Таня Фрай
Церера
– Ты думал, я буду просто бегать? – выдохнула она, стиснув зубы.
Его фигура мелькнула в пару, но он был дезориентирован, слеп. Стелла использовала это, чтобы схватить его за ворот и впечатать в стену.
– Скажи мне, кто тебя послал! – выкрикнула она, чувствуя, как её голос срывается от злости и отчаяния.
Он ничего не ответил. Только усмехнулся сквозь боль. Этот звук разозлил её ещё сильнее.
– Говори! – выкрикнула она, встряхнув его.
Он лишь покачал головой. Стелла почувствовала, как её пальцы дрожат, ярость растекается внутри, грозя поглотить её.
"Нет," – пронеслось у неё в голове. – "Я не стану такой".
Ослабив хватку, она позволила ему уйти. Она знала, что убивать нельзя, что даже защищаться приходилось на грани, но внутри всё кипело от ярости.
Она стояла в пустом туннеле, глядя на исчезающий силуэт своего врага. Сердце бешено колотилось, ноги дрожали, но она заставила себя выдохнуть.
– Система хочет превратить меня в чудовище, – прошептала она. – Но я не дам ей этого.
Она ушла, не оглядываясь в тёмный зев туннеля. Её шаги эхом отозвались в пустоте, растворяясь в шипении и гуле далёких насосов и пара.
***
Туннель перед ней вытягивался, словно тёмная пасть, поглощая всё, что попадало в его недра. Стелла шагала, не замечая боли в ногах. Каждый её шаг отзывался глухим эхом, отголосками пустоты, отражающимися в бетонных стенах. Здесь, в этих глубинах Цереры, она была почти никем.
И всё же, когда её планшет в кармане завибрировал, её сердце подскочило. Технология, как всегда, неумолимо сигнализировала: «Мишень».
Она вытащила устройство, чувствуя, как мрак сдавливает грудь. Взвесив всё в одно мгновение, она отключила все фильтры – и увидела, как её лицо и имя, её ненавистная метка, заполнили экраны по всему городу. «Приоритетная мишень. Лицензия на уничтожение – действительна.» Вся система теперь имела её под прицелом.
Мишень.
Она почувствовала, как сердце прокачивает кровь до предела, до шума в ушах, адреналин разрывает её тело. Никогда не думала, что она так скоро поймёт: этот чёртов город стал её клеткой. Её лицо теперь обведено красным, как чужая цель.
Она рванула. Шаги быстро сменились бегом.
И вдруг она услышала, что сзади ее кто- то преследует.
Эхо шагов за ней стало слишком резким, слишком близким. Здесь не было спасения, не было скрытых путей, куда не добрались камеры, дроны и система. Стелла была у границы между старым городом и новым.
Ржавчина на стенах и трещины в трубах – вот что осталось от старого города. Элементы некогда потрясающей инфраструктуры теперь использовались как полусгнившие костяки в теле живого города. И именно здесь, в заброшенных, разрушенных уровнях, она могла спрятаться.
Однако вскоре она осознала, что всё не так просто. Туннели по-прежнему оставались темными и окутанными искажённой атмосферой. Шаги превратились не просто в звуки, а в предвестников чего-то неизбежного. Чужие шаги, чужие глаза, устремлённые на неё…
Она знала этот запах – это был запах охоты.
Мародёры. Это было их место. Их территория. Туда, где не ступала нога нормального гражданина. Здесь, в полуразрушенных кварталах, они жили по своим правилам, понимая, что лишь слабые или глупые станут их добычей. Стелла выскочила в боковой коридор, упав, споткнувшись о вмёрзший люк.
Она остановилась, прислушиваясь. Нечто тяжёлое, похожее на капающий металл, скользнуло по стенам. Стелла поняла, что у неё есть мгновения, чтобы действовать.
Шум. Медленные шаги. Образа не было видно, но ощущение было таким, словно сам воздух пропахал её тело лезвиями. Она стояла, не дыша, ожидая, пока тот, кто идёт за ней, не доберётся до угла. Зубы скрипели, пальцы впились в острые края гаечного ключа. Только сердце в ушах не переставало стучать, будто готово было сорваться.
Внезапно появился свет! Тусклый, зелёный, как светлячки мёртвого города, вырвался из-за поворота. Она заметила силуэт: парень, хищный, его одежда порвана, лицо замотано тряпкой, а в руках что-то блестящее. Нож? Пистолет?
Стелла не ждала. Она выскочила из тени, подскочила к трубам, прыгнув в последний момент.
– Ты что совсем сдурела? – хмыкнул он, но не успел закончить фразу, как её ключ встретил его челюсть. Он завалился вбок, ударившись о трубы.
– Чё ты, сука, творишь? – прокричал второй, поднимаясь с подземной лестницы, ближе к её правому боку.
Она не ответила. Стелла размахнулась и ударила его в живот. Парень согнулся пополам, хватая воздух. Его нож не успел опуститься.
Мародёры отступили. Один успел вытащить старый пистолет, но инстинкт выживания Стеллы взял верх.
Она соскользнула, обогнув второго парня, неожиданно подставив его спину под решётку ржавой трубы. Он потерял баланс, и пока он пытался встать, Стелла прыгнула, обрушив с ноги удар в его живот.
Скоро его взгляд стал пустым, как и всё в этом чёртовом городе. Она не могла позволить себе пощадить их – иначе они просто вернутся за ней, как только обнаружат её слабость.
Она оставила их лежать на полу, свернулась в тени и слушала, как металлические концы труб дрожат от её шагов.
Вдали мерцали сигналы дронов, их глаза уже сканировали территорию, и она знала: ей нужно двигаться быстрее.
«Если я умру, то только с этим лицом, которое они запечатлеют на своих экранах. Я выбрала этот путь.».
Она побежала в более глубокие уровни. Где ни одна камера, ни один патруль не сможет найти её. В старые тоннели, где никто не помнит, как дышать в этом аду, в этом мире, который давно забыл, что значит быть живым.
Её путь был понятен: всё равно куда, всё равно как, но она будет жить до последнего.
Глава 3. Подполье
Нижние уровни города Нивеус на Церере превратились в мрачное убежище для тех, кто осмелился бросить вызов системе. Здесь скрывались беглецы, отвергнутые обществом изгои, инженеры-отступники и те, кто потерял свои лицензии, осмелившись задать слишком много вопросов. Их жизни были разрушены, но в этих тенях они обрели нечто, утраченное наверху: свободу, пусть и на краю бездны.
Подполье представляло собой хаотичный калейдоскоп личных трагедий, надежд и безумных идей, удерживаемых вместе лишь хрупким равновесием. Люди здесь творили чудеса, собирая из остатков технологий нечто новое: атомные генераторы, станции переработки, ручные дроны, выполнявшие задачи, о которых обычные граждане на поверхности могли только мечтать. Они искали способы выжить не только для себя, но и для тех немногих, кто ещё осмеливался присоединиться к ним.
Ганс стал легендой этого подпольного мира. Когда-то он был одним из ключевых инженеров системы, тем, кто проектировал инфраструктуру Цереры. Ему принадлежал проект управления распределением кислорода в нижних уровнях города. Он знал систему изнутри, знал её гнилую сущность.
Но однажды всё изменилось. Ему приказали закрыть подачу кислорода в несколько секторов под предлогом оптимизации ресурсов. Он отказался, уверенный, что это временная ошибка. Ему казалось, что его голос инженера, профессионала, должен был быть услышан. Но вместо этого его объявили саботажником. Лишение лицензии и запрет на работу стали приговором. Он бежал вниз, в тёмные глубины города, под ледяной покров, где система не могла дотянуться до него.
С тех пор Ганс стал негласным лидером для тех, кто искал приют в этом подземном мире. Он знал схемы коммуникаций, уязвимости системы, её слабые места. Но в отличие от многих, он не стремился уничтожить её. Ганс понимал, что падение системы станет катастрофой для всех. Вместо этого он искал способ заменить её – создать нечто новое, живое, более справедливое.
Стелла шла по заброшенным туннелям Цереры, которые не значились ни на одной карте. Эти мрачные ходы знали лишь те, кто однажды потерял всё. Её налобный фонарь прорезал темноту, выхватывая из небытия картины разрухи: разбитые трубы, покрытые плесенью стены и остатки старых систем, которые шипели и трещали. Эти уровни казались мёртвым местом, где время остановилось, а вечная ночь царила безраздельно.
Она не случайно нашла это место. Слухи о подполье, словно тени, витали среди тех, кто жил в страхе перед системой. Шёпоты в очередях, записки в углах общественных лифтов, обрывки разговоров в заброшенных коридорах – всё это вело к одному человеку: Ганс. Его имя было окружено мифами и страхом. Кто-то говорил, что он ведёт армию беглецов, другие утверждали, что он всего лишь сумасшедший старик, прячущийся от своего прошлого.
Если слухи правдивы, то там, возможно, найдётся способ разрушить систему. Если нет – что ж, умереть здесь, в этой мрачной пустоте, было бы не так плохо, как оказаться в руках охотников.
Она добралась до входа, спрятанного за панелью старого вентиляционного узла. Это место ей подсказал инженер, с которым она встретилась несколько дней назад. За информацию он просил немного еды – последние остатки, которые у неё были.
Теперь она стояла перед массивной металлической дверью, покрытой трещинами и ржавчиной. На панели доступа мигала красная лампочка.
– Ну же, работай, – пробормотала она, вставляя универсальный ключ, найденный в старом инженерном хранилище.
На несколько секунд ничего не происходило. Затем раздался тяжёлый скрежет, и дверь начала медленно открываться. Холодный воздух ворвался внутрь помещения.
Стелла переступила порог, и тяжёлая металлическая дверь за её спиной с глухим эхом захлопнулась, словно отрезая её от остального мира. Воздух здесь был пропитан сыростью и маслом, что заставило её поморщиться.
Ее взгляд цеплялся странные, пугающие детали: ржавые балки, покрытые чёрной плесенью, свисающие с потолка кабели, словно забытые петли висельников, и стены, испещрённые символами и фразами, наспех выцарапанными острыми предметами. "Свобода через хаос", "Система гниёт", "Мы не рабы" – эти послания, полные ярости и боли, казались криками душ, навеки застрявших здесь.
Когда её шаги затихли, в глубине туннеля мелькнуло движение. Сначала тихое шуршание, затем звук шагов – осторожных, словно кто-то присматривался, прежде чем приблизиться. Из темноты вышел мужчина. Его силуэт, наполовину утопающий в слабом свете ламп, казался высеченным из камня. Лицо, покрытое сетью глубоких морщин, напоминало маску, а его глаза – мрачное море, полное тайн, боли и чего-то ещё, что заставляло Стеллу невольно сжать зубы. Седые волосы, стянутые в косу, из которой выбивались пряди, а по подбородку тянулась тонкая линия короткой, неаккуратно подстриженной бороды.
За его спиной начали вырисовываться тени. Люди – десятки людей. Они сидели на старых железных ящиках, опирались на стены, трудились с кабелями, паяльниками и металлическими пластинами. Каждый из них выглядел как потерянный солдат забытой войны. Их лица были угрюмыми, тела исхудали, но в движениях ощущалась сосредоточенность. Некоторые были укутаны в потрёпанные пальто, другие носили рабочие комбинезоны, давно утратившие свой цвет.
На стенах висели экраны – старые, обшарпанные мониторы, подключённые к импровизированной сети. Они мигали зелёным текстом, проецируя схемы и данные, которые могли понять только те, кто жил этим. С потолка свисали лампы, окружённые защитными решётками, а в дальнем углу стояли несколько кроватей, собранных из старых металлических рам.
Здесь не было порядка, но каждый знал своё место. Стелла почувствовала, как на неё устремились взгляды. Они были тяжёлыми, колючими, изучающими. В этих глазах читались подозрение, настороженность и едва заметная тень надежды.
– Она здесь, – хрипло произнёс Ганс, словно объявляя это кому-то невидимому.
Его голос вывел её из оцепенения. Стелла крепче сжала гаечный ключ, инстинктивно поднимая голову.
– Так вот вы какие, – произнесла она, оглядывая помещение.
Ганс подошел первым. Его голос, глубокий и низкий, раздался по всему залу:
– Должен признать, не ожидал, что ты и правда нас найдёшь.
В руках он держал небольшой паяльник, словно только что прервал свою работу.
– Если ты Ганс, у меня для тебя новости, – ответила она, опуская гаечный ключ. – Я не собиралась умирать, пока не пойму, как справиться с системой.
Он усмехнулся, обнажая острые мелкие зубы.
– Ты такая же, как и я когда-то. Думаешь, можно всё исправить одним ударом. Но если ты здесь, значит, уже поняла: это не так просто.
– Я не пришла сюда за лекциями, – отрезала она. – Я пришла, потому что слышала, ты знаешь, как бороться с этим хаосом.
Ганс покачал головой и жестом пригласил её следовать за ним.
– Бороться? Нет, бороться с системой бессмысленно. Она слишком велика, слишком могущественна. Её нельзя победить прямой атакой. Но можно подточить изнутри. Уничтожить её основу, сделать так, чтобы она рухнула под собственной тяжестью.
– Звучит как план труса, – бросила она, но всё же последовала за ним.
– Трус? – он остановился и повернулся к ней. – Тогда скажи мне: сколько людей ты готова потерять, пытаясь её разрушить? Сотню? Тысячу? Или надеешься справиться одна?
Она молчала, стиснув зубы. Ганс вздохнул и продолжил:
– Я вижу в тебе потенциал. Но ты должна понять: здесь, внизу, мы не воины. Мы строим новое. Мы собираем тех, кто больше не хочет подчиняться. Мы не слепо ломаем – мы создаём. Если хочешь остаться, ты должна понять: это твой новый дом.
– А если откажусь? – спросила она, приподняв бровь.
Ганс посмотрел на неё долгим, тяжёлым взглядом.
– Тогда ты снова одна. И на этот раз не выберешься.
Ганс стоял у терминала, его лицо освещал тусклый зеленоватый свет экрана. На секунду он замер, будто раздумывая над чем-то важным. Его узловатые, покрытые шрамами руки неспешно скользили по клавиатуре. За его спиной раздавался слабый гул – звуки подполья, напоминающие тихое дыхание умирающего организма.
– Послушай, – наконец произнёс он, не оборачиваясь. – Мне не нужно, чтобы ты верила мне или этим людям. – Он жестом указал на суетящихся вдалеке техников. – Вера здесь ничего не стоит. Она бесполезна, как старый, заржавевший аккумулятор.
Ганс развернулся, в его холодных глазах читалась усталость.
– Всё, что я хочу, – чтобы ты сама увидела. Чтобы ты поняла, что мы не просто пытаемся выжить. Мы пытаемся оставить что-то, что будет значить больше, чем наши жизни.
Он поднял со стола планшет и провёл пальцами по разбитому экрану. Через несколько секунд короткий гудок сообщил, что данные отправлены.
– Вот карта, – наконец он посмотрел ей прямо в глаза. – Места, скрытые от обычных граждан. Старые серверные, архивы. Смотри, читай, решай. Не жди, что я дам тебе больше, чем возможность самой найти ответы.
Он вытащил из кармана старый, потрёпанный инженерный цифровой ключ. С потускневшими цифрами, он выглядел так, будто прошёл через десятки рук и лет.
– Это откроет кое-что, – добавил Ганс, протягивая ей ключ. – Код внутри. Но предупреждаю: туда, куда ты идёшь, можно попасть только в одиночку.
Стелла взяла холодную металлическую карточку, ощутив его тяжесть в своей ладони. На мгновение её охватило странное чувство.
– Думаешь, я вернусь? – её голос прозвучал жёстче, чем она ожидала.
Ганс усмехнулся, но его улыбка не содержала ни капли веселья.
– Некоторые возвращаются. Но не все. И дело не в том, найдёшь ли ты ответы. Дело в том, сможешь ли ты их принять.
Его слова эхом отозвались в её голове, когда он снова повернулся к терминалу. Зелёный свет экрана заливал его лицо, придавая ему сходство со статуей. Он больше не смотрел на неё, полностью сосредоточившись на данных, давая понять, что разговор уже завершён.
Стелла медленно повернулась и направилась к выходу. Проходя мимо людей, продолжавших работать, она ощутила на своей спине их взгляды. Не осуждение и не уважение. Скорее, молчаливое признание её существования.
Когда массивная дверь за её спиной с глухим шипением закрылась, она снова осталась наедине с холодным и мрачным городом. Карта, ключ и слова Ганса давили на неё сильнее, чем она могла представить.
И всё же где-то в глубине души она знала: пути назад уже нет.
