Татьяна Бочарова
Черное облако души
8
Иногда и не подозреваешь, как в одночасье может измениться твоя жизнь. Никита Кузьмич пребывал в эйфории. Скуки и тоски как не бывало. Теперь его день был расписан по минутам. По утрам их с Надеждой Сергеевной будил звонкий лай Шоколада, ему вторил не менее звонкий голосок Влады, выводящей свои рулады и вокализы. Так, распевая и пританцовывая, она ассистировала на кухне Надежде Сергеевне – помогала заваривать чай, расставлять посуду, а потом убирать со стола. Любая работа спорилась в ее ловких руках.
После завтрака Никита и Влада шли гулять с Шоколадом. Гуляли они долго, не менее двух часов, и говорили, говорили, обо всем на свете. Влада рассказывала о своём детстве, о том, как училась в музыкалке, как впервые услышала Эллу Фицджеральд и влюбилась в джаз. Как прорывалась на концерты знаменитых исполнителей, приезжавших в их городок, рискуя быть пойманной ментами и посаженной в кутузку. Как воровала яблоки из соседского сада в десять лет. Поток ее слов никогда не иссякал. Шоколад весело лаял и стремился в окрестные кусты, над головой шумел желтыми листьями клён. Никита Кузьмич чувствовал себя помолодевшим и бодрым.
Влада пару раз сходила на консультацию в колледж, и там ей сказали, что у неё есть все шансы поступить, но, разумеется, платно. Никита Кузьмич поколебался и затеял с Надеждой Сергеевной серьёзный разговор.
– Надюш, что, если мы снимем со вклада некоторую сумму? Я хочу заплатить за девчонку. Ведь явный талант, ты же сама видишь.
Надежда Сергеевна поглядела на мужа пристально и внимательно.
– Честно говоря, я не сомневалась, что ты заведёшь об этом речь. – Она вздохнула и развела руками. – Что ж, тебя можно понять. Не каждый день находятся такие внучки.
– Какие? – сделал вид, что не понял, Никита.
– Такие, – выразительно повторила Надежда Сергеевна. – Я ведь не слепая, все вижу. Владочка – девушка необычная. Ее сложно не любить. Я и сама… – Она запнулась и смахнула с глаз едва заметную слезинку.
– Ну что ты, Надюша. – Никита Кузьмич ласково сжал ее руку. – Не надо. Зачем ты?
– Погоди, не перебивай. – Надежда Сергеевна справилась с собой. – Ты думаешь, я злюсь на тебя? Я должна ее ненавидеть – это было бы верно в такой ситуации, но я… я почему-то совсем не злюсь, а, наоборот, люблю ее так же, как и ты. Знаешь, за что? За то, что она сделала с тобой. – Надежда Сергеевна с нежностью посмотрела на мужа. – Ты ожил. Ты стал прежним Никитой, моим любимым, неистовым и энергичным Никитой, а не полуразвалившимся больным стариком. Как я могу не быть ей за это благодарной? – Надежда Сергеевна чмокнула мужа в щеку и улыбнулась. – В конце концов, деньги твои. Ты хочешь заплатить за неё? Плати, я не против.
В ответ Никита Кузьмич обнял жену и покрыл ее лицо поцелуями. В тот же день он сходил в банк, снял нужную для оплаты обучения сумму и, положив ее в аккуратный конверт, вручил Владе.
– Что это? – Она с удивлением взяла конверт, заглянула вовнутрь и лицо ее вспыхнуло. – Это мне? За колледж? Да? – Не дожидаясь ответа, она повисла у Никиты Кузьмича на шее. – Дед! Спасибо тебе!! Ты человек! Вот это спасибо!
Никите было настолько приятно, что аж в животе потеплело. Надежда Сергеевна молча стояла чуть поодаль, наблюдая за этой трогательной сценой.
– Учись, внучка. Надеюсь, из тебя выйдет толк. – Никита по-отечески обнял Владу.
– Я должна позвонить! – Она осторожно освободилась от его объятий. – Скоро вернусь.
Она пронеслась по коридору и скрылась в кабинете. Вскоре оттуда послышалась ее сбивчивая и приглушенная речь. Слов было не разобрать, Никита Кузьмич услышал лишь одну-единственную фразу: «Я же говорила!»
– С кем это она? – спросила Надежда Сергеевна.
Никита пожал плечами.
– Откуда мне знать. Вот выйдет, спроси сама.
Влада уже стояла на пороге комнаты, лицо ее пламенело, глаза сверкали.
– Кому ты звонила? – поинтересовалась у неё Надежда Сергеевна.
– Подруге. Она очень рада за меня. Привет вам передаёт.
– Ишь ты, привет, – пробурчала было Надежда Сергеевна и тут же встрепенулась: – Ну что, пирог ставить? В честь такого события?
– Ставить, ставить. – Влада захлопала в ладоши и снова принялась тормошить и целовать Никиту Кузьмича.
Пирог удался на славу – любимый Никитин, с лимоном и сахарной пудрой. За чаем активно обсуждали Владину предстоящую учебу.
– Я хочу пойти с тобой на экзамен, – заявил Никита Кузьмич.
– Тебя туда не пустят. Вход только по пропускам, и только для абитуриентов. Ты лучше вот что – приходи на Арбат. В следующую пятницу, к восьми. Там наша группа будет петь. У меня соло. Придёшь?
– Приду!
– Замётано. – Влада хлопнула ладошкой о ладонь Никиты Кузьмича. – Ладно, я пойду, порепетирую, а то опозорюсь.
Она выпорхнула из-за стола и унеслась к себе.
– Я тоже хочу послушать, – капризно надула губы Надежда Сергеевна.
– Так в чем проблема? Поедем вместе, – успокоил ее Никита Кузьмич.
9
В назначенный день ровно в семь они заказали такси до Арбата. Свою машину там было не припарковать, а на метро супруги Авдеевы ездили очень редко. Перед выходом Надежда Сергеевна долго гляделась в зеркало, подкрасила губы, слегка завилась и побрызгалась любимыми духами.
– Брось, Надя. – Никита Кузьмич насмешливо смотрел на ее приготовления. – Ты же не в театр идёшь. Это обычный переход у метро.
– Переход не переход, а хочется не ударить в грязь лицом. Ты б вот ботинки почистил получше, все-таки внучку слушать идёшь.
При слове «внучка» Никита расплылся в улыбке и послушно принялся орудовать щеткой.
Всю дорогу в такси им казалось, что они опаздывают. Никита подгонял водителя, Надежда Сергеевна то и дело смотрела на телефоне время и сокрушенно качала головой. Наконец шофёр высадил их у того самого перехода. Было без десяти восемь.
– Цветочков бы купить, – спохватилась Надежда Сергеевна.
Никита Кузьмич пошарил глазами вокруг, но рядом не оказалось ни одного киоска.
– Простите, – окликнул он приятную женщину, шедшую за руку с девочкой лет восьми. – Не подскажете, где поблизости можно купить букет цветов и, например… торт?
– Цветы – это у метро. А если перейти на ту сторону, там есть отличная кондитерская.
– Спасибо, – поблагодарил Никита Кузьмич.
Времени до восьми оставалось в обрез, но слушать Владу без цветов казалось ему верхом невежливости. Ничего не оставалось, как последовать совету прохожей. Они с Надеждой Сергеевной купили цветы, затем зашли в кондитерскую, и Никита Кузьмич выбрал роскошный торт под названием «Швейцарский». Пока обошли зал, пока выбрали и отстояли очередь на кассе, прошло минут двадцать.
– Скорее, – занервничал Никита Кузьмич. – А то без нас начнут.
– Не спеши, батюшка, тебе нельзя, – разволновалась Надежда Сергеевна. – Экая я старая дура, нужно было цветов у нас рядом с домом купить, там и дешевле в полтора раза, и выбор хороший.
– Чего теперь говорить, – одернул ее Никита Кузьмич и быстро, как мог, зашагал обратно к переходу. Надежда Сергеевна семенила рядом, на ходу поправляя свои локоны.
Послышался звук саксофона.
– Начали! – Никита Кузьмич рванулся вперёд.
По мере приближения к переходу музыка становилась все громче. К саксофону прибавилась бас-гитара и ударные. В переходе толпился народ, было шумно и людно. Публика состояла в основном из молодёжи, но были там и люди зрелого возраста. Никита Кузьмич сразу увидел Владу. Она стояла перед музыкантами, держа в руке микрофон, на ней было все то же длинное платье, рыжие волосы зачёсаны в высокий хвост на макушке. Он улыбнулся и помахал ей рукой, но она не заметила его. Ее глаза смотрели куда-то вдаль, словно за толпой слушателей была не стена перехода, а какая-то интересная и загадочная перспектива.
Длинное инструментальное вступление закончилось, Влада поднесла микрофон к губам, вскинула голову. Ее голос разнесся далеко за пределы перехода. Гул толпы стих. Никита краем глаза заметил восхищенные взгляды стоящих рядом с ними людей, и его охватила невероятная гордость. Вот это зажигает его Владка! А то ли ещё будет, когда ее подучат! В своих мечтах Никита Кузьмич уже видел Владу на самых престижных сценах, да что там – на экране телевизора в знаменитом шоу «Голос». С таким талантом и внешностью она далеко пойдёт.
Влада закончила петь, и раздались бурные аплодисменты. Саксофон заиграл снова, на этот раз мелодия была томной и печальной. Откуда-то сбоку вынырнул маленький паренёк-скрипач в строгой пиджачной паре. Он играл, зажмурившись, нежно обнимая скрипку, точно жених любимую невесту, и она отзывалась на его объятия тонко и пронзительно. Так же пронзительно и нежно вторила ей Влада.
– Здорово поёт, – раздался позади Никиты мужской голос. Он обернулся и увидел высокого парня с полувыбритой головой и серьгой в носу.
– Вам тоже нравится? – спросил его Никита.
– Ещё как. Раньше я эту девчонку тут не видел. Она совсем недавно появилась. Рыжая бестия, просто огонь.
Никита слушал и балдел. Влада все пела и пела. Композиции были разные, динамичные и яркие песни сменялись меланхолическими и спокойными, и снова ее голос летел вверх, смело взмывая на самые вершины, чтобы затем спуститься вниз замысловатыми пируэтами.
Так прошёл час, за ним другой. Никита Кузьмич, давно так долго не стоявший на ногах, почувствовал, что начал уставать. Люди вокруг менялись, одни уходили, другие приходили, а они с Надеждой Сергеевной все стояли, застыв и прижавшись друг к дружке.
Наконец саксофонист перестал играть и положил инструмент в футляр. Оставшийся народ стал расходиться. Влада о чем-то разговаривала с гитаристом, вид у неё был усталый. Никита Кузьмич и Надежда Сергеевна терпеливо ждали. Через пару минут Влада помахала рукой ребятам и направилась к ним.
– Приветик! О, цветочки! Это мне? Какие красивые! – Она взяла из рук Никиты букет.
– Ещё вот. – Он показал ей коробку с тортом.
– Спасибо! Он дорогущий, наверное.
– Ерунда. – Никита Кузьмич порывисто обнял девушку. – Ты была сегодня неотразима!
– Спасибо, – снова поблагодарила Влада и пошарила глазами по сторонам, словно ища кого-то. Рядом, однако, никого уже не было, кроме маленького скрипача. Тот преувеличенно долго возился со своим футляром, с любопытством поглядывая на Никиту Кузьмича и Надежду Сергеевну. Наконец он захлопнул крышку, застегнул молнию и, смешно подпрыгивая, заковылял к лестнице.
– Поедем домой, – предложил Никита Владе. – Мы устали, да и ты еле на ногах стоишь. Нужно отдохнуть.
– Вы езжайте, – рассеянно проговорила Влада и снова оглядела переход. – Я потом приеду, попозже. У меня… дела.
– Какие дела? – удивился Никита Кузьмич. – Ты на часы смотрела? Почти одиннадцать!
Влада взглянула на экран телефона и нахмурилась.
– Вот видишь, – произнёс Никита Кузьмич, – давно пора домой.
Она, не слушая его, быстро набирала эсэмэску. Отправила – и тут же дзинькнул ответ. Лицо Влады ещё больше помрачнело.
– Езжайте без меня, – тоном, не терпящим возражений, проговорила она. – Я скоро.
– Но как же… так поздно. И ужинать пора… – всполошилась Надежда Сергеевна.
– Не волнуйтесь, я не голодная. Ужинайте себе. Цветы тоже с собой заберите, вы ведь на такси?
Никита утвердительно кивнул. Почему-то его хорошее настроение пропало, стало тревожно и неуютно. Однако делать было нечего.
– Ты давай не задерживайся, – скрепя сердце велел он Владе.
– Хорошо, хорошо. – Она, уже не слушая его, повернулась и побежала из перехода наверх, в другую сторону от метро.
– Куда это она? – расстроенно проговорила Надежда Сергеевна. – Ночь на дворе.
– Не наше дело. – Никита взял жену под руку. – Идём.
– Как это – не наше дело? – ворчала Надежда Сергеевна, тем не менее послушно следуя за мужем. – Ты ее кормишь, деньги на обучение тратишь – и не наше дело?
– Ты хочешь, чтобы я учинил ей допрос с пристрастием? – рассердился Никита Кузьмич.
Ему самому было не по себе. Влада действительно повела себя некорректно, даже цветы – и то не взяла. Могла бы уважить стариков – как-никак те специально приехали ее послушать, потратили время, деньги, стояли весь вечер на ногах. Стараясь скрыть от супруги недовольство, Никита молча повёл ее из перехода к стоянке такси. Они уселись в машину и молчали всю дорогу до дому.
Там их встретил радостным лаем Шоколад. При виде щенка Никита Кузьмич слегка оттаял. Надежда Сергеевна поставила цветы в вазу и пошла на кухню готовить ужин.
– Пусть себе хлопочет, – сказал Никита псу. – А мы с тобой пройдёмся на сон грядущий.
Шоколад радостно завертелся на месте, как волчок. Никита Кузьмич снарядил щенка на прогулку и вышел с ним во двор. Стояла довольно тёплая погода, дул лёгкий ветерок. Никита Кузьмич повёл Шоколада их обычным маршрутом – через двор на бульвар. Так, как они всегда гуляли с Владой.
Надо же – почти месяц прошёл, как она живет у них. Целый месяц. Всего лишь месяц. А Никите кажется, что она жила здесь всегда. Как они могли обходиться без нее, без мелькающей повсюду огненной гривы, звонкого смеха, чарующего голоса…
Никите Кузьмичу вдруг страстно захотелось услышать Владу, сию минуту, прямо сейчас. Он достал телефон и набрал ее номер, но она не взяла трубку. Вот ведь негодяйка – время половина двенадцатого. До этого Влада никогда так поздно не задерживалась, всегда была дома к восьми-девяти. Шоколад требовательно тявкнул, выведя Никиту из раздумий. Он двинулся вперёд по бульвару, продолжая терзаться сомнениями. Неужели у Влады роман со скрипачом? Он ей совершенно не пара – маленький, щуплый, очкастый – на фоне ее румяных щёк как бледная поганка. Никита Кузьмич вдруг понял, что снова испытывает банальную ревность! Глупости какие, просто смешно. У Влады будет куча ухажеров, ведь она красавица. И что же – ко всем ревновать? В конце концов, она ведь и замуж выйти может. Остаётся только порадоваться за свою девочку и не травить себя понапрасну…
Кто-то сзади обхватил его за плечи. Послышался знакомый заливистый смех.
– Вот я вас и нашла!
Никита Кузьмич обернулся и увидел Владу. В темноте ее зелёные глаза светились, как у кошки.
– Гуляете? А ужин уже готов.
– Ты заходила домой? – спросил Никита Кузьмич, чувствуя, как сердце переполняет тихая радость.
Влада кивнула. Несмотря на то что она улыбалась, Никита заметил, что вид у неё по-прежнему усталый и даже печальный.
– Ты чем-то расстроена? У тебя какие-то неприятности? Проблемы?
– Нет, что ты. Какие у меня могут быть неприятности? Все супер. Идём ужинать, а то я голодная как волк.
– Конечно, пошли.
Они вернулись в дом и сели за стол.
– Может, выпьем немного? За успешный концерт? – предложил Никита Кузьмич, когда пришёл черёд торта.
Надежда Сергеевна укоризненно покачала головой:
– И так ужинаем в ночи, так ещё и спиртное. Пожалей своё сердце.
– А я бы с удовольствием выпила шампанского, например, – проговорила Влада.
Никита Кузьмич молча встал из-за стола, сходил в гостиную и принёс из бара бутылку «Абрау Дюрсо».
– Вот. – Он поставил шампанское перед Владой. – Правда тёплое. Невкусно будет, нужно остудить.
– Плевать, сойдёт и тёплое.
Она ловко вытащила пробку и разлила шампанское в фужеры, которые достала Надежда Сергеевна. На стол тут же побежала пена. Влада взвизгнула и засмеялась.
– За концерт! – провозгласил Никита Кузьмич.
– И за моих неутомимых и верных слушателей, – добавила Влада.
Раздался мелодичный звон. Они съели по куску торта – он был изумительный.
– А теперь за… – начал Никита Кузьмич, но Надежда Сергеевна решительно выхватила у него из рук бутылку.
– А теперь – спать!
– И это самый лучший тост. – Влада улыбнулась и широко зевнула.
10
Через неделю Влада объявила, что успешно спела на экзамене и ее зачислили на первый курс. Занятия шли очень интенсивно, она стала уходить из дома рано утром, а возвращаться затемно. Три раза в неделю совсем поздно – в эти дни она пела в переходе. Никита Кузьмич отчаянно скучал, ждал вечера, как праздника. Часов в десять, в начале одиннадцатого, раздавался звонок, и Шоколад стремглав летел в прихожую. Он кидался на Владу, облизывая ей лицо и руки. Они втроём традиционно прогуливались по бульвару, затем неспешно и душевно ужинали и ложились спать…
Так незаметно промелькнули два осенних месяца. Наступил декабрь. Резко похолодало, задули ледяные ветры, выпал сухой колючий снег. Никита Кузьмич дал Владе денег и настоял, чтобы она купила себе тёплую одежду и обувь. Они вдвоём съездили в «Снежную Королеву» и выбрали там отличную дублёнку светло-шоколадного цвета, длинную, до щиколоток, с красивым капюшоном, отороченным светлым мехом. В ней и в ботинках на толстой подошве Влада была похожа на Герду, отправившуюся из королевского дворца на поиски Кая.
Приближался Новый год, а с ним и первый серьёзный зачёт по вокалу. Влада совсем запропала, приходила домой почти ночью, усталая, осунувшаяся. Даже румянец ее слегка поблек. Вид у неё был сосредоточенный и напряженный. Она рассеянно здоровалась со стариками, вяло ела поданный Надеждой Сергеевной ужин и сразу уходила к себе. Никита заметил, что она стала ещё чаще зависать в телефоне – то переписывается, то просто подолгу говорит с кем-то, запершись в комнате. Тон при этом у неё был не слишком приветливый. Никите стало любопытно и тревожно. Он потихоньку подкрадывался к двери кабинета и старался услышать разговор Влады. Периодически она повышала голос, и до Никиты Кузьмича долетали фразы типа: «Прекрати!», «Сколько можно?!», «Надоело!».
Он окончательно уверился в том, что у Влады роман, причём неудачный. Они со своим скрипачом часто ссорятся и, вероятно, скоро расстанутся. Никите только этого и нужно было. Он мечтал, как они встретят Новый год втроём, а первого января уедут на дачу. Там раздолье, можно топить камин, ходить на лыжах, и Шоколаду будет где побегать и порезвиться.
За неделю до праздников позвонили с завода: сказали, что хотят поздравить и приготовили подарок. Подобное приглашение было обычным делом – Никиту Кузьмича звали на праздничный банкет каждый Новый год. Он не особо любил эти застолья, однако отказываться было неприлично и невежливо.
– Надо съездить, – сказал он Надежде Сергеевне.
– Конечно, съезди, Никитушка, – согласилась та с готовностью. – Спиртное тебе подарят к празднику, а может, и деликатесы какие, как в прошлый раз. К новогоднему столу будет кстати. Поезжай, а я пока уборкой займусь. Не знаешь, Владочка сегодня поздно придёт? А то помогла бы мне.
– Не знаю, позвоню ей сейчас. – Никита с готовностью набрал номер Влады.
Та отозвалась, но не сразу.
– Да. – Голос ее звучал приглушенно, очевидно, она прикрывала трубку рукой. – Что-то случилось? Я на паре.
– Ничего не случилось. Надежда Сергеевна интересуется, когда тебя сегодня ждать. Я отлучусь по делам, а ей требуется помощь в уборке.
– Сегодня у меня вряд ли получится, – вздохнула Влада. – Я поздно буду. У меня зачёт в четыре, потом ещё репетиция к новогоднему концерту. Завтра помогу – я дома целый день.
– Ну хорошо. Удачи! – Никита Кузьмич повесил трубку и крикнул в кухню:
– Влада сказала, что будет поздно. А завтра обещала помочь.
– Ну завтра так завтра. – Надежда Сергеевна выглянула в коридор. Лицо ее раскраснелось от жара плиты. – Ты на машине поедешь или такси вызовешь?
– Такси, – предусмотрительно ответил Никита, предвкушая обильное застолье и отличную выпивку.
– Ну, осторожненько.
Никита кивнул и скрылся за дверью. Дорога до завода заняла у него не более получаса. Его уже ждали: Куролесов, главная бухгалтерша Зинаида Леонтьевна и кадровик Леонид Степанович.
– Здрасте, здрасте, – приветствовал Никиту Леонид Степанович. – Какие люди к нам пожаловали! Идёмте за стол.
Куролесов подхватил Никиту под руку и отвёл в лифт. Они поднялись на второй этаж и зашли в просторную комнату для переговоров, где обычно проходили банкеты. Скорее, это даже был зал. Вокруг царила праздничная атмосфера, играла негромкая музыка, в углу переливалась огоньками елка, на стенах висели разноцветные гирлянды. За длинным столом, покрытым накрахмаленной скатертью, уже сидел народ: нынешний гендиректор, Хромов, его зам, Батюшкин, и несколько начальников цехов. По залу бесшумно сновала секретарша Лидочка, миловидная, пышная блондинка лет тридцати с хвостиком. Все знали, что она любовница Хромова. Ей помогала буфетчица Арина Максимовна, работавшая в заводской столовой ещё с тех времён, когда директором был Никита Кузьмич. При виде Никиты Хромов расплылся в улыбке. Его широкое гладкое лицо напоминало масляный блин.
– Никита Кузьмич, дорогой, проходите, пожалуйста! Лида, усади гостя.
Лидочка метнулась навстречу Никите, аккуратно взяла его под руку, подвела к столу и отодвинула мягкое кресло.
– Садитесь, Никита Кузьмич.
Никите, с одной стороны, было лестно, что на заводе о нем там пекутся, с другой – давала о себе знать давняя боль. Он здесь никто, просто немощный старик, за которым надо ухаживать, а раньше был здесь хозяином, одно его слово – и все бежали выполнять приказания, слушались беспрекословно… Он уселся в кресло, и Лида тут же положила ему на колени белую полотняную салфетку.
– Что пить будем? – Хромов нетерпеливо потёр ладони. – Как всегда, коньячку?
– Как всегда, – пробурчал Никита Кузьмич.
– Сань, наливай, – велел директор Куролесову.
Тот аккуратно плеснул в стопку дорогущего армянского коньяка. Лида положила в тарелку Никите оливье, тарталетку с икрой и кусок осетрины горячего копчения.
– Пирожки берите, – проворковала Арина Максимовна, выныривая откуда-то сбоку с огромным блюдом в руках. – Эти, круглые, с мясом, продолговатые с капустой.
Пироги у Арины были знатные, Никита это знал. Он взял пару пирожков и надкусил тот, что с мясом.
– Красота! – пропел Хромов и поднял рюмку с водкой. – Ну, Никита Кузьмич, за вас!
– Зачем за меня, – нахмурился Никита. – Вон праздник на носу. Давайте лучше за него.
– За него успеем. Мы ж никуда не торопимся, а закуски вон сколько. – Хромов оглядел стол хозяйским взглядом. – За Никиту Кузьмича, отца родного и учителя!
Все захлопали в ладоши. Хромов с шумом втянул носом воздух и опрокинул рюмку, тут же схватил с тарелки тарталетку и целиком отправил ее в рот. Никита поморщился и выпил коньяк. Сразу же внутри разлилось приятное тепло. Ему захотелось выпить ещё. Хорошо, что они не позвали Надю – та не дала б ему ни стопки принять. Никита подцепил на вилку осетрину.
– Еще? – Куролесов уже услужливо наклонил бутылку.
– Давай.
После третьей рюмки настроение у Никиты Кузьмича стало вполне сносным. Его уже не раздражала ни круглая, лоснящаяся физиономия Хромова, ни широкий и вертлявый зад Лидочки, ни гнусавый бас Батюшкова. Ему захотелось пообщаться, и он жестом подозвал к себе Куролесова. Тот уселся рядом.
– А щенок твой ничего, сукин сын, – с усмешкой произнёс ему на ухо Никита. – Умный, собака, все понимает. Озорует только иногда.
– Ну что ж ему не озоровать, если он ребёнок ещё, – философски заметил Сашка. – Вырастет, серьёзности прибавится. Ты, главное, Кузьмич, гулять с ним ходи, ну и воспитывай. Команды всякие и так далее.
– Гуляем. – Никита кивнул и потянулся к рюмке.
– Не хватит ли? – забеспокоился Куролесов. – Надежда Сергеевна меня убьет.
– Не учи ученого, – вмешался в разговор Хромов. – Давай, Никита Кузьмич, выпьем за твоё здоровье. Наливай! – велел он Куролесову.
Тот скорчил физиономию, но послушно взялся за бутылку.
Незаметно в комнате сделалось душно, лица у сидящих разгорелись, все сидели красные, как помидоры, с благостными улыбками. Лидочка затянула грустную песню. Голос у неё был красивый, густой и бархатистый. Никита невольно вспомнил о Владе. Вот бы рассказать о ней, если не всем, то хотя бы Куролесову! Похвастаться, какая у него внученька объявилась… Он уже открыл рот, чтобы начать, но в это время Арина принесла горячее – цыплёнка табака с картофельным пюре и маринованными огурчиками.
Разгоряченный выпивкой народ с жадностью набросился на еду. Никита понял, что никто его слушать не будет, так только – сделают вид из вежливости. Самому ему есть уже не хотелось, да и пить тоже – он явно превысил свою дозу, в голове неприятно шумело, во рту была сухость. «Домой бы сейчас, к Надюше, – подумалось Никите, – там, глядишь, и Владка придёт. Погуляем с Шоколадом, поужинаем втроём». Он невольно зевнул.
– Скучаешь, Никита Кузьмич? – спросил Хромов, от цепкого взгляда которого ничего не укрылось.
– Да не скучаю, а пора мне. Жена дома ждёт.
– Ну погоди чуть-чуть, у нас ещё торт, Аринин фирменный, с желе и миндалем. Пальчики оближешь.
– Правда, Кузьмич, – сладко запел Никите в ухо Куролесов, – чего ты! Посиди ещё. Тут тебе такие презенты от начальства. Посиди.
– Ну, посижу. – Никита сердито вонзил вилку в цыплёнка.
– Так-то лучше, – удовлетворенно произнёс Хромов.
В воздухе гудел нестройный хор голосов, каждый говорил о своём и слушал только себя, но это никого не раздражало. Пьяная Лидочка взгромоздилась Хромову на колени и ласково промокала платочком его потную лысину. Бухгалтерша под столом толкала ногой ногу замдиректора. Никита отлично видел это, вяло поглощая цыплёнка, который, надо сказать, был весьма недурён. Кто-то настежь распахнул окно, и в помещение ворвался свежий морозный воздух.
– Десерт! – зычно объявила буфетчица.
Внесли на подносе огромный торт, весь залитый розово-зелёным желе и утыканный орехами, как стразами, за столом дружно зааплодировали.
– Стоп. – Хромов поднял кверху обе руки. – Это ещё не кульминация, так сказать. Попрошу подарки в студию!
Две молоденькие девушки, помощницы Арины, внесли в зал пару огромных пакетов.
– Вот. – Хромов встал и повернулся к Никите Кузьмичу. – Дорогой наш бывший директор, это вам!
– Так много? – удивился Никита Кузьмич. – Ну спасибо.
– Так же, как и всегда, – самодовольно осклабился Хромов. – Мы наших предшественников помним, мы не какие-нибудь…
Никита не к месту вспомнил вдруг, как двадцать лет назад Хромов был тощим, сутулым и несчастным мужичонкой, от которого недавно ушла жена. Многого же он добился за эти годы! Ни дать ни взять барин в собственной вотчине. А ведь перед правлением стоял выбор между ним и Батюшковым. Предпочтение отдали Хромову, потому что опыта у него было побольше. И не ошиблись, как видно – завод при нем процветает. Открыли собственные фирменные магазины, заключили контракты с частными краснодарскими винодельнями. Время этому благоприятствует. Эх, если бы не проклятый инфаркт, – никому бы не отдал Никита своё детище! Сам бы такое тут развернул… ну да что там…
– Спасибо, – проговорил он с тоской и взял из рук девушек пакеты. – Спасибо, что не забываете, что дружные такие, хлебосольные – за это тоже спасибо. Начальник у вас дельный, грамотный.
Хромов довольно закивал.
– Спасибо всем, – ещё раз повторил Никита и встал.
– Посиди ещё, – попросил его директор.
– Нет, поеду. Домой пора, к семье.
– Супруге большой привет и поздравления. Надеюсь, будет довольна подарком.
– Передам. – Никита Кузьмич неловко вылез из-за стола и двинулся к двери.
Вокруг него суетились Куролесов и Лидочка.
– Я такси вызову. – Куролесов полез в телефон.
– Зачем такси? Шофёр наш отвезёт, Володя. Я ему сейчас позвоню, и он подъедет. – Лидочка вытащила трубку. – Вов? Ты на месте? Ну молодец. Давай к подъезду, человека надо домой доставить. Да, важного, директора бывшего. Ага, давай. Мы спускаемся.
Пока ехал лифт, машина уже прибыла. Куролесов усадил Никиту на заднее сиденье, рядом пристроил пакеты.
– Домчит с ветерком. – Он улыбнулся и подмигнул Лидочке. – А я к вам скоро в гости наведаюсь. Посмотрю, как там ваш питомец.
Дорогой Никита вздремнул. Очнулся он от мягкого толчка.
– Просыпайтесь, – сказал шофёр. Никита выглянул в окно и увидел свой подъезд. – С наступающим, здоровья вам. – Мужчина вышел и распахнул перед Никитой дверцу. – Пакеты помочь донести?
– Не надо, я сам. – Никита Кузьмич подхватил подарки и едва не упал – такие тяжелые они оказались. Немудрено, в каждом по нескольку бутылок, да ещё и куча продуктов.
– Я все же помогу, – сказал Володя и, взяв из рук Никиты Кузьмича пакеты, зашагал к подъезду.
Никита семенил следом, чувствуя себя усталым и разбитым. Последние несколько рюмок явно были лишними. Слегка покалывало в левом боку, в затылке чувствовалась тяжесть. «Немного полежу, – решил Никита Кузьмич, – а если станет легче, пройдусь с Шоколадом. Заодно дойдём до ёлочного базара, купим маленькую елочку». Елочку он запланировал давно – хотел сделать Владе сюрприз. Она рассказывала, что ни разу в жизни у неё в доме не было живой ёлки.
В квартире кипела работа. Надежда Сергеевна встретила Никиту Кузьмича на пороге с тряпкой в руках.
– Пришёл? Вот хорошо, поможешь мне стремянку из кладовки достать.
– Зачем тебе стремянка? – удивился Никита Кузьмич, с облегчением пристраивая пакеты на тумбочку в прихожей.
– Люстры хочу протереть и пыль со шкафа убрать.
– Ты бы подождала с люстрами, – усомнился Никита. – Лучше пусть Влада завтра протрет, ей-то полегче будет, чем тебе, по лестницам лазить.
– Для неё ещё полно дел. Давай, доставай.
Никита разделся, зашёл в кладовку и вытащил оттуда стремянку.
– Спасибо, – поблагодарила Надежда Сергеевна и ласково добавила, поглядев на бледное лицо мужа: – Устал? Что подарили-то? Хоть дельное?
– Сама глянь. – Никита Кузьмич прилёг на диване в гостиной.
Он слушал, как жена в прихожей роется в пакетах.
– Красота какая, Никитушка! – раздался ее радостный голос. – Тут чего только нет – и шампанское, и осетрина, и икра! У нас будет отличный праздник. А ещё я в Интернете рецепт нового пирога нашла, чизкейк называется.
Никита слушал жену и улыбался: не одному ему охота сделать Владе сюрприз. Вон Надя-то как старается, хочет саму себя превзойти. Надежда Сергеевна с восторженными восклицаниями понесла продукты в кухню. Никита Кузьмич с блаженством вытянулся на диване, пристроив затёкшую шею на мягких подушках. Ему захотелось вздремнуть, но он сделал над собой усилие. Нет, спать сейчас нельзя, нужно идти за елкой. Шоколад уютно пристроился сбоку и время от времени облизывал его щеку и нос. Вскоре вернулась Надежда Сергеевна и, охая и кряхтя, полезла на стремянку. Никита посмотрел на неё, покачал головой и встал.
– Ты куда? – удивилась она. – Лежи, тебе нужно отдохнуть. Вот, зелёный весь, и под глазами синяки.
– Нет, я пойду, за елкой схожу. Я быстро, ёлочку возьму маленькую, не тяжелую. Если что – заплачу, мне помогут донести. Ты смотри, осторожней тут.
– Хорошо. – Надежда Сергеевна продолжила энергично орудовать тряпкой. – Только ты давай недолго.
– Не волнуйся, я туда и обратно.
Никита снова оделся и вышел на улицу. Темнело. Зажглись фонари. Он вдохнул полной грудью морозный воздух и зашагал к супермаркету, возле которого торговали елками. Там он выбрал миниатюрную пушистую красавицу, долго вертел ее, оглядывая со всех сторон и наконец попросил связать. Елочка оказалась совсем легкой, помощи просить не пришлось. Никита Кузьмич без труда донёс ее до дома, загрузил в лифт и поднялся на свой этаж. Руки его были заняты и он, не доставая ключей, позвонил в дверь. Тоненько залаял Шоколад, однако Надежда Сергеевна не открывала.
