Тесса Эмирсон
Созвездие для Шелл
– Да, минут через двадцать, – отвечает отец.
Сэм уже ждет меня в дверях, пока я поспешно встаю и поднимаю тарелку с салатом. Когда мы выходим в холл, Саманта тихо шепчет:
– Ты при них прямо как зажатый кролик. Пойдем-ка отсюда.
Прежде, чем я успеваю ответить, Сэм замечает следующего за нами Айдена. Хмыкнув, она легонько подталкивает меня локтем и подмигивает:
– А это тот самый твой телохранитель?
Я теряюсь с ответом и выдавливаю что-то совсем не к месту:
– Ты хорошо общаешься с Артуром, раз все знаешь.
Несмотря на мои опасения, Сэм мягко смеется и кивает:
– Да, мы давно знакомы. Он классный. – Сэм замечает мою задумчивость и, пока мы поднимаемся по лестнице, вдруг протягивает: – О, только не говори, что ты обижаешься, что тебя так поздно с нами познакомили. У твоего папы особо вариантов не было, ты знаешь.
– Да. – Вздохнув, я открываю дверь в свою комнату и пропускаю Сэм. – Просто… вы все друг друга знаете, хорошо общаетесь. А я двух слов связать не могу, на дыхании спотыкаюсь. Чувствую себя лишней.
Сэм резко разворачивается ко мне, отчего я едва не сталкиваюсь с ней и с трудом удерживаю тарелку. В светлых глазах девушки полыхает праведный гнев.
– Еще чего! Чтобы я больше такого от тебя не слышала, Шелл, – отчеканивает она и почти сразу смягчает тон, а после проходит к дивану.
Пока я в растерянности застываю около двери, Сэм опускает наши запасы на журнальный столик и надкусывает тарталетку с икрой.
– Между прочим, твой папа постоянно говорит о тебе, – она пытается говорить с набитым ртом. – Все уши нам с мамой прожужжал, даже когда ты еще жила с матерью.
Почему-то я улыбаюсь. В груди трепетно бьется согревающая надежда, и, когда сажусь напротив Сэм, все же решаюсь спросить:
– Что он рассказывал обо мне?
– Да всякое. Он сам мало что о тебе знал, поэтому для нас с мамой ты была как какой-то мифический зверь. – Сэм смеется, и я невольно улыбаюсь в ответ. – Постоянно приплетал тебя: «Шелл бы это понравилось», «жаль, что Шелл с нами нет», «видела бы это Шелл».
Я в удивлении застываю.
– Но если он почти не знает меня, – осторожно замечаю я. – Как он может догадываться, что мне нравится, а что нет?
– Он помнит тебя совсем ребенком. Что он знал о тебе на тот момент, то и рассказывал. К слову, к этим воспоминаниям он относился очень, очень ревностно. Я иногда начинала с ним спорить. Однажды доказывала, что девчонкам не нравятся выставки «Трансформеров». Но он был непреклонен, постоянно повторял, что в твоем детстве вы с ним смотрели первые два фильма с десяток раз.
Опускаю взгляд, стараясь унять колотящееся сердце. Мои скудные представления об отце в момент пополнились такими неожиданными и теплыми деталями. Что с ними делать совершенно не понимаю. Я как художник, застывший возле черно-серого полотна с яркими, живыми красками.
– Ты, может, нас совсем не знаешь, – с улыбкой говорит Сэм. – Но вот мы будто бы все время жили с тобой вчетвером.
Глупая пелена возникает перед глазами. Я пытаюсь наколоть вилкой кусочек нарезанного кубиками сыра, чтобы сконцентрироваться на чем-то кроме сдерживания слез.
– Эй-эй, ну ты чего? – От мягкости ее голоса я не выдерживаю, откладываю тарелку и закрываю лицо руками.
Будто вода через прорванную плотину, накопленные эмоции вырываются из меня слезами. Я пытаюсь сдерживать рыдания, чтобы не напугать Сэм еще сильнее, однако она сама подсаживается ближе и заставляет меня выпить холодной колы.
– Прости, – сконфуженно произношу сквозь слезы. – Это… само собой, я не могу…
– Брось, – отмахивается Сэм и настойчиво пытается запихнуть мне в рот маленькую тарталетку. – А ну ешь.
Я начинаю смеяться от комичности всей этой ситуации. Сидя на диване в слезах и с покрасневшими глазами, я пытаюсь проглотить тарталетку с икрой и давлюсь рыданиями. Смешно, но так похоже на меня.
– Что с тобой такое вообще? – осторожно спрашивает Сэм, наблюдая за мной несколько минут. – Я имею в виду, в целом. Ты выглядишь очень забитой.
Я могла бы рассказать ей о том, что произошло. Рассказать, почему попала в клинику, почему теперь живу с отцом и почему потеряла все навыки общения с людьми. Но первая встреча – не лучший момент, чтобы выливать на человека такие мрачные подробности. А может, я просто снова бегу от прошлого, рассказать о котором едва ли не страшнее, чем снова пережить его.
– Прости, – я снова приношу извинения будто бы за все сразу и виновато улыбаюсь. – Наверное, я просто не привыкла к окружению, в котором люди так искренны и добры. – Сквозь смех признаюсь: – Я ожидала суровую мачеху и ее дочь-бунтарку, которая устроит мне шоу на выживание. А вы… вы совсем другие. Это прозвучит глупо, но когда все идет хорошо, я ищу подвох, мне кажется, что что-то пойдет не так…
Сэм возмущенно взмахивает рукой и перебивает меня:
– Не знаю, что у тебя там такое случилось, но не все люди в мире созданы для того, чтобы портить тебе жизнь. Тебе стоит это запомнить, чтобы… ну, хотя бы не сталкиваться с трудностями в общении.
Как ловко она скрыла под этими словами «чтобы не потерять еще больше, чем ты уже успела».
Пока я успокаиваюсь окончательно, она подходит к ноутбуку и включает его. Когда Сэм спрашивает пароль, я без раздумий называю комбинацию цифр и поворачиваюсь, гадая, что она задумала. Издалека я различаю открытое приложение Spotify и улыбаюсь, когда в колонках начинает играть Måneskin – Close to the Top.
На первых же нотах песни Сэм делает погромче и начинает плясать какой-то импровизированный танец, двигаясь в такт бодрой музыке. Сэм протягивает руки и недвусмысленно намекает на то, что мне пора присоединиться. Помедлив всего мгновение, я поддаюсь ее очаровательной беззаботности и энергии, поднимаюсь и сжимаю ее руки в ответ. Вместе мы начинаем танцевать так, как только умеем. В моем случае, крайне топорно и неестественно, но именно это заставляет меня смеяться и улыбаться.
В какой-то момент Сэм начинает громко и уверенно подпевать. Такую свободу, с которой она поет свою любимую песню, такую энергию, которая делает Сэм по-настоящему живой, я не видела никогда.
Как же хорошо, что сегодня не сбылось ни одно из моих ожиданий.
Глава 8. Набег
Ночные кошмары – мои старые верные друзья. Они и раньше постоянно навещали меня под утро, когда глубокий сон прерывался рассветом или вечным шумом машин за окном. Теперь, когда моя жизнь буквально вывернулась наизнанку, ни одна ночь не проходит без их настойчивого визита.
У кошмаров скверный, садистский характер. Проще говоря, те еще паскуды. Будто верные проводники, они раз за разом окунают меня в события прошлого. Почти всегда демонстрируют смазанные обрывки задом наперед: от плодов, которые я пожинаю сейчас, к корням всей этой отвратительной истории.
Так происходит и этой ночью. Мое сознание, охваченное агонией сменяющихся образов и ощущений, уверено в достоверности происходящего настолько, будто бы я действительно заново проживаю его.
Мама с перекошенным от ярости лицом. Ее заплаканные глаза с разводами от дешевой туши, комками свалявшейся на щеках. Ее рука, до побеления костяшек сжимающая обыкновенный кухонный нож и трясущаяся так сильно, будто мама боится его сама.
А ведь какая-то часть ее сознания наверняка вопила о том, что происходит непоправимое. Никогда не поверю, что в тот момент в ней не осталось ничего от той женщины, которую я знала в детстве. Какая-то крупица, капелька, щепотка… но была. Именно она сотрясала все тело мамы дрожью.
Какой-то посторонний звук нарушает течение кошмара. Тихий скрип паркетного пола звучит в моих ушах настолько неестественной, неправильной деталью, что меня охватывает еще большая паника.
Я резко открываю глаза, наконец осознав, что все это время метаюсь по кровати. Сначала окружающая меня комната кажется до ужаса незнакомой и чужой. Резко сажусь в постели, включаю прикроватный бра и судорожно восстанавливаю в памяти события последних недель. Когда я поднимаю взгляд, становится понятно, откуда доносился этот тихий скрип паркета.
Айден застывает посреди комнаты, не решаясь приближаться. На нем только наспех надетые спортивные штаны и белая облегающая майка, нет даже обуви – кажется, что он сам только что вскочил с кровати. На поясе виднеется портупея с кобурой для пистолета. Руки телохранителя слегка приподняты, он как бы демонстрирует, что не собирается пользоваться оружием. Словно это должно меня успокоить, с учетом того, что он посреди ночи какого-то черта делает в моей комнате.
Заметив гнев, смешанный с испугом на моем лице, Айден тихо произносит:
– Полагаю, тебе снился кошмар. Я услышал крик, обязан был проверить.
В растерянности оглядываюсь вокруг. В сознании мелькают обрывки кошмара, и я наконец полностью возвращаюсь в реальность. Простынь и одеяло смешаны в один ком, а на моих щеках ощущается свежая корочка от высохших слез. Спохватившись, хватаю край одеяла и натягиваю его едва ли не до подбородка, отползая назад так, чтобы уткнуться спиной в изголовье кровати. Я не свожу пристального взгляда с Айдена. Держу его в поле зрения, это внушает иллюзию, будто у меня все под контролем.
Кто бы знал, насколько мне страшно. Его не должно быть здесь. Кем бы Айден ни работал, он остается мужчиной, он намного сильнее меня. Это не парень, которого можно будет остудить пощечиной или парой едких оскорблений.
Похоже, все эти судорожные размышления как-то отражаются на моем лице.
– Шелл.
Вздрагиваю, не ожидая услышать в его голосе капельку негодования. Поразительно, как меня пугает проявление хоть чего-то живого в Айдене – хотя в добром здравии я наверняка бы не упустила возможность подколоть его за потерю прежней выдержки.
– Я не собираюсь причинять тебе вреда, – уже тише произносит Айден. – Подумай сама. За любой проступок я понесу ответственность куда большую, чем любой другой человек. Я похож на того, кто любит влипать в неприятности?
Скорее, он похож на того, кто от них избавляет. Но я молчу, стиснув зубы, и лишь отрицательно качаю головой. Я не могу отвести взгляд от кобуры и пистолета в ней. Проследив за моим взглядом, Айден нарочно медленно снимает портупею вместе с кобурой и бесшумно наклоняется, чтобы положить ее на пол.
– Все в порядке, – зачем-то говорит он снова и слегка приподнимает руки.
Страх, сковавший меня спросонья после ночного кошмара, довольно быстро рассеивается. Излишняя осторожность Айдена раздражает. Он обращается со мной, как с диким, загнанным в угол зверем… неужели я так и выгляжу?
– Раз все нормально, – вырывается у меня, – почему ты до сих пор здесь?
– Жду прямого приказа.
Мои губы вздрагивают, едкие слова уже готовы сорваться с них. Но я почему-то молчу. Да, стоило бы выгнать телохранителя из моей комнаты и попытаться уснуть, однако перспектива нырнуть обратно в череду кошмаров спасением совсем не видится. Мне хочется… поговорить?
Не стоит забывать, кто такой Айден. Как он опозорил меня на глазах половины университета.
Однако мне так и не удается выдавить из себя короткое «уходи». Такое простое слово, но оно костью застревает у меня поперек горла. Злость на себя саму зреет гнилым плодом где-то в груди. Закрываю глаза и прислоняюсь затылком к прохладной стене. Слышу, как Айден садится в кресло возле камина, всего в пяти шагах от кровати. Приоткрыв глаза, я украдкой наблюдаю за ним, пока мужчина осматривает выключенный камин.
В тусклом свете прикроватного бра видны мышцы его плеч. От силуэта тела Айдена где-то в моем животе сворачиваются узлы. И это вовсе не милые бабочки, о которых я столько слышала.
– Эти кошмары как-то связаны с тем, почему ты попала в клинику?
Тихий вопрос Айдена застает меня врасплох. Пробежавшись взглядом по комнате, неохотно признаю, что кроме моей глупой неприязни к этому человеку у меня нет ни единой достойной причины, почему я могла бы соврать или уклониться от ответа.
– Да. Это связано с недавними событиями… с мамой, точнее. В общем, долгая история.
Когда уже готова продолжить рассказ, предательский ком застревает в горле. К счастью, Айден не настаивает на продолжении. Я благодарна ему за то, что не демонстрирует ложную заинтересованность. Айден телохранитель, не более того. Мне не стоит об этом забывать.
– Неважно, что там произошло, – вдруг нарушает он тишину. – Теперь ты здесь. Это главное.
В легкой растерянности смотрю прямо перед собой. Не таких слов я от него ожидала, однако они наводят меня на новые туманные размышления. В голову с поразительной настойчивостью лезет вопрос: чувствую ли я себя здесь дома? В безопасности ли я? Пытаюсь быстро вспомнить лица людей, с которыми успела пересечься на территории особняка.
– Ты же знаешь всех, кто работает в доме отца? – задумчиво спрашиваю я.
– Можно сказать, что да.
Медлю, прежде чем задать новый вопрос. Сомневаюсь, не слишком ли странно и абсурдно он будет звучать, но раз уж начала…
– Ты хорошо разбираешься в людях, – осторожно подмечаю я. – Как думаешь, кого из местных следует опасаться?
Только сейчас Айден поворачивает голову в мою сторону. Взгляд его скользит по темному полу, но так и не перемещается на меня.
– С учетом моего постоянного нахождения рядом, никого.
– Ну мало ли. – Мне становится стыдно за свой вопрос, поэтому пытаюсь свести все к шутке. – Между прочим, твое присутствие как раз и наводит на мысли, вдруг тут кто с катушек слететь может.
Айден ничем не отвечает на мой неловкий юмор. Когда я уже решаю, что разговор снова сошел на нет, он вдруг произносит:
– Тебе не доводилось пересекаться с людьми, которые могут вызвать опасения. В этой части дома находятся только те, кому твой отец доверяет. Все они вполне надежные люди, знающие свое место.
Только сейчас задумываюсь о том, сколько работников я видела вообще. Садовник, водитель, лакей в обеденном зале, повар, уборщица… и, собственно, все.
Догадка пронзает, как разряд электричества. Если отец намеренно держит людей на расстоянии от меня, может ли он точно знать о том, что случилось в доме матери? Эта мысль настолько пугает, что я насильно заглушаю ее, заставляя себя думать о чем-то другом. В голове вертятся глупые и бесполезные вопросы, но все же из этой карусели я умудряюсь выхватить стоящий.
– Я так и не знаю, сколько тебе лет, – растерянно произношу я. Забавно, что такой вопрос задается мной только сейчас. – Папа говорит о тебе так, будто вы очень давно знакомы.
– Мне двадцать семь. Последние пять лет я работаю на мистера Мэйджерсона.
Я невпопад киваю, не зная, как мне относиться к такому ответу. Разница в нашем возрасте составляет всего шесть лет, но кажется, нас разделяет целая жизнь. Думаю, стоит ли спрашивать, чем Айден занимался до моего появления, но вопрос телохранителя опережает меня:
– Я тоже хотел бы кое-что спросить. Почему ты так меня ненавидишь?
Когда я в замешательстве поднимаю голову, наши взгляды пересекаются. Как-то упустила момент, когда именно он начал наблюдать за мной. Почему этот вопрос Айдена так возмутил меня? Это ведь правда.
– Хм, с чего бы начать? – не удерживаюсь я от горькой усмешки. – Может, с того, что тебя наняли без моего ведома и согласия? Или с того, что ты вытворил на парковке перед универом? С того, что я и шагу не могу сделать без твоего пристального внимания? Хм, или с того, какой ты безэмоциональный истукан, которого невозможно прочесть?
«Или потому, что я постоянно забываю, что хотела отомстить?» – этого вслух не произношу, удержав слова на кончике языка, и плотно поджимаю губы.
Айден пару раз моргает, неотрывно смотря на меня. Похоже, такого честного и развернутого ответа он и не ждал.
– Никогда бы не подумал, что моя сдержанность окажется пунктом в списке моих промахов. Но раз так, я приношу свои извинения. За все пункты. Но не выполнять свою работу я не имею права.
– Угу. Забей, я знаю. Просто… За последние пару лет я всегда наготове. Защищаться, разбираться, с чем-то бороться… в одиночку. И я привыкла отвечать только за себя, полагаться на свои знания, умения и выдержку. Очень трудно взять и смириться с ровно противоположным вариантом, понимаешь?
Без особой надежды перевожу взгляд на Айдена, но он, к моему удивлению, кивает.
– Вполне.
Такой простой, но в то же время важный ответ селит в душе множество противоречий. Молчу, разглядывая его лицо в полумраке комнаты. Я испытываю чувство вины за то, что клялась заставить этого человека пожалеть о своей работе. В то же время корю себя за то, что вообще чувствую что-то подобное и отступаюсь от своих прежних убеждений и обещаний. Как же с ним все сложно…
– Я ведь явно усложняю тебе работу. А ты мне – жизнь. Почему ты просто не найдешь нового заказчика? – как-то совсем отчаянно спрашиваю я.
– Сейчас с этим трудно. По многим причинам.
– То есть ты мне жизнь просто от безвыходности портишь? – усмехаюсь я.
– Я не порчу ее, а оберегаю, – поправляет Айден и добавляет тише: – По крайней мере, пытаюсь.
В комнате становится очень тихо. Я не нахожу ответа и опускаю взгляд на свои руки. Слышу, как Айден поднимается со своего места, и кресло тихонько поскрипывает от его движения.
– Пойдем, – вдруг говорит он.
Я в удивлении поднимаю голову. Телохранитель поворачивается и едва заметно пожимает плечами.
– Спать ты явно больше не хочешь. А на кухне еще никого нет. Можем устроить набег. У меня нет кулинарных навыков… но там должно быть что-то в холодильниках.
Сначала не верю своим ушам. Еще несколько секунд глупо смотрю ему в спину. Айден, решив, что я отказываюсь, поднимает с пола кобуру и направляется к двери. Спохватившись, что он устроит ночной пикник без меня, я тут же спрыгиваю с кровати, накидываю поверх ночной майки длинную толстовку и семеню следом за телохранителем.
В коридорах дома царит глухая темнота. Я зябко поеживаюсь, скорее от парадоксального страха, нежели от холода. Слепо смотрю по сторонам и едва ли не налетаю на притормозившего Айдена. Он протягивает мне руку, и я цепляюсь за предплечье мужчины. Теплая кожа оказывается неожиданно мягкой, и в сравнении с ней мои пальцы напоминают лягушачьи лапки.
– Ты в самом деле как маленький ребенок, – почти шепотом причитает Айден. – Боишься ночных кошмаров и темноты.
Почему-то я не нахожу в себе былой злости, чтобы колко ответить на подобные заявления. Возможно, все дело в том, как мягко прозвучал этот укор – так, будто эти слова даже при желании нельзя воспринять как удар. Или же дело в том, как уверенно и бесшумно Айден ведет меня по погруженному в темноту дому, позволяя держаться позади.
А может, в самом факте того, что телохранитель тайком пробирается вместе со мной на кухню посреди ночи, выискивает съестные припасы, шикая на меня, когда я излишне громко роняю коробку с замороженными куриными наггетсами. Мы вдвоем упираемся взглядами в тихо шумящую микроволновку, ожидая, когда произойдет маленькая кулинарная магия.
К себе в комнату я возвращаюсь лишь через час, лопаясь от сытости. Я бы покатилась по полу шариком, если не Айден, упрямо проводивший меня до самой двери. Берусь за ручку и медлю, с тяжелым сердцем проматывая в голове всю сегодняшнюю ночь. Привычное самокопание ставит меня перед вопросом: куда подевался весь твой нрав, Шелл? Куда делся праведный гнев, как получилось так, что сегодня ты по собственной воле провела с ним время? Или твоя гордость стоила пачки куриных наггетсов?
Так или иначе, Айден заслуживает благодарности.
– Спасибо, – шепчу я перед тем, как скрыться в комнате.
В предрассветном полумраке замечаю, как телохранитель сдержанно кивает. Была ли игрой моего сонного воображения тень улыбки, мелькнувшая на его губах?
Глава 9. Уговор
Хэй, принцесса из замка, твоя тачка готова.
Это ли не лучшее сообщение, которое можно получить с утра? Особенно когда это самое утро начинается далеко за полдень. Пока я тщетно протираю глаза и продолжаю нежиться в постели, телефон издает тихий звук, привлекая мое внимание к еще одному сообщению. Я приподнимаюсь на локтях и посматриваю на экран блокировки.
Сегодня ночью собираемся как обычно. Ты будешь?
Улыбаюсь, беру телефон в руки и переворачиваюсь на спину. Медлю с ответом, задумчиво поглядывая на аватарку Лиама. В сознание закрадывается пугающее подозрение: раз о законченном ремонте мне сообщает именно он, не приложил ли Лиам свои ушлые ручки к моей машине? Виниловых наклеек с полуголыми аниме-красотками я ему точно не прощу.
Ответ дается мне удивительно легко.
Да.
Я слишком скучаю по нашей безумной компании. А может, я скучаю по себе самой – прежней, какой меня знают только эти ребята. Как будто старая, всем знакомая душа затерялась где-то среди пыльных стеллажей автомастерской.
Этой же ночью совершаю уже второй свой побег. Я не тешу себя надеждами, что моя схема будет работать вечно – рано или поздно меня заметят, и дело кончится скандалом. Особенно с учетом того, что Айден уже слышал о некоторых… несостыковках. За неимением других вариантов, я обещаю себе придумать что-то более надежное позже.
Путь до мастерской отнимает у меня чуть меньше времени. Теперь дорога знакома, сил предостаточно, а мои навыки езды на велосипеде ожидаемо подросли. Хоть мышцы ног и спины сводит от нагрузки, я останавливаюсь всего пару раз, чтобы выпить воды.
Когда впереди начинает виднеться родное взгляду здание, я не могу сдержать улыбки. Велосипед оставляю возле поржавевших гаражных ворот и с наслаждением вдыхаю запах бензина – наверняка кто-то недавно заправлял полный бак, используя канистру.
На первом парковочном месте я замечаю свою машину. Сердце пропускает удар, порыв нежности заставляет меня растроганно улыбаться. Моя красотка вымыта и отполирована – будто только недавно покинула автомобильный салон. К счастью, никаких виниловых наклеек с обнаженными девушками на ней нет.
– Думала, мы ее на запчасти разберем? – раздается позади меня голос Лиама.
Я тут же испуганно оборачиваюсь и чертыхаюсь, на что он только шире улыбается. Парень стоит, облокотившись спиной о высокую ржавую бочку, которую мы обычно выносим на улицу, чтобы сжечь в ней мусор.
– Нет, я боялась увидеть твой вклад, – признаюсь с усмешкой, похожей на те, что имеет в своем арсенале сам Лиам.
Он театрально хватается за сердце, изображая ранение. Перестав валять дурака, парень с прежней улыбкой поглядывает на меня:
– Вообще-то я всего лишь убрал ржавчину с порогов и грязь с подкрылок. Могла бы и заметить.
Пока я в удивлении оборачиваюсь обратно к машине и наконец замечаю проделанную Лиамом работу, из нашей импровизированной гостиной раздается возглас Лео:
– О, Шелл здесь! Наконец-то! Ноа, распечатывай, чего пожевать!
– Спасибо, – успеваю я искренне поблагодарить Лиама, прежде чем он уходит к ребятам.
Джексон встречает меня крепкими объятиями. Ноа – медленным кивком головы, после чего протягивает мне кусочек пиццы. Я с удовольствием пробую еще теплую пепперони и похлопываю по плечу Лео, пока Питер ограничивается усталой улыбкой. Он выглядит так, словно не спал последние несколько суток. На мой встревоженный взгляд он отмахивается, а Лиам поясняет:
– Это он так решил заранее готовиться к экзаменам. Еле вытащили этого зубрильщика.
– Серьезно? – Я удивленно моргаю, занимая место на диване возле Джексона. – Пит, я тебя не узнаю. Ты же никогда не был ботаником.
– Поэтому меня и спасет только зубрежка, – морщится друг, будто попробовал безалкогольное пиво. – Мне и так грозит неаттестация. Давайте хоть тут не будем об этом, а? Налетайте. Я зря, что ли, столько пиццы привез? Шелл, ты первая.
– Да, кстати, – встрепенувшись, замечает Лиам. – Ты себя вообще видела?
Я в растерянности моргаю, улыбка застывает на губах. Прежде, чем я начинаю понимать, что со мной не так, Лиам наклоняется с кресла, дотягивается до меня и пытается ущипнуть за бок. Скривившись, я успеваю увернуться, а парень со смехом поясняет:
– Где твоя знаменитая сочная фигура? Где шикарные ляжки, сексуальные руки? Что за кожа да кости? Фу. Не разочаровывай меня.
Впервые за долгое время я хохочу так искренне. Джексон важно кивает, демонстрируя полную солидарность с претензиями Лиама, и уже протягивает мне второй кусочек пиццы вместе со стаканом какой-то газировки.
И я не смею с ними спорить.
Даже не помню, как все перешло к танцам. Я едва ли не сворачиваюсь от хохота, когда Лиам и Лео отплясывают нечто среднее между макареной и тектоником. Смотрю на них и ловлю себя на ощущении, что напряжение последних дней наконец-то отступает от меня прочь. Я словно вдыхаю долгожданную порцию свежего воздуха.
Танцы под случайную музыку как-то незаметно перетекают на улицу. Ребята выкатывают из мастерской нашу старую ржавую бочку, заполняют ее макулатурой и поджигают. Ради старого медиапроигрывателя Ноа протягивает удлинитель прямо из мастерской.
Мы совершенно одни. Под покровом мягкой, прохладной ночи. На мили вокруг – никого, кроме нас, нашей музыки и тепла от горящей бочки. Присев на край бетонного ограждения, я поднимаю голову к небу и всматриваюсь в те редкие звезды, что виднеются там, далеко-далеко впереди. Их вечное сияние дарит мне необъяснимый покой и умиротворение. Кажется, будто бы, пока на небе еще светят звезды, – можно выдержать все что угодно.
Нашу шумную тусовку я запоминаю отдельными, яркими моментами. Когда воздух на улице становится совсем уж кусачим, а на танцы ни у кого не остается сил, мы возвращаемся в мастерскую.
Я с наслаждением плюхаюсь в покосившееся кресло. Взгляд лениво скользит по поддонам, служащим нам столиком. Кто-то оставил бутылку газировки, открытую, но все еще полную. Напиток наверняка изрядно выветрился. Пока я тянусь за бутылкой, меня, как и всех остальных, отвлекает ненавязчивый, едва различимый звук, которого здесь точно не должно быть: тихий хруст гравия под колесами легковой машины и мягкое урчание двигателя. Мой растерянный взгляд падает на Джексона, и я холодею, поскольку его лицо излучает тревогу. Лиам, будто бы за секунду протрезвев, садится на диване ровно и прислушивается.
– У вас появился кто-то новенький, пока меня не было? – тихо спрашиваю я.
Джексон отрицательно мотает головой. Он поднимается с кресла и жестом зовет Лиама за собой. Вдвоем они, как самые бесстрашные, направляются к дверям мастерской. Парни вооружаются чем попало: Джексон подхватывает старый газовый ключ, а Лиам – монтировку. Парни встают по обе стороны от главного входа. В мастерской становится так тихо, что мне кажется, будто бы всем вокруг слышен тревожный стук моего сердца. Питер стремительно бледнеет, и в его глазах отражается такой ужас, что я почти уверена: он в курсе, кто мог пожаловать сюда в такой час. Ноа сохраняет спокойствие и открывает панель набора номера на телефоне, набирает 911, но пока не нажимает на иконку вызова. Только Лео, проснувшись от дремы, без лишней паники удивленно моргает глазами.
Когда затянувшиеся мгновения тишины кажутся мне вечностью, дверь мастерской открывается. Чья-то высокая темная фигура проскальзывает вперед. Джексон и Лиам не теряют времени даром – атакуют с двух сторон, начиная драку. Даже не знаю, кто из них издал этот воинственный вой перед началом боя.
Однако он так же быстро обрывается. Лиам вместе с монтировкой оказывается на полу еще до того, как я узнаю нашего незваного гостя.
Только не это.
Пока я застываю от ужаса, Айден с невозмутимым выражением лица заламывает Джексону руку, отбирает газовый ключ и толкает парня в сторону с такой силой, что тот катится по полу едва ли не кубарем. Все происходит слишком быстро – ребята замирают в шоке, мастерская снова погружается в тишину. Лишь Айден отбрасывает подальше газовый ключ, аккуратно поправляет пиджак на плечах и поворачивает голову ко мне.
Его взгляд скользит по бутылке газировки, которую я до сих пор сжимаю побелевшими пальцами, перемещается на банки из-под энергетиков, сиротливо лежащих где-то на полу возле поддонов, и наконец останавливается на недоеденной пицце.
– Какого тут происходит?! – первым от оцепенения оправляется Лиам. Парень подбирает с пола монтировку и угрожающе щурится, буквально прожигая Айдена взглядом. – Ты кто такой, чувак?
Не обращая никакого внимания на его негодование, телохранитель проходит помещение мастерской и занимает место аккурат позади моего кресла. Там он и застывает, наверняка еще и руки перед собой складывает.
– Папин подарок, – компенсирую я молчание Айдена и кисло усмехаюсь.
– Твой папа нанял тебе телохранителя? – почти восхищенно выдыхает Лео. – Круто!
– Ты серьезно? – Джексон так и не двигается с места, буравя взглядом то меня, то моего надзирателя.
– К сожалению, да, – удрученно вздыхаю я. – Надеялась, что смогу отвязаться от него хотя бы ночью, но сами видите… – Замолчав, я поворачиваюсь к Айдену и прищуриваюсь: – Как ты вообще нашел меня?
В привычном молчании, словно не желая использовать голос там, где можно обойтись без него, Айден достает телефон, снимает блокировку и поворачивает устройство экраном ко мне. На карте района мигает всего одна точка, – ровно в том месте, где прямо сейчас находится наша мастерская. В моих жилах стынет кровь.
– Жучок на мне?!
– В твоем телефоне, – бесстрастно отвечает Айден.
Когда он успел? Ответ напрашивается сам собой: у телохранителя было достаточно времени, чтобы установить что-то на моем смартфоне. Особенно после того, как я проговорилась о своих делах при нем же.
Я со вздохом отворачиваюсь от него и в усталом жесте потираю лицо ладонями. Джексон возвращается к дивану, но не спешит садиться – он не спускает внимательного взгляда с Айдена. Лиам же выглядит так, будто из его глаз вот-вот выстрелят молнии.
– Ты же человек, должен спать по ночам, – бормочу я. – Почему ты здесь?
– Не спалось, – лаконично отвечает телохранитель. – Интуиция подсказала проверить сигнал. Убеждаюсь, что ею никогда не стоит пренебрегать.
– А он в курсе, что это незаконно? – Лиам демонстративно разговаривает со мной так, будто Айден нас не слышит.
– Вряд ли это имеет значение, – я слегка морщусь. – Просто забейте, ребят, серьезно. Сделаем вид, что его тут нет.
Пока среди парней разгорается бурное обсуждение, и они наперебой начинают обосновывать абсурдность положения дел, Айден слегка наклоняется ко мне и тихо спрашивает:
– Мистер Мэйджерсон знает про это место?
Страх тонкими коготками впивается в мое тело.
– Нет.
От такой перемены в моем голосе даже среди парней стихает спор, и пять пар глаз удивленно устремляются на меня.
– И, если ты хоть заикнешься перед ним о мастерской, я тебе… – теряюсь, перебирая десятки вариантов жестоких расправ.
– А мы поможем! – лучезарно скалится Лиам, явно поддерживающий любой из них. Для наглядности своих намерений он постукивает концом монтировки по колену.