цянь Сэнсун не только согласился, но и начал всячески подталкивать Сюлин к тому, чтобы уехать в далекие страны. Ей надо держать экзамены в Лёвенский университет. В письме к дочери он словно невзначай упомянул о Ву Чонгхи, который уже учится там, – юноша, мол, очень умный, и она сможет к нему обращаться, если возникнут проблемы.
Сюлин внимательно, несколько раз перечитала письмо. Наконец, она поняла, что в нем главное: «сын семьи Ву». В последние годы отец все чаще заговаривал о нем. Похоже, он напоминал дочери: не забывай, что он – твой будущий муж. Будучи девушкой современной и образованной, она всегда относилась к этой помолвке с юмором. Однако с течением лет мысль о ней начинала ее раздражать. Она ведь даже никогда не видела этого человека! Кто он такой? Какого он роста? Красив или нет? Да уж… Хотя Сюлин и вступила в возраст, когда девушки мечтают о любви, ее воображаемый избранник разделял с ней художественные и научные увлечения и был далек от образа, описываемого отцом.
Естественно, она не могла знать о том, что дома, в родном городке, отец и Ву Сичжэн уже подняли бокалы с домашним саке в честь будущих ухаживаний сына семьи Ву за ней в университете Лёвена, их свадьбы, прекрасных детей и тому подобного. Пока что ее простая жизнь строилась вокруг учебы, и она понятия не имела, что замыслил отец. Что творится у старика в голове? Она действительно этого не знала.
Перспективу учиться в Шанхае она больше не рассматривала, твердо решив держать экзамены в Лёвенский университет. Теперь все ее усилия были направлены на изучение английского и французского языков. В свободное время Сюлин играла в баскетбол, а еще репетировала маленькую роль в школьном спектакле по «Двенадцатой ночи» Шекспира, но в уме постоянно повторяла французские и английские слова.
И тут ее старший кузен, Цянь Чжолунь, приехал в Шанхай по официальному делу и пригласил Сюлин и Чжулу поужинать с ним в скромной харчевне близ храма Чен Хуан.
Никто в семье не мог себе представить, что Чжолуня ждет такой быстрый взлет. Лучший выпускник военной академии, он быстро поднялся от сержанта до командира батальона, завоевав уважение старших по званию. Во время Северной экспедиции отличился во многих сражениях. Несмотря на молодость, получил назначение в штаб армии и стал заместителем главы департамента, получив погоны контр-адмирала. Ходили слухи, что он был у главнокомандующего в фаворе и стал в штабе одним из главных советников. Благодаря ему штаб командования превратился еще и в разведывательный центр.
Цянь Чжолунь прибыл в Шанхай в командировку. Принимающая сторона придавала большую важность его визиту. Его принимали с почестями, и все было устроено с помпой; Чжолуня поселили в самом роскошном отеле. Контр-адмирал, пускай и молодой, считался фигурой выдающейся. Однако вечером он отказался от всех приглашений, переоделся в гражданское, нанял рикшу и потихоньку сбежал по одной из аллей Сада Июань. Таверна называлась «Желтое вино», и именно им там пахло. Они заказали хрустящие овощи, нежирную тушеную свинину, нежную свежую рыбу-горбыля, пожаренную на сковороде, и маленькие вонтоны в курином бульоне – любимые блюда Сюлин и Чжолуня. Глядя, как его младшие кузены набивают рты, Чжолунь искренне хохотал.
Сидя там, с Чжулу и Сюлин, он отдыхал душой. Ему нравилось слушать, как они рассказывают о разных пустяках; сам он почти не говорил. Ему претило демонстрировать свое превосходство или изрекать избитые афоризмы. Он немного выпил, отчего пришел в благодушное настроение. Они страстно обсуждали разные вопросы – хотя позднее, по прошествии лет, не могли вспомнить, какие именно. Когда настало время расходиться, Чжолунь подарил каждому свои фотографии в военной форме с собственноручной подписью. Фотограф сопровождал его во всех поездках. В лице Чжолуня было спокойствие, свойственное молодости. Он казался довольным, но хранил достоинство. Уходя, Чжолунь напомнил Сюлин, что она может обращаться к нему в любое время, по любому поводу.
В том же году, в туманный ноябрьский день, Цянь Сюлин и ее старший брат Чжулу сели на круизный лайнер «Сфинкс», плывущий в Марсель, во Францию. Франция находилась совсем близко от Бельгии. Вдвоем они выбрали лучший корабль из всех, обслуживавших линию в то время.
Судно отходило от берега, но Цянь Сюлин не ощущала грусти. Она знала, что в ее жизни начинается новая глава. Даже чувства у нее были новыми. Стая крикливых морских чаек носилась по небу, а потом постепенно растворилась в густом осеннем тумане. И тут Сюлин вдруг заплакала. Словно невидимая рука коснулась ее души, заставив запомнить эту картину на всю жизнь.
За день до ее отъезда из дома к отцу приходил незнакомец. Отец не нашел в его визите ничего странного – он даже пригласил незнакомца к себе в кабинет, хотя обычно принимал гостей в салоне. Комната Сюлин была по соседству. Снедаемая любопытством, она подошла к приоткрытой двери кабинета и заглянула внутрь. Мерцающий свет лампы придавал сцене ощущение нереальности. Она немного постояла за дверью и все поняла.
Отец только что продал шесть гектаров земли.
Это был самый плодородный участок из всех, принадлежавших их семье, возле озера. Приливный луг называли так потому, что вечерние приливы на озере Тай орошали землю своими парами. Днем солнце подсушивало влажную, как губка, почву, и этот цикл повторялся ежедневно, так что там родились и хрустящий редис, и липкие сладкие корни лилии, и всякие прочие овощи. Земля была прекрасная и богатая.
Отец любил этот участок больше всего и постоянно о нем говорил.
Каждое слово, которое он произносил теперь, словно молот ударяло Сюлин прямо в сердце. «Если бы не надо было платить за учебу дочки за границей, я не продал бы землю и под страхом смертной казни!»
Шепотом отец с незнакомцем торговались насчет цены. В конце концов незнакомец бросил последнее слово: «На самом деле я покупаю участок не для себя. Я действую от лица другого человека. Цену я и так уже поднял, но если вы, добрый господин, не желаете продавать, мне, наверное, лучше просто уйти».
Сюлин видела, как исказилось у отца лицо. В свете закатного солнца оно на мгновение стало мрачным и суровым.
Она заплакала, и как ни пыталась унять слезы, они все текли и текли. Всю ночь Сюлин не могла заснуть. Ее любимым родителям пришлось заплатить дорогую цену, чтобы отправить ее в заграничный университет.
На следующий день она зашла к отцу в кабинет пожелать ему доброго утра. «Папа, я обещаю всегда почитать тебя».
Отец улыбнулся с нежностью и теплотой. Лучи солнца проникали сквозь резные деревянные ставни цвета бронзы. В этом теплом свете улыбка замерла у него на лице, ласковая и мягкая, словно шелк, и воспоминание о ней Сюлин хранила всю оставшуюся жизнь.
Сначала ей показалось, что сейчас отец заговорит о «сыне семьи Ву», может, даже поставит условие – она поедет учиться в Бельгию, только если согласится выйти за него замуж. Но отец и словом не упомянул о браке. Однако это не рассеяло подозрений Сюлин. Она знала, что отец ценит доверие и честь выше самой жизни. Брак дочери был для него причиной постоянных тревог.
Вполне ожидаемо Чжулу сказал ей, что перед самым отъездом отец наказал ему способствовать общению между Сюлин и сыном семьи Ву, чтобы их отношения развивались.
В день отъезда отец специально ушел в город по делу. Он не дал ей никаких наставлений. Возможно, ему больно было сознавать, что дети уже сами все понимают и что его наставления им не нужны. Конечно, ему не хотелось показывать, насколько он расстроен. Когда отцу, суровому снаружи и мягкому внутри, приходится наблюдать за тем, как его дети покидают родительское гнездо, никто не даст гарантий, что он не расплачется.
Всхлипы матери напоминали скрип вертящейся прялки. Напоследок она сказала Сюлин: «Старайся искренне почитать своих родителей. И прими сына семьи Ву».