Катя Кожевникова
Лютня и Роза
«Ваше Величество столько лет смотрели на меня, как на полное разочарование, молча укоряя в смерти Королевы. Больше я никого не разочарую. Я хочу сама решать, как мне жить. И не надо мешать и искать меня. А что касается удачно улаженной помолвки: любая из моих кузин с радостью захочет занять мое место. Или любая из похожих фрейлин, если захочет. Сможете выдать ее за младшую дочь, и она не разочарует непослушанием и отвратительными манерами…»
Готовое письмо сложено на столе треугольником, а в ход идет острый нож для бумаг: предстоит разрезать простыни, наволочки и балдахин для длинного и крепкого «каната». Это занятие и завязывание узлов успокаивает. Так проходит пара часов, на дворе наступает глухая ночь. Закончив с канатом, принцесса разбирает кулек с вещами от музыкантов: свободная мужская рубаха и штаны, простенькая шапка, легкий плащ с капюшоном, небольшие веревки, мешочек с сажей. План простой – прикинуться мальчишкой для побега из города на случай, если перехватят по дороге. Или хотя бы выиграть время. Поздней ночью на улицах зазвучат первые ночные крики петуха, обычно все спят и мало кто их замечает. Сразу после них надо будет выбраться из дворца и добежать до самой окраины города, где практически нет каменных домов, а стоят небольшие деревянные домишки, окруженные посадками и хозяйствами. На это должно уйти около часа, как раз ко второму крику петухов – и тогда принцесса с музыкантами сбежит еще до рассвета. Уезжать позже – опасно, третий раз петухи затрубят на рассвете, весь город начнет медленно просыпаться. И королевский замок тоже.
Рослин стягивает пушистые волосы, влезает в безразмерную и простую мужскую одежду неприметных цветов, надвигает мальчишескую шапку и находит зеркало. Ну, правда подросток! Надо бы монет надо золотых спрятать в носки, на будущее. Еще сажей лицо и руки измазать – и точно сойдет за поваренка или почтальона.
Но неужели теперь всю жизнь придется прятаться под разными подобными масками? Быть то мальчишкой, то скоморохом, то прятаться от каждого под огромным колпаком? Назад дороги уже не будет.
«Ты можешь жить иллюзиями, представлять себе все иначе, а потом разочароваться…»
Что если все это очень быстро надоест? Стоит ли игра свеч, а новая жизнь – новых сложностей? На принцессу вдруг накатывает ностальгия. Она сидит на кровати, обнимая мягкую шелковую подушку, а в памяти всплывают счастливые моменты: как она играла в детстве, перебирала украшения, оставшиеся от мамы, как читала в библиотеке любые книги, какие захочется – о рыцарях, драконах, волшебниках и приключениях. А теперь возомнила себе, что тоже может стать героем похожей приключенческой истории.
Но так ли плохо дома? Здесь тепло, комфортно и знаком каждый поворот, каждая дверь. Любой день проходит без неожиданностей, по единому сценарию. Да и семья – это семья, своя, родная. Отец будет переживать, если младшая дочь навсегда исчезнет. Как вообще можно быть такой неблагодарной и просто уйти из дома?
«Роуз – бродячая певица из фургона музыкантов. Обычная история. Не боишься, что Алан потеряет интерес к вашей любви?»
А вдруг Роберт прав, и вся влюбленность возникла только из-за титула и таинственности? Куда потом бежать принцессе, если она надоест музыкантам, не возвращаться же с позором к королю.
Или все это – надуманные страхи, и надо смело вылетать, как птенец из гнезда? Рослин хотела уйти не просто потому, что отношения с семьей не складывались, и даже не потому, что она была счастлива и спокойна с трубадуром. Ей хотелось, чтобы ее настоящий голос слышали, видели в ней не только младшую принцессу. Надоело быть безголосой тенью за спиной короля и Урсулы. Или будущего мужа. Ей все равно не стать счастливой взаперти, где она вечно пытается всем угодить. Да, может быть, быть музыкантом – не так аристократично, как принцессой. Зато Рослин начнет жить по-настоящему, не в угоду кому-то, и будет точно знать, что она – не просто значение, титул, а все-таки самостоятельный человек.
В выборе нового пути самое сложное – это даже не начало пути. Сложнее всего решиться и сделать первый шаг. Особенно когда раздирают внутренние сомнения. Это как заставить себя нырнуть в холодную воду и плыть ко дну – по пути уже вода не будет казаться такой холодной, но вначале…
Принцесса смутно слышит крики петухов, медленно просыпается и протирает глаза. Встает и распахивает окно, чтобы оценить высоту и вероятность разбиться в лепешку вместе с канатом из простыней и балдахина. Может быть еще не поздно передумать… И тут замечает светло-розовое зарево на небе. Сейчас не полночь, и даже не два часа ночи. Часы на большой башне показывают три, подтверждая догадку. Вторые петухи! Рослин проспала, трубадур уже ждет на окраине города. Совсем скоро их тележки с полукруглыми навесами покинут пригород и укатятся в незнакомом направлении.
«Хоть что-то в моей жизни может идти не наперекосяк?» – тихо про себя ругается принцесса, крепко привязывая самый дорогой и кривой канат во дворце к мебели в комнате. Уже нет времени сомневаться, тем более решение было принято еще вчера у реки. Запуская пальцы в сажу, принцесса быстро превращает свое лицо в перемазанное мальчишеское. На несколько секунд Рослин замирает у стола с прогоревшей и растекшейся свечой. Разворачивает треугольник с чернильными буквами. И аккуратно дописывает: «Прости, отец. Только время покажет, кто из нас был прав, когда принимал решения». Совесть не позволяет уйти, бросив в след только обвинения.
Канат держится на удивление прочно, а вот выползшая с подоконника принцесса – нет. Медленного плавного спуска не вышло, ткань на скорости обдирает ладони, особенно на узелках. Почти у самой земли кажется, что руки уже дымятся, поэтому принцесса от резкой боли выпускает канат и шлепается в цветы. Прекрасная была клумба в королевском саду! И мягкая.
Петляя между кустами и постройками, как заяц, Рослин покидает огороженную территорию замка. Улицы города патрулирует патруль солдат – надо быть очень бдительной. Если исчезновение принцессы скоро обнаружат, то патрулей станет в несколько раз больше. Неприметный костюм играет на руку – несколько раз приходится бегом проскакивать почти под носом у стражи, но они не обращают внимания на очередного мелкого бродяжку – в городе таких детей предостаточно. Небо с каждой минутой светлеет и заливается предательской розовой краской. А вдруг они не стали ждать и уехали?
14.
– Ты уже почти час ждешь на окраине города. Вы здесь договорились встретиться, или кто-то место перепутал? – Ворчит подошедший Робин.
– Здесь, – Угрюмо отвечает Алан.
– Небо совсем светлое. Скоро третьи петухи пропоют… – поднимает голову старший из музыкантов.
– И что?
– Ты обещал ждать ее до вторых петухов и сразу отправляться. Как видишь, уже почти рассвет. Какой делаем вывод? – Медленно и сочувственно переводит Роберт взгляд на сына.
– Она придет! Обещала! Не может не прийти.
Роберт только вздыхает и разводит руками.
– Мы не можем ждать дольше, до следующего города почти сутки пути, сам знаешь.
– Может, ее схватили, или еще что-то случилось…
– Алан, ты на это можешь влиять? Или на правила в ее семье, стране? Ты – трубадур. А не рыцарь, который от дракона спасает принцессу.
– Она придет, – упорствует младший трубадур. – Она не стала бы об этом врать.
– Несомненно, ложь – не ее черта, да и сомнения женщинам не присущи, – усмехается в бороду Роберт. – Хочешь стоять и мерзнуть здесь – как знаешь. Но с третьими петухами мы запрягаем повозки и выезжаем. Мимо тебя проедем вон по той ближайшей дороге, так что просто запрыгивай в одну из наших тележек. С ней, или один – уже как повезет.
– Ты зря в нее не веришь, – тихо заключает Алан в след уходящему отцу.
– А ты еще не разучился верить в людей. С годами это пройдет, – бросает ему уже на расстоянии отец.
Через несколько минут вдалеке глухо раздается первый крик петуха.
– Как же ты не вовремя, голосистый… – ругается Алан.
За первым уже просыпаются и вступают в перекличку другие петухи. Среди одноэтажных домов с огородами несколько раз мелькает маленькая фигурка в плаще. Неужели…?
– А ну-ка стой! Куда бежишь? – когда фигурке остается пробежать совсем немного, из-за домов появляются два городских стражника. Оба толстоватые, в тяжелых доспехах, неуклюжие. Судя по нетвердой походке, шли они из таверны.
– В такую рань бегать не положено! – Громогласно заявляет тот, что выше.
– Так это же днем, когда ярмарка в разгаре, не положено, – икает второй стражник.
Первый задумывается, почесывая подбородок. Но при этом крепко держит мальчишку в плаще за плечо.
– Дяденьки стражники, отпустите! Я же ничего плохого не делаю. – Хнычет чумазый парнишка, из-под шапки которого выбиваются лохматые пушистые волосы.
– Конечно! Наверняка вор, а бежишь с добычей? – Сурово спрашивает стражник пониже.
– У меня ничего нет! – Выворачивает парнишка постные карманы штанов.
Стражники с подозрением переглядываются и хором заявляют:
– Так даже еще подозрительнее!
– Как это, бегаешь бесцельно по городу, с собой – ничего нет? – Допытывается высокий.
– Господа, прошу прощения, что вмешиваюсь! Отпустите, пожалуйста, моего младшего брата, он бежал домой за колокольчиком, – внезапно откуда-то вырастает Алан с поклоном. К стражникам он обращается самым учтивым из всех голосов.
– Каким колокольчиком? – Стражники сбиты с толку и сверлят парня недовольными взглядами.
– Звонари мы, утренние… Будим людей с рассветом, звоним под окнами в колокольчик, приветствует горожан по утрам.
– Ах, вот кто вечно мешает спать после рабочей смены, – с презрением сплевывает стражник пониже.
– Работа у нас такая, с первыми лучами солнца и город пробуждать, – Алан не реагирует на хамство и привирает, не моргнув и глазом. Для убедительности откуда-то из поясной сумки появляется маленький тусклый колокольчик.
– А чего этот твой брат тогда бегает, а не звонит? – Глуповато смеется высокий стражник, встряхивая маленькую фигурку за плечо, в ответ слышен только тихий писк.
– Он колокольчик забыл. Я ему всегда говорю: «Роберт, проверь карманы, ты же рассеянный!» А он все равно забывает постоянно…
– Бестолковый у тебя брат, – гогочут стражники, опять встряхивая фигурку в плаще. У Алана на секунду презрительно дергается лицо, но стражники не успевают этого заметить.
– Черт с вами, идите! Если еще раз увидим твоего брата-балбеса – на голову ему колокол побольше найдем и надвинем, – смеются стражники, явно вновь разворачиваясь в сторону таверны. Уходя, они хрипло и фальшиво заводят похабную застольную песню.
– О, нас вы больше не увидите, обещаю. – Раздраженно сверлит им взглядом спины Алан, пока они удаляются. Мягко прижимает за плечи к себе принцессу, похожу на чумазого мальчугана. – Они тебе сделали больно?
