Татьяна Полякова
Особняк с выходом в астрал
– Тебе не кажется, что сейчас у нас есть дела поважнее?
– Не тарахти. С какой стати ему вдруг умирать? Никто не умер, а он нате вам…
– Ты всех этой дрянью травила? – сообразила я.
– Не всех. Только особо неразговорчивых. И, заметь, граждане уходили довольные, а главное, на своих двоих. А этот кердыкнулся. Должна быть причина.
– Менты ее и установят. Наркота из организма не сразу выводится, возьмут анализы у недавних клиентов… Есть среди них те, кого ты чаем угощала?
– Есть, – вздохнула Клавдия. – Лизка, иди домой. Типа, тебя здесь не было. Ни к чему мне родного человека за собой в тюрьму тащить. Топай, а я ментов вызову. – Она устало махнула рукой.
– Вместе жульничали, вместе сядем, – сказала я.
– Чтоб этому Андрюшеньке подавиться, – взвилась Клавдия. – Накаркал, вражина. Мне одной меньше дадут. А здесь преступная группировка и все такое…
– Ты что задумала? – приглядываясь к подружке, спросила я.
– Ничего… – она поморщилась и вновь махнула рукой. – Совсем мне в тюрьму не хочется. Что я там забыла? Сделаем вид, что ты ушла раньше, чем этот хмырь явился, а с остальным я как-нибудь сама разберусь.
– Как разберешься?
– Ну… вывезу его по тихой… Почему бы ему не найтись в каком-нибудь другом месте?
– Да ты его одна даже не поднимешь.
Клавдия встала, стащила с себя черный балахон, в который была облачена, и, подхватив Сизова под мышки, поволокла к двери. Стоять в стороне, видя, как подруга надрывается, я не могла и ухватила его за ноги. Возле двери в голову мне пришла вполне здравая мысль.
– Куда мы его тащим?
Клавдия разжала руки, и Сизов грохнулся на пол с громким стуком.
– Доволокем его до машины, дальше проще.
– Да неужели?
– Дождемся темноты и вывезем его отсюда.
– Закопаем? – съязвила я.
– С ума сошла? Оставим где-нибудь. Чтоб нашли и похоронили по-христиански. Вдруг у него семья…
– Вот именно. И он кому-то из домочадцев сказал, куда пошел. Очень может быть, его хватятся уже сейчас.
Точно в ответ на мои слова вдруг раздался сигнал мобильного. «Издалека долго, течет река Волга…» – машинально начала подпевать я, а Клавдия схватилась за сердце.
– Лизка, это его телефон.
– Ясное дело, что его, не твой же…
– Сделай что-нибудь!
– Ответить?
– Еще немного, и у тебя на руках будет два покойника.
Я стала шарить в кармане пиджака Сизова и мобильный нашла, к тому моменту он уже замолчал.
– Какой-то Ковров, – сказала я, проверив вызов. – Клавдия, по мобильному можно установить местонахождение человека. Даже если телефон выключен.
– Блин… Ты точно знаешь? А что делать?
– Избавиться от телефона.
Я взглянула на часы.
– Сейчас 18.15. Запомни, он ушел отсюда в 18.25. Сегодня еще есть клиенты?
– В 19.00. Я специально на этого хмыря побольше времени оставила.
– Хорошо. Значит, он ушел примерно в 18.25, на звонок не ответил, потому что вы совместно молились, куда Сизов отправился, нам неведомо. Мобильный я оставлю в кафе «Тик-так», в это время там полно народу, а позднее будет еще больше. Никто с уверенностью не скажет, заходил туда Сизов или нет.
– Допустим. Но если ты туда пойдешь, то тебя-то как раз могут запомнить. Тем более что ты там и раньше бывала.
– Значит, потеряю мобильный по дороге. Говорю тебе, от него надо срочно избавляться.
Клавдия молча кивнула, а я, отключив мобильный Сизова, покинула дом. Недавние слова Андрюшеньки теперь воспринимались верным пророчеством, но я успела убедить себя, что другого выхода нет. Если менты всерьез займутся нашей «лавочкой», велика вероятность, что добром для нас это не кончится. То есть не кончится совершенно точно.
Тюрьма – место для меня совершенно неподходяще, тут Андрюшенька прав, а бросить подругу я не могу. Придется вступать на порочный путь беззакония…
Чужой мобильный в кармане казался тяжелым, точно кирпич. Все-таки «Тик-так» – идея хорошая, почему бы Сизову от нас туда не отправиться? К примеру, с кем-то встретиться. Правда, он не похож на человека, который с кем-то встречается в молодежном кафе, но это уже мелочи. Однако Клавдия права: меня могут запомнить, и будет очень трудно объяснить, что я там делала в одно время с клиентом. Он меня пригласил кофе выпить? И я согласилась? А куда он потом делся? На худой конец сойдет и это…
И тут я обратила внимание на открытую веранду кафе «Гамбургер». Вот уж где народу хоть отбавляй, в основном, конечно, тоже молодежь. Официантов здесь нет, самообслуживание. А главное, к веранде можно подойти вплотную со стороны бульваров, не привлекая внимания, торцом веранда выходит на тротуар.
Устроившись на скамье по соседству, я внимательно огляделась. Никаких камер поблизости. Я убрала волосы под платок и надела очки, точно зная, что это бесполезно. Прогресс достиг таких высот, что программа мою физиономию все равно распознает. Но так спокойнее. У нас не столица, вдруг прогресс по дороге задержался?
Я направилась к террасе и, поравнявшись с ней, сунула мобильный возле одного из столиков между двух горшков с геранью, украшавших террасу. Сидевшая за столом компания в мою сторону даже не посмотрела, а я поспешила унести оттуда ноги. Мобильный у Сизова старый, кнопочный, на такой вряд ли позарятся. Есть шанс, что его отдадут администратору, и хорошо бы не сразу, а через день-два.
Вернувшись в особняк, я застала Клавдию в кухне в глубокой печали и с рюмкой коньяка в руках.
– С ума сошла? Нам труп вывозить, – зашипела я, отбирая у нее рюмку. – У тебя через пять минут клиент появится. А ты в таком виде.
– О господи, – ахнула Клавдия. – Хмыря надо срочно в кабинет перетащить.
– Только не в кабинет, – завопила я, но не была услышана, Клавдия уже неслась на всех парах в комнату «пророчеств», где у порога лежал Сизов.
Ясное дело, дискутировать не время, если клиент может появиться в любую минуту. С некоторым трудом, но быстро мы перетащили покойника в кабинет, я торопливо прикрыла его пледом, то и дело тревожно на него поглядывала. В голову лезли самые дурацкие мысли: зомби и прочие коварные мертвецы, не дающие покоя живым. Наш лежал смирно, но все равно беспокоил. В окно я увидела Клавдию, которая успела нацепить свой балахон и платок и, сложив руки, что-то бормотала.
– Ты что, молишься? – удивилась я.
– Не мешай.
– Вот уж не знала, что ты верующая.
– Не мешай, говорю. Когда тюрьма светит, заступничество Всевышнего совсем не лишнее.
«Поздно спохватилась», – хотела сказать я, но не успела, раздался звонок, и Клавдия пошла встречать клиентку.
Надо отдать подруге должное, держалась она молодцом. Гораздо лучше, чем я. Мне покоя не давал лежащий поблизости Сизов. Клавдия с большой заинтересованностью беседовала с клиенткой, впрочем, особо говорить ей не пришлось, тетка трещала как заведенная. Поведала историю своей жизни, начав чуть ли не с зачатия, потом перешла к делам семейным, и конца этому не предвиделось. Я начала подозревать: она лет десять вынужденно молчала, и теперь ее попросту прорвало.
Клавдия слушала и кивала, но было видно, что история тетки ее особо не занимала. Она, как и я, думала о Сизове, так внезапно скончавшемся без особых причин. Покопавшись в интернете, я пришла к выводу: вряд ли в кончине Анатолия Юрьевича повинна Клавдия. То есть это практически невозможно. Правда, с одним «но»: если у клиента не было аллергии на конкретное вещество. Оказывается, и от арахисового масла можно кони двинуть, если у вас аллергия на арахис. У меня аллергии не было, но на всякий случай я решила арахисовое масло не есть.
Я думала, тетка так никогда и не закончит рассказывать историю своей многострадальной жизни, но тут она перешла к проблеме. Оказывается, к нам она явилась затем, чтобы узнать: стоит ли ей переходить на другую работу. В настоящее время она трудилась уборщицей в салоне красоты, а ей предложили место в медицинском центре. Зарплата там больше, но ехать на работу четыре остановки, и рабочий день до пяти, а тут до трех. А ей внука из школы забирать. Правда, проезд у нее бесплатный, внука можно определить в продленку, а в медцентре для сотрудников прием любого врача со скидкой в пятьдесят процентов, а она в таком возрасте, что без врачей никуда.
Я думала, терпение Клавдии в конце концов лопнет, но вместо этого, воспользовавшись крохотной паузой в бесконечном словесном потоке, она сказала, не обращаясь на сей раз к святым апостолам:
– Если дверь открывается, в нее надо входить. Иди, милая, все у тебя будет хорошо.
«Милая», которая была старше Клавдии лет на тридцать, вскочила и отвесила земной поклон.
– Спасибо, матушка, – лепетала она, пятясь к двери. – Так вам благодарна…
– Иди, милая, иди. Господь поможет.
Обе, кажется, забыли о самом главном. По стеклу, что ли, постучать, чтоб подруга в себя пришла. Но тетка вдруг опомнилась.
– Матушка, а деньги-то… – и стала копаться в сумке в поисках кошелька. На это ушло еще минут пять.
– Для пенсионеров скидка, – буркнула Клавдия, наконец-то получила деньги и смогла выпроводить клиентку.
– Я тобой горжусь, – сказала я, выходя в прихожую.
– Из-за скидки?
– Из-за терпения. По крайней мере, у нас есть свидетель, что в доме ты была одна, трупы на пороге не валялись, и ты совершенно точно никуда не спешила.
– Не говори мне о трупах. Как подумаю…
– Мы идем в кино, – перебила я. – Билеты я уже купила.
– Ты издеваешься, что ли?
– Хоть и дохлое, но алиби. Переодевайся, Сизов долго ждать не может.
Через пять минут Клавдия была готова к выходу. Оделась в высшей степени скромно, джинсы и темно-синяя куртка. Я и представить не могла, что такие вещи есть в ее гардеробе. Вместо каблуков – черные кроссовки. Клавдия подогнала машину вплотную к входной двери, заверив, что никаких камер по соседству нет. Это я и без нее знала. Теперь надо было перетащить труп из кабинета в машину. Это оказалось проще, чем я думала. Какое счастье, что покойник у нас субтильный, а весил бы килограммов сто, что б мы делали? Однако он все равно казался непомерно тяжелым.
До входной двери мы тащили его волоком. Пока Клавдия открывала заднюю дверь машины, я, стоя на пороге, нервно оглядывалась. Вдоль забора боярышник сплошной стеной, и увидеть нас не должны. Держа Сизова под мышки, Клавдия полезла в машину, я, как могла, помогала пропихнуть покойного. Подруга выбралась из «Порше» через противоположную дверь, а дядька остался лежать на заднем сиденье. Я поспешно прикрыла его пледом.
– Надо бы его в багажник, – нахмурилась Клавдия.
– Надо бы. Но его оттуда доставать замучаешься.
– А здесь его увидят.
– Кто?
– Тот, кто морду глупую сунет, куда не просят.
– Поднимем шторки. Скоро стемнеет, и кому надо в твою машину заглядывать?
Однако я принесла еще один плед и тщательно укрыла Сизова.
– Что теперь? – спросила подруга.
– Теперь в кино.
Машину мы оставили неподалеку от кинотеатра. Клавдия намеревалась поставить ее на парковке, но я лишь молча покрутила пальцем у виска. Оставлять «Порше» без присмотра подружка не любила, а тут еще труп.
– Чует мое сердце, Лизка, зря мы сюда приперлись.
– Жаль, что твое сердце молчало, когда ты дядю травила.
– Да не травила я его… Блин… – выругалась она.
– Меня переполняют эмоции, – поправила я.
– Еще как, блин, переполняют. Может, не будем мудрить? Свалим дяденьку в глухом месте, и вся недолга.
Я промолчала, Клавдия покорно плелась сзади. Войдя в кинотеатр, мы первым делом купили попкорн и колу и отправились в ВИП-зал. И тут нам повезло. В ВИП-зале всего восемь мест, то есть четыре дивана. Расположены они так, чтобы парочки чувствовали себя максимально уединенно. У нас было седьмое и восьмое место, рядом с выходом на улицу, и я надеялась, что на наш уход внимания не обратят. Закончилась реклама, начался фильм, а мы по-прежнему оставались вдвоем.
– Пошли, – канючила подруга.
– Сиди. Есть люди, которые любят опаздывать.
Однако через двадцать минут и я не выдержала.
– Пей колу и пошли.
– На хрена мне газировка, да еще сладкая? Пищеварению от нее один вред.
– Обещаю водки, но попозже.
– Объясни, зачем эти мучения?
– Затем, что мы ее купили. Значит, должны выпить, хотя бы половину.
Я достала из сумки пакет и пересыпала в него попкорн.
– Не замечала раньше в тебе такой скаредности, – начала Клавдия.
Я уже шла к выходу, бросила в контейнер коробки, туда же полетели бумажные стаканчики с недопитой колой. Я приоткрыла дверь и осторожно выглянула. Ни души. Мы ходко устремились к машине.
– Билеты сохраним, никто толком не скажет, когда мы ушли.
– Лизка, скажи честно, он у тебя первый?
– Кто? – не поняла я.
– Покойник. Такое впечатление, что прятать трупы – твое хобби.
– Я поклонник детективной литературы.
– Слава богу, – выдохнула Клавдия, до меня не сразу, но дошло: ее переполняет радость, что «Порше» стоит там, где мы его оставили. Сизов тоже никуда не делся. Теперь предстояло самое трудное.
– Едем за город? – осведомилась Клавдия, садясь за руль.
– С ума сошла? Непременно попадем под камеры.
– Мы можем сказать, что по делам ездили.
– Можем. Но надо еще придумать, по каким делам и куда, а главное: прости-прощай алиби. Зря мы, что ли, на попкорн тратились.
– Куда ж его тогда?
Клавдия положила пакет на колени и машинально принялась есть попкорн.
– Выход один – оставить Сизова в городе.
– С ума сошла? – завопила она, подавилась и закашлялась. Пришлось треснуть ее по спине. – Покойника в городе выгружать… Да это… волюнтаризм!
– Еще какой. Но другого выхода нет.
– А если нас застукают? Обязательно застукают, это ж город. Кто угодно может появиться в любой момент. Плевать на алиби, поедем в лес.
– На бульварах камер точно нет.
– Есть.
– Одна, на углу Попова, но она не работает.
– Откуда ты знаешь?
Я достала из сумки ноутбук, запустила программу. Клавдия ерзала, горстями ела попкорн и с тоской смотрела на меня.
– Видишь, не работает, – разворачивая к ней экран, сказала я.
– Все равно… как мы его потащим?
У меня к тому моменту уже возникла идея.
– Я знаю, что делать.
– Да неужели?
– Будешь вредничать, оставлю тебя наедине с покойником. Вот здесь, – ткнула я пальцем в монитор. – Автобусная остановка.
Клавдия покачала головой и отвернулась, но словесно возражать не рискнула.
– За остановкой у нас что? – продолжила я. – Молодежный театр, который осенью сгорел. И теперь там реставрация. Но в интернете писали, там все глухо с начала весны. Выяснилось, что построить новый театр дешевле, чем отремонтировать старый. Начальство занято решением этого вопроса, а пока там, в лучшем случае, сторож.
– Который нас непременно увидит.
– Театр обнесли забором. Между ним и остановкой кусты, а слева к воротам идет дорога. Ну, не совсем дорога, но мы проедем.
– А на остановке люди, и сторож на стройке.
– Надо дождаться, когда автобус отойдет, и тогда выгружать.
– Господи, – забормотала Клавдия. – За что мне все это?
– Мы едем или нет? Дай лучше я за руль сяду.
Мы поменялись местами, Клавдия истово перекрестилась, и мы тронулись с места. Ехать было не так далеко, но я все равно отчаянно трусила. На словах все получалось совсем неплохо, но вездесущее «что-то пошло не так» никто не отменял. Нас могли заметить и сторож, и случайные прохожие. Менты, кстати, тоже могли остановить, но об этом я предпочла не думать. Зато кое о чем вспомнила.
– Надо его обыскать, – сказала я.
– Зачем? – испугалась Клавдия.
– Вдруг у него с собой документы? Их надо забрать, чтобы не сразу опознали. Заодно хоть что-то о твоем Сизове узнаем.
– Ничего я о нем знать не хочу, – взвилась Клавдия. – Я хочу поскорее забыть его, как страшный сон.
– Это вряд ли. Полезай назад и проверь его карманы.
– Он с борсеткой пришел.
– И где она?
– Где, где. Наверное, в прихожей.
– То есть мы оставили такую важную улику в доме?
– Я про нее даже не вспомнила.
– Карманы все равно надо проверить.
Матюгаясь, как извозчик, Клавдия перебралась назад и, приподняв плед, начала обыскивать покойника.
– Я здесь не помещаюсь, – тут же пожаловалась она.
– Надо было побольше машину покупать или худеть.
– Нет у него ничего в карманах.
– Ты хорошо посмотрела?
– Хорошо.
– Посмотри еще раз, нас может погубить любая мелочь.
Это подействовало, Клавдия прекратила материться и теперь обшаривала карманы, пыхтя от усердия.
– Ничего.
– Оставайся там, мы подъезжаем.
Впереди показалась та самая остановка, от нее как раз отходил автобус. Я свернула на дорогу, которая вела к воротам. Дорогой пользовались в начале ремонта, но сейчас забросили, и она успела порасти травой.
Я быстро огляделась. На остановке никого. На противоположной стороне улицы тоже. «Господи», – мысленно взмолилась я и сникла. О чем прикажете просить его? Удачно спрятать труп?
– Внимание, – пробормотала я, обращаясь не столько к Клавдии, сколько к себе. И затормозила.
Через несколько секунд я уже распахнула заднюю дверь, ухватила Сизова за ноги и потянула на себя. Клавдия героически мне помогала, выпихивая его из машины, затем выпорхнула, точно бабочка, и дернула Сизова за ноги с такой силой, что он махом оказался на земле.
– Закатываем его в кусты, – шепнула я.
На это ушло еще несколько секунд. Не глядя по сторонам, мы запрыгнули в машину и сорвались с места.
В себя я пришла минут через пять, когда на светофоре попытались проскочить на красный свет, а Клавдия завопила:
– Куда ты!
Я резко затормозила и повернулась к подруге.
– Как думаешь, нас кто-то видел? – спросила я.
– Не знаю. Надеюсь, что нет. Лизка, боюсь, меня хватит инфаркт раньше, чем за нами придут из полиции.
– В прихожей его борсетка, – напомнила я. – Нам еще от нее избавиться надо.
В особняк я входила, ожидая от судьбы любой пакости вроде таинственного исчезновения борсетки или появления отряда ОМОНа. Однако вокруг царило безмолвие, в доме тоже была тишина, а борсетка стояла под вешалкой в прихожей.
– Ее наверняка тетка видела, – простонала я, готовясь свалиться в обморок. – Как, скажи на милость, ты могла про нее забыть?
– Да я бы и не вспомнила, если б ты не спросила.
У меня возникла твердая уверенность, что все наши хитрости совершенно напрасны и мы встретим рассвет в камере предварительного заключения.
Но тут Клавдия заявила:
– Сомневаюсь, что клиентка обратила на нее внимание. Когда я открыла дверь, то стояла вот так, – начала демонстрацию подруга. – Она сразу начала щебетать, и мы прошли в комнату. Она шла впереди, продолжая тарахтеть, и на меня смотрела, то есть вешалка была у нее за спиной… Нет, ничего видеть она не могла. И когда я ее провожала, она все время на меня таращилась.
– Хорошо, если так, – вздохнула я, но спокойнее на душе не стало. Я судорожно пыталась решить, где мы могли еще проколоться.
Между тем Клавдия взяла борсетку, повертела в руках, открыла и высыпала содержимое на стол. Мы одновременно протянули руки к бумажнику. В нем оказалось немного наличных, банковские карты и водительское удостоверение. Я на всякий случай его сфотографировала.
– Больше ничего? – спросила я Клавдию.
– Ключи от машины, – ответила она, протягивая мне их. – А это, должно быть, от квартиры.
– Машина! – завопила я. – Он приехал на машине, и она где-то здесь.
– Да когда ж это кончится, – заныла подруга. – Не успеешь в себя прийти, как бац… очередное дерьмо…
– Машину надо перегнать, это же улика, – зачем-то перешла я на шепот.
– Давай завтра. Сегодня я уже ни на что не способна.
– Спятила? А если его найдут уже сегодня? И явятся к нам?
– С какой стати?
– С такой. Мы завтра пойдем перегонять машину, а там засада.
– Черт… идем, – буркнула Клавдия.
– Лучше я одна.
– Я не могу тебя бросить. И одна ехать не могу. У меня нервов уже практически не осталось. Знаешь, Лизка, преступникам не позавидуешь. Вот тебе мой завет: никогда не вступай на стезю противозакония.
– Ты меня беспокоишь, – сказала я. – Лучше уж ругайся.
– Можно? – Клавдия выдала замысловатую тираду, и ей, кажется, полегчало. Мне, кстати, тоже. Я была готова подписаться под каждым ее словом.
– Дай я все еще раз проверю, – сказала я и взяла борсетку. Казалось, она совершенно пуста. Однако я не успокоилась и тщательно все осмотрела. Мое упорство было вознаграждено. Один из кармашков оказался двойным, и в нем лежал еще один ключ. Обычный ключ от английского замка на металлическом колечке, таблетка, видимо, от домофона.
– От чего он может быть? – заинтересовалась подруга.
– Скорее всего, от квартиры.
– Вот же от квартиры, на брелоке.
– От кабинета, от сейфа, наконец.
– Только не от сейфа. Кому придет в голову врезать в сейф английский замок? И таблетка… Скорее всего, действительно от квартиры.
– Почему бы и нет? Мы же о твоем Сизове ничего не знаем.
– Не называй его моим. Это наш общий труп.
– Вот уж нет. Если бы ты…
– Не начинай, – отмахнулась Клавдия. – Лизка, похоже, ключ он прятал. Вот что, оставим-ка мы пока его здесь, в вазочке.
Она бросила ключ в вазочку, где лежала всякая мелочь: пуговицы, брошки и заколки для волос.
– Идем, только сначала глянь марку машины и номер.
– Я запомнила. Борсетку оставим в машине, это будет правдоподобнее. У тебя есть бейсболка и резиновые перчатки?
– Ну…
– Давай.
Пошарив в шкафу, Клавдия достала две бейсболки с логотипами каких-то отелей.
– А ты запасливая, – заметила я.
– Глупо от халявы отказываться.
Перчатки нашлись в ванной.
– Волосы заправь под бейсболку, козырек пониже…
– Раскомандовалась… Ладно, молчу. У тебя опыт, а у меня башка набекрень от всех этих дел, которым, как видно, конца не будет.
– Будет, будет, – попыталась утешить я, хотя внутренний голос шептал другое.
Припарковаться возле дома Клавдии Сизов не мог, здесь были знаки «остановка запрещена». Поначалу меня это обрадовало, никто не сможет связать машину с нами, точнее, с особняком. Но на противоположной стороне бульвара «Хонды» синего цвета с номером 661 тоже не оказалось. А искать ее по переулкам просто не было сил.
– Где он ее оставил? – ворчала Клавдия.
– Зависит от того, с какой стороны приехал.
– Может, в самом деле наплюем на его машину? Он от нас уехал, а потом опять зачем-то вернулся.
– Проверим ближайшие переулки, – обреченно сказала я.
Через полчаса я уже готова была согласиться с подругой, но тут увидела «Хонду» возле пивного магазина «Хмель».
– Он к тебе дворами шел, – сказала я. – Значит, хорошо знает здешние места.
– Лизка, давай поскорее закончим с машиной, а потом будем гадать.
Я сняла «Хонду» с сигнализации и сказала:
– Ложись сзади на сиденье.
– Как покойник?
– Делай, что говорят, не хватает на камерах засветиться.
Я села за руль, Клавдия улеглась сзади, а я передала ей пакет, в котором лежала борсетка и несколько тряпок.
– Засунь борсетку под переднее сиденье.
– А это зачем? Может, просто выбросить?
– Надо отогнать машину поближе к театру, чтобы создалось впечатление: Сизов куда-то отправился, а борсетку, на всякий случай, спрятал под сиденье.
– Не проще ли взять с собой?
– Пусть менты голову ломают: проще или нет.
– Заметано. Может, не стоит ехать к трупу на его машине?
– Мы к нему и не поедем, оставим ее за пару кварталов.
Я сосредоточилась на дороге, Клавдия возилась сзади, должно быть, прятала борсетку. У нормального человека на это ушло бы несколько секунд, но кто ж из нас сегодня нормальный?
– Лизка, здесь что-то лежит, – пробормотала она.
– Что лежит?
– Похоже, ключ.
– Еще один?
– Ага.
Клавдия протянула руку, демонстрируя ключ с прикрепленным к нему куском картона. На нем были цифра 5, а чуть выше надпись «Рондо».
– Ключ от ячейки супермаркета, – сообразила я. – Зачем он Сизову понадобился?
– Покупал продукты и зачем-то прихватил ключ.
– Или что-то там оставил. «Рондо» находится в торговом центре «Восток», где женщину убили, – некстати вспомнила я.
– Какую женщину? – испугалась Клавдия.
– Соберись. В ее убийстве подозревают Диану Трусову. Ее мать к тебе приходила.
Клавдия просунула голову между сиденьями и спросила:
– И что?
– Исчезни! – рявкнула я. – Откуда мне знать? Но это подозрительно.
– Думаешь, они знакомы?
– Кто?
– Сизов и Трусова? Сначала убили ее, а потом и его? Свидетеля оставлять не хотели?
– Сизова отравила ты, если мне память не изменяет.
– Да не травила я его. Он уже пришел отравленный… Точно. На последнем издыхании.
– Я бы так не сказала. Вполне цветущий был мужчина… Вот здесь, – свернула я в переулок, когда до сгоревшего театра оставалось метров триста. – Давай тряпки. – Я заглушила мотор, Клавдия протянула мне тряпку, я стала протирать все поверхности, которых касалась, подруга была занята тем же. – Борсетку протерла?
– Ага. Давай валить отсюда.
– Надо тщательно убрать за собой.
– Мы же в перчатках.
– В перчатках. Но береженого бог бережет. Современная криминалистика позволяет…
– Лучше молчи. Валим отсюда.
Переулок был пуст, и я решила, что время самое подходящее. Мы быстро покинули переулок, сняли бейсболки и перчатки и зашагали по направлению к дому.
– Ключ, – сказала Клавдия, протягивая его мне.
– Зачем ты его взяла? – зашипела я.
– Ты же сама сказала…
– Я не говорила, чтобы ты взяла его с собой.
– Да? А как же Трусова? Вдруг это правда связано?
– Да с какой стати?
– Тебя не поймешь. Давай хоть глянем, что в ячейке. Супермаркет поздно закрывается, мы успеем.
– Зря время потеряем. Сизов наверняка по забывчивости ключ оставил.
– И спрятал его под сиденьем?
– Уронил.
– Едем или нет?
– Едем, – сдалась я.
Мы вызвали такси и вскоре уже выходили возле торгового центра. В супермаркете Клавдия решительно направилась к ячейкам, но я ее остановила. На ячейку номер пять, конечно, взглянула. Она была закрыта, что не особо удивительно, если ключ сейчас у подруги. Я взяла тележку, и мы с полчаса выбирали продукты, затем отправились к кассе. Подружка заметно нервничала, а я намеренно тянула время, не ожидая от очередного «подарка» судьбы ничего хорошего.
Наконец, расплатившись, мы оказались возле ячеек. Клавдия вставила ключ в замок, а я зажмурилась, ожидая появления ОМОНа и прочего в том же духе. Однако все было тихо. Клавдия робко заглянула в ячейку, нахмурилась и извлекла на свет божий довольно вместительную спортивную сумку.
– Тяжелая, – сказала она, поставив ее в тележку рядом с пакетами.
Я поспешила к выходу, толкая тележку, все еще в большом сомнении, что для нас эта поездка добром закончится. Мы встали в очередь на такси, Клавдия, быстро оглядевшись, наклонилась и расстегнула сумку, после чего отчетливо икнула и испуганно уставилась на меня.
– Что? – зашипела я.
– Посмотри.
– Не хочу.
– Посмотри, говорю.
Я закатила глаза, демонстрируя возмущение, но в сумку все же заглянула, поняв, что Клавдия не отстанет. Пачки денег крупными купюрами в банковских упаковках. Я быстро застегнула молнию.
– Давай вернем ее на место, – зашептала испуганно.
– С ума сошла. Это же деньги!
– Это не наши деньги.
– Что значит, не наши? Я в поте лица зарабатываю… а тут деньги сами идут в руки, и я их кому-то отдам?
Подъехало такси, и дискуссию пришлось прекратить. Клавдия решительно подхватила сумку, я взяла пакеты. Всю дорогу до особняка я готовила речь, с которой обращусь к подруге. Внутренний голос не говорил даже, а орал во всю мощь: избавьтесь от денег. Но все мои труды оказались напрасны.
Только мы вошли в дом, как Клавдия заявила:
– Ничего не говори. Я, может, всю жизнь мечтала, чтоб мне на башку богатство свалилось. Услышал Господь мои молитвы.
– Идиотка, – буркнула я.
– Сама такая, – ответила подруга, схватила сумку и поволокла ее в гостиную.
Пока я разбирала пакеты с продуктами, Клавдия считала деньги и вскоре появилась в кухне.
– Лизок, ты ужинать будешь? – голосом лисы Алисы осведомилась она.
– Нет, кусок встанет поперек горла.
– И тебе не интересно, сколько там?
– Нисколечко.
– Ты меня поражаешь.
– От денег надо избавиться! – рявкнула я. – Из-за твоей жадности мы в тюрьме окажемся. Возле ячеек наверняка камеры, непременно возникнет вопрос: почему в ячейку сумку положил один человек, а взяли двое других. Вот тебе и мотив для убийства.
– Что ты заладила? Убийство, убийство… Он как-то сам умер. Уж быстрее бы Сизова нашли, мы бы узнали, отчего он преставился. Давай их закопаем, – заявила она.
– Кого?
– Не кого, а что. Деньги. Представь, что мы их назад вернули. А на самом деле закопаем в садике. Пусть полежат.
– Это не одно и то же.
– Почему? Если мы сейчас вернем их в «Рондо», вопросы все равно возникнут. Чего это мы бегаем с сумкой туда-сюда.
– Зато не будет мотива для убийства.
– Знаешь, что я тебе скажу: честный человек сумки с бабками не прячет.
– Совершенно с тобой согласна.
– Я сейчас о Сизове. Он ревизии боялся. Скорее всего, деньги эти спер.
– И что в этом для нас хорошего?
– Вполне вероятно, что на эти денежки были еще претенденты. Вот они Сизова и отравили. Только яд подействовал не сразу, и он успел к нам притащиться, чтоб ему… В подвале есть банки. Спрячем деньги в них и закопаем под боярышником. До лучших времен.
– До нашего освобождения, хочешь сказать?
– Идем в подвал, – прорычала она.
Следующие полчаса мы были очень заняты. Принесли из подвала банки, потом искали крышки, раскладывали по банкам купюры. Наконец, очам моим предстала сюрреалистичная картина: на кухонном столе литровые банки, только вместо огурцов в них пачки денег.
– Надо поторопиться, – заволновалась Клавдия. И мы пошли закапывать банки.
Ночь выдалась безлунной, фонарь мы включать не стали. В полной темноте Клавдия принялась орудовать лопатой, я помогать ей категорически отказалась. Банки мы распределили вдоль забора на расстоянии метр-полтора друг от друга. Подружка сочла, что выкопать несколько маленьких ямок разумнее, чем одну большую. И следы своей деятельности легче замаскировать.
Разровняв землю над последней банкой, Клавдия облегченно вздохнула и побрела в подвал убирать инвентарь.
– Ставь чайник, – сказала она мне.
Я вернулась в кухню, Клавдия появилась там минут через пять. Схватила сумку Сизова и стрелой вылетела из дома.
– Куда ты? – завопила я, но входная дверь уже захлопнулась.
Клавдия снова возникла в кухне минут через двадцать, повалилась на стул и пробубнила:
– Чаю налей.
Чаю я налила.
– Где тебя носило?
– Решила, что на нашей мусорке сумку лучше не выбрасывать.
– До площади Ленина добежала?
– Почти. Ну и денек. Неужто все кончилось?
– Сомневаюсь.
– Вот что за привычка? Нет бы подругу поддержать. Денег, кстати, не так уж и много. Всего-то пять миллионов. Я хотела сказать: я рассчитывала на нечто большее.
– Можешь взять мою долю.
– Наплевательское отношение к деньгам не доведет тебя до добра.
– Интересно, куда нас приведет твоя жадность? Ладно, я домой.
– Лизка, оставайся у меня, что-то на душе тревожно. В такое время лучше вместе держаться. На работу тебе не надо… и вообще…
Я подумала и решила остаться. Ночевала я у Клавдии довольно часто. Было время, когда она настойчиво предлагала вообще к ней переселиться, но у меня хватило здравого смысла отказаться. Но сегодня я так устала… В общем, я кивнула и пошла принимать душ. За это время Клавдия успела мне постелить в гостевой спальне.
