Тэми Ли
Чернильные орешки
Утомленное лицо Сано стало задумчивым и хмурым. Когда он переглянулся с шедшим позади Момотоси, то обнаружил на его лице те же чувства, что испытывал сам.
– Дама Нисё не демонстрировала подобное поведение, – возразил Сано. – Откуда вам все это известно?
– А! – смеясь, вскрикнул наследный принц. – Наслушался бредней в одной глухой деревушке. Чем дальше от светской жизни, тем больше сыщется краснобаев. Такого порасскажут, что диву даешься. А кто такая эта дама Нисё?
Лишь на мгновение подозрительный взгляд Сано задержался на принце. Уведя взгляд в сторону, на клочья дыма, которые поднимались из распахнутых ситоми дворца Живописных видов, Сано объяснил:
– Она была одной из прислужниц госпожи Рэйкедэн. Придворные хорошо ее знали, потому что она была челядинкой, подобранной с улицы. Нисё только странствовала по миру и зарабатывала на жизнь, торгуя веерами, да камнями-амулетами. Но госпожа Рэйкедэн отчего-то прилипла к ней всем сердцем и оставила возле себя на долгие годы.
Дворец Живописных видов, где всем заправляла госпожа Рэйкедэн, опоясывали дома с верандой в передней части. Возле веранды в полном цвету росли сливовые деревья. На площадке, засыпанной белым гравием и песком, собрались и придворные, и слуги, и вельможи. В парадных колпаках, с набеленными лицами, облаченные в шелка и парчовые накидки, последние напоминали соцветие пурпурных лепестков глицинии разного оттенка.
Сквозь поднятые створки ситоми проглядывался ритуал изгнания злобного духа, проводимый ведомством Темных и Светлых начал. В центре нарисованной на полу печати в усталой позе замер господин Сэкай – глава заклинателей – и читал молитву.
Смуглая кожа его сверкала от пота. Об упадке сил свидетельствовал его отсутствующий взгляд черных глаз, под которыми залегли мешковины из складок. Он жег благовония и изредка кивал своим служащим, сидевших на скругленных контурах печати.
Траурные одеяния госпожи Рэйкедэн проглядывались за церемониальной занавесью, которая закрывала ее лицо. Увидев бродягу рядом с Сано, она медленно привстала.
Доселе незримо и неслышно присутствуя при обряде, глава сыскного ведомства и принц Насицубо прятались под тенью павлоний. Соцветие пурпурных лепестков заставляло дыханию сбиться!
Чуть поодаль стояли дамы, прислуживающие в покоях госпожи Рэйкедэн. То, о чем они говорили, достигло ушей Сано.
– Нас переселят в другие покои?
– Лично мне все равно, где ночевать.
– Твоему бесстрашию можно позавидовать. Тот злобный дух на меня наводит ужас. Еле уснула в одну из ночей, так страшно он вопил.
– Но ведь уже все прекратилось…
– Ничего не прекратилось. Нисё стала лишь первой жертвой злобного духа. Если его не остановить, мы все падем жертвами его злоключений.
– Концентрация демонических сил здесь совсем не чувствуется, – пробормотал наследный принц, – зато попахивает шарлатанством. Того главу заклинателей пора отправить на покой.
– Теперь вы сведущи и в концентрации демонических сил? – справился Сано, наблюдая за приближением служанки, посланной госпожой Рэйкедэн.
– А, нет! – улыбаясь, сказал принц. – Бесполезную работу видно сразу, для этого не нужно быть знатоком демонических сил.
– Моя сиятельная госпожа соизволит знать, с кем вы, господин Гёбукё, прибыли? – сказала служанка.
– С Его Высочеством наследным принцем Насицубо. Пусть велят доложить господину канцлеру и императрице.
Стоявшие поодаль дамы это услышали и, оцепенев от удивления, смотрели в сторону принца. Впрочем, не только они. Кто-то из сановников так же услышал и передал дальше. Все они, как один, стали вытягивать шеи и присматриваться.
Принц Хёбукё стоял к ним спиной и тоже услышал. Слабым поворотом головы влево он постарался разглядеть человека, который пришел вместе с Сано, оставаясь при этом незаинтересованным.
– Первый принц?
Удивленный голос госпожи Рэйкедэн прервал господина Сэкая от обряда. Не сводя глаз с бродяги рядом с Сано, Сэкай медленно привстал. Утомленное аристократическое лицо его вытянулось, глаза расширились от удивления.
Соитиро Сано, выражая госпоже Рэйкедэн почтение, совершил глубокий и медленный поклон. Принц Насицубо бросился к ней с радостным возгласом:
– Матушка!
Волна негодования пробежала по лицу Сано. За мгновение, отведенное Сано, чтобы удержать принца на месте, он сцапал его за платье. Тогда принц медленно так же склонил голову ниц.
– Она вам не матушка, – подшепнул Сано. – Не горячитесь.
– А, понял.
«Что это с ним?» – всколыхнулось все соцветие вельмож, собравшихся на обряд.
– Наследный принц ударился в монахи и потерял часть своих воспоминаний, подвергнув себя жестоким испытаниям, которые подвергают себя монахи, – громко объявил Сано.
Его взгляд остановился на госпоже Рэйкедэн, когда она вновь подала голос, но уже полный злой насмешки:
– Потерял часть своих воспоминаний? Это возможно, господин Сэкай? Паломники и монахи часто теряют память?
Господин Сэкай утер лицо рукавом, а другой рукой принялся разминать затекшее колено. Глаза его остановились на наследном принце и не отпускали. Впрочем, взгляды всех присутствующих были направлены на блудного принца.
– Сомневаюсь, – сказал Сэкай осиплым голосом, – я знал монаха, который прожил сто двадцать лет в здравом уме и твердой памяти. Если только Его Высочество не ударился сильно головой…
«В детстве», – позлорадствовал Сано.
– Похоже на то! У меня очень болит голова, – отшутился принц и потер место предполагаемого ушиба.
Свидетели этой сцены тихонько посмеялись. Атмосфера напряжения, побежденная их смехом, немного рассеялась. Принц Хёбукё единственный, кто не выдал и тени улыбки на лице.
– Господину канцлеру и императрице уже отправили доложить, что наследный принц вернулся? – справился Сано.
– К своему несчастью, императрица отбыла в храм возносить молитвы Фудо-мё о возвращении наследного принца, – ответила госпожа Рэйкедэн. – Отправим к ней гонца с доброй вестью, пусть знает, что ее молитвы были услышаны.
Глава 3.
Узнав о возвращении внука, канцлер – Фудзивара-но Мотоцунэ – послал за придворными врачевателями. Спустя время в маленьком помещении, отсеченном от спальни перегородками, собрались ученые мужи и взялись обследовать каждый участок тела наследного принца. Около дюжины слуг разных рангов помогали им и хлопотали вокруг Юдзиро.
Ничего не выражая, кроме досады, Юдзиро молча сносил этот осмотр. Он и представить себе не мог, что вселился в тело наследника императорского трона! Да и мог ли он подумать, что наследные принцы разлеживаются в зарослях дорожного мисканта?
Покои наследного принца, расположенные во дворце Отраженного света, разделялись на южную, выходившую на грушевый сад, и северную часть. Убранство еще хранило следы его недавнего присутствия здесь.
Ларцы и шкатулки, украшенные кистями и шелковыми шнурами, остались открыты, и в них проглядывались туалетные принадлежности, белила для лица, наборы для чернения зубов, гребни для волос, мешочки-амулеты. Все говорило о том, что человек, которому они принадлежали, озабочен поддержанием своей красоты и высокого статуса.
– Ваше Высочество, что с вами произошло? – спросили его, рассматривая кровоподтеки. – Кто осмелился на такое?
– Я же говорил, что ударился в монахи и целыми днями совершенствовал тело и укреплял дух.
– Вы позволяли себя избить палками?
Юдзиро принужденно улыбнулся.
– На пути к самосовершенствованию любые испытания хороши.
Складное кресло из бамбуковой сетки и подставкой для ног располагалось в углу. Там сидел глава сыскного ведомства. В складках пурпурных одежд были видны его длинные ноги в шелковых шароварах. На голове – высокая «воронья» шапка. Наблюдая за осмотром, он оставался невозмутимым. Даже чуточку отстраненным.
– Вас и по голове палками били, Ваше Высочество? – Сано подпер кистью щеку.
Темные ресницы тяжело нависли над темными же глазами, а на щеках у него лежал легкий румянец. Такой легкий, кажется, что глаза обманывают.
– Да, вам нисколько не жаль меня? Я столько пережил и продолжаю жестоко терпеть от ваших нападок, – смеясь, сказал Юдзиро.
– Не печальтесь, – силясь подавить усмешку, отвечал Сано. – Раз вы сами решили подвергнуть себя таким страданиям, почему мне должно быть вас жаль? Другое дело пес, которого избили за то, что он бессмысленный бродяга…
– Когда слова доброго от людей не услышишь, все полно невыразимой печали, – вздохнул Юдзиро и помолчал, словно незримый, присутствуя при обмене мнениями между учеными мужами, которые решали, что с ним делать дальше.
Продолжая молчаливое наблюдение, Юдзиро незаметно переводил взгляд с одного врача на другого. Дворцовые врачеватели погружались в обсуждение. Их шепот слабо достигал его слуха. Каждый пытался выдвинуть предположение о причинах, появившихся на теле наследного принца следов и ссадин, но ни одно из них не удовлетворяло воображение.
– Ваше Высочество, – обратился к Юдзиро старший врачеватель, наклоняясь к нему, – ваши духовные силы полностью исчерпаны. Нам, видимо, понадобится еще немного времени, чтобы полностью разобраться в вашем состоянии. Возможно, следует провести еще несколько процедур и наблюдений.
Юдзиро кивнул. Он прекрасно понимал, что врачи все равно ничего не смогут до конца понять. Ведь тело, которым он овладел, было для него таким же чуждым, как и он для этих людей. Однако, он был полон решимости сыграть свою роль до конца.
Тем временем в углу комнаты Сано не сводил глаз с Юдзиро. Его взгляд оставался непроницаемым. Он, казалось, читал его мысли, словно раскрытую книгу. Глава сыскного ведомства молчал, но Юдзиро чувствовал, что этот человек не позволит себе упустить ни одной детали. Незримая игра сил начинала разворачиваться среди узких стен дворцовых покоев.
Наконец врачи пришли к решению, что сначала принцу следует отправиться в купальню, затем позаботиться о кровоподтеках, чтобы поблекли быстрее, причесать его и переодеть. Нужно было только дождаться глубокой ночи, когда все во дворце уснут, и Юдзиро сможет сбежать.
– Как вы считаете, – Сано поднялся со складного кресла и обратился к врачевателям, – способен ли Его Высочество выдержать многочасовую медитацию под водопадом?
Те озадаченно переглянулись. Юдзиро было от чего прийти в негодование:
– Медитация под водопадом?
– Да.
– Хотите подвергнуть меня столь жестокому испытанию? Я вынужден расстроить ваши намерения, потому что все еще ощущаю телесную слабость.
Сохраняя спокойное достоинство движений, Сано повернулся к Юдзиро.
– Благодаря длительному воздействию на точку байхуэй, ваша память вернется к вам, Ваше Высочество. Почему вы препятствуете?
Юдзиро старался сохранить присутствие духа.
– Медитация под водопадом, возможно, и не вернет мне память, а вы подвергаете наследника престола неоправданному риску.
– Во время хождения по раскаленным углям тоже можно медитировать и активизировать память. Выбирайте, Ваше Высочество.
Юдзиро задумчиво почесал щеку.
– Но, чтобы обеспечить абсолютную искренность и честность в показаниях, можно воспользоваться техникой закапывания в землю.
Нетрудно понять, что Сано готов применить вторую или третью медитацию, если Юдзиро откажется от первой.
– Это все называется пытка, – заметил Юдзиро.
– Человек с чистыми помыслами ходит по воде и не тонет, ходит по углям и не обжигается, – возразил Сано. – А закапывание, хоть и звучит интригующе, но прежде мы создаем атмосферу доверия, чтобы человек чувствовал себя в безопасности.
«Скорее угрожающе» – подумал Юдзиро.
Он посмотрел на Сано с вызовом, сжав губы так, будто готовился ответить резким отказом. Однако что-то в уверенности и спокойствии Сано заставило его задуматься. Врачеватели продолжали смотреть на наследника, не скрывая своей обеспокоенности.
– Вы полагаете, что моя память вернется, если я пройду один из этих обрядов? – медленно произнес Юдзиро, взвешивая каждое слово.
Сано кивнул, не отводя взгляда.
– Ваше Высочество, результаты могут превзойти наши ожидания. Риск велик, но выгода значительна. Вам было бы полезно вспомнить события, которые сейчас ускользают от вас.
Юдзиро напрягся, чувствуя, как холодные сомнения заползают в его сознание. Несколько долгих мгновений он обдумывал слова Сано, прежде чем выдохнул и чуть заметно наклонил голову.
– Хорошо. Пусть это будет медитация под водопадом. Но если я почувствую, что не могу продолжать, вы обязаны прекратить обряд и вывести меня оттуда. Я не хочу быть беспомощным наследником без памяти, но и смерть мне ни к чему.
Юдзиро постарался успокоиться. Он покинет дворец раньше, чем Сано заставит его медитировать под водопадом.
– Господин Гёбукё прав, – вторгся один из врачевателей, – медитация под водопадом прояснит вашу память, но прямо сейчас отправляйтесь в купальню, расслабьтесь в теплой воде и ни о чем не тревожьтесь.
– Вы лучше вот что мне скажите, – Юдзиро заискрился лукавой улыбкой. – Я сгораю от нетерпения увидеться с госпожой Северных покоев. Я понимаю, долг супруги перед народом, но она хотя бы ненадолго могла найти время для меня.
Юдзиро внимательно посмотрел на людей и увидел на их лицах то, что и ожидал.
Слуги, не помня себя от смущения, стали отводить глаза.
– Ваше Высочество, у вас нет супруги, – ответил Сано.
Юдзиро отреагировал неловкой улыбкой.
– А сколько мне, напомните, лет?
Слуги заголосили:
– Какая разница, Ваше Высочество?
– Годы лишь умножают вашу красоту!
– Двадцать девять, – ответил Сано.
– Могут подумать, вы нисколько не щадите чужих чувств, – упрекнул Юдзиро. – Ну и ладно! У меня, наверное, полно наложниц?
– Ни одной, – ответил Сано.
– Как странно… – вслух подумал Юдзиро.
– Зато господин канцлер нанял вам самых лучших прислужниц, прислуживающих вам во время купаний! – подсказал один из слуг, помогая одеться.
– Дочери сановников четвертого и пятого рангов, при дворе обласканные и осыпанные милостями! – подхватил другой.
– Мой сиятельный дедушка и тут обо мне позаботился!
* * *
Позже Юдзиро уже сидел в купальне. Юные, со свежими лицами прислужницы массировали ему ступни и наносили масла, а в плеск воды вплетались их ласковые голоса. Но, когда Юдзиро говорил с ними, они оставались глухими к его словам.
Сано тоже пришел в купальню с какими-то свитками. Истомленный молчанием присутствующих, Юдзиро вступил с ним в разговор:
– Уж без чьих услуг я мог обойтись, так это ваших, господин Гёбукё.
– Так бессердечно с вашей стороны пренебречь моим обществом, – Сано устроился напротив, на складном кресле.
Юдзиро по грудь сидел в горячей воде. Яркие фрукты юдзу искрились на поверхности, в лучах солнца, и их аромат нежно опьянял. Клочья чарующего аромата сандалового дерева поднимались вверх и обдавали прислужниц теплом. Челки их взмокли и прилипли ко лбу. Какое трогательное зрелище!
Длинные волосы наследного принца, промокнув, поникли, как темные водоросли. Они облепили его спину и грудь, повторяя все изгибы крепкого тела, которое было наделено всеми достоинствами. Должно быть, мужчины завидовали ему, а женщины теряли рассудок.
– Вы сказали, что утратили часть своих воспоминаний, – произнес Сано. – Хотите я вам напомню, чтобы ваше возвращение к дворцовой жизни протекало легче?
– Не стоит утомлять мой слух, – для Юдзиро эта информация не представляла никакого интереса, а слушать из вежливости – чрезмерно затруднительно.
Несмотря на это, Сано начал монотонно рассказывать:
– Вы – наследный принц Насицубо, вам двадцать девять лет. Вы родились от принцессы Изанами из рода Фудзивара, одной из дочерей господина канцлера. Она была наложницей императора и носила титул нёго. После вашего рождения она стала императрицей и управляет дворцом Грядущей прохлады, ее зовут госпожа Корёдэн.
Принц Хёбукё, которого вы видели среди вельмож на обряде, – ваш брат и Второй принц Такихиро. Его матерью является госпожа Рэйкедэн, которая носила титул императрицы-консорт.
В детстве вы хорошо ладили с принцем Хёбукё, но по мере взросления между вами появились разногласия. Это произошло из-за того, что император и государственный совет более благоволили вам. Если бы вы не бежали из дворца, то, возможно, уже стояли бы во главе государства.
Сано замолчал на мгновение, словно ожидая реакции. Затем он указал на давно запыленные свитки, которые принес с собой.
– Вот в этих свитках содержатся записи обо всех значимых событиях вашей жизни. Быть может, чтение поможет восстановить воспоминания.
Не проявляя интереса к словам, Юдзиро уныло осмотрел стены купальни и наконец-то позволил своему взгляду отвлечься на кропотливо вырезанные из дерева панели. Сано, не дождавшись никаких реакций, продолжил:
– Ваше решение отказаться от привилегий и жить в простоте и одиночестве обсуждалось во всех уголках дворца. Жители гадали о причинах столь необычного поступка. Они надеялись, что вы одумаетесь и вернетесь, но проходили дни, недели, прошел месяц, а о вас не было никаких вестей.
Юдзиро наконец-то вскинул руку, прервав поток слов Сано. Взгляд его стал более сосредоточенным, будто затаился проблеск любопытства или сожаления, но затем все растаяло в той же маске безразличия.
Какой ему интерес вникать в чужие дела? Ему бы со своими разобраться. Он с досадой подумал о том, что пока наслаждается теплой водой, время не останавливает свой ход. Он должен попасть в Иэ Нэн!
Давая понять, что человек из ведомства тут явно лишний, он принялся шутить с прислужницами:
– Как же приятно освежиться, – Юдзиро потянулся в теплой воде. – В такие моменты понимаешь, что счастье – это просто. Дамы, не хотите присоединиться?
– А вы, Ваше Высочество, – прищурилась одна из девушек, – всегда так шутите? Или только когда хотите развеселить бедных служанок?
– Я просто стараюсь сделать этот мир немного ярче, – ответил Юдзиро, наклоняясь вперед, словно доверяя им какую-то тайну. – Зачем прятать искру, когда можно позволить ей разгореться?
Его слова вызвали волну смеха, и он радостно наблюдал, как простое дружелюбие объединяет их всех в момент беззаботности.
– Не смотрите, что он мал, – смеясь, прибавил он. – Муравей прославлен не за свой размер, а за свою трудоспособность и старания.
Смех и легкость заполнили воздух, и девушки, накачанные духом веселья, смеясь и смущаясь, бросились из купальни прочь.
Ни один нравственный муж не позволил бы себе отпустить такой комментарий, но Юдзиро было все равно; он исчезнет из дворца с наступлением темноты. Ему до смерти надоели эти скучные люди – он и решил повеселиться напоследок.
– Выставлять себя напоказ и бахвальствовать – значит истощать духовные силы, и это вредит восстановлению, – Сано, который доселе держался спокойно и лишь изредка позволял губам изогнуться в притворной ухмылке, все же уступил место праведному гневу.
Воспитанному в строгости, нетронутому влиянию света, такому благородному мужу, как Соитиро Сано было от чего прийти в негодование.
Юдзиро посмотрел на его лицо и почувствовал, как в нем разгорается азарт. Этот высокоморальный господин, с его скучными разговорами и однообразными улыбками, казался ему не более чем картонной фигурой, лишенной живого начала. Он не понимал, что жизнь, полная страсти и приключений, – это не просто исполнение обязанностей, а нечто гораздо большее. Юдзиро ненавидел эту фальшивую благопристойность.
Собравшись с духом, он решил внести немного разнообразия в эту рутину. Улыбнувшись про себя, Юдзиро задумал план: вскоре Сано увидит, каким комичным может быть высокомерие.
– А вы когда-нибудь задумывались, что настоящая жизнь начинается там, где заканчивается ваша благопристойность? – произнес Юдзиро, игриво выдвигая подбородок и глядя на своего собеседника.
На мгновение воцарилась тишина. Он знал, что провокация – это его оружие, а сбросить маски скуки – задача, с которой он справится с удовольствием.
Лицо Сано исказилось от недоумения, словно Юдзиро бросил вызов не только его скучным разговорам, но и всей системе его жизненных ценностей.
Сано попытался сменить тему, но Юдзиро не дал ему шанса. Каждый его взгляд был полон провокации, и вскоре Сано разразился недовольством. Юдзиро было приятно наблюдать, как атмосфера превращается из статичной в динамичную.
– Не бойтесь смеха! – воскликнул Юдзиро. – В нем скрыта истинная свобода, которую вы так сильно боитесь потерять. Позвольте себе немного ненормальности!
Наступило мгновение тишины, и вдруг кто-то из прислужниц, прятавшихся за перегородками, засмеялся. Первые искры смеха быстро распространились, разбивая стерильную атмосферу, и Юдзиро с удовлетворением отметил, как воздух наполнился живым, бодрым настроением, в котором Сано, очевидно, не было места.
– Удалились люди сии, и хорошо сделали, – смеясь, сказал Юдзиро.
Позже ему доставили приглашение на дворцовую службу восьми ведомств и начались приготовления.
«Мы ждем вашего скорейшего выздоровления и надеемся на плодотворную встречу,» – гласили последние строки.
Проживать чужую жизнь не самое сложное занятие, особенно если жизнь принадлежит отпрыску императорской семьи, весь день утешался Юдзиро. Остаток дня его продержали во дворце Отраженного света, водили по одинаковым коридорам: в купальне красивые прислужницы умастили его ароматными маслами; врачеватели обработали кровоподтеки мазью, пришли к заключению, что потеря памяти связана с сильным ушибом головы. Затем слуги долго собирали на вечернюю дворцовую службу: причесывали, до последнего волоска сбрили бородку и укладывали волосы.
Сквозь зеркало на Юдзиро смотрело красивое продолговатое лицо принца Насицубо. Ему делали прическу, зачесывая волосы назад, открывая высокий благородно вылепленный лоб и четкую линию скул и подбородка. Над глазами угрюмо нависли две широкие темные брови, слегка подкрашенные сажей из семян кунжута, прямой и надменный нос с высокой перегородкой. Щеки, чуть тронутые загаром, пытались замаскировать белилами. На губы нанесли пигмент из цветков сафлора. Сахарный сироп сделал их блестящими.
Парчовый серебристый кафтан, тугой от крахмала, коих в шкафу у наследного принца числилось в избытке, надели поверх исподних одежд.
Чаял ли когда-нибудь Юдзиро, что окажется среди этого великолепия, в роскошном дворце, будет носить холодный белый шелк, обволакивающий тело прохладой, и наносить на губы цветочный пигмент?
Нет. Но прожил в стремлении к роскоши и посвятил этому жизнь.
«За безудержным стремлением к земным благам следует неотвратимое наказание», – говаривал Тсутому.
«Ну какое ж это наказание? – Юдзиро улыбнулся отражению. – Что сказал бы этот старый ворчун, если увидел его прямо сейчас?
К началу дворцовой службы Юдзиро чувствовал себя вымотанным, утомленным и не хотел ничего делать.
Во дворце Благодатного света, на помосте, обратившись к залу лицом, расположились канцлер, Левый министр, Правый министр и министр двора.
Около дюжины сановников сидели полукругом: дайнагон, сёнагон, тюнагон, главы восьми ведомств. Два писаря по обе стороны от них сидели, сосредоточенно склонившись над свитками пергамента.
Принц Хёбукё красовался в воинском облачении. В том же возрасте, что и наследный принц, Такихиро выглядел старше своего возраста и был невысокого роста. Юдзиро изучал его лицо. Продолговатой формы оно всегда было хмурым, как будто его обладатель был постоянно чем-то озабочен или встревожен.
Все молча выслушали рассказ Юдзиро о подвижничестве и частичную потерю памяти и так же молча осмысливали услышанное.
В тиши, которая повисла после окончания рассказа, каждый из присутствующих погрузился в свои мысли. Никто не спешил задавать вопросы или выказывать сомнения.
История, полная страданий, произвела глубокое впечатление, и это требовало времени, чтобы прийти в себя.
Убеленный сединой с глубоко посаженными глазами Фудзивара-но Мотоцунэ, казалось, был еще оглушен возращением внука. Он легко наклонил голову в знак признания и пробормотал:
– Твоя история, дала нам нечто большее, чем знание. Она напомнила нам о стойкости духа. Благодарю тебя за это напоминание.
– Прямо путь Будды, – смеясь, заметил Левый министр.
«Хо-о! А ведь действительно!» – всколыхнулись сановники.
– Замечу, что царю народа шакьев после рождения Будды, было предсказано, что мальчик в будущем станет или праведным государем всего мира или же отшельником, – обратился Мотоцунэ к государственному совету. – И Будда предпочел отшельничество жизни в миру, сколько бы его не окружали во дворце всеми удовольствиями.
В течение этого рассказа Левый министр не сводил с Юдзиро глаз, но стоило канцлеру закончить, взял речь следующим:
– Другое дело принц Насицубо. Никто и не смел заподозрить в вас натуру бунтовщика. И не такой вы вовсе человек, – вновь удостоил Юдзиро коротким взглядом. – У кого-нибудь есть доказательства, что наследный принц Насицубо планировал свое подвижничество?
– Какая в этом необходимость? – уточнил Мотоцунэ, встревожившись.
– Если наследный принц оставил дворец и поданных, испугавшись проклятия или бремени правления, то мы оставим его кандидатуру. Никогда не стоит полагаться на человека, который страшится потусторонней силы. Если же он хотел пройти путь Будды, достичь того же просветления, но у него ничего не вышло, никто не станет его за это порицать. В наши дни лишь сильный духом человек способен на столь великое безрассудство, – ответил Левый министр, обдувая лицо веером.
Глаза у него были маленькие, темные и хитрые и не предвещали ничего хорошего, мелькнула в голове Юдзиро мысль.
– Принц Хёбукё, – позвал канцлер, – перескажи ваш с наследным принцем разговор, который рассказал мне. Твой рассказ доказывает, что наследный принц хотел пройти наивысший путь Будды.
Принц Хёбукё неохотно пошевелился на своем месте. Взгляд его, протянувшийся в поисках брата, принадлежал человеку, который до нутра пропитался ненавистью к другому человеку. Вряд ли когда-нибудь Юдзиро захотел бы познакомиться с человеком с такими страшными глазами. Даже просто заговорить с ним.
– Он заявил мне о своем намерении оставить дворец, – холодно проговорил принц Хёбукё и это были первые слова, которые Юдзиро услышал от него.
– Ваши слова все еще не доказывают, что он хотел пройти путь Будды, а не попросту сбежать, – возразил Левый министр. – Но я способен понять чувства наследного принца, ведь проклятие этих земель забирает жизни своих правителей. Еще в период Дзёмон первый император, тогда еще обыкновенный воин, привел сюда свой народ, спасая его от войн, голода и смерти, но появился демон, обитавший в этой местности. Демон был голоден и в обмен на жизни всех этих людей обещал сохранить жизнь Воину. Тогда Воин ответил, что не для того спасал всех этих людей, чтобы они оказались съеденными демоном, и предложил свою жертву, если демон оставит эти земли. Вот почему каждый последующий правитель должен умереть не своей смертью, раньше времени.
Внезапно Юдзиро услышал чей-то голос. В этой непривычной обстановке он действовал на него успокаивающе.
– Тот разговор не является тайной. Его слышали все слуги наследного принца.
– Вам известны подробности? – спросил Мотоцунэ.
– Мне пришлось опросить многих слуг и придворных.
Пурпурное платье но́си, в которое был одет Сано, еще более насытилось цветом на фоне зеленых деревьев, которые подглядывали в поднятые створки ситоми. Высокая «воронья» шапка величественно держалась у него на голове. Он вышел вперед с какими-то бумагами и выглядел слишком церемонным. Какое утомительное зрелище!
– В своих показаниях слуги наследного принца сообщают, что принц Хёбукё посетил дворец Отраженного света, когда узнал о намерениях брата, – сказал Сано, заглянув в свои бумаги.
Принц Насицубо признался принцу Хёбукё, что хочет покинуть дворец. Принц Хёбукё поинтересовался, как он планирует выжить за его пределами, ведь для этого нужно обладать какими-то навыками: уметь возделывать землю, искать пропитание, владеть каким-либо ремеслом. А принц Насицубо не обучен ничему из этого.
Тогда принц Насицубо, который знает все прочитанные произведения наизусть, процитировал отрывок из третьего свитка «Собрания песка и камня»: «жилище его и семья – храм и община, в полях и садах всюду зреет для него пропитание». Эти слова Будда говорил своим поданным, когда покидал дворец.
– Подробности излишни. Мы слышали, – Левый министр попеременно полюбовался своими ногтями на руках, – вы нашли записку в его покоях?
– Да, – ответил Сано. – Отрывок из того же «Собрания песка и камня» был использован в качестве записки.
Сано передал желто-зеленую бумагу, перевязанную нитью. Письмо пошло по рукам и в итоге попало к министрам. Первым его взял в руки Левый министр.
Письмо зачитали вслух, и Юдзиро наконец узнал, что наследный принц написал в нем:
«Поистине, мы дорожим отцом и матерью, женой и детьми, товарищами и мудрыми друзьями. Но как раз если хочешь быть с ними – нужно оставить их, удалиться, пройти путь Будды и поспешить к выходу прочь из здешнего мира».
Молчание повисло в воздухе, пока министры осмысливали текст.
Таким образом было доказано, что наследный принц планировал свое подвижничество, но в ходе него утратил силы, и за свой поступок был восхвален.
Служба продолжилась. Каждый из глав ведомств принялся рассказывать о существующих проблемах в подведомственной ему части. Глава службы императорских трапез – господин Бутоку – быстро подхватил тему с лисой, которая поселилась на территории двора и принялась пакостить, добавив, что необходимо организовать загон для отлова хищницы, чтобы предотвратить дальнейшие бедствия. Он предложил провести охоту с участием лучшей знати, что, по его словам, не только решит проблему, но и станет отличным развлечением для дворянства.
Между тем, глава церемониального ведомства Кодзима, поднимал вопрос о подготовке спектакля, который должен был ознаменовать особенное событие – свадьбу принца Хёбукё и дочери Левого министра. Он выразил желание привлечь лучших артистов и предложить представление, чтобы украсить праздник и укрепить культурные традиции двора.
Глава ведомства по делам казны господин Одзава заявил, что необходимо искать более рациональные подходы в питании и быте, внедрять программы для экономии воды и еды в каждом из ведомств. Он настоятельно призвал участников пересмотреть бюджет на мероприятия.
«Дорогая знати, не стоит забывать о том, что чрезмерные траты в преддверии свадьбы Второго принца могут повлечь за собой финансовые трудности в будущем», – подчеркнул он.
Собрание продолжалось, и идеи друг друга подхватывались. Каждый стремился предложить что-то новое.
Превозмогая скуку, Юдзиро оставался безвольным слушателем, не в силах вырваться из этого молчаливого наблюдения. Иногда какой-нибудь женский силуэт, мелькнув на галерее, пронизывающей несколько зданий, завладевал его вниманием и тогда он не чувствовал времени. Каждая женщина, проходившая в его поле зрения, была, как свеча: ослепительна, но недоступна.