Тори Сноу
108 Дней Ее Жизни
День 15. Ocean
Океан.
Мне не страшно, если я утону в бездонном океане его глаз и прикосновений. Я слишком долго ждала, чтобы вот так просто отойти от того, кто дает мне все, о чем я только могу мечтать.
Странно, но за всю ночь я ни разу не просыпалась. Сон был спокойным и без кошмаров. Меня охранял мой ангел, но проснувшись не увидела его рядом. Встав с кровати и надела бежевый шелковый халат. Мельком посмотрев в окно, заметила, что его машина стоит на месте, а значит он дома. Я нашла его в ванной. Мэтт как раз в это время смывал с лица остатки пены для бритья. Он коснулся губами моего лба.
– С добрым утром, любимая.
Я зевнула.
– С добрым.
– Как спалось?
– Прекрасно, а тебе? – я обняла его.
– Отлично, ― Мэтт улыбнулся. – Мне нужно позвонить Кишу. Он еще в Сиэтле?
– Не знаю. В воскресенье, когда мы виделись, он говорил, что в скором времени они уедут. Думаю, уже нет.
– Что ж, позвоню и узнаю. Будешь завтракать?
– Только кофе.
– Хорошо, любимая, – Мэтт провел большим пальцем по моей нижней губе, легонько поцеловал и ушел.
Я тоже долго задерживаться не стала, умывшись и почистив зубы, зашла на кухню. Чайник только закипел, Мэтт разливал кипяток по кружкам.
– Через пару часов мне придется тебя оставить, вернусь лишь под вечер.
– Вторые ключи в шкафчике у входа, возьми их. Возможно и я куда-нибудь соберусь идти.
Он кивнул и сделал глоток чая, затем откусил кусок сырного тоста. Некоторое время мы молча завтракали, потом он поднял на меня глаза.
– Эйприл, ты ничего не планировала на завтра?
– Нет, – я заинтересованно посмотрела на своего возлюбленного.
– Звонила миссис Тенсон, – моя тетка? Что она хотела от Мэтта? – Просила, чтоб я отвез тебя в больницу.
– О, нет, – я отмахнулась.
– Тебе всего-то пройти обследование. Даже не лечение. Она волнуется.
– Понимаю, но вряд ли я увижу там что-то новое. Разве только то, что в моем организме появилось еще больше измененных мутирующих клеток.
– А ради меня пойдешь?
– Даже не пытайся, Мэтт.
– Так, мисс Стрик, вы без разговоров и упрямства едете со мной завтра на обследование. Возражения не принимаются. Вопросы есть?
Мисс Стрик? Эйприл Стрик. Мне нравится, но, к сожалению, это так и останется игрой слов.
– Да, есть, – он поднял одну бровь. – С каких пор ты решил меня так называть? – я улыбнулась.
– Могу перестать, если ты против.
– Нет, мне нравится, – Мэтт просиял.
Он встал, поцеловал меня в лоб.
– Тебе определенно идет моя фамилия, ― Мэтт зарылся лицом в мои волосы, от чего по коже пробежали мурашки.
– Твои дела не могут подождать? – развернувшись к нему лицом, слегка коснулась губ. ― Мы могли бы посмотреть фильм или… – моя рука медленно поползла к нему под футболку.
– Ох, Эйприл… ― он тяжело выдохнул и чуть отстранился. – Жаль, что я не могу ответить да, ― Мэтт виновато поднял на меня карие глаза.
– Да, очень жаль, – я вздохнула.
Мэтт вскоре ушел. Я не стала спрашивать, куда и зачем он уехал. Главное, что он здесь и он вернется. Остальное меня не волновало.
***
Снежинки падали медленно и не густо. Они танцевали под тихий шепот ветра, а падая на землю, таяли. Постепенно они покрывали асфальт, их становилось всё больше. Всё – деревья, дома, дороги, лавочки, магазины, машины и фонари – было снегу. Танец ледяных небесных кристалликов продолжался, а я видела, как они падали на рукав куртки и ломались. Одна за одной ломала свое хрупкое тело разбиваясь на части. Мое лицо стало серьезным, я все следила за их гибелью. Тогда я уже почти не думала о болезни, но осознание того, что со мной когда-то произойдет нечто похожее глубоко засело где-то внутри. Однажды я столкнусь с чем-то, что сломает меня навсегда и мне останется только одно – растаять. Всегда знала – Дьявол заберет меня быстрее, чем мне бы того хотелось. Но просто так я ему не отдам свою душу. Ему еще придется побороться за нее.
В этот холодный февраль я была одна. Портленд, город, находящийся в 173,9 милях от Сиэтла, усыпан снегом и поблескивал миллиардами серебристых песчинок под лунным светом. Подул ветер, волосы полезли в лицо, шапка чуть не улетела. Я довольно сильно замёрзла и пошла домой. Мы с Мэттом тогда жили у миссис Стрик, его матери, но она всегда просила называть ее просто Сандрой. Мэтт уже тогда переезжал из города в город. Сандре, несмотря на то, что ей сорок два, сложно дать больше тридцати. Она всегда молодо выглядела и была в хорошем настроении. Я ей нравилась. Тот месяц, что я жила у них, она заменяла мне мать. Мама моего любимого человека считала меня частью семьи.
Когда я вошла в дом, она пила чай в гостиной и смотрела передачу о кулинарии. Заметив меня, она улыбнулась. Спросила, буду ли я ужинать, я отказалась и поднялась в комнату Мэтта, в которой я спала на то время. В этом доме довольно много небольших икон и даже имеется настенный крест в спальне Сандры. Она верила в существование высших сил, различных богов и прочее.
Верящие в Бога люди утверждают, что наша жизнь уже распланирована. Мы ничего не делаем сами по своей воле, даже наши мысли нам внушены. Но кому нужны сказки о вечном существовании на небесах после нашей кончины? Тем, кто надеется на лучшее, кто мечтает там встретить своих родных. Их можно встретить и в аду. Он реальнее. Неужели никто не видит?! Он, ад, уже здесь. Не нужно умирать, чтобы узнать, как там. Люди убивают друг друга, мучают, режут на куски, сжигают, давят, избивают, а потом заливают свои мысли алкоголем, бросаются с крыш, вешаются или того хуже – живут дальше, с полным наслаждением продолжая свои вполне обычные и привычные дела. Ад уже наступает. В него можно поверить без всяких особых усилий. А рай? Где вы видели идеальное общество приятных и добрых людей без масок и иллюзий? Продолжать мысль можно бесконечно, однако, вывод один – все зависит от нас самих, как и куда идти, а потом тебя могут запросто кинуть в котел в адском мире теней и ужаса. Температура воды в котле может меняться в зависимости от твоих поступков, мыслей, суждений при жизни. Нет, конечно, я не собираюсь смягчать свои будущие муки, я делаю все так, как считаю нужным, а остальное совершенно меня не волнует.
Я тогда мечтала лишь об одном, и это никак не касалось моего выздоровления. Хотела лишь взглянуть на мир другими глазами, узнать каков он на самом деле.
А сейчас я сижу на полу у себя в комнате обхватив колени, слезы одна за другой стекают по щекам, губам, шее.
Всегда сильная, невозмутимая и спокойная Эйприл сломается совсем скоро. Уже ведь ломаюсь. Мне предстоит оставить Мэтта, тетку, Кристен, ребят… Это крайне тяжело осознавать. Не хочу, чтобы они видели меня в тот момент. Моей смерти не увидит никто. Я позабочусь об этом.
Мельком я увидела свое отражение в окне. Такая мрачная и заплаканная, не похоже на меня. Моей главной отличительной чертой являлась сдержанность острых эмоций. Все срывались, а я ходила как ни в чем не бывало. Лишь Мэтт со временем научился видеть в моих глазах боль, тоску, печаль, тревогу, скрытую радость, восхищение. Мы пять лет были лучшими друзьями, но этот год многое изменил, что ни говори, я рада такому развороту событий.
Поднявшись с пола, пошла в ванную и брызнула в лицо холодной водой.
– Со мной явно что-то не так. Кажется, съезжаю с катушек. Мэтт здесь, чего мне еще нужно? Это ведь именно то, чего я хотела.
Вдох, выдох. Вроде бы пришла в норму, но решила, что свежий воздух мне не помешает.
Ровно через десять минут уже закрывала за собой дверь. Солнце слепило глаза, дул теплый ветер, в воздухе пахло свежескошенной травой и цветами. Легким медленным шагом я дошла до пляжа. Всегда нравилась именно эта его сторона. Никто тут не ставил зонты и шезлонги, участок довольно мал для больших скоплений людей. Я сняла кеды и подкатила до колен джинсы. Волны бережно омывали мои ноги, ветер раздувал волосы, а мысли где-то далеко, дальше, чем я сама.
Не хотелось нагонять на себя плохие воспоминания. Мне сейчас нужно другое, не за этим сюда пришла. Я остановилась и где-то в отражениях морских волн увидела свою жизнь без тени грусти и тревоги, увидела то, как могло бы все повернуться, будь я здорова…
Вот я стою в расшитом серебряными нитями белом платье, в руках мои любимые розы, с моего лица не сходит улыбка. Под руку меня держит Киш, такой смешной в черном смокинге. Он выводит меня к алтарю. Людей не так уж много, я их не замечала, для меня ни один не был столь важен, как один, тот, чьей женой я скоро стану. Счастье, восхищение, предвкушение, мечта – это я вижу в его глазах. Все происходящее вокруг шло, будто сквозь меня, я не слышу голосов, не поняла, когда отошел от меня Киш. Мэтт с полуулыбкой поцеловал мою руку, и мы отвернулись от гостей. Слова путались, терялись, но мы, захлебываясь этим моментом повторяли: «Клянусь». Поцелуй. Медленный и нежный.
Другая картинка в отражении была дальше. Здесь у нас есть дочь. Ей наверно около трех, мы ждем еще одно маленькое чудо. Малышка безумно красивая и милая, она осторожно гладила мой живот и что-то невнятно лепетала. Она поднимает свои янтарные глазки на меня: «Мама, а братик скоро уже появится? Я хочу его увидеть». Стук в дверь. Малышка встает и бежит к двери с криками: «Папа пришел! Папа пришел!»
Невольно побежали слезы. Я так хочу все это. Увидеть себя в белом платье, наших детей, внуков…
Мои мысли прервались на осознании того, что я слишком много думаю о своем существовании и даже не ощущаю мира, в котором нахожусь. Зачем мне вообще этот мир? Почему я здесь? Мне тут не место. Я всегда теряла родных людей, это страшно и жутко больно. Совсем скоро и я уйду, сделаю больно дорогим мне людям. Сложно жить с мыслью о том, что Мэтт уже морально готовится в этому, что позже будет стоять на моих похоронах, что по его прекрасному лицу будут бежать слезы, а руки крепко сжаты в кулаки. Осознавать то, что Киш наденет черный костюм совсем не на праздник.
Медленно шагая по берегу и греясь под теплыми лучами солнца, которые становились все горячее и горячее, я старалась прогнать дурные мысли. Снова остановившись, появилось какое-то неприятное ощущение, будто долго бежала, а потом резко остановилась. Губы стали влажными, проведя по ним тыльной стороной ладони, увидела, что-то красное. Из носа обильно текла кровь.
– Черт…
В этом нет ничего страшного, на первый взгляд, но остановить поток крови будет довольно сложно. Беспокоиться, конечно, нет смысла, такое случалось сотни раз, но приятного мало. Зачерпнув ладонями воду и кое-как успокоив поток, я направилась в сторону деревьев, подальше от солнца. Песок в тени был прохладным, горячий воздух разбавлял свежий морской ветер. Синяя гладь перекатывалась бирюзовыми и нежно-голубыми волнами, которых касаются лучи ясного небесного диска. Я села в тени деревьев, одно из них послужило мне опорой, теперь я, облокотившись на ствол и сидя на песке, могла вернуться к размышлениям.
А ведь правда, где же мое место на самом деле? Если я не хочу делать больно другим своим уходом, нужно каким-то образом исчезнуть из их жизни, стереть себя. Вопрос лишь в том, смогу ли я отказаться от Мэтта, что маловероятно. Все слишком сложно, хотя все так же предельно просто. Не сложно будет оставить ему записку с извинениями и прощанием, не сложно и не давать ему что-то о себе знать после исчезновения. Однако, чересчур сложно настроиться на такое и заставить себя закрыть глаза на его чувства. Я ведь не бесчувственная тварь, которая просто убегает от всего и всех. Но черт подери, Мэтт не увидит моей смерти. Этому не бывать.
Я вспомнила, как эти шоколадно-карие глаза смотрели на меня, как дрожал его голос, когда сказали, что я не поправлюсь. Создавалось впечатление, будто это не я, а он приговорен к летальному исходу. Он волнуется больше меня самой. В тот момент у меня пролетела всего одна единственная мысль: «Зачем я родилась?», за эти восемнадцать лет мне пришлось пережить слишком многое. Но в итоге, все исчезало. Я все теряю. Даже себя. Может мне стоит все-таки поверить в судьбу? В то, что я была рождена для того, чтобы увидеть и почувствовать то, чего другие понять не в состоянии, а потом умереть. Что ж, скорее всего, так это объяснили бы верующие люди. И это могло бы оказаться правдой. Но… Нет. Судьбу строит сам человек, никто и ничто не пророчит нам будущее.
Солнце добралось до меня, забирая оставшиеся кусочки тени деревьев. Натянув на ноги кеды, я пару минут еще стояла и смотрела вдаль. Думала, куда пойти. Я давно уже не заходила в кофейни Сиэтла. Это стоит исправить, все-таки тут делают вкуснейший в мире кофе. Культура потребления этого напитка зародилась именно здесь.
До ближайшей кофейни около получаса ходьбы, не так уж много. С каждым кварталом людей становилось все больше. Много мамочек с их неугомонными детьми, играющими на площадках, студентов у которых недавно закончились занятия и зубрящих лекции на лавочках. Скоро город начнет школьные экзамены. Мало кто с первого раза не мог сдать их, в Сиэтле высокий уровень образования среди жителей. Учиться здесь не составляет особого труда. Однако, далеко не каждый может в дальнейшем красиво устроить свою жизнь. Даже если ты закончил учебу с золотой медалью. Мало просто хотеть. Мы не сможем пробиться сквозь тень только потому, что хотим этого. Нужно идти, действовать, искренне желать и мечтать о новой и более прекрасной участи. Одного нашего «хочу» недостаточно.
Кофейня встретила меня пряными и различными сладкими запахами. Молодая девушка за стойкой приветливо улыбалась. Похоже, ей и самой нравится это место, улыбка не казалась натянутой и принужденной.
– Йемен мокка матари, пожалуйста.
– Что-то еще?
Я оглядела прилавок. Разноцветные пончики, кексы, кейки, эклеры, печенье, вафли… Рай сладкоежки.
– Да, вафли с джемом. Спасибо.
Все места у окон заняты, возле стойки тоже. В зале оказалось несколько свободных столиков, за один из них я и присела. Кофе и вафли принес симпатичный официант. Напиток пах превосходно, на вкус самый великолепный из всего, что я когда-либо пробовала в своей жизни. Он создан, чтобы им наслаждаться, а не просто пить. Никогда не понимала людей, которые отказываются от такого удовольствия.
В тот момент, когда некоторая радость уступила место прежним переживаниям, я решила отправиться домой. Кстати, очень вовремя. Мэтт как-то озадаченно выходил из машины. Его что-то тревожило. Я это точно видела. Но когда он вошел в дом, все напряжение словно испарилось.
– Все в порядке?
– Конечно, – он поцеловал меня в висок и ушел в гостиную. Достав чистую майку и шорты, он стянул с себя футболку. – Она совсем пропахла бензином.
Я медленно, кончиками пальцев провела по его торсу и плечам.
– Как хорошо просто знать, что мы есть. Смотреть на тебя, касаться. Я хочу всегда быть рядом и совершенно не важно, где ты.
Для меня сейчас казалось нереальным отпустить его снова. Пускай даже ненадолго. Не хочу.
– Не уезжай.
– Не могу, Эйприл.
– Тогда возьми меня с собой.
Глупо было ожидать от него положительного ответа. Мэтт лишь покачал головой и слегка улыбнулся.
– Я скоро вернусь. Обещаю.
Из дневника Эйприл:
«Мои сны стали менее пугающими, теперь в них больше смысла, чем непонятного бреда. Но все же я не могу понять их до конца. Мэтт спит и даже не догадывается, что я снова проснулась среди ночи увидев во сне мать и… Не думаю, что стоит его тревожить по мелочам. Это ведь глупо. А еще, меня не отпускает мысль о том, что и его что-то волнует. Он какой-то напряженный и странный в последнее время. Надеюсь, ничего серьезного. Надеюсь, не из-за меня…»
День 16. Close your eyes
Закрой глаза.
Что ты видишь, закрыв глаза? Я вижу призраков прошлого, и мне действительно жаль, если ты тоже.
Утром Мэтт нашел меня на кухне с кружкой холодного зеленого чая в руках. Я сидела с согнутыми, поджатыми под себя ногами и растрепанными волосами, спадающими на лицо.
– Давно не спишь?
Я нервно закивала. Этой ночью я спала от силы часа три. Приснившийся сон, который, в общем-то, и выбил меня из колеи, был каким-то темным и пугающим. При этом, когда сон закончился, начался следующий, он как бы служил продолжением предыдущего.
Худощавые тела, блуждавшие где-то в тени леса, я заметила не сразу. Однако, звуки их шагов и громкие вздохи слышала прекрасно, так, будто они совсем рядом. Сзади кто-то коснулся моего плеча, и я машинально отпрянула. То, что я увидела, повергло в ужас. Скелет обтянутый тонкой полупрозрачной кожей с синими и красными пятнами, выпирающие ребра, ярко выраженные скулы, белые, искусанные (или потрескавшиеся?) до крови губы, глазные яблоки где-то далеко в глазницах, спутанные, превратившиеся в мочалку черные волосы, такие редкие и жалкие. Но пугал не только внешний вид той девушки.
Это я.
Да, среди всего того безобразия я сумела разглядеть свои родные черты. Подумав о том, насколько все так страшно, заметила, что шаги стихли, тела прекратили движение. Они остановились примерно в десяти дюймах от второй безжизненной меня. Подняв глаза на лица, я еле сдержала вопль ужаса.
Неподалеку стояла моя семья.
Мать выглядела даже хуже, чем я. Ее одежда вся в пятнах крови, вывихнуто левое плечо, разбит лоб и выбито несколько передних зубов. Удар о руль при аварии так и остался на ее лице. А маленькая Алекса просто шла за маминой спиной, держа ее за правую руку. Мою сестренку почти не было видно. Я почувствовала, как по моим щекам потекли слезы.
Пытаясь взять себя в руки и отвести взгляд, я заметила движение.
Мэтт, такой же худой и бледный труп, как моя копия и мать с сестрой, вдруг коснулся моей щеки и бережно смахнул каплю. Я не смогла бы узнать его, если б не его любимая голубая рубашка с закатанными рукавами, которую я подарила ему на прошлый день рождения. И еще… Серебряная цепочка на шее. Он никогда не снимал ее.
Язык онемел во сне. Прилив холода сменялся обжигающими волнами жара, сердце готово выпрыгнуть в любой момент.
– Нет…
По виску стекала струйка крови, багровая дорожка уходила вниз к шее, исчезая за воротом рубашки и оставляя огромные пятна. Ему выстрелили в голову. Черт подери, кто мог в него стрелять?
Пока я смотрела на своего любимого мужчину, мое второе тело куда-то пропало, мама и Алекса стали ближе ко мне. Мэтт пошевелил губами, пытаясь прошептать всего три слова.
– Мы ждем тебя.
В этот момент я сама стала тем вторым телом. Я ощутила неприятную легкость самой себя, стук в груди прекратился, волосы стали выпадать, а зубы крошиться.
Тогда я и проснулась. В отражении окна вместо меня настоящей все еще была я из сна. Резко вскочив с постели и помчавшись к зеркалу, чуть не сбила по пути всю мебель и едва не разбудила Мэтта. В комнате включить свет, значит разбудить его, а я не хочу, чтобы он зря волновался. Это лишь сон. Только сон. Всего лишь КОШМАР.
Мое лицо перекошено от страха, но достаточно живое, чтобы не сойти за покойника.
«Мы ждем тебя.»
Черт, нет, нет! Я просто ненормальная, я чокнутая! Это все не может быть правдой, а Мэтт переживет меня еще не на один десяток лет. Он не может ждать меня вместе с моей семьей! Не может такого быть. Они давно погибли, а он жив, и будет жить еще долго, иначе и быть не может.
А ведь там, в лесу были и другие. Кто они? Они ведь могут быть плодом моей больной фантазии? Я упала на плитку в ванной и закрыла глаза.
– Мне страшно…
Не знаю, зачем говорила это. Будто меня спасут слова признания самой себе. Вновь появились образы хрупких изуродованных тел, и я поспешила открыть глаза. Ледяная кафельная плитка в ванной казалась даже теплее прикосновения Мэтта в моем сне. Сложно не думать об этом и переключившись на другое уснуть снова. Не просто сложно – невозможно.
Через несколько часов Мэтт обнаружил меня в углу кухни с кружкой в руках, я, не моргая, уткнулась в одну точку. Не хочу говорить ему про сон, но он и сам видит, что со мной происходит. И я, не поднимая на него глаз, в той же позе, рассказала сон. Упустила только одно – его. Лицо Мэтта несколько раз менялось, я замечала это боковым зрением. Глаз я все еще не сводила с электрического чайника, который и был объектом моего внимания. Дослушав до конца, мой парень через силу улыбнулся и протянул руку, чтобы убрать с моего лица волосы. Теплая.
– Собирайся, дорогая. Съездим в одно место.
Я посмотрела на него. Вспомнила, что он хотел отвезти меня на обследование.
– В больницу? – я закусила нижнюю губу, чувствуя, как соленая кровь оказалась во рту.
– Не совсем, мы поедем на осмотр в следующий раз, – он снова улыбнулся, но все так же напряженно. – Но обещай, что не будешь сильно возражать.
– Постараюсь.
Мэтт поцеловал меня в висок и отправил в спальню одеваться. Одевшись в джинсы и свободную светлую футболку, я вернулась на кухню. Я стала на пороге, все было в дыму сигарет. Меня не заботил запах табака, но немного беспокоила одна вещь: Мэтт не курит. Точнее, никогда раньше не курил.
– Извини, я нашел их у тебя на полке.
Он указал на верхнюю полочку над раковиной.
– Ничего.
Признаюсь, я и сама буквально недавно курила, но все же потянулась к пачке за еще одной. Мэтт, молча докуривал сигарету, а потом сделал беззаботное лицо, будто пытаясь сказать: «Эй, ты чего? Все ведь в порядке!»
– Я заведу машину, – он потушил бычок в одном из старых блюдечек.
Вскоре, я спустилась к нему и залезла в «Додж».
– Ты только не волнуйся.
Обычно Мэтт так говорил, когда хотел, чтобы я сделала что-то, чего бы не сделала никогда сама. Например, прыгнула с тарзанки.
Мы ехали около двадцати минут, впереди показались высокие шикарные ворота, они были открыты, и мы проехали дальше. Старое, но в хорошем состоянии двухэтажное здание напоминало реабилитационный центр, в котором лежала тётка, после того, как узнала о смерти моей матери и сестры. У неё был ужасный срыв. И, чёрт, я не ошиблась.
«Психологическо-реабилитационная клиника Сиэтла».
– Мэтт! – я повернулась к нему. – Ты хочешь сдать меня им?!
– Любимая, успокойся. Мы лишь зайдем к одному человеку и поедем домой. Обещаю.
Мои руки, вцепившиеся в его руку мёртвой хваткой, ослабли, я вновь поникла.
– Что ж… – я опустила голову. Он считает, что мне нужна помощь. Ощущение предательства больно въелось в сердце.
Большим и указательным пальцами он коснулся моего подбородка и развернул моё лицо к себе.
– Я лишь хочу, чтобы тебя перестали мучить кошмары. Возможно, беседы с психологом пойдут тебе на пользу.
Хорошо. Всего-то обычные разговоры. Мне будут задавать вопросы, а я отвечать. Ничего особенного, ведь так?
Двадцать две ступеньки, парадный вход и по невероятно длинному коридору направо. Мэтт держал меня за руку. Возле одного из кабинетов мы остановились, и он постучал.
– Входите, – сказал голос за дверью.
– Доброе утро, мистер Ротман, – он усадил меня на диванчик в одной части кабинета, а сам пошёл за угол, в другую, где мистер Ротман читал истории болезней. Они о чем-то разговаривали некоторое время, потом Мэтт вернулся.
– Зайди к нему, Эйприл, – он умоляюще посмотрел на меня и поцеловал в макушку. – Люблю тебя.
– И я тебя…
Ротман оказался мужчиной средних лет, довольно приятным и ухоженным человеком. Но меня настораживал его белый халат и оценивающий взгляд за очками.
– Итак, Эйприл. Меня зовут Джон Ротман. Мистер Стрик, похоже, беспокоится о Вашем психологическом равновесии. Сможете ли Вы честно отвечать на мои вопросы?
Минутная тишина. Глубокий вдох, ногти, впивающиеся в ладони и выдох.
– Эйприл?
– Извините, но это невозможно.
– Объясните? – он вопросительно изогнул бровь.
– Как Вы поймете, что я отвечаю честно? ― Он чуть усмехнулся.
– Это моя работа, задавать вопросы и анализировать ответы моих клиентов. Сейчас мой клиент – Вы, Эйприл.
– Нет, я всего лишь девушка, которая согласилась поехать со своим бойфрендом туда, куда он решил. Я и понятия не имела, что окажусь здесь.
– Вы понимаете, почему Вас сюда привезли?
– Не думаю, что некоторое расстройство стоит того, чтобы везти человека к психоаналитику.
– Возможно, Вы правы, но я должен понять, насколько оно лёгкое.
Бывает такое, что внешне человек может быть безмерно приятен, а на деле он – дерьмо. Так же и наоборот. Тут, однозначно, первый случай. Мужчина продолжил задавать вопросы, внимательно следя за каждым моим движением и делая пометки у себя в блокноте. Но я не пропускала ни одного его взгляда в сторону настенных часов. Он ещё продолжал что-то говорить, а я, молча, встала со стула и пошла к выходу из кабинета. Ротман просил, что бы я села обратно, что мы только начали общение и даже не дошли до сути. А я шла к Мэтту. Он знает, что если я не хочу, то бессмысленно меня заставлять.
– Пойдем. – Я, не останавливаясь и не дожидаясь его, направилась в коридор.
Мэтт быстро догнал меня. Он сразу понял, что ничего не вышло.
– Дорогая, зачем ты так?
– А зачем ты привёз меня сюда? Разве я должна быть тут? Знаешь, никогда бы не подумала, что окажусь за стенами психлечебницы благодаря тебе.
– Но ведь это только беседа с психологом, не более.
– Это предательство, Мэтт.
Теперь я уже бежала из этого здания, хотелось поскорее покинуть его. Становится тошно от одной только мысли о том, что меня могут закрыть здесь. Всю дорогу он молчал, но я услышала, как он что-то бубнил себе под нос, тихо, чтоб я не услышала. До меня донеслось лишь одно слово.
Предательство.
Я обидела его этим. Теперь меня снедало чувство вины перед ним. Он хотел, как лучше и всегда желал мне только хорошего. Мэтт остановил машину возле моего дома и так же молча открыл дверь автомобиля.
– Мэтт, подожди.
Он закрыл дверь и посмотрел на меня.
– Извини, – я обняла его.
Мой бойфренд сначала с некоторым нежеланием из-за обиды обнял меня в ответ, но потом смягчился и уже тепло прижимал к себе.
– Ты меня тоже. Думал, тебе это пойдёт на пользу. Я ведь понимаю, что всего ты мне не расскажешь. Чувствую, что чего-то боишься и не говоришь мне.
Мэтт всегда понимал меня с полуслова, а иногда и вовсе, будто знал, чего я хочу и о чем беспокоюсь.
– Мэтт, я… Я боюсь за тебя.
Он слегка усмехнулся, видимо подумал, что это абсурд, но через пару секунд лицо стало серьёзным.
– Расскажешь мне?
– Тот сон, сегодня ночью, я не все тебе рассказала. Это не первый сон, который так напугал меня. Твой взгляд и руки…
– Я был там?
– Ты не просто приснился мне, ты сказал: «Мы ждём тебя». – слезы почти наворачивались на глаза, и я часто заморгала. – Мэтт, ты был мёртв.
Слова слетали с моих губ так тяжело и холодно, что я не узнавала свой голос. Будто говорю вовсе не я, а кто-то другой, лишенный жизни и разума человек.
Он, было, снова хотел выдавить из себя улыбку, однако быстро передумал и сосредоточено посмотрел на меня, держа за руку.
– У тебя по виску текла кровь, из раны, как от пули, – слёзы вновь начали появляться, и я уже не могла сдерживать их. – Не надо никуда ехать, прошу тебя. Останься со мной. Мне страшно, я боюсь за тебя. Я ведь с ума сойду, я…
Мэтт взял моё лицо в свои ладони и внимательно посмотрел в глаза.
– Все будет хорошо, – внушающим спокойствие тоном ответил он.
– Зачем ты так со мной? – я слегка всхлипывала, как маленькая девочка, которая просила купить ей того большого медвежонка с витрины, а родители не отказывались.
– Я вернусь. Обещаю тебе, Эйприл, ― в миллионный раз повторил Мэтт.
– Поклянись, – я смотрела на него с некоторой надеждой, а вдруг я просто параноик и психопат?
– Клянусь, – он все также, не выпуская моего лица из ладоней, поцеловал. – Я клянусь тебе, любимая.
***
Мэтт решил меня пока не мучить и взял приготовление ужина на себя. Тем временем я сидела у себя в комнате на подоконнике и вертела в руках дневник. Он уже такой потрепанный и старый. Столько счастливых и грустных моментов он пережил всего за два года, сколько не переживёт ни один простой смертный. Пускай тут не очень много записей, и все они по размерам не больше четверти страницы (если не брать в счёт мои стихотворные строчки), но в них вся я. Иногда вклеиваю фотографии или какие-то дополнительные листы с записями. В общем, тетрадь полна различных событий, полна мной.
Зачем я веду дневник? Совсем скоро я умру, и после меня ничего не останется, тетрадь будет хотя бы напоминать о том, что на Земле когда-то существовала Эйприл Динэ Марми, которая умерла от лейкемии, но до последнего державшаяся сильной и спокойной. Конечно, начав вести этот дневник у меня не было цели оставить что-то подобное после себя, мне просто захотелось писать свои мысли. Потому, что мне проще написать, чем рассказать о них. Иногда я писала в нем, находясь вместе с Мэттом в нескольких дюймах друг от друга. Я никогда не скрывала от него само существование дневника. Также и не прятала его, не боялась, что он прочтет записи. Бывало, и сама давала прочесть его. Так он мог понять, что реально происходит внутри меня. Некоторые сказали бы, что это глупо, а мы называем это взаимным доверием, которому отдавались целиком и полностью.
Какие вообще могут быть отношения без доверия? Рано или поздно одному из партнёров надоест такая напряжённая неопределённость, мысль о том, что другой от него что-то скрывает, возможно, даже изменяет, и уйдёт. Весьма распространенное явление. Я бы не выдержала такого наплыва, поэтому считаю, что доверие – одно из важнейших пунктов в любых отношениях.
Внезапно я вспомнила про Крис. Пришла ли она в норму после всех недавних происшествий с ней? Меня начало грызть чувство вины, ведь я даже не вспоминала о ней эти два дня. В тоже время я знала, Крис поймёт, почему не звонила ей.
Мэтт вошёл в комнату, прерывая мои раздумья и, поцеловав, повёл за руку на кухню. Он молча вел меня, но по сверкающим глазам поняла ―он совершенно точно что-то задумал. И не ошиблась. Множество свечей, расставленных повсюду, на столе красиво оформленные салаты из фруктов и пицца. Вспомнилось, как когда-то давно он готовил для меня пиццу. Как же она была божественна! Ни в каком ресторане или кафе таких не делают.
– Подумал, что тебе нужно немного расслабиться, – он улыбнулся и поцеловал меня снова.
– Спасибо, любимый.
Ужин заканчивался. Мы, уже без всякого намека на депрессивность, смеясь, задували свечи. Я задула последнюю и Мэтт поднял меня на руки, обхватив бедра. Он жадно целовал мои губы. Оказавшись в спальне, мы стали стягивать одежду друг с друга. В окно ярко светила луна, мы под её сиянием отдались любовной игре, полностью позабыв обо всем в мире.
Стоны, прерывчатое дыхание, лишь иногда проскальзывали наши имена, и «я люблю тебя».
***
Мы упали, обессилев на кровати. Всё-таки, мой мужчина не только днём великолепен. Я улыбнулась и повернулась к нему.
– Любимая, – прошептал Мэтт.
Вскоре он уснул, а я все никак не могла нагнать на себя сон. Мысли одна за другой приходили в мою голову не давая спать. Странность была в том, что мысли были хорошими. Они заставляли меня улыбаться.