Татьяна Корсакова
Алое на черном (сборник)
Туча
Всего за один день жизнь встала с ног на голову. Или наоборот? Туча еще не определился. Всего за один день он, всегда старавшийся оставаться в тени, обрел лютых врагов и, что гораздо важнее, настоящих друзей. Впервые в жизни за него заступились не приставленные отцом телохранители, а такие же, как он сам, ребята. Впервые в жизни он совершил поступок, отважился привлечь к себе внимание, принял по-настоящему мужское решение.
– Ты как? – спросил Дэн, когда за командиром закрылась дверь.
– Я нормально, – сказал он и улыбнулся.
– Не обязательно было.
– Нет, обязательно.
– Ну, как знаешь.
Дэн встал на ноги. Огляделся.
– Надо тут слегка прибраться. Освободить место для комфортного арестантского существования. Поможешь?
– Помогу.
Полчаса они занимались уборкой. Ящики придвинули к той стене, в которой было вентиляционное окошко, выстроили в несколько рядов, чтобы получились ступеньки. С мешками пришлось повозиться, мешки оказались тяжелыми. Вот тут и пригодилась дремлющая в необъятном Тучином теле сила. С мешками он справился сам, отмахнувшись от помощи Дэна. Хотел хоть как-то отблагодарить, дать понять, что он ценит то, что для него сделали.
Работали молча. Дэн вообще больше молчал, чем говорил, но его молчание Тучу совсем не напрягало. Оно было того совершенно особенного сорта, когда слова не нужны. Дружеское молчание – вот!
Из картофельных мешков в центре погреба соорудили что-то вроде топчана, сверху набросили найденную тут же рогожу. Получилось не слишком роскошно, но теперь ребята могли не только сидеть, свободно вытянув ноги, но даже лежать. Ни для каких других маневров в погребе больше не оставалось места.
– А неплохо! – Дэн растянулся на лежаке, закинул руки за голову. – Еще бы покушать, – добавил мечтательно.
Туча, который во время генеральной уборки о еде совсем не думал, согласно закивал. Желудок тут же жалобно взвыл. Ничего, за чудеса, случившиеся сегодня в его жизни, он готов отказаться от любой, даже самой вкусной еды.
– Ты как сюда попал? – Дэн перевалился на бок, подпер рукой голову, посмотрел на Тучу. – Я имею в виду этот лагерь.
– Отец отправил. – Туча пожал плечами. – Сказал, что здесь из меня сделают настоящего мужика.
– Если так и дальше пойдет, то сделают запросто. Элитный лагерь для трудных подростков. Ты трудный подросток, Туча?
– Не знаю. – Он снова пожал плечами. – В каком-то смысле. А ты?
– Я да, в каком-то смысле. Мне, наверное, дисциплина на пользу. – Дэн надолго замолчал, уставившись на прислоненные к земляной стене сломанные напольные часы. Часы были высокими, под два метра, массивными и очень старыми. На побуревшем от времени циферблате кое-где еще виднелась позолота, часовая стрелка погнулась, а дверка, прикрывающая механизм – или что там должно быть внутри напольных часов, – покосилась. На дверце был вырезан вепрь, грозный и внушающий уважение своей силой и свирепостью. Туче вдруг стало очень жаль эти старые, раскуроченные часы. Он любил старинные вещи, чувствовал их красоту и особенность. Дверку можно попытаться починить, циферблат отреставрировать, корпус ошкурить и заново покрыть лаком. Как быть с механизмом, который наверняка давно пришел в негодность, Степа не знал, но уже мысленно прикидывал, с какой стороны лучше взяться за реставрацию.
– Интересно, наших родителей информировали о том, что к их чадам будут применяться такие вот исключительные меры? – снова заговорил Дэн.
– Моего отца информировали точно. – Туча не удержался, подобрался к часам, смахнул со стрелок густую паутину.
Дэн не стал спрашивать, откуда такая уверенность, а Степка не стал объяснять, еще раз коснулся погнутой часовой стрелки, чихнул от пыли. Хорошие часы: живые, с историей…
Время тянулось медленно. Наверное, в заточении оно всегда течет по-особенному неспешно. За окошком сгустились сумерки, в погребе стало совсем темно, и Туча подумал, что, доведись ему оказаться в этом месте одному, без Дэна, он бы непременно сошел с ума от страха. Но с Дэном было совсем не страшно, даже в почти кромешной темноте. Просто немного маетно.
Чтобы отвлечься, он достал из кармана ключик, осторожно пробежался пальцами по его контуру. Ключик тоже был старинный и имел свою историю, как сломанные часы. Откуда Туча это знал, ему самому было неясно. Просто знал, и все тут. Именно это особенное знание не позволяло ему расстаться с ключом, вернуть его законной хозяйке.
А она ведь его искала. Та, похожая на маленькую вертлявую галку девчонка. В памяти Тучи не осталось четкого образа, только изменчивый, неуловимый силуэт.
– Эй, вы там еще живы? – Тишину нарушил громкий голос Гальяно, а сочащийся из вентиляционного окошка мутный лунный свет на мгновение померк. Наверное, Гальяно просунул в окошко голову.
– Живы! – подал голос Дэн, и по тихому шуршанию Туча понял, что он встал с лежака.
– Ну, и как там в неволе? – А это уже голос Матвея. – Мучительно?
– Терпимо, только вот все бока себе отлежали и есть охота.
– Так мы потому и пришли. Черт, не видно ничего! Матюха, посвети!
Вверху, под потолком, вспыхнул огонек зажигалки, освещая сосредоточенное лицо Гальяно.
– Да, не номер люкс! – Огонек на мгновение погас, а потом снова зажегся. – Киреев, ну-ка лезь сюда. Мы вам хавчик принесли. Туча, курочку твою, и, ты уж нас прости, пошмонал я твои стратегические запасы, нашел печенье и шоколадку.
– Хорошо, что пошмонал! – Туча улыбнулся, погладил себя по пустому животу. – Кушать очень хочется.
– Будет тебе «кушать». Киреев, ну что ты там? Пошевеливайся!
– Уже! – Дэн проверил крепость ящиков и проворно взобрался вверх по импровизированной лестнице. – Давай курочку!
– Ни тебе «мерси, дорогой друг», ни тебе «счастлив видеть». – Гальяно снова погасил зажигалку, а через мгновение в окошко просунулась рука с зажатым в ней свертком.
Дэн поймал сверток, перебросил его Туче. Удивительно, но даже в темноте у Тучи получилось сверток не уронить.
– Мерси, дорогой друг! – сказал Дэн весело. – Ну, как там на воле?
– Да уж получше, чем в этих фашистских застенках. Я вот подумал, может, у Василия прикупить ключ и от погреба? – раздалось с той стороны.
– Думаешь, пригодится?
– Думаю, не повредит. Чует мое сердце, не в последний раз вы в этом каземате.
– Даже если так, то ключ погоды не сделает, – вмешался в разговор Матвей. – Попалят.
– Да кто ж тебя попалит? – возразил Гальяно.
– Да мало ли кто! Проще пару часов здесь отсидеть, чем потом с Шаповаловым разбираться. Я тут навел справки: начальник наш только с виду гуманист, а на самом деле тот еще диктатор. Его даже Суворов боится.
– И не пожалуется на этого садиста никто, – буркнул Гальяно. – Я вот как мамке расскажу, будет ему и диктатура, и военный трибунал.
– Лагерь забыл какой? – не сдавался Матвей. – Лагерь спортивно-патриотический. Повышение боевого духа, выживание в условиях, близких к экстремальным. У них даже вот этот ваш карцер в договоре прописан. Ни к чему не подкопаешься. Да ладно вам! Может, и не попадет никто больше в этот застенок. Чего раньше времени нервничать?
– Я не нервничаю, я просчитываю варианты развития событий. А насчет ключа я с Васькой все-таки потолкую. Может, у него вообще этого ключа нет, тогда и разговаривать не о чем.
При слове «ключ» Туча покрепче сжал свой собственный ключ, вздохнул.
– А еще будет нужно фонарик купить, – продолжал просчитывать варианты Гальяно. – Чтобы не сидеть тут в темноте, как сычи. Ладно, пойдем мы, пока нас Суворов не хватился, а вы хавайте! Завтра денек обещают жаркий, будем сражаться за звание волков. Или вепрей? – В темноте снова вспыхнул огонек зажигалки. – Вам что больше нравится?
– Мне все равно. – Дэн спрыгнул с ящиков.
– А тебе, Туча?
– И мне все равно. – Туча зашелестел оберткой.
– А мне вот волки как-то симпатичнее, чем какие-то свинки, – сказал Гальяно задумчиво.
– Вепри – это не какие-то свинки. Это тоже в некотором роде хищники. И очень опасные, – сообщил Матвей.
– И откуда ты такой ученый выискался?! Волки, вепри… Спать пошли, ученый! А то мы с тобой завтра будем и не волками, и не вепрями, а сурками. Все, пацаны, скорейшего освобождения!
– Спасибо за ужин! – Дэн на ощупь пробрался к Туче и, уже добравшись, сообразил: – Черт, надо было зажигалку попросить, а то не видно ничего.
– Разберемся, – успокоил его Туча, вкладывая в протянутую ладонь ломоть хлеба с лежащим на нем куском курицы. – Приятного аппетита.
Никогда раньше еда не казалась ему такой вкусной. Никогда раньше наказание не вызывало у него улыбку. Чудеса!
То, что снаружи за запертой дверью кто-то есть, первым почувствовал Дэн, предупреждающе коснулся руки Тучи, едва слышно велел:
– Тихо.
Туча замер, даже жевать перестал. Дэн бесшумно встал с лежака, так же бесшумно поднялся по земляной лестнице, остановился у двери. Долгие мгновения казалось, что ничего не происходит, что им все померещилось; Туча уже начал успокаиваться и даже откусил от шоколадки, когда дверь вздрогнула от удара. Может, недостаточно сильно, но достаточно громко в сонной ночной тишине. Туча тоже вздрогнул, едва не подавился.
– Эй, кто там? – Голос Дэна совсем не изменился, точно он и не испугался вовсе. А может, и не испугался.
Ответом ему стал еще один удар в дверь и сердитое, ну точно змеиное шипение, а всего через мгновение льющийся из окошка свет померк. Кто-то смотрел на них сверху… Туче с перепугу даже почудилось, что в темноте сверкнули по-кошачьи два глаза. А еще ему казалось, и чувство это было столь же сильным, сколь и иррациональным, что странный ночной гость смотрит именно на него.
– Что тебе нужно? – Он, как и Дэн, старался быть бесстрашным, но получалось плохо, футболка вдруг взмокла, прилипла к спине. – Эй, ты чего молчишь?
В отличие от него, Дэн больше не задавал вопросов, бесшумной и едва различимой тенью он пересек погреб, принялся карабкаться вверх по ящикам.
«Не надо!» – хотелось заорать Туче, но голос вдруг пропал, пересох, как пересыхает ручей жарким летом. Остался только липкий страх и уверенность, что там, за окошком, притаилась опасность. Наверное, он бы все-таки нашел в себе силы закричать, но в тот самый момент, как его пересушенные страхом легкие стали наполняться воздухом, а Дэн оказался на самой верхней, самой шаткой «ступеньке», распахнулась дверь, и темноту погреба прочертил яркий луч фонарика.
– Эй, Киреев, ты что там делаешь? – послышался раздраженный голос Суворова. – А ну-ка слезай, пока шею не свернул! Что, удрать надумали, архаровцы?! – спросил он, спускаясь по лестнице. – Так пустое! Это окошко для вентиляции, а не для побегов. Я же вам, кажется, объяснял.
– Не собирались мы убегать! – Дэн спрыгнул едва ли не с самой высокой «ступеньки», замер напротив командира.
– А баррикады тогда зачем нагородили?
– Чтобы воздухом дышать.
– Чтобы воздухом дышать! – передразнил Суворов. – Не надышались еще воздухом! Ну ничего, завтра надышитесь. Я вам гарантирую! А теперь марш отсюда, чтобы глаза мои вас не видели! Завтра подъем в шесть утра.
Снаружи было привольно, дневной зной сменила ночная прохлада. Туча огляделся в поисках недавнего гостя, никого не заметил и вздохнул наконец полной грудью.
– Это наверняка наши «дружки», – шепнул на ухо Дэн. – Приходили проведать.
Нет, Туча с сомнением покачал головой. Конечно, он боялся Юрика Измайлова и его друзей-отморозков, но страх, пережитый им в погребе, был особенным, никак не связанным с обычными проблемами. Только вот как объяснить это рациональному и бесстрашному Дэну?! И надо ли объяснять?..
Они уже подходили к флигелю, когда небо далеко над лесом озарилось светом.
– Что это? – Дэн замер, запрокинул голову, разглядывая творящееся светопреставление.
– Это? – Суворов тоже остановился, нахмурился. – Наверное, молния.
– Непохоже. И грома нет.
– Может, прожектором кто-то светит? – предположил Туча. – Ну, как на праздниках…
И в самом деле было похоже, что свет бьет столбом прямо из лесных зарослей, рассыпаясь в небе на мириады едва различимых лучиков. Только вот мерещилось в этом свете что-то странное, не похожее ни на что ранее виденное. Свет переливался всеми оттенками зеленого, опалесцировал, как любимый абсент отца. И при этом он не имел плотности, походил на сильно сгустившийся, рвущийся к ночному небу столб зеленого тумана.
– Может, и прожектором, – согласился Суворов, но хмуриться не перестал. – А что это мы стоим? – спросил он строго. – Топаем к корпусу, пока не рассвело.
Они были уже на крыльце флигеля, когда Туча почувствовал, что за ними наблюдают. Кто-то крался за ними от самого погреба. Ночной гость?
– Давай, Тучников! – Суворов легонько подтолкнул его в спину, сказав в который уже раз: – Завтра вставать рано.
Окна флигеля были черны, только в комнате командира тусклым оранжевым светом горел ночник.
– В туалет, и спать! – велел Суворов, замирая посреди полутемного коридора. Видно, так и будет стоять, пока они не улягутся. Наблюдатель…
Матвей и Гальяно уже спали. Вошедшие поняли это по заливистому, с переливами, сопению.
– Видел? – спросил Дэн, кивая на окно.
Ночное небо было уже привычно черным, с россыпью ярких звезд и серпиком зарождающейся луны. Никакого намека на недавнее светопреставление. Но Туча сразу понял, о чем Дэн спрашивает.
– Видел. – Он кивнул, через ворот стащил с себя майку. – Как думаешь, что это было?
– Не знаю. Странное что-то.
– НЛО?
– А черт его знает! Может, и правда прожектор какой. Я примерно представляю, где это, можем глянуть на досуге.
Туче не хотелось искать источник этого странного света, сердце чуяло неладное, а кожа между лопатками до сих пор горела от чужого, полного ненависти взгляда.
– За нами следили. Ты заметил? – спросил он шепотом.
– Нет. – Дэн мотнул головой, забрался под одеяло.
– А мне вот показалось…
– Может, отморозки эти?
– Может…
– Давай спать, Туча, а то ведь и в самом деле завтра будем как вареные.
Дэн уснул почти сразу, а к Туче сон все не шел. Он лежал на спине, уставившись в черный провал окна. В какой-то момент ему начало казаться, что там, за окном, кто-то стоит. Стоит и смотрит…
Туча всхлипнул, с головой накрылся одеялом. Под жарким шерстяным одеялом до него и добрался неспокойный, полный тревожных видений сон.
Гальяно
– Архаровцы, подъем! – Зычный рев, казалось, раздавался над самым ухом.
Гальяно попытался спрятаться от рева под подушкой.
– Подъем, я сказал! – Сначала подушка, а за ней и одеяло спланировали на пол.
Гальяно тихо ругнулся, сел в кровати, замотал головой, прогоняя сон, и только потом разлепил глаза.
Посреди комнаты, уперев в бока кулаки, стоял Суворов, выряженный в щегольской спортивный костюм. На его бычьей шее болтался свисток.
– Давай-давай, Гальянов, пошевеливайся! Тучников, я кому сказал – подъем?! Берите пример с товарищей.
Гальяно перевел затуманенный взгляд с командира сначала на уже полностью одетого Киреева, потом на почти полностью одетого Матвея, выразительно застонал и ощупал заплывший после вчерашней битвы глаз.
– Через пятнадцать минут все должны быть в столовой! – велел Суворов, убираясь наконец из их комнаты. – Киреев, ты за старшего! – послышалось уже из коридора.
– Ну что, мужики, поборемся за гордое звание волков? – поинтересовался Гальяно, натягивая штаны.
– А есть другие варианты? – усмехнулся Матвей, доставая из тумбочки пасту и зубную щетку. – Вас во сколько вчера выпустили? – Он обернулся к Дэну.
– Почти в полночь, вы спали уже.
– Вот Суворов, шаповаловский прихвостень! – проворчал Гальяно. – Мог бы и пораньше.
– Мы вчера видели кое-что странное. – Туча натянул штаны и футболку, вопросительно посмотрел на Дэна. Тот кивнул. – В небе над лесом сноп света. Как НЛО, – добавил он шепотом.
– Так уж и НЛО! – усомнился Гальяно, которому вдруг стало обидно, что сам он «кое-что интересное» проспал.
– Может, и не НЛО, но точно что-то странное, – поддержал Тучу Дэн. – Как будто где-то в лесу спрятан источник света.
– Как прожектор? – уточнил Матвей. – А тут в округе часом никаких военных баз нет?
– Нет, – уверенно сказал Туча. – Мой отец наводил справки. Здесь экологически чистая зона, практически заповедник. И свет для прожектора какой-то странный – зеленый.
– Зеленый? – Гальяно приподнял одну бровь.
– Ага! И не яркий, а какой-то рассеянный.
– Круто! Надо будет этот зеленый фонарик поискать! А то, может, и в самом деле инопланетяне? Вдруг у них тут база?
– Сам ты инопланетянин! – похлопал его по плечу Матвей. – Сначала у местных нужно порасспрашивать, информацию собрать.
– Вот любит наш Мотя информацию собирать! – Гальяно попытался разлепить заплывший глаз, ничего не вышло. – Просто Шерлок Холмс какой-то!
– А по уху за Мотю? – ласково поинтересовался Матвей.
– Хватит, – положил конец их вялой перебранке Киреев. – Давайте умываться и в столовку!
– Один сыщик, другой командир, – буркнул Гальяно и полез в тумбочку за пастой.
В столовой царила непривычная тишина, нарушаемая лишь ленивым бряцаньем ложек по тарелкам. Воспитанники спортивно-патриотического лагеря не выспались и оттого вели себя нетипично смирно. Даже над «вражеским» столиком висела мрачная тишина. Лишь дистрофик время от времени бросал на Гальяно многозначительные и полные ненависти взгляды.
Когда их выстроили на площадке перед главным корпусом, было уже без двадцати минут семь. Два отряда по двадцать человек в каждом, построившись в две шеренги, стояли друг против друга, а по образованному ими коридору неспешно прохаживался, чуть припадая на левую ногу, начальник лагеря Шаповалов. Одет он был в камуфляж и выглядел в нем до комичного нелепо, как решивший поиграть в войнушку библиотекарь. Во главе каждой из колонн стояли командиры. В отличие от самодовольно ухмыляющегося Чуева, Суворов был мрачен. Гальяно его понимал. Даже на не слишком профессиональный взгляд, силы были неравны. В их отряде худо-бедно спортивными и подготовленными были только Матвей и Киреев. Себя Гальяно оценивал с изрядной долей скепсиса и понимал, что одолеть противника он сможет только лишь хитростью и изворотливостью, но никак не силой. Про Тучу и вовсе нечего говорить. Сила у него, конечно, имелась, да только в бесполезности этой силы они все могли убедиться вчерашним вечером.
Соперники же выглядели куда более убедительно. Два брата-акробата, не люди, а машины для дробления костей. Измайлов, тот еще попрыгунчик. Еще парочка довольно спортивных ребят. И нет такого балласта, как Туча. Про балласт Гальяно подумал без злобы, просто констатировал неутешительный факт.
От невеселых мыслей его отвлекло появление Мэрилин. Мэрилин выглядела невыспавшейся, то и дело зевала, прикрывая рот ладошкой, зябко куталась в наброшенную поверх медицинского халата вязаную кофту. Но даже в таком виде она была прекрасна! Гальяно прикрыл здоровый глаз, вспоминая приятное завершение прошлого дня. Кожа до сих пор хранила воспоминания о ласковых пальчиках Мэрилин, а в волосах запутался нежно-цветочный аромат ее духов. Мэрилин была внимательна, старательна и профессиональна. И пусть она никак не реагировала на оказываемые знаки внимания – все еще впереди. У них впереди еще целое лето, и рано или поздно – лучше, конечно, рано! – она упадет в его мужественные объятья.
– Хватит лыбиться, – послышался над ухом ехидный голос Матвея. – Она даже не смотрит в нашу сторону.
– Не смотрит – посмотрит! – парировал он. – И не в нашу, а в мою!
– Разговорчики, – тихо, но грозно сказал Суворов. Лицо его мрачнело с каждой секундой. Даже появление Мэрилин не смогло вернуть ему хорошее расположение духа.
– Все на месте! – Окинув шеренги внимательным взглядом, Шаповалов наконец начал инструктаж.
Инструктаж был скучный и путаный. Из всего сказанного Гальяно уяснил только одно: чтобы завоевать право называться волками, им предстоит пережить немало испытаний, в честном бою доказать свою мужественность и состоятельность.
– Так что делать-то нужно? – спросил он шепотом у Матвея.
В ответ тот лишь недоуменно пожал плечами – время покажет.
Доказывать состоятельность и бороться за звание им, оказывается, предстояло за территорией лагеря. Уже одно это радовало и позволяло надеяться на какое-никакое разнообразие.
Выходили через главные ворота. Там же, у ворот, к ним присоединились два охранника. Одеты они были так же, как и Шаповалов, – в камуфляж, вид имели бравый и слегка презрительный. Один держал за ошейник огромного волкодава.
– А эти откуда взялись? – удивился Киреев.
– Из частного охранного предприятия, – с неожиданной уверенностью заявил Туча. – Комплимент от спонсора. Лагерь хоть и элитный, но места кругом глухие.
– Мне б такого спонсора, – фыркнул Гальяно, наблюдая, как ветреная Мэрилин кокетничает с одним из охранников. – Они, что же, теперь за нами в лес попрутся?
– Попрутся, наверное. – Туча пожал плечами. – Они же охранники.
– Откуда ты такой осведомленный взялся? – Гальяно не сводил взгляда с Мэрилин.
Туча ничего не ответил.
До места, переоборудованной под учебный полигон поляны, добирались пешком больше часа. Только Шаповалов не мучил свой дряхлый организм никому не нужными тренировками, промчался мимо лениво бредущей по проселку колонны на крутом внедорожнике. Из открытых окон джипа лилась классическая музыка, а на заднем сиденье Гальяно успел разглядеть Мэрилин. Сердце тут же кольнула ревность. Старый пень, а туда же – за красавицами ударять!
К тому времени, как они вышли наконец к полигону, солнце уже палило вовсю. Лето в этом году по всем прогнозам обещало быть жарким. Это хорошо, Гальяно любил жару и терпеть не мог холод.
Непосредственно к соревнованиям приступили в девять утра, после еще одной напутственной речи Шаповалова. Гальяно, которому не терпелось ринуться в бой, слушал невнимательно, вполуха, лениво отмахиваясь от кружащей над головой мошкары.
Первую часть соревнования они позорно продули. Полоса препятствий, состоящая из хитрых веревочных ловушек и сетей, вертикальной дощатой стены в два человеческих роста и канатной переправы через рукотворный, заполненный грязной жижей ров, оказалась по зубам далеко не всем. Туча застрял у подножья стенки, вскарабкаться по которой даже не пытался, а сам Гальяно позорно свалился с канатной переправы, прямо в ров с водой. Его падение сопровождалось радостным ржанием врагов.
Еще трое из их отряда, включая отчаявшегося преодолеть преграду Тучу, так и не дошли до финала. Позор! Настоящий позор…
Но и вражеский отряд тоже нес потери! Дистрофик сначала запутался в веревочной ловушке, телепался в ней, как нескладная, длиннолапая паучина, а потом срезался на том же месте, где и Гальяно. Теперь их, мокрых, с ног до головы покрытых коркой грязи, было двое. Уже не скучно!
Еще двое из стана врага справились с заданием из рук вон плохо, но до финиша дошли все, как это ни печально.
После полосы препятствий сделали двадцатиминутный перерыв, а потом начался второй этап – эстафета. Надо сказать, на эстафете Гальяно отличился. Он летел, как ветер, он был ловок и изворотлив. Может быть, им бы даже удалось вырвать победу из рук врага, если бы принявший у него эстафету Туча не оступился и не упал в самый ответственный момент. За что он там зацепился на совершенно ровном месте, Гальяно так и не понял, заметил лишь, как огромная туша со всей дури рухнула на землю, поднимая в воздух столб пыли, а потом все вокруг заорали, заулюлюкали. Больше остальных старался ненавистный дистрофик. Гальяно не утерпел, запустил в него сосновой шишкой. Не промазал, попал прямо в лоб, за что тут же получил подзатыльник от Суворова, не сильный и не обидный. По лицу командира было видно, что он и сам не прочь съездить по ухмыляющейся роже вражеского предводителя Чуева.
Когда Туча наконец прихромал к ним, его круглое, перепачканное пылью лицо было в подозрительных мокрых разводах.
– Все нормально, Туча! – Дэн успокаивающе похлопал его по плечу. – Мы им еще покажем.
– Ага, мы им еще покажем, только с этого самого момента мы – отряд поросят! – Гальяно взъерошил пропитанные грязью, уже успевшие высохнуть волосы.
– Не поросят, а вепрей, – поправил Матвей, устало опускаясь прямо на траву.
– Хрен редьки не слаще!
– Так ведь… – Было видно, что Туча из последних сил борется с подступающими слезами. Гальяно его понимал, ему и самому хотелось плакать от обиды. Опростоволосился, упал в грязь лицом. Причем в самом буквальном смысле. А Мэрилин, наверное, все видела. Видела его унизительное поражение… – Так ведь есть еще один этап, – выдавил из себя Туча.
– А смысл? – Гальяно пожал плечами. – Мы продули уже! Понимаешь? Третий этап нам теперь что мертвому припарки.
– Ну что, облажались, архаровцы? – к ним подошел Суворов.
– Силы неравны, – озвучил общее мнение Матвей. – Так несправедливо.
– А кто говорит, что война – это справедливо? – Суворов присел рядом с Матвеем, зажал в зубах сорванную травинку. – Это война, архаровцы. А вы облажались. Считайте, убили вас.
– Это не война. – Дэн говорил спокойно и уверенно. – Это даже не жизнь, а так… игра. И вепрь – это далеко не поросенок. Лично я согласен быть вепрем. Какие проблемы?!
Прежде чем заговорить, Суворов окинул Дэна внимательным взглядом, покачал головой.
– У тебя, значит, Киреев, никаких проблем? Ты, значит, жизнь от игры четко отличаешь?
– Стараюсь, по крайней мере. – Дэн смотрел командиру прямо в глаза, взгляда не отводил, и было в нем что-то такое, от чего Гальяно лишний раз уверился, Дэн Киреев – крепкий орешек.
Наверное, Суворов тоже это понял, потому что махнул рукой, сказал устало:
– Последнее задание осталось – ориентирование на местности. Тут уж не сила и не выносливость, тут уже исключительно наблюдательность. И везение, – добавил он, немного помолчав. – Впрочем, вам везение без надобности, как я посмотрю. – Он с какой-то отчаянной злостью выплюнул измочаленную крепкими зубами травинку, растер носком кроссовки. В этот самый момент Гальянов понял, что Суворов, самоуверенный и наглый, на самом деле недалеко от них ушел, что он такой же пацан, как и они, только на десять лет старше.
– Ну, от везения только дураки отказываются, – сказал Гальяно и улыбнулся Суворову. – Мы еще повоюем, Максим Дмитриевич. Вепри знаете какие боевые?!
– Архаровцы, – повторил Суворов строго, но в глазах его плясали озорные искры. – Ладно, хоть тут не ударьте в грязь лицом, найдите вы этот ножик!
Третий этап был одновременно прост и сложен. От них больше не требовалось носиться сломя голову и преодолевать препятствия. Нужно было на ограниченном участке леса за ограниченный промежуток времени найти старый, бог весть кому принадлежавший, но отчего-то невероятно ценный нож. Гальяно оружие не интересовало вовсе, он лишь мельком бросил взгляд на нож с пожелтевшей костяной ручкой. На ручке грубо, но узнаваемо был вырезан вепрь. Это уже даже неоригинально… А вот Туча совершенно неожиданно ножом заинтересовался, даже попросил у Шаповалова разрешения подержать этот старый хлам в руках. Странное дело, но Шаповалов разрешил, и Туча долгую минуту разглядывал нож с каким-то совершенно непонятным благоговением.
– С историей, что ли, ножик? – Гальяно устал наблюдать за Тучей, перевел взгляд на Суворова.
– С историей. – Тот кивнул. – Вроде бы даже принадлежит кому-то из прежних владельцев усадьбы.
– Да ну?! – Гальяно еще раз, уже с большим интересом, взглянул на нож. – И что с ним стало? С прежним владельцем?
– Что может случиться с дворянином в лихие революционные годы? Убили владельца, ясное дело.
Да, история получалась совсем неромантичной. Смотреть на нож, некогда принадлежавший убиенному графу, расхотелось.
– А насколько это оправданно? – вдруг спросил молчавший до этого Дэн.
– Что оправданно? – приподнял брови Суворов.
– Насколько оправданно то, что холодное оружие доверяют детям?
– А ты ребенок, Киреев? – Суворов криво усмехнулся.
– Я – нет. – Дэн покачал головой.
– Ну вот, сам и ответил на свой вопрос. Вы не дети, вы воспитанники спортивно-патриотического лагеря. Вы должны знать, как выглядит настоящее оружие. – Суворов вдруг повысил голос. – Тучников, хватит медитировать! Труба зовет!
Труба завела их в самую лесную чащу. Кругом вековые сосны да буйный подлесок, такой густой, что на несколько метров вперед уже ничего не видно.
– Участок полтора на полтора километра. Времени у вас два часа, – инструктировал Суворов, рассеянно поигрывая спортивным свистком. – Нож спрятан в жестяной ящик, размеры у ящика примерно вот такие. – Он развел руки, демонстрируя примерные размеры.
– Как бы не заблудиться. – Гальяно окинул критическим взглядом окружающие их дебри. – Это ж настоящие джунгли!
– Не заблудитесь, – усмехнулся Суворов. – Участок поиска по периметру обнесен веревкой с сигнальными флажками. Ваша задача – не забредать за ограждение.
– А если случится что? – осторожно поинтересовался Туча. – Ну, мало ли что, – добавил он со смущенной улыбкой.
– А если что – орите! – отрезал Суворов. – Мы тут поблизости, за периметром. Услышим и сразу же придем на помощь. Только что с вами может случиться? Смотрите под ноги, не ловите ворон. Ящик с ножом немаленький, в землю его никто не зарывал. Все на поверхности, надо только быть собранными и внимательными.
Неподалеку, где-то справа, запел горн, залаяла собака.
– Время пришло, удачи! – Суворов прощально взмахнул рукой и скрылся в подлеске.
– Наконец-то! – Гальяно вытащил из кармана сигарету, чиркнул спичкой и уселся на ствол поваленного дерева. – Перекур, братцы-поросята!
– Ты ж во рву искупался! – Матвей удивленно посмотрел на сигарету.
– Ага, искупался. – Гальяно кивнул. – И намочил всю пачку, а эту, – он взмахнул сигаретой, – я стрельнул у одного из наших, для расслабления мозгов.
– Не рано ли расслабился? – усмехнулся Дэн. – Нам еще нож в этом буреломе искать.
– А смысл? – Гальяно пожал плечами. – Все равно же проиграли. Чего пыжиться?
– Вы как хотите, а я буду его искать! – Туча сжал кулаки и нахмурился. – Последний бой, – добавил мрачно.
– Последний бой – он трудный самый, – пропел Гальяно. – Дэн правильно сказал там, на полигоне, это – всего лишь игра, братцы-поросята. Какая разница, кто найдет этот ржавый нож?
– Он не ржавый! – Туча мотнул головой, щеки его пошли багровыми пятнами. – Он настоящий, с историей. Вы как хотите, а я пошел!
Несколько секунд он постоял, точно прислушиваясь, а потом, как самый настоящий вепрь, ломанулся через подлесок.
– Сумасшедший дом! – Гальяно воздел очи к небу, а потом хитро сощурился, посмотрел на Дэна. – Слушай, а где вы этот ваш зеленый свет видели? Не здесь часом? Может, это тоже часть генерального плана нашего чокнутого Шаповалова? Закопал где-нибудь в лесу прожектор…
– А еще закопал провода или электрогенератор. – Дэн смахнул с влажного лба челку. – Неразумно.
