Эдмонд Эйдемиллер
Психология и психотерапия семьи
Роль сценария в повседневной жизни семьи и при решении семейных проблем. Форма семейного сценария. Говоря о форме, в которой функционируют семейные сценарии, необходимо разграничить два весьма разных случая.
В повседневной, обычной жизни семьи роль семейных сценариев больше всего похожа на карту или схему хорошо известной, накатанной дороги. Здесь все давно знакомо, каждое предыдущее событие порождает последующее и т. д. Одни и те же события, поступки, слова, чувства, мысли повторяются тысячекратно, в значительной мере автоматизируясь и в силу этого уходя из сознания членов семьи. Этот переход в сферу неосознаваемого нередко оказывается столь основательным, что член семьи оказывается просто не в состоянии рассказать о своей жизни: «Ну, живем как все, ничего особенного…» При конкретных расспросах членам семьи необходимо прилагать немалые усилия, чтобы вернуть в сознание то, что им, казалось бы, лучше всего известно, – повседневную жизнь своей семьи. Еще больше проблем возникает, если им приходится рассказывать о том, что они думают или чувствуют. Фразы с защитной функцией – «ничего особенного», «как обычно», «как и все люди» – в этом случае повторяются особенно упорно. Если продолжать настаивать, то могут последовать описания, следующие не из подлинного личного семейного опыта, а скорее из стереотипного представления о том, что люди в такой ситуации должны думать и чувствовать. («Ну знаете, после работы я бываю обычно уставшим… Понятно, работаешь целый день – к вечеру устаешь…»). Имеет место то, что Николс назвал «отчуждением» членов семьи от своего семейного опыта (Nichols, 1984, 271).
Эти затруднения, возникающие при необходимости представить себе свою семейную жизнь, не имеют большого значения в повседневной жизни, когда не происходит никаких событий или изменений, но когда семья сталкивается с какой-либо проблемой, когда ее ждут какие-то перемены и она пытается предвидеть их значение и принять необходимые меры, ситуация резко меняется. Дело в том, что в таких случаях яркий, конкретный и, что особенно важно, подлинный образ жизни семьи нужен ей для того, что можно было бы назвать «мысленным экспериментом». Решая одну из многочисленных и нередко весьма важных для семьи проблем (например, оформлять ли супружеские отношения, заводить ли детей, делать ли ремонт, поддерживать ли более тесные отношения с родителями или, наоборот, держаться от них подальше, купить ли собаку, подавать ли заявление о разводе и т. д.), члены семьи подставляют те или иные варианты решений, те или иные новые обстоятельства в свое представление о семье и пытаются представить себе их последствия. Задумавшись, например, о приобретении собаки, «глава семьи» может вначале резко отвергнуть эту идею, потому что перед его мысленным взором возникнет сцена «утренний сбор семьи на работу» – образ и без того переполненной квартиры и несчастного животного под ногами у раздраженных, торопящихся на работу людей. Однако позднее стрелка его «внутренних весов» может все же сдвинуться в сторону приобретения – если он, например, представит себе воров, пытающихся взломать дверь его квартиры и услышавших грозное рычание за дверью. Затем он может столь же решительно отказаться от мысли о приобретении собаки, представив себе утренние споры о том, кому выводить ее на прогулку, и т. д. и т. п. Точно такой же процесс смены картин жизни семьи может быть в основе решений куда менее безобидных: о разводе, переезде и др.
Активизация сценария. «Мысленный эксперимент» и решение семьей ее проблем. Для принятия правильного решения необходима деавтоматизация семейных сценариев, возвращение сценария в сознание – то, что мы будем называть активизацией сценария. При этом члены семьи сталкиваются с парадоксальнейшим заданием: «вспомнить» то, что они, казалось бы, и так прекрасно знают. Например, в случае с собакой, для того чтобы понять, так ли уж все будет страшно, мужу надо постараться во всех деталях представить себе утреннюю сцену сборов семьи на работу и затем подставить в нее собаку. Если он сумеет это сделать, то верно оценит возникающие при этом проблемы и их решение. Это может быть очень нелегко – члены семьи сталкиваются с немалыми трудностями, пытаясь вспомнить (активизировать) сценарий «утренний сбор семьи на работу», так как он давно исчез из сознания, автоматизировался. Многое из того, что происходит утром, они давно делают не задумываясь, на многое не обращают внимания, не замечают: «Собираемся, уходим, и все», поэтому процесс активизации сценария, возвращения его в сознание может оказаться весьма сложной проблемой.
Активизация сценария – это не только трудный, но одновременно и весьма значимый, важный процесс. Какие конкретно картины и в какой последовательности возникнут перед мысленным взором членов семьи при обсуждении той или иной проблемы, насколько они будут яркими и сколь сильное впечатление они произведут (в нашем примере – то, какие картины предстанут перед мысленным взором главы семьи, когда он задумается, приобретать ли собаку), – все это окажет воздействие на результат «мысленного эксперимента».
Решение, которое примет член семьи, связано с процессом активизации семейного представления различными путями. Для принятия решения важно:
1. Количество активизированных сценариев (сколько сценариев типовых ситуаций возникнет в сознании члена семьи). Как мы помним, в примере с приобретением собаки первым сценарием, который возник перед мысленным взором «главы семьи», был утренний сбор на работу и несчастное животное под ногами у спешащих людей, после этого были активизированы другие сценарии и появились новые картины (защита от грабителей; спор о том, кому идти на утреннюю прогулку, и т. д.). Однако если бы в силу каких-либо психологических или других обстоятельств процесс активизации закончился на первом представлении, например, хозяину надо было бы дать ответ немедленно, то он с полной уверенностью в правильности своего решения заявил бы, что «не может быть и речи еще об одном жильце». Эта убежденность и решительность была бы тесно связана как с той картиной, которая возникла у него в тот момент, так и с тем, что он еще не представил себе никаких других.
2. Последовательность активизации семейных сценариев (односторонность или многосторонность процесса активизации). Решение семейной проблемы может зависеть от того, в какой последовательности в сознании члена семьи возникают те или иные сценарии. Если бы в нашем примере с приобретением собаки за одним сценарием, вызывающим негативное отношение к покупке, последовали другие, так же окрашенные, то индивид мог тут же принять решение. В этом случае мы говорим об односторонности процесса активизации семейного представления.
3. Степень конкретизации семейных сценариев. Принимаемое решение зависит не только от того, какие именно картины представил себе член семьи, но и от того, сколь сильной была активизация каждой отдельной картины. Чем возникшая картина ярче, конкретнее, насыщеннее деталями, тем более сильный эмоциональный отклик она вызовет и тем сильнее будет ее влияние на принимаемое решение.
«Глава семьи» мог только мельком подумать о том, что собака – приятный спутник в загородных прогулках («бледное представление»), или ясно представить себе летнюю загородную прогулку всей семьей с собакой, взрывы смеха и великолепное настроение после прогулки («яркое представление»). Можно выделить три уровня конкретизации отдельного семейного представления.
Первый уровень – «нулевой». Член семьи совершенно не может представить себе конкретное семейное событие. Он говорит: «У нас будет ребенок», но для него это только слова, за ними не стоит никакого образа. С этой фразой могут ассоциироваться какие-то сведения («У нас будет ребенок. Надо, конечно, подготовиться: купить все что полагается – разные там пеленки, соски…»), но они не связаны с активизацией картины будущего семейного события.
Второй уровень – схематическое представление. В этом случае перед мысленным взором члена семьи – лишь бледное представление, причем, может быть, даже не о его собственной семье, с ее неповторимостью и индивидуальностью, а некий стереотип, «картинка из календаря», расхожее представление о том, что бывает, когда в семье появляется ребенок.
Третий уровень – конкретизированный образ семьи: яркое, насыщенное деталями отражение того, что в действительности происходит в семье. То, что в этом случае возникает перед внутренним взором члена семьи, – это четкое и в то же время обобщенное представление о том, что обычно происходит именно в данной семье в определенной семейной ситуации, как ведут себя члены семьи в ней, что они чувствуют, какие существуют варианты развития этой ситуации. Степень конкретизации определенного представления определяет уровень его эмоциональной насыщенности. То, что индивид способен ярко и конкретно представить себе, вызывает у него эмоциональный отклик. Более детализированное и яркое представление вызовет несравненно более сильную эмоциональную реакцию, нежели бледное и схематичное. В силу своей перцептивной и эмоциональной насыщенности такие представления становятся значимым фактом психической реальности индивида.
Данный уровень конкретизации создает необходимые условия для мысленного эксперимента. О мысленном эксперименте мы говорим в том случае, если индивид очень ярко, детализированно представил себя в определенной семейной ситуации, при этом, в силу своей яркости и конкретности, представление приобрело способность к саморазвитию. Например, индивид представляет себе будущую ситуацию «в семье появился ребенок» и мысленно участвует в ней. Он может при этом увидеть свои будущие чувства и поступки, о возможности которых ранее не подозревал. Вся картина и его «Я» в этой ситуации как бы обретают самостоятельное существование, начинают жить по своим законам. Этот феномен «оживания» представлений об определенной ситуации достаточно полно описан в психологической литературе, посвященной процессу творчества (артиста, писателя, ученого). Этот же феномен лежит в основе системы, созданной К. С. Станиславским.
4. Психологичность семейного представления – характеризует степень, в которой семейное представление отражает чувства и другие психологические состояния действующих лиц семейного сценария.
Некоторые семьи («вещно мыслящие») очень хорошо представляют себе материальные, бытовые стороны своей жизни – изменения в жизни семьи, связанные со сменой жилища, повышением и снижением материального уровня, приобретением автомобиля, будущим ремонтом, необходимостью копить деньги и т. д. Они могут ярко и конкретно представлять себе сцены будущей жизни семьи, связанные со всеми этими материальными и техническими изменениями. Однако при этом их представления о чувствах друг друга, о мыслях, о возможных реакциях на различные события могут быть необычайно наивны и примитивны, могут основываться на стереотипных, крайне поверхностных соображениях или исключительно на здравом смысле. Супруги могут десятилетиями жить рядом и в лучшем случае знать лишь самые заметные привычки друг друга. При этом их психологический примитивизм сочетается с наивной уверенностью, что они прекрасно понимают друг друга, так как давно знакомы.
Известный позитивный психотерапевт из Германии Носсерат Пезешкян рассказывает своим слушателям такую историю: «Супружеская пара просыпается утром в день юбилея – десять лет со дня свадьбы. Жена, как обычно, готовит завтрак, разрезает булочку пополам и одну половинку отдает мужу. Вдруг она пугается: „Боже, что я наделала! Ведь я отдала ему вместо его любимой верхней части булочки нижнюю!“ Потом она думает: „А ведь это хорошо – сколько лет я мечтала съесть верхнюю часть, и вот сегодня я ее съела!“ В это время муж говорит: „Дорогая! Сегодня действительно праздник: сколько я мечтал о том, чтобы съесть нижнюю часть булочки, и вот сегодня я ее наконец съел!“»
Психологические проявления примитивизма семейных представлений. Семьи могут значительно отличаться друг от друга с точки зрения активизации семейных представлений. Речь идет о том, в какой мере семья при принятии решения имеет склонность продуцировать сцены своей жизни и проводить с ними мысленные эксперименты. При решении одних и тех же проблем в одинаковых условиях в одной семье появляются яркие картины жизни, связанные с проблемой, в другой же этот процесс сильно упрощен и решения принимаются на уровне поверхностных суждений. Например, обсуждение вопроса о скором появлении ребенка в семье с развитыми семейными представлениями вызывает у всех ее членов яркие картины будущей жизни с ребенком, причем каждый пытается «примерить» их к себе. Сомнения, восторги, озабоченность и другие чувства, вызванные этими картинами и связанным с ними мысленным экспериментом («примеркой» этих будущих ситуаций на себя), запускают процесс внутренней адаптации всей семьи и каждого ее члена к будущему. В результате, когда ребенок действительно появится, все будут внутренне готовы к этому. Поэтому все может оказаться «не так сложно, как представлялось».
Противоположный тип семьи – это семья с неактивизированными, неразвитыми семейными представлениями. Представления о своей семье у ее членов примитивны. Например, при обсуждении вопроса о ребенке перед их глазами не возникает сцен будущей жизни: «Там будет видно». Конечно, примитивизм представлений об этой будущей проблеме может быть вызван и беззаботностью семьи, ее склонностью «плыть по течению», однако не менее важная причина – неспособность семьи справиться с активизацией семейного представления, неумение видеть связанные с проблемой ситуации и проводить с ними мысленный эксперимент. Говоря «Там (т. е. в будущем) будет видно», члены семьи имеют в виду, что сейчас, в настоящем, им «не видно».
Семья с пониженной способностью к активизации семейных представлений (с примитивизмом семейных представлений) отличается целым рядом особенностей и сталкивается с целым рядом специфических трудностей.
1. Это «пассивная» семья. Ее члены не умеют представлять себе будущее, активизировать семейные сценарии повседневных ситуаций и видеть, что произойдет, когда наступят ожидаемые перемены, поэтому такая семья не готовится к ним заранее. Ее реакция на изменения – «реактивная», а не «проактивная», она реагирует на изменения только тогда, когда они уже наступают. Причем в основном ее реакция – это «латание дыр», отдельные мелкие, не связанные друг с другом изменения. Важнейшее же средство адаптации у такой семьи – это терпение и непритязательность. Покорность судьбе и умение ко всему притерпеться – основа жизненной мудрости такой семьи.
2. Это семья «подслеповатая». Говоря и думая о своей жизни, члены этой семьи видят только те стороны жизни семьи, которые «лежат на поверхности» (какие-то внешние события, бросающиеся в глаза поступки или обстоятельства). От их внимания ускользают чувства, мысли, сомнения, а так как именно они нередко лежат в основе поступков и событий в семье, то причины происходящего остаются для них непонятными. То, что происходит с семьей, часто представляется ее членам цепочкой не связанных между собой событий.
3. Это семья «примитивно мыслящая», в силу вышеуказанных причин она «глуповата». Члены такой семьи не видят связи между различными явлениями. Нередко все, на что они способны, – это понять только очень простые, примитивные связи, поэтому их объяснение причин того, что происходит, сильно упрощено (как знаменитая фраза из эстрадной миниатюры «Наверное, съел что-нибудь»). Например: «Сын плохо учится, потому что ленится», что-то не удалось, «потому что не получилось» и т. д. (см. случай 7).
Данная семья обнаруживает многие признаки примитивизма семейного представления.
Случай 7
ПРИМИТИВНЫЙ ОБРАЗ (ВНУТРЕННЯЯ КАРТИНА) СЕМЬИ
Семья К. Мужу 75 лет. Жене 55 лет. Живут в небольшом городке под Санкт– Петербургом. Он по профессии плотник. До пенсии работал в ремонтных мастерских местного автохозяйства. После ухода на пенсию до недавнего времени работал там же сторожем. Жена – инвалид 3-й группы. Единственная дочь с ними не живет. Три года назад она, по словам матери, «нашла себе мужа» и уехала с ним в Санкт-Петербург. Обращение жены к психотерапевту связано с сильными головными болями (мигренью). При обследовании больная жаловалась на депрессивные состояния, подавленное настроение, пониженную работоспособность, раздражительность, на потерю интереса к жизни (суицидальные мысли); на ощущение, что она никому не нужна, на непонимание со стороны окружающих, особенно мужа («Не с кем даже поговорить…»). У мужа есть старая машина, и он уделяет ее ремонту много времени. Охотно помогает людям, которые обращаются к нему с просьбой о починке. Проблем жены не понимает. Отмечает, что последние два-три года стало очень трудно иметь с ней дело: «Слова нельзя сказать – она тут же в крик или в слезы…», поэтому он старается «не лезть». Жена в основном занята домашним хозяйством и небольшим огородом.
Вопросы психотерапевта об их семейной жизни вызвали растерянность. «Даже не знаю, что и рассказывать, – сказала жена. – Раньше были молодые, а теперь старые, раньше дочь была, а теперь уехала, раньше были здоровые, а теперь больные. Часто ругаемся. Последнее время все больше. Меня все раздражает». Примерно так же звучит и рассказ ее мужа. «О чем мы разговариваем? – переспрашивает он. – Да все об одном и том же… Так, то да се. Обычные вещи».
1. Ее представление о себе стереотипно. Фактически члены семьи рассказывают не о себе, а о какой-то стереотипной пожилой паре: «Раньше было лучше – теперь хуже, раньше были молодые – теперь старые».
2. Это представление поверхностно. В нем – только самые заметные факты, события.
3. Представление не конкретизировано. В нем нет деталей, оно весьма схематично. То, о чем рассказывают члены семьи, невозможно себе представить.
4. Семейное представление не индивидуализировано, психологически примитивно. То же самое можно рассказать о любой пожилой паре. Непсихологи-зированность семейного представления (психологическая примитивность) проявляется в том, что все, что происходит с действующими лицами, однозначно определяется их ситуацией: «После войны было очень трудно – нам было плохо. Потом стало лучше – и настроение у нас поправилось», и в том, что члены семьи видят только самые простые и примитивные связи: «Дочка нашла себе мужа и уехала» (т. е. если бы не нашла, то и не уехала бы).
Такое семейное представление определяет пассивность семьи: все, что с ней происходит, происходит исключительно благодаря каким-то внешним событиям: война, послевоенные трудности, материальное положение и его изменения, замужество дочери, болезни, успехи. Семья – щепка, которой играет океан (внешняя жизнь). Примитивизм семейных представлений, однако, ни в коей мере не означает примитивизма самих отношений. Вполне возможно, что реальная жизнь семьи насыщена чувствами, что каждый из супругов является интереснейшей, уникальнейшей личностью, что их связывает сильное и трогательное чувство, но все это не отражается в представлении семьи о себе. Как и в «Старосветских помещиках» Гоголя, удивительная по силе и красоте взаимная привязанность существует в реальности, но не в представлении семьи. На вопрос о своей жизни герои «Старосветских помещиков», видимо, реагировали бы так же растерянно, как и супруги К.: «Раньше были молодые – а теперь стали старые…»
Случай 8
АГНОЗИЯ КРУГОВОЙ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТИ
Состояние 1. Отец – «не на уровне», так как он растерян и подавлен.
Состояние 2. Плохое поведение ребенка. Ребенок выходит из-под контроля и проявляет «симптоматическое поведение».
Состояние 3. Мать пытается справиться с ребенком, но безуспешно. К делу привлекается отец.
Состояние4. Отец «на уровне». Отец справляется с ребенком и заодно приходит в себя.
Состояние 5. Сын ведет себя хорошо.
Состояние 6. Мать «науровне». Теперь мать способна вести себя эффективно как с ребенком, так и с его отцом. Она становится более требовательной по отношению к обоим.
Состояние 7=1. Отец опять «не на уровне».
Примитивизм представлений о семье и нарушения в семье. Важнейшая задача семейной психотерапии – это выявление и коррекция нарушений в семье. Различными школами семейной психотерапии описано немалое количество таких нарушений. Хотя их этиология весьма различна, примитивизм семейных представлений – предпосылка возникновения многих из них. Это связано с тем, что большая часть семейных нарушений возникает в результате взаимодействия многих факторов в жизни семьи, и семья с примитивным представлением о себе сталкивается с неизмеримо большими трудностями при осознании таких сложных явлений.
Рассмотрим в качестве примера явление круговой последовательности, описанное Дж. Хейли (Haley J., 1978, p. 106) (случай 8).
Своеобразная «агнозия» – неспособность увидеть то, что находится «перед глазами», действительно, характерна для семьи с примитивными семейными представлениями. Дело в том, что явления, входящие в круговую последовательность, разбросаны во времени и смешаны со многими другими событиями в жизни семьи. Одни нарушения поведения имели место раньше, другие – теперь, одни реакции родителей на них последовали сразу, другие – позднее, одни события происходили при одних обстоятельствах, другие – при других. При отсутствии развитого семейного представления нужна действительно невероятная наблюдательность, чтобы заметить «круговую последовательность» в жизни своей семьи. Это тем более трудно, что такая семья привыкла иметь дело с очень простыми и весьма очевидными связями: «Было плохо с питанием – мы голодали», «Молодежи здесь не нравилось – они уехали».
Иное дело семья с развитым представлением о себе. У ее членов имеется очень мощное орудие познания сложных явлений в своей жизни – развитое представление: они хорошо представляют себе, как себя чувствуют, что думают, как ведут себя в определенной ситуации остальные члены семьи, «видят», как у обычно властной и энергичной матери «опускаются руки», когда она сталкивается с нарушениями у сына-подростка, и как отец, обычно остающийся в стороне, в этой ситуации вмешивается и приводит сына в порядок; видят, что тогда мать успокаивается и приободряется и вновь становится такой, как всегда. От такого видения до понимания «круговой последовательности» только один шаг. Важно и то, что всю эту сцену члены такой семьи умеют «проиграть» в сознании, они представляют себе и следующие из нее чувства и поступки.
Вот еще один пример. В центре внимания бихевиористского направления семейной психотерапии лежит другое сложное явление – непреднамеренное обучение. Например, ребенок, который испытывает дефицит внимания со стороны родителей, обнаруживает, что единственный способ добиться его – это нарушение поведения. Он начинает все чаще вести себя плохо, в результате чего родители все чаще обращают на него внимание и, сами того не подозревая, «подкрепляют» такое поведение. Важнейшая предпосылка непреднамеренного обучения – это, конечно же, описанная ранее «подслеповатость семьи». Только если семья не способна заметить, что происходит в ее жизни, может произойти непреднамеренное обучение, причем вероятность того, что это произойдет в семье с примитивным представлением о себе, намного выше. Например, чтобы заметить дефицит внимания к ребенку, надо знать его чувства, его жажду внимания; понимать, что происходит в его душе, когда отец, с досадой отложив газету, начинает разбираться с сыном – что-то объяснять, что-то осуждать и т. д. С этим способна справиться семья с развитым представлением о себе, но не семья с примитивным, где имеется лишь стереотип «ребенка вообще» и где поэтому не знают своих собственных детей, не умеют представить себе их чувства, не знают о том, чего они в действительности хотят.
Примитивизм семейных представлений как самостоятельная семейная проблема. Обратимся к семье К. вновь. Семья имеет примитивные семейные представления, с которыми она прожила всю жизнь. Однако теперь семья столкнулась с проблемой, в решении которой ей очень бы помогли развитые семейные представления. Заболевание и сопутствующие ему депрессивные состояния вызвали у жены острейшую потребность в психологической поддержке и сочувственном внимании, но они же мешали ей принимать эту поддержку. Депрессивные состояния и связанные с ними тенденции к самообвинению и обвинению других всколыхнули все семейные неудовлетворенности и проблемы, которые в жизни данной семьи сливались в одну тему: «Надо было уехать» из маленького городка в Санкт-Петербург. Эта тема всегда присутствовала в разговорах семьи как реакция на трудности и неудачи. «Иногда я чувствовала, – говорила жена, – что мне здесь абсолютно все надоело. Было единственное желание – все бросить и уехать». Ее дочь воспользовалась первой же возможностью и уехала.
В последние годы перед болезнью жены семья притерпелась к своим проблемам, разговоры об отъезде прекратились. Однако с болезнью жены они возобновились – как жгучее сожаление о каждой неиспользованной возможности и как обвинение в адрес тех, кто препятствовал отъезду, и в особенности в адрес мужа.
Случай 9
ОБРАЗ СУПРУГИ В ПРЕДСТАВЛЕНИИ МУЖА (ВАРИАНТ 1)
Беседа с мужем, обратившимся за помощью в связи с сексуальными проблемами.
Психотерапевт. Очень нужно, чтобы ваша жена пришла на прием.
Пациент. К сожалению, из этого ничего не выйдет. Она ни в коем случае не придет. Она всегда поступает, как сама решит!
Психотерапевт молчит и смотрит на пациента.
Пациент (подумав). Разве что вы ее сами попросите. Вас она, может, и послушается.
Психотерапевт молчит и смотрит на пациента.
Пациент (еще подумав). А что, если я приглашу ее прийти к вам, но не скажу, в чем дело? Скажу, врач просил, но не сказал, в чем дело. Она у меня ужасно любопытная. Придет, не выдержит.
Развитые семейные представления оказались бы полезны семье в двух отношениях. Во-первых, для решения «проблемы переезда». Во-вторых, для осознания и решения психологических проблем, которые были скрыты за желанием уехать. В действительности желание переехать, так же как и желание остаться, были в данной семье в равной мере абстрактны. Ни то ни другое не основывалось на ярком конкретизированном представлении о себе и о своей будущей жизни в большом городе. Можно с уверенностью предполагать, что если бы семья переехала, то на новом месте ее ждала бы ностальгия по родному городу. Желание переезда основывалось на стереотипе: «Другие переезжают и довольны – мы переедем и будем довольны… Всюду лучше, чем у нас». Иными словами, в основе решения семьи переехать не было мысленного эксперимента с развитым семейным представлением. Важно и то, что тема отъезда камуфлировала в данной семье решение других, более важных проблем, с которыми семья сталкивалась на протяжении жизни (от сексуальной неудовлетворенности жены до недостатка общения в родном городе). Развитое семейное представление дало бы возможность семье увидеть эти проблемы, ярко представить их в конкретном контексте своих собственных чувств, характерологических особенностей и обстоятельств, что позволило бы мысленно экспериментировать с этими проблемами, «проигрывать» самые различные варианты их решения, отделить те трудности, к которым нужно притерпеться, от тех, которые в действительности разрешимы.
Примитивизм семейных представлений в данной семье, с одной стороны, обусловил ее «слепоту» к своим истинным, реальным проблемам, а с другой – сформировал различные их псевдорешения: например, желание уехать и поиск виноватых в том, что это не удалось.
Психологические барьеры активизации как семейная проблема. Для правильного принятия решения требуется, чтобы перед мысленным взором членов семьи возникли все сцены (все представления, образы) семейной жизни, которые необходимы, чтобы конкретно и полно представить себе проблему. Индивид должен увидеть все «за» и «против», все трудности и задачи, которые надо будет решать с появлением в семье ребенка или с приобретением собаки; все обстоятельства, которые будут важны при ремонте или переезде.
Факторы, затрудняющие активизацию или конкретизацию тех или иных представлений, необходимых для решения проблемы, мы будем называть психологическими барьерами активизации семейного представления.
Рассмотрим действие такого барьера на примере пациента, решающего семейную проблему (случай 9).
Приведенный отрывок показывает, как в сознании пациента активизируется образ его жены. То, что возникло перед его внутренним взором сразу после просьбы психотерапевта, – весьма схематичный и психологически примитивный образ женщины с одной-единственной психологической особенностью – склонностью сопротивляться чужому решению. Однако молчание психотерапевта запускает в сознании пациента процесс активизации. В результате перед внутренним взором пациента «всплывают» и другие ее черты – уважение к официальному авторитету, а затем и неуемное любопытство. Перед нами уже более богатый образ, который стал источником решения проблемы.
Случай 10
ОБРАЗ СУПРУГИ В ПРЕДСТАВЛЕНИИ МУЖА (ВАРИАНТ 2)
Психотерапевт. Очень нужно, чтобы ваша жена пришла на прием.
Пациент. К сожалению, из этого ничего не выйдет. Она ни в коем случае не придет. Она всегда поступает, как сама решит!
Психотерапевт молчит и смотрит на пациента.
Пациент (подумав). Нет, она точно не придет!
Психотерапевт молчит и смотрит на пациента.
Пациент (после длительного раздумья). Нет! Она не придет ни в коем случае. Никаких шансов. Это действительно невозможно.
Психотерапевт. Скажите, а ваша жена – любопытная женщина?
Пациент (улыбаясь). Очень…
Психотерапевт. А что, если попросить ее прийти, но не объяснять зачем?
Пациент (представив себе реакцию жены). О, это другое дело…
В качестве иллюстрации противоположного случая (примитивного образа) можно привести иной вариант той же беседы (случай 10).
В этом случае от начала разговора до конца образ жены оставался все таким же психологически примитивным. Самостоятельно пациент так и не смог вырваться за его пределы.
В данной семье барьер мешает мужу понять весьма важные качества жены. Это, в свою очередь, тесно связано с имеющимся в данной семье дефицитом влияния мужа на жену. В результате этого дефицита при спорах между ним и супругой он может выбирать лишь между двумя решениями: уступить или пытаться добиться своего силой (путем конфликта).
Дефект семейного представления. В случае психологического барьера индивид в принципе способен активизировать нужное для решения семейной проблемы семейное представление. В примере с приглашением жены муж прекрасно знал о ее любопытстве, много раз сталкивался с этим ее качеством, проблема заключалась только в том, что он не был способен вспомнить о нем, когда требовалось оказать влияние на жену. Представление о любопытстве жены в данном случае можно назвать пассивным.
