Татьяна Корсакова
Марионетки
Глава 3
В свое новое жилище Стэф вошел со смешанными чувствами. Ему хотелось выпить и все хорошенько обдумать. Именно в такой нелогичной последовательности. Он покривил душой, когда сказал Веронике, что в квартире все ещё идет ремонт. Собственно, сам ремонт уже был завершен, но жилым пентхаус можно было назвать с большой натяжкой. Полностью оборудованными и готовыми для жизни в нём были только кухня и один из санузлов. В просторной гостиной из мебели имелся лишь огромный, укрытый холстиной диван. Зато холодильник был забит продуктами под завязку, а в баре нашлась бутылка виски. Глядя на это гастрономическое изобилие, Стэф подумал, что так и не успел насладиться теми нехитрыми разносолами, что подавали в «Тоске» под видом высокой кухни.
Приняв душ, Стэф прошел на кухню, на скорую руку соорудил себе бутерброд, плеснул в бокал виски. Он не планировал надолго оставаться в городе. Сказать по правде, уже утром он собирался вернуться в Хивус, но планы изменились. Сейчас его присутствие нужнее здесь. Кому нужнее, Стэф не стал выяснять. Утро вечера мудренее. Утром он решит, как действовать дальше. А пока стоит начать с организационных вопросов. С бокалом в одной руке и бутербродом в другой Стэф плюхнулся на диван, уставился на звезды, заглядывающие в его жилище сквозь стеклянный потолок. Эти звезды были тусклые и мелкие, словно из другой жизни. Их мерцание не оттеняло северное сияние, по ним было бессмысленно ориентироваться, но Стэфу нравилось звездное небо. Оно его успокаивало. Успокоило и на этот раз. Он уснул сразу же, как только выработал стратегию на предстоящие дни.
Утро ворвалось в его жизнь внезапно – бесцеремонно вломилось сквозь стеклянный потолок, залило все ярким светом, пробивающимся даже сквозь плотно сомкнутые веки. Стэф немного полежал с закрытыми глазами, а потом решительно встал и осмотрелся. Новое жилище не было оборудовано тренажерным залом, а размять мышцы хотелось. Давно, ещё с наполненной фастфудом и комплексами юности, Стэф крепко-накрепко усвоил, что без физухи ему никак, что его тело, некогда толстое и неуклюжее, а теперь подтянутое и тренированное, нужно постоянно поддерживать в форме. И он поддерживал. Когда получалось и как получалось. Он отжался прямо тут, в пустой гостиной, под стеклянным потолком, с которого на него лился яркий водопад солнечного света. Жизнь сразу стала веселее и понятнее, а ледяной душ и плотный завтрак закрепили эту уверенность.
Стэф варил себе кофе, когда лежащий на столе телефон тихо тренькнул. Это Вероника напоминала про выставку. Про адрес Стеши она тоже не забыла, следующим сообщением сбросила координаты. Стэф тут же забил их в поисковик.
Да, временное пристанище Стеши и в самом деле оказалось весьма уединенным. Конечно, не таким уединенным, как дом у Змеиной заводи, но все же. Если судить по тем фото, что Стэфу удалось отыскать в сети, домик располагался на отшибе, на значительном отдалении от дачного поселка и небольшой деревеньки. Наверняка, предполагалось, что он станет летней резиденцией для тех, кто мечтает насладиться уединением в тиши природы, вдали от городской суеты. Террасой домик выходил на лесное озеро. На фотографиях Стэф разглядел даже небольшой деревянный причал и пришвартованную к нему лодку. Вероятно, любители тишины и уединения были обязаны любить и рыбалку. Сам же домик был в стиле «аля-рюс» – приземистый, небольшой, но основательный. Приземистостью и основательностью он напоминал дом у Змеиной заводи. Стэф был уверен, что Стеше нравилось её новое жилище. Ему оно тоже нравилось, но было одно «но». Уединенность, которую Стеша считала плюсом, сам он считал минусом. И было бесполезно напоминать себе, что Стеша в этой глуши не одна, а под охраной Зверёныша. И было бесполезно напоминать себе, что она не обыкновенная двадцатилетняя девчонка, а столетняя ведьма. Мозг отказывался принимать такие доводы. По крайней мере, до тех пор, пока он лично не убедится, что с домом у озера все в порядке, что дороги там торные, а цивилизация не так далеко, как кажется. И вообще, ведь не просто так Вероника сбросила ему Стешин адрес! Наверняка, желала, чтобы он лично убедился в правильности выбора.
Идея переложить ответственность за предстоящее с себя на Веронику показалась Стэфу весьма разумной. Никогда раньше он ни на кого ответственность за собственные поступки не перекладывал, но тут вдруг дал слабину. А собственно, что здесь такого?! Он не станет никому мешать. И, боже упаси, не станет напрашиваться в гости! Он просто осмотрится. На месте осмотрится.
Усевшись за руль, Стэф вбил адрес Стеши в навигатор и снова удивился тому, как удачно расположен её дом. Весь путь должен был занять около полутора часов, а это по нынешним временам и в нынешних реалиях настоящая роскошь. Лучшего места для жизни такой девушке, как Стеша, и желать не приходится.
Поселок, на который Стэф ориентировался, когда вбивал адрес в навигатор, носил название Заозёрный, а само озеро называлось Лесным. Вот так просто и незатейливо: Заозёрный поселок возле Лесного озера!
Как и предполагал Стэф, простые деревенские дома занимали в Заозерном едва ли четверть всей территории, остальные участки были перестроены под дачи той или иной степени обжитости. Разумеется, единого плана застройки тут отродясь не имелось, поэтому Сосновый представлял собой ярчайший пример архитектурной эклектики. Пока Стэф медленно катил по центральной улице, на глаза ему попадали и деревянные развалюхи, вросшие в землю по самые ставни, и рядок одинаковых каркасников, и парочка степенных коттеджей из красного кирпича, и невообразимое нечто с тремя башенками, двумя флюгерами и одной плохо слепленной и, наверное, оттого печальной горгульей. С хозяином Горгульи Стэфу даже захотелось познакомиться. Любопытно, что в голове у человека, выбравшего такое экстравагантное жилище.
А ещё любопытно, куда подевалась вся здешняя живность. Стэф не заметил на улочках Заозёрного ни собак, ни кошек, ни даже вездесущих бестолковых кур, так и норовящих сунуться под колеса машины. На улочках Заозёрного царила подозрительная тишина. Впрочем, все подозрения развеялись, когда из калитки одного из каркасников высыпала банда визжащих то ли от удовольствия, то ли от избытка чувств ребятишек. Судя по надувным кругам и удочкам, банда собиралась на рыбалку. Стэф плохо представлял, как сочетаются с рыбалкой шумные забавы на воде, но появление ребятни встретил с удовлетворением. Есть жизнь на Марсе! А Заозёрный, оказывается, вполне нормальный поселок. Просто коты, собаки и куры здесь настолько дисциплинированы, что сидят по домам, а не шастают по улицам.
Вслед за бандой детворы из калитки вышел старик бодрой наружности. На голове его была выцветшая армейская панама-афганка, в одной руке он держал спиннинг, а во второй внушительного вида сумку, из которой торчал край багета и горлышко двухлитровой пластиковой бутыли, заполненной чем-то ярко-розовым, предположительно, морсом или компотом. Завидев Стэфа, старик приподнял афганку и церемонно поклонился. Стэф высунулся из окна внедорожника, вежливо поздоровался в ответ. Он давно привык, что в небольших населенных пунктах вот такие приветствия – это норма, а не исключение из правил.
– На отдых, молодой человек? – спросил старик, обмахиваясь панамой.
– Пока только осматриваюсь. А вы на рыбалку? – Стэф многозначительно посмотрел на спиннинг.
– Да какая там рыбалка?! – старик махнул рукой в сторону припустивших по улице ребятишек, а потом закричал: – Марк! Маркуша! Забеги домой, предупреди дядьку, что идешь со мной на озеро!
Стайка ребятишек замерла, все взоры устремились на вертлявого пацаненка лет восьми – девяти. Шевелюра пацаненка была огненно-рыжей, а кожа шоколадной от загара. Как первое сочеталось со вторым, Стэф не знал, но факт оставался фактом. Пацаненок Маркуша был одновременно и рыжим, и загорелым! Вот такой феномен!
– Ай, не пойду! Далеко же! – Пацаненок предпринял неуклюжую попытку затеряться в толпе. Толпа, состоящая из шестерых его приятелей, тут же предательски расступилась.
– Марк, я кому сказал?! – беззлобно прикрикнул старик. – Или предупреждай дядьку, или я тебя с нами не возьму! Страшный неслух, – сказал он, понизив голос до шепота. – Так-то парень неплохой, но шкодливый. В прошлые выходные связал плот из досок и пластиковых бутылок и поплыл на середину озера. Ладно бы один поплыл, так он ещё и юнгу с собой взял. Юнга – это, если что, мой внук. Вон тот, белобрысый. – Подбородком старик указал на одного из парнишек.
– А юнга плавать умеет? – сочувственно поинтересовался Стэф.
– В том-то и беда, что нет. Хорошо, что мужики на озере рыбачили, отбуксировали этих балбесов к берегу. – Старик перекрестился коротким, каким-то вороватым движением. – И дочке моей пообещали об инциденте не рассказывать. А я вот теперь за ними по пятам. – Он усмехнулся. – На озеро одних не отпускаю, так сказать, во избежание очередной кругосветки. Вот они и злятся. Особенно Марк. Дядька у него строгий, не в пример мне. Если я ему про кругосветку доложу, посадит на гауптвахту. – Он подмигнул Стэфу, а потом прикрикнул: – Маркуша, долго мне ждать?
– Я вам не Маркуша, а Марк! – огрызнулся пацаненок, а потом сорвался с места и рванул к дому с горгульями. Вот и нашелся хозяин.
– Так и живем, – вздохнул старик и поправил видавшую виды афганку.
Выправка у него была не военная, но каким-то шестым чувством Стэф понял, что афганка не простая, что её хранят и берегут как память с очень давних и очень жарких времен. Возможно, если бы Стэф взял панаму в руки, то узнал бы о её хозяине больше, но и без того понятно, что старик прошел Афган.
– Удачи! – Он улыбнулся старику.
– Без удачи тут никак! – улыбнулся тот в ответ и посторонился, давая Стэфу возможность проехать.
– А что тут у вас с живностью? – спросил Стэф.
– Заметили? – старик чуть нахмурился.
– В том-то и дело, что не заметил. Совсем нет собак?
– Почему же нет? Есть, только в последнее время носа за ворота ни одна собака не кажет. Какой-то удивительный феномен у нас тут приключился! Домашние животные чем-то встревожены. По ночам собаки воют, как по покойнику, а днём отсиживаются во дворах. Вот Чарли, это наш спаниель, раньше за мной всюду хвостом, а теперь из дома не выманить. Сам не выходит и меня не пускает, хватает за штанину и тянет от калитки.
– Давно? – спросил Стэф, уже начиная понимать, в чем причина столь странного поведения местных собак.
– Недели две как. Наши поговаривают, это из-за волка…
– Ну, деда! Ну, пойдем уже! – заныл несостоявшийся юнга.
– Какого волка? – спросил Стэф.
– Ай, россказни это всё! – Старик махнул рукой. – Про волков бы первым делом узнали местные фермеры. У них же хозяйство: козы, коровы на выпасе. Никто не жаловался…
– Деда, пойдем! Вон уже и Марк бежит! – Белобрысый пацаненок радостно замахал рукой, приветствуя возвращение Маркуши.
– Теперь уже точно пора. – Старик усмехнулся, а потом спросил: – А вы в гости к кому или так?
– Я так, – сказал Стэф, почти не колеблясь. – Слышал, возле озера можно снять дом.
– Возле озера вряд ли. – Старик пожал плечами. – Сейчас ведь самый сезон, кто ж вам на этом берегу дом сдаст?
– А на том? – спросил Стэф.
– А на том домов нет. То есть, один есть, но там, кажется, кто-то уже живет. Если вам рыбалка не особо важна, то советую попытать счастья в Липовке. Это в пяти километрах от Заозёрного. Ни рек, ни озёр там нет, но места тоже красивые.
– Спасибо, я подумаю. – Стэф проводил взглядом несущегося по дороге и оставляющего за собой пылевой след Маркушу и тронул автомобиль с места.
Иногда полезно осмотреться и поболтать с аборигенами. Теперь он хотя бы мог предположить, почему собаки в Заозёрном ведут себя так странно. А как ещё вести себя обычным псам в опасной близости от пса болотного? Хорошо ещё, что Зверёныш не занимается вредительством, не охотится на здешних обитателей. Видать, сказывается Стешино воспитание. Вряд ли она одобрила бы неджентльменское поведение своего домашнего питомца. Интересно, что он вообще сейчас ест? Неужто собачий корм?
Аккуратно объехав старика и ребятню, Стэф добавил газа, направляя автомобиль в сторону озера. К озеру вела широкая грунтовка, сразу было видно, что пользуются ею часто и регулярно. Спустя метров пятьсот, грунтовка вильнула в сторону. Теперь она огибала озеро по периметру. Чаша озера находилась ниже уровня дороги. Чтобы добраться до водной глади, нужно было спуститься по довольно крутому склону. Наверное, поэтому местные жители, дачники и рыбаки из приезжих бросали свой транспорт на обочине грунтовки. Транспорт был весьма разнообразный. Стэф заприметил и вполне респектабельный внедорожник со столичными номерами, и старенькие, видавшие виды «Жигули», и прислоненный к стволу березы мотоцикл «Ява» и даже покрытый толстым слоем грязи и пыли трактор. От воды доносились восторженные детские крики и смех, тянуло костерком и шашлыками. По всему видать, Лесное озеро было местом бойким и популярным. По крайней мере, в непосредственной близости к посёлку.
Вскоре дорога опустела, а голоса стихли. Наверное, эту часть озера облюбовали рыбаки, понимающие, что рыбалка не терпит ни криков, ни суеты.
Еще через километр берег совсем обезлюдел, а сама грунтовка сделалась уже. Теперь лохматый кустарник и разросшийся подлесок подступали к ней вплотную, мешая обзору. Теперь было очевидно, что Стеше, чтобы добраться до её домика «аля-рюс» и в самом деле необходим внедорожник. Возможно, не летом, но осенью и зимой – обязательно! А ещё было бы неплохо установить вдоль дороги фонари, потому что даже божьим днем здесь мрачно и сумрачно, как в густом ельнике.
Возможно именно из-за сумрака Стэф не сразу заметил лежащее в колее существо. А когда заметил, не сразу понял, что это вообще такое. Поначалу он подумал, что кто-то сбил лису, но, присмотревшись, понял, что в дорожной пыли лежит не лиса, а кот – длинный, тощий, жалкий и… дохлый.
Выходить из машины не хотелось, но Стэф не представлял, как можно проехать по коту, пусть даже и дохлому. Ни проехать по нему нельзя, ни объехать. Стэф вздохнул, пошарил в «бардачке» в поисках пары перчаток, спрыгнул на обочину и вытащил из багажника саперную лопату. Не то чтобы он собирался с почестями хоронить несчастного кота, но и бросать его вот так на растерзание воронью не хотелось.
Кот лежал, вытянувшись в струну, над рваной раной на его боку вились мухи. Эти крылатые твари всегда являлись раньше остальных падальщиков. Стэф склонился над телом, прикидывая, как бы ловчее переложить его на лопату. Кот, оказался хоть и тощим, но весьма крупным и на лопату не поместился бы ни при каком раскладе. Стэф вздохнул, и превозмогая легкую брезгливость, ухватил бедолагу за шкирку. В этот самый момент кот открыл глаза и зашипел. Стэф чертыхнулся и разжал пальцы – кот шмякнулся обратно в колею. Сил на сопротивление или побег у него не было, но глазюками он зыркал недобро.
– Что, братан, передумал помирать? – спросил Стэф, приседая перед котом на корточки.
Кот ничего не ответил, лишь раздраженно дернул кончиком облезлого хвоста. Над его раной снова кружили мухи.
– И что мне теперь с тобой делать? – Стэф попытался погладить кота по голове, но напоролся на яростный взгляд и на всякий случай отдернул руку. – Мне с тобой вообще нужно что-нибудь делать, или ты дальше сам… помрешь?
Кот оскалился, словно усмехнулся этакой саркастической усмешкой. Стэф вздохнул, а потом сказал:
– Если проявишь благоразумие и не станешь кусаться, я попробую тебя спасти. Договорились?
Кот снова оскалился, на сей раз, кажется, одобрительно. Наверное, и в самом деле передумал помирать.
В багажнике нашлась аптечка и большая салфетка из микрофибры, а в салоне бутылка воды и бутерброд с ветчиной, который Стэф на всякий случай прихватил с собой в дорогу.
– Ну, братан, выбирай! Сначала первая медицинская помощь, а потом еда или наоборот?
Кот издал странный хрюкающий звук и потянулся к пластиковой кружке, в которую Стэф плеснул воды. Воду он пил жадно, поперхиваясь и фыркая.
– Эй, братан, полегче, а то захлебнешься. – Стэф отважился погладить кошака по спине. Спина была худая, под свалявшейся шерстью прощупывались ребра, а на тощей шее Стэф разглядел сочащийся гноем след то ли от ошейника, то ли, что куда вероятнее, от веревки. Бедолагу держали на привязи, мучили, морили голодом, наверняка, били. А потом он совершил побег. Словно в подтверждение этой догадки, кот зашипел и попытался куснуть его за руку.
– Тише, братан, тише, – сказал Стэф успокаивающе. – Вижу, жизнь тебя потрепала, но на этом все. Обещаю.
На самом деле, потрепала кота не жизнь, а тварь, которую нельзя было назвать человеком, но главное в сказанном было не это, главное было данное Стэфом обещание. Сейчас, присмотревшись к ране и коту, он понял, что мучительная смерть зверю не грозит. Рана была неприятной, но не смертельной.
– Как насчет еды? – спросил он, вытаскивая из бутерброда шмат ветчины.
Кот принюхался. По растерянному выражению его морды было понятно, что ничего подобного он в своей жизни не встречал и не нюхал. Наверное, унюханное ему понравилось, потому что он попытался не просто дотянуться до ветчины, но даже встать на лапы.
– Лежи, береги силы. – Стэф придвинул небольшой кусок ветчины прямо к кошачьей морде. – Позволь за тобой поухаживать, братан!
Ветчину кот съел в считанные мгновения, и в эти же считанные мгновения Стэф решил, что будет звать кота Братаном. Вот такое у него теперь будет имя. Вот такое имя запишут в карточке самого лучшего столичного приюта, в который Братан отправится на лечение и реабилитацию.
– Ну как? – спросил Стэф, вслед за ветчиной протягивая Братану кусок сыра. – Жизнь заиграла новыми красками?
Сыр Братан заглотил безо всяких прелюдий, в спешке едва не откусив Стэфу пальцы. Заглотил, посмотрел настороженно и вопросительно.
– Теперь рана. – Стэф вытащил из аптечки пузырек перекиси водорода. – Предупреждаю, будет больно, но ты ж мужик!
Обработку раны Братан пережил тяжело, с жалобными воплями и почти человеческими стонами. А Стэф неожиданно открыл в себе задатки ветеринара, умудряясь одновременно и поливать перекисью рану, и уворачиваться от кошачьих когтей. Когда все закончилось, обессилили оба.
– А теперь самый главный вопрос. – Стэф сидел на обочине рядом с лежащим на боку котом. – Ты со мной или сам по себе?
В этот момент ему хотелось, чтобы кот выбрал свободу и избавил его от обязательств, но кот оказался не дурак. Когда Стэф заворачивал его в салфетку из микрофибры, он не пытался ни кусаться, ни царапаться, лишь тихонько взвыл, когда салфетка коснулась раненного бока. И на пассажирском сидении машины он смотрелся вполне органично, несмотря на жалкий вид, свалявшуюся шерсть и блох. Про блох Стэф старался не думать, про блох пусть подумают в самом лучшем столичном приюте, в который он отдаст бедолагу.
– У меня ещё дела, – сказал он и завел мотор. – Постарайся не помереть, Братан.
Кот посмотрел на него с укором, а потом зевнул во всю пасть и заурчал. Стэф усмехнулся и тронул автомобиль с места. Теперь главной его заботой стало плавное перемещение в пространстве, чтобы без лишней тряски и лишних кошачьих страданий. Впрочем, тряска Братана нисколько не смущала, потому что урчание плавно перешло в сопение. Кот уснул. Было это проявлением доверия или проявлением крайней степени изможденности Стэф не знал, но в глубине души ставил на доверие.
Кот не проснулся даже тогда, когда Стэф остановил внедорожник под старым вязом и заглушил мотор. Дальше он собирался идти пешком. По его прикидкам до домика в стиле «аля-рюс» оставалось совсем ничего, а он не хотел привлекать внимание, он хотел всего лишь осмотреться и оценить обстановку. Брать с собой кота он тоже не собирался. Поэтому, чтобы Братан не задохнулся, оставил боковое окошко приоткрытым, а сам направился к озеру.
В отличие от облюбованного селянами и туристами ближнего берега, этот выглядел топким и неуютным. Неуютностью и топкостью он напоминал болото. Стэфу подумалось, что подобное место вряд ли могло заинтересовать простого обывателя, но подходило Стеше и очень подходило её зверю.
Соваться к воде Стэф не стал. Всмотревшись, он обнаружил тропу, петляющую параллельно грунтовке между прибрежными деревьями и зарослями ивняка. По ней и пошел. Шел недолго, минут пять. Вскоре ландшафт изменился, почти непроходимые кущи ивняка расступились, являя пасторальную картинку загородного бытия.
В реальности домик был ещё симпатичнее, чем на фотографиях. Симпатичнее и основательнее. Солнечные лучи, пробивающееся сквозь густую крону векового дуба, золотили бревенчатые стены и темные доски террасы. На какое-то мгновение, на долю секунды, Стэфу показалось, что он оказался не в самом центре цивилизации, а в самом центре непроходимой топи, рядом с болотным домиком. И вот-вот из темной водной пучины вынырнет то ли рыба, то ли змея, то ли мегалодон.
И из пучины вынырнула… Не рыба, не змея и не мегалодон. Из озерных глубин на поверхность лесного озера всплыла русалка. Это в первые мгновения Стэфу показалось, что русалка. Навпечатлялся и оторвался от реальности… Русалка оказалась обыкновенной девушкой. Или необыкновенной. Или не девушкой, а ведьмой… Одним словом, из озёрной пучины всплыла на поверхность и устремилась к дощатому причалу Стеша. Плыла она уверенными, по-спортивному размеренными гребками, словно большую часть своей почти столетней жизни провела в бассейне. А с русалкой Стэф спутал её из-за волос. Свои длинные волосы она не стала убирать в пучок, и они колыхались на поверхности воды изящно и завлекательно, мантией укрывая загорелые Стешины плечи.
Стэф сунулся было к воде, а потом обратно в ивовые кущи, потому что внезапно осознал, что из одежды на Стеше нет ничего. Ну вот совсем ничего! Дикость места позволяла и расслабляла. По крайней мере, Стешу. А вот сам Стэф напрягся, потому что внезапно встал перед почти неразрешимой дилеммой. Воспитание и нормы морали требовали от него джентльменского поведения. Отвернуться, отойти, не смущать юное создание даже намеком на постороннее присутствие в столь деликатный момент. Одним словом, устраниться и сделать вид, что ничего не было и нечего он не видел.
Но вот проблема – увидеть хотелось! Хоть одним глазком, хоть сквозь целомудренную завесу из ивняка и не менее целомудренную мантию из волос, но увидеть! Посмотреть, какая же она в среде естественного обитания. Просто посмотреть, какая же она.
Стэф выбрал компромисс: он отступил, но не отвернулся. Чувствовал он себя при этом одновременно чертовым вуайеристом и шестнадцатилетним подростком. По-дурацки он себя чувствовал, но все равно смотрел.
Смотрел, как Стеша подплыла к причалу, как уперлась ладонями в мокрые доски, а потом рывком вытолкнула свое гибкое тело из воды, потянулась за лежащим в сторонке полотенцем.
И ничего крамольного он не увидел! Можно сказать, вообще ничего не увидел из-за стремительности движений и длинных Стешиных волос. А вот поди ж ты, в жар бросило и дыхание остановилось, как у чертова вуайериста и шестнадцатилетнего подростка! Ой, дурак…
И сразу пришло осознание изначальной глупости всей этой затеи. Не с подглядыванием за купающейся нимфой, а с самим визитом на неприветливые берега озера Лесного.
Его здесь не ждут. Судя по всему, никого здесь не ждут, раз уж купаются голышом, не опасаясь смутить неокрепшие мужские души. Следовало сразу осознать, а теперь нужно уходить. Пока не поздно. Пока жар и прочие неуместные томления не наделали беды, а сам он не наделал глупостей.
Стеша замерла в тот самый момент, когда Стэф сделал осторожный шаг назад, прочь от соблазнов, поближе к воле. Она замерла, а потом обернулась. Услышала? Почуяла? Просто решила полюбоваться окрестностями?
Стэф не стал это выяснять, он пятился спиной, старательно глядя себе под ноги и не глядя на Стешу. Полыхали теперь не только щеки, но и уши. Дожил! Седина в бороду, бес в ребро! Не было у него никакой седины и уже год, как не было бороды, но чувствовал он себя вот примерно так. И лишь немедленное бегство могло спасти его репутацию. Вероника, возможно, что-то такое про него проведает, но остальные не догадаются. Стеша не догадается, не поймет, какой он на самом деле идиот…
Бегство не удалось. Бегство остановило тихое, но проникновенное рычание за его спиной. Стэф замер точно так же, как до этого замерла на причале Стеша, а потом так же стремительно обернулся.
На лесной тропинке, прямо позади него стоял Зверёныш. Ну как стоял – припал к земле, готовый к прыжку. Сейчас он был больше похож на обычного пса, чем на пса болотного, но иллюзий Стэф не питал. Зверёнышу ничего не стоит завалить его на спину и вцепиться в глотку острыми, как пики, клыками. А дальше счет пойдет на секунды…
В сложившейся патовой ситуации Стэфа радовал лишь один момент: за Стешу можно не беспокоиться. И её целомудрие, и её жизнь под надежной защитой.
– Спокойно, Зверёныш, свои…
Он говорил тихо, почти шепотом. И не потому, что боялся спровоцировать болотного пса на бросок, а из опасения, что Стеша услышит его голос и все про него поймет.
Зверёныш то ли зарычал, то ли заурчал по-кошачьи. С его клыков на траву срывались белые хлопья, а в черных глазах разгорались оранжевые сполохи. Ох, не к добру…
– Это же я, – сказал Стэф шепотом и попятился. – Понимаю твою озабоченность, но давай поговорим, как мужчина с мужчиной.
В этот момент он самому себе казался похожим на Гальяно. За одним исключением. У Гальяно получилось бы договориться с кем угодно, хоть с чертом лысым, хоть с болотным псом, а вот его переговоры, кажется, потерпели фиаско, так и не успев начаться… Зверёныш клацнул зубами и приготовился к нападению.
И напал бы непременно, если бы не случилось невероятное. Невероятное с диким ором сигануло болотному псу на спину и вцепилось когтями в холку. Зверёныш растерянно замотал башкой, завертелся волчком, пытаясь сбросить боевого кота Братана, который не только передумал помирать, но и, поднабравшись сил, решил оказать Стэфу ответную услугу.
Как ни странно, за Братана Стэф испугался сильнее, чем за себя. Особенно в тот момент, когда когтистая лапа царапнула болотного пса по носу. Особенно в тот момент, когда Зверёныш сбросил-таки кота с загривка и прижал к земле.
– Куда?! – заорал Стэф и ринулся на выручку к Братану. – Стоять! Фу! Скотина ты болотная!
Он больше не переживал, что его услышит Стеша, он переживал, что ни в чем не повинный кот окажется случайной жертвой в этом противостоянии. Если уже не оказался…
…Кот лежал на спине, а лапища Зверёныша давила на его беззащитное пузо. Наверное, давила пока не сильно, потому что Братан воинственно шипел и извивался, пытаясь дотянутся когтями до морды Зверёныша. Стэф огляделся, подобрал с земли палку, замахнулся, сказал мягко, но решительно:
– Лапу убрал!
– …Что ты творишь?!
В запале битвы он не стазу увидел появившуюся на поле боя Стешу. С мокрыми волосами, замотанная в полотенце, выглядела она одновременно воинственно и наивно. Выглядела бы даже забавно, если бы прямо на глазах у Стэфа её волосы не превращались в заледеневшие пики, если бы зеленые ведьмовские глаза не метали молнии.
– Как ты смеешь?! – Пики и молнии нацелились прямо в Стэфа. – Зверёныш, отойди от него!
Зверёныш оглянулся на разгневанную хозяйку, фыркнул и устремил заинтересованный взгляд на кота. Кот взвыл и снова замахнулся лапой. Стэфу показалось, что болотный пёс ослабил хватку, склонил голову на бок, принюхался.
– Кто это у тебя? – спросила Стеша шепотом. В её голосе больше не было растерянной ярости, и с волос её снова стекала на землю самая обыкновенная озерная вода. – Зверёныш?..
– Это кот, – мрачно сказал Стэф и сделал шаг к Зверёнышу.
Братан посмотрел на него с презрением и снова взвыл.
– Какой ещё кот?..
– Обыкновенный кот, пока ещё живой. Ты бы не могла?.. – Он сделал ещё один шаг.
Зверёныш зарычал, Братан заорал. Стэф мысленно застонал. Эпос превращался в фарс.
– Ты не могла бы сказать своему песику, чтобы он отпустил моего…
– Котика?..
Стеша бесстрашно шагнула к Зверёнышу, присела на корточки, перед этим целомудренно одернув полотенце.
– Котиков любят все… – пробормотал Стэф и тоже шагнул. В конце концов, у него там кот! Кота нужно вызволять!
– Я тебя прошу. – В его сторону Стеша даже не глянула, она обращалась и смотрела только на своего пса. – Мы же с тобой договаривались. – Одной рукой она погладила Зверёныша по голове, а вторую положила на лапу. На ту самую лапу, которой болотный пёс прессовал кота. – А ты потерпи, маленький. – Ладонь соскользнула с лапы Зверёныша на пузо Братана. Бесстрашный и безрассудный поступок. Сейчас куснет или царапнет…
Не куснул и не царапнул, мяукнул жалобно и трагично, не как боевой кот, а как беспомощный котенок, а в глаза Стеше посмотрел чуть ли не заискивающе. Проходимец…
– Зверёныш, отпусти, – попросила она, и болотный пёс с явной неохотой убрал лапищу.
Братан тут же вскочил на ноги, отпрыгнул в сторонку, но далеко не убежал, покосился неодобрительно на Стэфа, зашипел на Зверёныша.
– Он ранен, – сказала Стеша.
– Разумеется. – Стэф маленькими шажками подходил к Братану. Отчего-то именно сейчас ему было архи важно, чтобы кот не выбрал свободу и не сбежал.
– Это же не мой Зверёныш его… – В голосе Стеши слышались растерянности и опасение, что Зверёныш мог совершить такой вероломный поступок и порвать ни в чем не повинного кота. А Стэф тихо радовался, что её внимание сейчас полностью поглощено выяснением обстоятельств, при которых пострадал Братан. Было бы куда хуже, если бы она начала выяснять другие обстоятельства.
– Это он уже таким был, – сказал Стэф и замер перед котом, готовясь к броску.
– Это ты его?.. – Все-таки она на него посмотрела. Снизу в верх, с неверием и, кажется, ужасом.
– С ума сошла?! – возмутился Стэф. – Я не обижаю слабых и беспомощных. Это его так жизнь. Братан, подтверди!
Кот утвердительно мяукнул, поддержал по-мужски.
– А ты?.. – Кажется, Стеша начала приходить в себя и осознавать не только нелепость, но и подозрительность ситуации, потому что тут же перешла на холодное «вы»: – А вы что с ним делаете?
– А я с ним собираюсь проехать в ветеринарную клинику, – ответил Стэф с холодной вежливостью. – Если изловлю.
– Так он ваш?
Голос Стеши смягчился. Самую малость, но все же. Кажется, его вычеркнули из списка живодеров и мучителей котиков. Было бы неплохо попасть теперь в список спасителей котиков. Котиков и их спасителей любят все.
Ответить Стэф не успел. Братан сделал выбор за него. Презрительно шикнув на Зверёныша, кот запрыгнул к Стэфу на руки. Даже ловить не пришлось.