Татьяна Корсакова
Марионетки
Глава 1
Стэф стоял, прислонившись спиной к кирпичной стене, и глубоко дышал. Воздух, до этого напитанный болотными испарениями, стремительно терял влагу, делался сухим и колким, как в пустыне. Дышать им было больно, горло саднило от каждого вдоха, а перед глазами плыли сизые ошметки тумана.
Что это было? Нервы? Разгулявшееся воображение? И было ли вообще?
Стэф оттолкнулся от стены, снова осмотрел проулок. Дальний конец его утопал в густой темноте, способной укрыть хоть человека, хоть нелюдя. Кого-то она точно укрыла, занавесила от Стэфа черным пологом. Осмотр прилегающей территории тоже ничего не дал. Жертве, хозяину «Тоски», следовало бы озаботиться нормальным освещением своего заведения. Или это тоже часть антуража?
Скрипнула дверь, оборачиваться Стэф не стал – знал, кого увидит.
– Что случилось? – послышался за его спиной голос Вероники.
– Ты мне скажи, Ника. – Все-таки он обернулся, посмотрел ей в глаза. – Что ты чувствуешь?
– Кроме адовой жары? – Она потянула вниз ворот своей рубахи.
– Да.
Стэфу так хотелось, чтобы Вероника сказала, что не чувствует ровным счетом ничего, что ему показалось и вообще пора в отпуск, но она сказала совсем другое.
– Марь. – Выражение её лица оставалось расслабленным, но он давно научился читать между строк.
– Марь?
– Или её порождения.
– В центре Москвы?
Вероника не выглядела ни особо смущенной, ни особо напуганной. Она выглядела задумчивой, словно бы решала в уме сложную математическую задачку. А может и решала.
– Ты кого-то видел? – Ответила она вопросом на вопрос.
– Только тень. Я никого не догнал. – Все-таки ему не удалось скрыть досаду.
– Но ты пытался. – Вероника не спрашивала, она утверждала.
– Как видишь, безрезультатно. – Стэф бросил полный ярости взгляд на черный ночной полог.
– Ты бы не смог, – успокоила она его, а потом добавила: – Никто бы не смог, если это её… твари.
– Такое возможно? Скажи, какова вероятность, что кто-то из них мог забраться так далеко от болота?
– Честно? – Вероника нахмурилась. – Мне кажется, такая вероятность стремится к нулю.
– Где родился, там и пригодился? – Стэф невесело усмехнулся.
– Но что-то все-таки произошло. – Вероника принюхалась. Интересно, что она ощущала в этом пышущем жаром и бензиновыми парами воздухе? – Стеша тоже это почуяла.
Она так и сказала «почуяла», словно они со Стешей были не женщинами, а ищейками. Или ведьмами. Ведьмы, наверное, будут пострашнее ищеек.
– Кстати, как тебе наш сюрприз? Понравился?
Веронике удавалось с удивительной легкостью менять темы разговора.
– Не то слово! – Стэф кивнул и позволил себе мимолетную улыбку. – Не знал, что её заинтересует такая музыка.
– Знал бы ты, что её интересует, Стёпа. – Вероники усмехнулась и похлопала его по плечу. Благодаря высоченным каблукам сделала это она почти без усилий.
– Что? – спросил Стэф, но ответа так и не получил.
Дверь снова открылась. Не распахнулась на всю ширь, а деликатно приоткрылась, выпуская наружу сначала длинную черную тень, а потом Стешу. Стэф неоднократно видел её в современной одежде – спасибо фото и видеоотчётам Аграфены, – но никак не мог привыкнуть к тому, что она вот такая… Впрочем, даже в джинсах и майке Стеша оставалась какой-то… нездешней. Гальяно называл это флером винтажного шика, а сам он никак не мог подобрать правильное определение.
Зверёныш тоже изменился. Болотный пёс все ещё был довольно крупным, даже очень крупным, но все же не таким большим, каким запомнился. Стэф подумал, что Зверёныш – это тоже порождение Мари. И пусть сейчас он всецело принадлежал Стеше, но нельзя ни на секунду забывать, из каких темных мест он родом. Выходит, если не сама Марь, то её порождения могут дотянуться до Стеши даже здесь. И тут же мелькнула шальная мысль, что до Хивуса бы не дотянулись. Что Стешу можно забрать, если потребуется, силой усадить на самолет и увезти на Крайний Север, туда, где ни одна болотная нечисть не выживет, превратится в сосульку ещё на подступах. Он бы так и сделал. С любой другой женщиной так бы и поступил, нашел бы аргументы и правильные слова. Не потребовалась бы сила. Вот только Стеша не любая женщина, она особенная. Она настолько особенная, что ему даже смотреть в её сторону больно.
Смотреть больно, но поговорить все равно придется. Стэф глубоко вдохнул, словно готовился нырнуть в прорубь, и сделал шаг к Стеше. Дорогу ему тут же заступил Зверёныш. Заступил, зарычал. В скудном лунном свете шерсть на его загривке блеснула вороненой сталью.
– Зверёныш, нельзя. Это свой, – сказала Стеша тихо, но решительно.
А сердце Стэфа со всего размаха тюкнулось о ребра и затаилось. Она считает его «своим». Надо же, какое доверие…
– Здравствуйте, Стэф. – Вежливая отстраненность в Стешином голосе сработала похлеще разряда дефибриллятора, сердце Стэфа снова начало биться, на сей раз, кажется, яростно.
– Здравствуйте, Стефания. – Он церемонно поклонился, словно она была родом не из двадцатого века, а, как минимум, из девятнадцатого. – Рад вас видеть.
Его собственный голос был так же сдержан и так же вежлив, как и её. Не прошли даром сотни деловых встреч и переговоров. За его спиной тут же многозначительно фыркнула Вероника, но оборачиваться он не стал. Всё его внимание было направлено на Стешу.
– Что вы увидели? – спросил он без обиняков и реверансов. – Кого вы увидели, Стефания?
– Я? – Даже в мутной темноте проулка глаза её сохраняли зеленцу. Болотный цвет вдобавок к болотному гену.
– Вы. – Он кивнул и даже позволил себе легкую полуулыбку. Такой полуулыбкой он приветствовал молодых сотрудниц, впервые попавших в орбиту его внимания. Такая улыбка означала лишь одно. Держи дистанцию, детка! Держи дистанцию, не путай банальную вежливость с интересом.
– Я не знаю. – Во взгляде Стеши одновременно читались нерешительность, дерзость и страх. Удивительная смесь! Стэфу очень не хотелось, чтобы именно он стал причиной такого смятения чувств, но он должен был всё выяснить до того, как придется принимать решение. – Думаю, мне показалось. Да, точно показалось!
А вот теперь она тоже приняла решение. И решение это выталкивало Стэфа за невидимый круг «своих». Да что там! Оно выталкивало его даже за круг «доверенных лиц». Ей от него ничего не нужно. Она прекрасно справляется сама. Он не тот Степан…
Сердце снова с разбега шарахнулось о рёбра. Наверное, ушиблось, потому что в груди вдруг защемило. Что это было? Секундная слабость или первые предвестники старости? Мысль оказалась одновременно обидной, дурацкой и спасительной. К Стэфу вернулась вся его изрядно подрастраченная за этот вечер самоуверенность.
– Показалось? – Он кивнул. – И поэтому вы превратили вино в лёд? Из-за неопределенности?
Она ничего не ответила. Она вперила взгляд ему в грудь. Наверное, сквозь рубаху видела, как беспомощно трепыхается его сердце. За спиной снова фыркнула Вероника, на сей раз громче и выразительнее. А потом ещё и вздохнула так же громко и так же выразительно.
– По неосторожности, – сказала Стеша, обращаясь к пуговице на его рубашке.
Стэф отступил в сторону. Отчасти, чтобы не нарушать ничьё личное пространство, а отчасти затем, чтобы она, наконец, посмотрела ему в глаза.
Не посмотрела. Тоже сделала шаг назад, превращая разделяющее их пространство в непреодолимую пропасть.
– У вас красивый голос, – сказал Стэф самым светским, самым нейтральным тоном. – И необычный репертуар.
– Я люблю петь. – Её нетронутых помадой губ коснулась лёгкая улыбка. – Я люблю петь и люблю рок. – Улыбка стала чуть шире. – Это так… необычно.
– Понимаю, – сказал Стеф голосом доброго дядюшки.
– Хорошо, что вы нашли время… – Стеша задумалась, подбирая правильные слова. – Нашли время посетить… – Она снова задумалась. – Посетить столицу!
Ему хотелось сказать, что он нашел время для друзей и непременно нашел бы время лично для неё, но интуиция и опыт подсказывали, что этот разговор ничего не значит. Нет, кое-что он все-таки значит! Стеша пытается отвлечь их всех от главного, от того, кто же этим вечером нанес визит в «Тоску».
От дальнейшего бессмысленного и мучительного диалога их отвлекли друзья, гурьбой вывалившие в проулок. Судя по всему, ни Арес, ни Аграфена, ни даже Гальяно не заподозрили ничего необычного.
– Видал, Туча, какова чертовка! – Гальяно приобнял Стешу за плечи.
Стэф успел заметить, как она чуть вздрогнула, а потом широко улыбнулась. Гальяно был в кругу «своих», Гальяно было позволено обниматься и называть чертовкой.
– Чертовка. – Стэф согласно кивнул.
– И талантливая! – продолжил Гальяно.
– И талантливая, – подтвердил он.
– Моя школа! – Гальяно выпятил грудь.
– Давал уроки вокала?
– Нашел того, кто дает уроки вокала. Чумовая бабка! Стеша, подтверди!
– На пару десятков лет моложе меня, но да, бабка чумовая! – Стеша усмехнулась.
А девочке, оказывается, не чужда самоирония. Это хорошо, это пригодится.
– Чего это ты рванул на улицу? – В отличие от Гальяно, Аграфена была внимательнее и настороженнее. Наверное, сказывался болотный ген.
– Деловой разговор. – Стэф махнул зажатым в руке телефоном. – Не хотел мешать.
Возможно, ему просто показалось, но на лице Стеши мелькнула тень обиды. Ну что ж, детка, у взрослых дядей есть взрослые дела.
– А ты? – Аграфена посмотрела на Веронику уже другим, совсем не таким подозрительным взглядом.
– А я подышать, – сказала та и широко улыбнулась. – Жарища!
Аграфена покрутила головой, а потом задумчиво сказала:
– А тут поблизости нет никакого пруда? Пахнет как на бо… – Не договорив, она осеклась, зыркнула теперь уже на Стешу. В ответ та пожала плечами. Мол, не видела я тут никаких водоемов, не пахнет тут ничем, показалось тебе, Феня.
– Тогда может назад? – спросил Арес, притягивая к себе Аграфену и украдкой целуя в щеку. – Стеша, тебя, кстати, на бис зовут.
– Мне пора. – Стэф снова помахал телефоном, словно тот давал ему какую-то особенную индульгенцию. – Выяснились обстоятельства… Появились дела, не терпящие отлагательств.
– До такой степени нетерпящие? – Гальяно нахмурился. От его недавнего благодушия не осталось и следа.
– Бизнес, братан. – Стэф виновато пожал плечами. – Я и так вырывался чудом.
Он врал нагло и безбожно. Не было у него никаких особых дел. Но и желания оставаться, делать вид, что ничего не случилось, тоже не было. Ему нужно время, чтобы подумать, собраться с мыслями и выработать стратегию. Ему нужно понять, что за тварь выбралась из болота. Что за тварь и зачем.
Прощались тепло. Так тепло, что Стэфу даже стало неловко за свое вранье. Он обнял мужиков, расцеловал девчонок, вежливо попрощался со Стешей. На «вы» и сдержанно, чтобы всем сразу всё стало понятно. Чтобы отбросили наконец дурные попытки устроить их со Стешей судьбы. Не было у них общей судьбы. Сказать по правде, у них вообще ничего общего не было. Кроме, разве что, любви к Степану Тучникову, тому, который для него был дедом, а для неё «тем Степой».
Глава 2
Вечер не задался. Вероника так рассчитывала, что на сей раз все сложится наилучшим образом, но вечер не задался. Хуже того, этот вечер подкинул задачку, куда более серьезную, чем душевные терзания Степана. Эта задачка была с несколькими неизвестными и сулила им всем немалые проблемы.
Там, в темных недрах «Тоски», Вероника так увлеклась банальными планами сводничества, что упустила самое главное. Неладное она почуяла лишь тогда, когда на сцене завыл Зверёныш. Завыл так дико и так тревожно, что волосы на затылке зашевелились. Здесь, в каменных джунглях, все они видели Зверёныша самым обычным, хоть и очень большим псом, но Вероника вдруг увидела его истинную суть. В желтом свете софитов на сцене сидел огромный болотный пёс. Нет, уже не сидел, а готовился к прыжку.
Заметила Вероника и ещё кое-что: руку Стеши, вцепившуюся в загривок Зверёныша, не позволяющую сорваться с места и напасть на невидимого врага. Или видимого? Надо будет потом со Стешей переговорить. Не о Степе. Упаси, Боже! Просто о своем, о девичьем, ведьмовском.
Поучиться им обеим друг у дружки было чему. И реальному, и нереальному, и виртуальному. Бывало и Аграфена подключалась. Но она была больше по моде, одежкам, музыке и всяким там мейнстримам. Не то чтобы Вероника была против моды и мейнстримов, но считала себя дамой состоявшейся, статусной и не нуждающейся в дополнительном подтверждении собственной женственности и сексуальности. Всё есть, всем владеем! А за трендами следим просто так, исключительно для собственного развития!
Аграфена тоже что-то заподозрила. Что ни говори, а кое-какие способности у девочки имелись. Вероника не была уверена, что их нужно развивать, но и не препятствовала. В конце концов, магия в искусстве никогда не бывает лишней.
Мужики оказались более толстокожими. Или делали вид? Арес для Вероники оставался открытой книгой. Этот точно ничего не понял, а вот Гальяно… Чуйка у Гальяно имелась. И магическая, и житейская. Житейской, пожалуй, чуть больше.
Вероника задумалась. Ей не хотелось втягивать друзей в предстоящее. Сама она уже втянулась, тут и к бабке не ходи, но вот нужна ли вся эта болотная суета остальным, она пока не решила. Зато она уже решила другое.
– Стёпа, я тебя подброшу до места! – сказала она тоном, не терпящим возражений, и так же, как до этого он телефоном, помахала перед его носом ключами от Гелика. – Я как раз за рулем. Видишь, как удобно!
– Я могу на такси, – попытался отвертеться Степан.
– Можешь, но не будешь! – Она уже тащила его за рукав в темные глубины проулка, туда, где на стоянке мирно дремал её верный Гелик. – Помаши всем ручкой, мы уходим.
Далеко не все могли позволить себе такой фамильярный тон в общении с самими Степаном Тучниковым. Вот Вероника могла и втайне даже немного этим гордилась. Всегда приятно иметь в друзьях и мужьях сложносочиненных и нетривиальных мужиков. Ей с этим везло!
– Ну, куда едем? – спросила она, когда Степан в грозном молчании рухнул на пассажирское сидение. – И не надо мне тут про неотложные дела! Нет ничего более неотложнее того, что намечается.
– Ты знаешь, что намечается? – Он посмотрел на неё в упор. – Ника, ей что-то угрожает?
Она хотела соврать, что никому ничего не угрожает, но правда была такова, что всё, связанное с болотом и Марью, было словно подернуто маскировочной сеткой, искажалось и мерцало с разной степенью интенсивности. Вероника заметила этот феномен ещё на Змеиной заводи. Даже местные жители не казались ей открытой книгой. Не все, а те, чьи родовые корни уходили глубоко в болотную воду, питались ей, заражались ей. Стеша так и вовсе «не читалась». Так же, как и дядя Тоша.
От мыслей о старике Вероника становилась одновременно грустной и злой. Ей его не хватало. Не хватало его жесткой, а порой и жестокой науки, саркастических перепалок и жизни на грани фола. Её бесило его решение. Ушел в закат с книжкой подмышкой! Старый хрен! Ушел читать сказки полудохлой реликтовой рыбе, а её бросил «на хозяйстве» совсем одну! Нет, она не жаловалась и не роптала. Да и пообвыклась за истекший год. Но ей его не хватало и с этим щемящим чувством утраты ей теперь приходилось жить и мириться.
– Я не знаю, Стёпа, – сказала Вероника, после долгого молчания. – Но мне кажется, нам лучше быть готовыми.
– К чему? – спросил он, не поворачивая головы, не глядя в её сторону.
У него был красивый профиль, из тех, которые называют мужественными или даже брутальными. Четкая линия челюсти, плотно сжатые губы, чуть ввалившиеся от недосыпа глаза, уже проклюнувшаяся на щеках щетина и неожиданно длинные, девчачьи какие-то ресницы. Даже если бы он не был миллиардером, он бы все равно не был обделен женским вниманием. Они с Гальяно были словно слеплены из одного теста. Нет, не так! Не слеплены из теста, а отлиты из металла. Гальяно из игривого, чуть легкомысленного серебра, а Степан из стали. Или сталь не отливают?
– Так к чему мы будем готовиться, Ника? – повторил Степан свой вопрос и всё-таки посмотрел на неё. В его взгляде была тревога.
– Ко всему! – сказала она. – Мы должны быть готовы ко всему, Стёпа! – И тут же, не давая ему возможности продолжить расспросы, спросила сама: – Куда мы едем?
– Домой.
– Уже закончил ремонт?
Чуть меньше года назад Степан купил квартиру. Это был пустой и гулкий пентхаус со стеклянной крышей, чтобы сквозь неё смотреть на звезды, выискивать среди их хаотичного скопления Большую Медведицу и Полярную звезду. По большому счету, квартира ему была не нужна. Настоящим своим домом он считал дом в заполярном Хивусе, а в поездках вполне комфортно чувствовал себя в отелях. Но вот ни с того ни с сего в его жизни случился пентхаус со стеклянной крышей и ремонт, который все длился и длился.
– Нет. – Степан мотнул головой. Волосы свои он так и не остриг, но почтенную публику старался не эпатировать, связывал их в хвост.
– Тогда, может, лучше к нам? – спросила Вероника. – Выпьешь с Веселовым, пообщаешься с крестницей.
– Обязательно. – Степан наконец улыбнулся. – Обязательно, Ника. Только не сегодня.
Настаивать она не стала. Жизнь научила её ценить чужие желания. К тому же, с Веселовым Стёпа виделся меньше месяца назад: мотались вдвоем на подледную рыбалку за Полярный круг, ловили рыбу, варили уху, пили вискарь – одним словом, отрывались!
– Не настаиваю, – сказала Вероника. – Но, если что, ты знаешь, где тебе всегда рады.
– Знаю. Спасибо. – Он снова улыбнулся, а потом спросил с тенью смущения в голосе: – Где она остановилась?
– Стеша? – Вероника усмехнулась.
Степан молча кивнул.
– Гальяно снял ей дом.
Степан приподнял бровь.
– Разумеется, любой из нас с радостью предложил бы ей свой кров.
– Даже не сомневаюсь.
– Но она не одна, с ней Зверёныш. А Зверёныш, как ты понимаешь, не совсем обычный пёс.
– Я бы сказал, совсем не обычный. Кстати, Ника, тебе не кажется, что он изменился?
– Изменился?
– Стал не такого… угрожающего вида.
– А, ты об этом! – Вероника махнула рукой. – А тут такое дело, Стёпа! Наглядный пример занимательной криптозоологии. На болоте Зверёныш такой, каким ты его запомнил, но, чем дальше он от болота, тем серьезнее происходящая с ним трансформация. Можешь считать, что вдали от родины он мимикрирует под обычную собаку, адаптируется.
– И как проходила эта адаптация?
– Поначалу очень тяжело.
Вероника помнила все этапы того, что происходило со Зверёнышем, потому что была не просто наблюдателем, но и участником процесса.
Вывезти Зверёныша за пределы болота они со Стешей пытались несколько раз, и всякий раз получалось плохо. Отпускать Стешу одну болотный пёс отказывался, но и сам социализировался с огромным трудом, кажется, даже через боль. Ему, как и его хозяйке, приходилось преодолевать не только километры, но и самого себя. В первое время им обоим было тяжко вдали от болота. Решение неожиданно подсказали марёвки, которые время от времени захаживали в дом у Змеиной заводи. Однажды они явились с консервной банкой, наполненной болотной водой.
– Его надо поливать водичкой, – сказала девочка, протягивая Стеше консервную банку. – Только простая болотная вода не подойдет, нужна чёрная.
Какое-то время ушло на то, чтобы понять, что чёрная вода – это только та, которую можно набрать в болотных «оконцах», а потом всем сразу стало легче! За пределами болота болотная вода действовала на Зверёныша целительно, позволяла на время возвращать себе и прежнюю форму, и прежнюю силу. Поначалу Стеше приходилось действовать эмпирическим путем, подбирая правильную дозу. Начиналось с того, что она обливала Зверёныша с макушки до кончика хвоста, но очень скоро все свелось к необходимому минимуму, гомеопатическим дозам. Теперь Стеша всегда носила с собой старую армейскую флягу, наполненную болотной водой. Кстати, ту самую флягу, которую Стёпа некогда купил у Ареса. Несколько капель на загривок на закате – и всю ночь Зверёныш мог быть самим собой! А на рассвете происходила обратная трансформация из пса болотного в пса обычного. Вот такая заместительная терапия, позволяющая Зверенышу жить вдали от болота без боли и страданий.
Степан слушал рассказ Вероники с великим вниманием и, кажется, с легкой завистью. Наверное, ему тоже хотелось бы стать участником этой удивительной адаптации. А и стал бы! Стал бы, если бы не оказался таким дураком и не свалил в Хивус! Так что нечего сейчас сопеть и хмуриться.
– И теперь ему каждый день нужна доза болотной воды? – спросил он.
– Я бы сказала, желательна. Наш малыш кое-как приноровился жить в шкуре болонки, но вдали от посторонних глаз он все тот же болотный пёс. Теперь ты понимаешь, почему Стеше нужен дом?
– Понимаю. Стеше нужен не просто дом, а дом в очень уединенном месте.
– А ты смышленый. – Вероника усмехнулась.
– Дашь мне их адрес?
– Непременно!
Ей нравился его интерес к тому, что происходит в жизни Стеши и Зверёныша. И пусть он сколько угодно считает, что интерес этот вызван исключительно соображениями безопасности, уж она-то знает правду!
– Насколько там безопасно? – спросил Степан, словно прочтя её мысли.
– С ней там Зверёныш. – Вероника направила Гелик к выплывающей из темноты, сияющей множеством огней громадине нового Стёпиного дома. – Он порвет в клочья любого, кто просто попытается косо на неё посмотреть.
Веронике очень хотелось, чтобы её слова вселили в Степана уверенность, но ещё больше ей хотелось, чтобы он решил лично проинспектировать Стешино жилище на предмет безопасности.
– Как она туда добирается? – спросил он после недолгого молчания.
– На электричке. – Вероника легкомысленно пожала плечами.
– На электричке?! – На лице Степана отразилась целая гамма эмоций, начиная изумлением и заканчивая негодованием.
– Да шучу я! Наша девица полгода назад получила права. Так что гоняют они со Зверёнышем на машинке.
– На какой машинке? – спросил он и покосился на Веронику с недоверием, как будто она могла его обмануть.
– Поначалу Стеша хотела купить что-нибудь маленькое, но сам понимаешь, в укромные места не всегда ведет хорошая дорога, поэтому после долгих консультаций со мной, Аграфеной, Аресом и Гальяно было принято решение купить внедорожник.
– Я даже боюсь спрашивать, Ника, – Степан усмехнулся. Улыбка получилась кривоватая. А все потому, что его из консультаций исключили. Или он сам себя исключил?
– Она выбрала Крузак. Сказала, что он кажется ей очень надежным.
На самом деле не нужно было быть ясновидящей, чтобы понять, почему Стеша выбрала «Лэндкрузер» и почему он кажется ей надежным. Но Стёпа все ещё не понимал.
– Хороший автомобиль, – сказал он задумчиво, а потом добавил: – Для первого раза.
На лице его все-таки промелькнула улыбка. Может, он не настолько безнадежен, может, все-таки начал о чем-то догадываться?
– И как она справляется? – спросил он тоном одновременно серьезным и озабоченным.
– С Крузаком?
– С жизнью. Как она справляется с этой жизнью, Ника?
– Нормально она справляется. Если бы ты не отсиживался за Полярным кругом, мог бы её лично об этом спросить.
– Я спрашиваю тебя.
Голос его сделался напряженным, а сам он выглядел так, словно только что выбрался из проруби. Умеют же некоторые изображать ледяную неприступность.
– Скажем так, она быстро адаптируется. От интернета и технических новинок она в восторге. Телефоны и соцсети недолюбливает. Ну, о её музыкальных предпочтениях ты и сам теперь знаешь. Правда, Гальяно и Жертве пришлось её долго уговаривать на этот… экспириенс.
– Жертва уговаривал?! – В голосе Степана послышалось недоверие.
– Представь себе! У нашей девочки талант, а у Жертвы чуйка на таланты.
– И она теперь хочет стать певицей?
– Она хочет стать врачом. Впрочем, как и раньше. Кстати, она собирается поступать в медицинский. Наверное, с твоими возможностями и связями можно было бы попытаться восстановиться сразу на четвертом курсе…
– Но она решил не прибегать к моим возможностям.
– Она решила не читерить. К тому же, сам понимаешь, за ту сотню лет, что она отсиживалась на болоте, медицина шагнула очень далеко.
Вероника направила Гелик к шлагбауму, преграждающему въезд на парковку перед домом. Шлагбаум тут же поднялся, пропуская их внутрь.
– Как тебе это удается? – спросил Степан, шаря по карманам брюк в поисках ключей и пропуска от своего нового владения. – Как они пропустили нас без документов?
– Просто я красивая и обаятельная, – сказала она и лихо запарковала Гелик на свободном месте. – Мне тяжело отказать.
Степан уже выбрался из прохлады салона в духоту городской ночи, когда она поманила его пальцем и заговорщицким тоном сказала:
– Кстати, далеко не уезжай!
Он вопросительно приподнял брови.
– Послезавтра едем на выставку!
– На какую выставку?
– На Аграфенину.
– Так уже ж была!
– Так не грех и повторить! Тем более, кое-кто было настолько занят, что почти все пропустил!
Он не стал спрашивать, будет ли на выставке Стеша, лишь молча кивнул. Вероника порылась в сумочке и протянула ему конверт из плотной глянцевой бумаги.
– Пригласительный билет. Послезавтра в семь вечера я за тобой заеду.
– Не нужно за мой заезжать. – Степан кивнул на темный силуэт стоящего в отдалении авто. – Я приеду сам. Спасибо, Ника! – Он поцеловал её в щеку, отошел от Гелика, потом обернулся и ещё раз помахал рукой на прощание.
Вероника пожалела, что рядом нет Стеши, ибо в белом свете фонарей на полупустой стоянке выглядел Степан весьма недурственно и даже романтично. А идея с выставкой гениальна! Ничто так не сближает людей, как искусство!