Таня Фрай
Церера
Глава 1. Нивеус
Церера – ледяная планета, затерянная в космическом пространстве между Марсом и Юпитером, в поясе астероидов. Когда первые корабли вошли в её тёмное притяжение, тишина космоса встретила их, словно плоть, готовая принять нож. Буровые модули врезались в ледяную кору, добывая из недр воду, воздух, металлы и другие ресурсы, необходимые для выживания человечества.
Люди пришли сюда, чтобы построить новый дом, но в итоге создали здесь гробницу. Купола городов, запотевшие от едкого дыма, едва удерживают слабый воздух.
Зелень здесь отсутствовала – лишь фермы за бронированными стеклянными куполами. Растения казались слабыми, словно они сами боятся дышать этим искуственным воздухом. Вода капает с труб, смешиваясь с грязью и машинным маслом, словно напоминая: Церера ничего не отдаёт даром.
Это место построено на боли. Каждый кусок пищи, каждый вдох – цена, уплаченная жизнью. Люди роют всё глубже, пытаясь вырвать из планеты её сердце, но взамен теряют своё.
Лёд трещит под ногами, машины скулят, словно животные, а в лабиринте городов можно услышать тяжёлые шаги тех, кто идёт за тобой. Здесь нет будущего – только выживание. И в ночной тишине города вздыхают, как раненые звери, прогибаясь под тяжестью своих хозяев.
Механизмы скрипят и ломаются, словно старые кости. Воздух наполнен химическими запахами, от которых кружится голова. На улицах и ярусах свет здесь искусственный, холодный и безжалостный, словно отражение ледяного сердца планеты.
Даже спустя века тени куполов прячут призраки прошлого. Воспоминания о первых поселенцах, которые верили в светлое будущее. Но это все в прошлом.
Больше всего на этой планете ощущается страх. Страх перед неизвестным, перед тем, что скрывается в ее глубинах. Среди рабочих ходят слухи о старых системах, привезенных с Земли, оставшихся после первых колонистов. Говорят, что они всё ещё работают, но уже не на благо человечества.
Церера – это не просто планета. Это символ. Символ того, как легко мечты могут превратиться в кошмары, а надежда может уступить место отчаянию.
***
Город Нивеус, вырезанный изо льда, – одна из первых обителей поселенцев с Земли. В нем каждый атом воздуха вырван из холодных глубин планеты, а вода добыта сквозь боль и адский труд. Свет в этом городе – не что иное, как агония старых, мерцающих галагеновых ламп, чьи жёлтые языки с трудом пробиваются сквозь густую дымку, теряясь в коридорах. Он не освещает путь, а лишь разрывает мрак, обнажая грязные, ржавые стены и хрупкие конструкции из металлолома. Город живёт как замкнутая экосистема, жалкая и обречённая, но цепляющаяся за призрачное существование.
Металлические коридоры, бесконечно извиваются вниз, в лабиринт, от старой части города к новой, гудят от бесконечной вибрации. По их потолкам переплетаются змеи кабелей, а по стенам крадутся старые трубы, сочась влагой конденсата.
Нивеус не прощает ошибок. Ошибся – значит, ты умер. Смерть здесь – не конец, а чья-то победа. Твоя кровь – топливо для системы, а плоть – груз для утилизации. Ничего не тратится впустую. Даже смерть превращается в ресурс.
На Церере не только жизнь, но и смерть регулируется системой. Здесь закон – это не бумажный приказ, а железное правило, высеченное в сознании каждого. Когда тебе исполняется двадцать, приходит твой момент. Без предупреждения. Ты можешь быть в своём отсыревшем жилище под свист труб и гул насосов или в коридоре, залитом багровым светом аварийной лампы. Они придут. Их шаги будут тихими, но неумолимыми.
Чиновник, одетый в серое, с мёртвым лицом и ледяными глазами, зачитает закон.
– Закон 12-46: «О регулировании жизни и смерти». Каждый житель Цереры, достигший двадцатилетнего возраста, обязан сделать выбор. Этот выбор закрепляется за ним и остаётся до конца жизни.
Тебе дают минуту, может, меньше, чтобы осознать, что произойдёт. Чиновник продолжает, ровно, будто каждое слово уже не раз роняли в эту мёртвую тишину:
– Тебе предоставляется право. Право распоряжаться жизнями других. Ты можешь назвать любое количество – от нуля до… любой цифры, которую позволит твоя смелость. Сколько?
Это не вопрос, это не предложение. Это приговор, закамуфлированный под выбор.
– Если назовёшь ноль, ты отказываешься от власти, и делаешь себя уязвимым. Ты показываешь, что не способен убивать – ни в своих целях, ни ради выживания. Если назовёшь больше, ты берёшь на себя обязательство: каждая смерть, к которой ты приведёшь, будет твоей, личной. Ты – владелец этого числа.
Тишина нарастает, как гул системы, которая ждёт…
– Тот, кто отказывается назвать число, передаёт свой выбор системе. Она назначит число сама. Для неё не существует ограничений.
На Церере никто не задаёт вопросов. Здесь нет времени на жалость или размышления. Законы написаны кровью, и каждый знает: в этом городе никто не умирает просто так. Каждый выбор – это долг, каждое убийство – шаг к собственному выживанию.
– Ты должен понять. Каждый убитый – это баланс. Каждая цифра – это вес, который тебе придётся нести. Сколько ты назовёшь?
Ты выходишь из дома с новой цифрой в голове и жетоном – Лицензией на убийство. Теперь город дышит по-другому. Ты знаешь, что кто-то из них – твоя цель, или, может, ты стал чьей-то. В этих лабиринтах никто не смотрит в глаза, потому что за каждым взглядом скрывается холодное лезвие.
Церера живёт, но это жизнь на острие ножа, где смерть – лишь ещё одна форма выживания.
Глава 2. Стелла
Стелла Вайр стояла у перил обзорной платформы, мрачно вглядываясь в бездну подземного города, укрытого ледяной утробой Цереры. Внизу, за завесой тумана и ядовитого дыма, пульсировала жизнь. Сеть труб, словно нарывы на теле, пронизывала город. Кабели, свисающие с потолка, напоминали растянутые сухожилия гигантского чудовища, а из вентиляционных шахт, с хрипом вырывались клубы пара, смешиваясь с металлическим шелестом, гулом насосов и тяжёлым дыханием генераторов в зловещую какофонию.
Свет искусственного диодного солнца, льющийся сверху, казался обманчивым. Холодный, голубоватый, он не согревал, а лишь подчёркивал суровую беспристрастность этого места. Тени под мостами и лестницами сгущались, становясь почти осязаемыми, словно стены города сами пытались удержать их.
Стелла крепко сжимала ржавые перила, и острые края металла впивались в её кожу, но она не отпускала. Боль была настоящей, живой – редкое чувство в этом мёртвом мире. Внизу, как тени, мелькали люди, их лица терялись в полумраке. Они спешили, прятались, исчезали в лифтах, скрываясь в лабиринтах проходов. У каждого из них был маленький жетон – лицензия, приговор, оружие. И всё же она стояла здесь, без жетона, без оружия, с пустыми руками.
– Ты уверена?Когда ей исполнилось двадцать, она выбрала ноль. Это слово, как молот, упало в тишину. Чиновник в сером с глазами цвета льда поднял бровь. Его голос был холодным, как металл:
Она была уверена. Тогда и сейчас. «Ноль», – повторила она, глядя ему в глаза. Он усмехнулся, занес цифру в свой планшет и ушёл, его шаги стихли, оставив лишь эхо её выбора. Ноль. Пустота. Оружие лишь для тех, кто ищет в убийстве смысл. Её оружием будет нечто иное.
Стелла знала, что её выбор стал клеймом. Люди шептали за её спиной, глядя на неё как на слабую, беспомощную добычу. «С нулём долго не протянешь», – говорили они. В этом мире без числа ты никто, а без лицензии на убийство – лёгкая мишень. Но Стелла не просто выжила. Она адаптировалась. Ей было уже двадцать пять.
Сейчас её короткие, влажные от пота волосы прилипли к лицу, а в руках был разводной ключ, испачканный машинным маслом. На старом планшете мерцали схемы вентиляции, которые она знала наизусть, лучше, чем собственное отражение в зеркале. Эти узкие туннели, где стены смыкались так плотно, что можно было услышать глухой стук собственного сердца, были её стихией. Она могла починить любую трубу, любой насос, двигаясь по ним, как паук в своей паутине, чувствуя каждое слабое эхо, каждую вибрацию.
Работа с системами вентиляции давала ей власть. Когда она лазала по грязным туннелям, чувствуя под пальцами холод металла, она знала: здесь её сила. Здесь никто не мог её настичь.
Но больше всего она ценила свои глаза. Она видела то, чего не видели другие. Замечала микротрещины в системах, запоминала ходы, незаметные для других. Даже в хаосе этого города, наполненного страхом и тьмой, она оставалась на шаг впереди. У неё не было оружия, но оно ей и не требовалось.
Её выбор был не слабостью, а вызовом. Она выбрала ноль и доказала, что пустота может быть могущественнее любого числа.
***
Стелла лежала на ледяном металлическом полу, чувствуя, как холод пронизывает до самых костей. Тусклый свет налобного фонаря выхватывал из тьмы гигантские лопасти вентилятора, застывшие, как крылья исполинской бабочки. Вентилятор молчал, как и всё вокруг, если не считать далёкого низкого гула генераторов, биения сердца подземного города. Без этого ритма жизни весь искусственный мир задохнулся бы за считанные часы.
Стелла, тяжело вздохнув, потянулась к гаечному ключу. Болт сопротивлялся, будто защищал что-то своё. Она ругнулась сквозь зубы, но это было привычно. Здесь, в этом подземном городе, никто не выбирал лёгкий путь.
Но тут всё пошло наперекосяк.
Фонарь моргнул, потом вспыхнул в последний раз и погас. За ним исчезли аварийные лампы вдоль стены, и туннель погрузился в абсолютную тьму. Чёрную, вязкую, плотную, как масло. Стелла замерла, но её рука всё ещё сжимала гаечный ключ.
Сердце колотилось так сильно, что казалось, будто его звук отразится эхом от стен. Она сидела, напряжённо прислушиваясь, но вокруг стояла звенящая тишина. Тишина, которая не была пустой.
И тут раздались шаги.
Тихие. Медленные. Как будто кто-то специально шёл так, чтобы её не напугать. Или наоборот – чтобы напугать сильнее. Эти шаги доносились из глубины туннеля, где свет никогда не горел. Шум стал ближе, и Стелла ощутила, как страх обвил её горло ледяной удавкой.
Она заставила себя двигаться. Её пальцы крепче сжали гаечный ключ, чувствуя его тяжесть. Мозг работал в аварийном режиме: бежать? Нет. Туннель был слишком узким, выход один. Спрятаться? Слишком поздно. Всё, что она могла, – это встретить угрозу лицом к лицу.
Шаги остановились.
– Дыши, – приказала она себе, хотя грудь уже сдавила паника. И тут темнота ожила.
Чужой силуэт вынырнул из мрака, двигаясь так быстро, что она успела только размахнуться. Она поднялась. Гаечный ключ с громким звуком ударил во что-то твёрдое. Раздался хруст, затем короткий, яростный вскрик, будто звериный. Чужая рука схватила её за воротник, рывком сбивая с ног. Она упала, ударившись спиной о металл, но вырвалась, размахнулась снова.
Удар. Второй. Металл встретился с чужим телом, вызвав новый вскрик. Стелла почувствовала, как пальцы, впившиеся в её шею, ослабли. Она не дала ему времени прийти в себя – целилась вслепую и снова ударила, вкладывая в удар всё, что у неё было.
Скользя по полу, она с трудом поднялась на ноги. Вдалеке мерцал слабый свет аварийной лампы, её единственная надежда. Она рванула туда, не думая о том, что ноги подгибаются от страха.
Позади снова раздались шаги, но теперь они отдалялись. Он уходил.
Добравшись до света, Стелла упала на колени, тяжело дыша. Гаечный ключ выскользнул из её пальцев и со стуком ударился о пол. Она опёрлась о стену, чувствуя, как тело сотрясает дрожь. Но в груди закипало что-то новое. Не паника, не страх. Злость.
– Кто он был? – пронеслось у неё в голове.
Когда свет снова зажёгся, её взгляд упал на небольшое пятно крови у вентилятора. Ещё тёплое, оно медленно растекалось по полу.
***
Стелла закрыла за собой дверь, повернув замок на два оборота, затем ещё на один. Металл щёлкнул с удовлетворяющим механическим звуком, но тревога внутри не утихла. Дом был её единственным убежищем, крошечной капсулой в чреве огромного города, но даже здесь, за этими стенами, она чувствовала чужое присутствие – невидимое, но умолимое.
Она сбросила комбинезон, густо испачканный маслом, и повесила его на крюк у двери. Стянула ботинки, отбросила их к стене, и они со стуком перекатились, оставив на полу грязные следы. Гаечный ключ выпал из её руки и глухо ударился о пол.
Стелла тяжело опустилась на диван, который скрипнул, протестуя. Она наклонилась, уронила голову в ладони, и на секунду весь мир исчез, растворившись в ее усталости.
Но её взгляд вдруг зацепился за что-то у двери.
Красный конверт.
Он лежал, как пятно крови на сером полу, неуместно яркий в этом тусклом мире. Стелла замерла. Её сердце пропустило удар.
Она медленно поднялась, чувствуя, как холод пробирается изнутри. Конверт был запечатан. Бумага блестела, как гладкая кожа.
Её пальцы дрожали, когда она открывала его. Знала. Уже знала, что там будет. Но когда увидела буквы, сердце всё равно сжалось в ледяной тоске.
"МИШЕНЬ."
Её имя. Её номер. Её приговор.
Город официально объявил охоту.
Бумага задрожала в её руках, но не от страха. Внутри, под паникой, под всей тяжестью осознания разгоралось что-то тёмное.
Она вспомнила, как стояла перед чиновником пять лет назад, в тот день, когда ей исполнилось двадцать.
– Назовите число, – сухо произнёс он, не поднимая глаз.
Она смотрела на него. На его лицо, на безжизненные глаза, на стены за его спиной.
– Ноль, – сказала она тогда, вложив в это слово весь свой вызов.
Он поднял на неё глаза. Их взгляды встретились.
– Вы уверены? Это решение окончательное.
– Абсолютно.
В тот момент она чувствовала гордость. Чистую, светлую уверенность в том, что она выбрала путь выше всего этого ужаса. Что она не станет частью системы, построенной на крови.
Но теперь, стоя в своей маленькой квартире, держа в руках конверт, она чувствовала лишь горечь. Её выбор не просто отверг систему – он бросил ей вызов. И теперь система отвечала.
Она опустилась на колени, глядя на скомканный конверт.
"Значит, так, – подумала она, стиснув зубы. – Это и есть цена за то, чтобы оставаться человеком?"
Сжав конверт, Стелла встала. Её взгляд упал на треснувшее зеркало над раковиной. В отражении виднелись её глаза – усталые, покрасневшие, но всё ещё полные огня.
"Если они думают, что я просто приму это…"
Она оставила фразу незаконченной.
Город ждал, что она дрогнет. Что сдастся. Что станет жертвой.
Но её голос раздался в пустоте:
– Посмотрим, кто из нас окажется сильнее.
Она взяла гаечный ключ с пола, оставив на его рукоятке чёрную масляную отметину. Свет лампы мигнул, и за секунду до того, как всё погрузилось во мрак.
Стелла закрыла за собой дверь квартиры. Она знала, что это только начало.
– Я не сдамся.
***
Туннель был узким, словно горло чудовища, всасывающего воздух. Металлические стены покрывали пятна ржавчины, а сверху, по трубам, стекала вода, оставляя за собой влажные дорожки, напоминающие слёзы. Здесь не было ни единого уголка, где можно было бы укрыться. Шаги за её спиной звучали не просто близко – они раздавались отовсюду, множимые бесконечным эхом.
Стелла остановилась, прижавшись спиной к холодной стене. Её пальцы крепко обхватили гаечный ключ, словно это был последний рубеж между жизнью и смертью. В темноте слышалось только её хриплое, прерывистое дыхание, словно воздух с трудом проходил через сдавленное горло.
Преследователь двигался осторожно, но с уверенностью хищника, знающего, что добыча в ловушке. Она ощущала, как её имя теперь прожигает город. Весь этот подземный мир Цереры, замкнутый, как клетка, нашептывал ей: "Ты мишень. Ты отказалась играть по правилам – теперь сама стань частью игры".
Шаги приближались, становясь всё более уверенными и размеренными. Она знала, что её преследователь не спешит. Он наслаждался этой охотой, понимал, что она в западне, и мог позволить себе растягивал момент.
Она не собиралась становиться добычей.
Её взгляд метнулся к трубе справа. Эта секция вентиляции была в аварийном состоянии: высокое давление, сорванный клапан мог превратить туннель в ад, наполненный раскалённым паром. Достаточно, чтобы временно обезвредить кого угодно. Сердце на мгновение забилось быстрее – это был шанс.
"Хочешь поиграть? Хорошо, давай поиграем," – прошептала она себе, подавляя дрожь.
Она опустилась на колени, будто изнемогая от усталости, и нарочно громко уронила гаечный ключ. Металл ударился о пол, звук прокатился по туннелю, словно удар колокола. Шаги ускорились. Преследователь больше не играл.
Тяжёлое дыхание становилось всё ближе. В тусклом свете она различила его силуэт: высокий, массивный, с оружием в руке. Он двигался, как хищник: уверенно, но осторожно, понимая, что Стелла не так проста.
Она дождалась, пока он приблизится.
Стелла метнулась в сторону, скрываясь за трубой. Её пальцы нащупали вентиль, и она замерла, вжимаясь в холодный металл, слушая, как шаги становятся всё ближе.
"Ещё немного… ещё чуть-чуть," – пронеслось у неё в голове.
Её пальцы скользнули по вентилю, с усилием провернув его влево. Раздался громкий треск, из трубы вырвалась струя кипящего пара, озаряя туннель белёсым туманом. Преследователь закричал, отшатнулся, но Стелла не дала ему времени прийти в себя. Она выскочила из укрытия, взмахнула гаечным ключом. Металл встретил сопротивление, ударившись о его руку с оружием, и нож с громким звоном рухнул на пол.
