Вадим Степанов
Фокус-группа
– Чего?
– После войны.
– А, да. Тысяч двенадцать, наверно, уже.
– Колоссально! Компьютеры, бесконечное количество энергии, лекарства практически от всех болезней, потенциальное бессмертие.
– Это как?
– Да вот так же. Живи в своем теле до двухсот лет, а потом переходи в новое. Здорово же.
– Ну, не знаю, – пожал плечами Сыч. – Это тогда старики все место займут, а детям где жить?
– Во-первых, места много, у нас еще и космос есть. Правда, это посложнее. А еще же будет планирование семьи. Не обязательно надо будет рожать детей. Старость отменят, бессмертие будет тоже не метафизическим, а реальным. Так что проблемы, считай, нет.
– Детей не будет? А зачем тогда все?
– Это очень узкий взгляд на жизнь. Тебе, понятно, в текущих обстоятельствах сложно это принять, но смысл жизни может быть и в других вещах.
– Это в каких?
– Получение знаний, открытие новых возможностей человеческого тела, все виды удовольствий…
– Знаешь, – прервал Кая Сыч, – а давай дальше поедем молча. Я, видимо, действительно не слишком развит для таких рассуждений. Вот приедем к начальнику, ему и будешь рассказывать про ваши манны небесные.
– А ты мне не веришь?
– Почему, верю. Просто неприятно.
Дальше ехали молча. Дорога становилась шире, по пути попадались другие повозки и пеший люд. Сыч с ходу определял встречных. Вот шорники везут шкуры, вот земледельцы с мотыгами возвращаются домой. Люди смотрели на рубежного с пришельцем с интересом, но без восторга. Ситуация, при который пограничник везет связанного незнакомца к начальству, всем была понятна.
Наконец к вечеру подъехали к воротам центрального городища. Все здесь было больше и богаче, чем на окраинах. На улицах возвышались двух-, а порой и трехэтажные избы, многолюдные широкие улицы расходились в стороны, создавая большие перекрестки. Дом земского начальника стоял на площади, практически на краю самого городища. Считалось, что центральные улицы нельзя нагружать служебными домами, чтобы не мешать людям перемещаться через главные узловые перекрестки.
У дома начальника стояла охрана, больше похожая на конюхов, чем на военных. Такие запросто могли впрягаться вместо лошади в телеги.
– Главный рубежный с подконвойным к начальнику, – отрекомендовал себя Сыч.
Один из охранников молча забежал на крыльцо дома и скрылся внутри.
Через несколько минут в дверях появился земский начальник.
– Сыч! Давно тебя не видел, – поприветствовал начальник.
– Чем реже сыч с вороном встречаются, тем спокойнее в Гардарике, – ответил рубежный, используя имя начальника Ворон иносказательно.
– И то правда, – согласился земский начальник. – Кого привез?
– Человека из прошлого. Говорит, что хочет вернуть нам цивилизацию.
– Смело, – ответил Ворон и нахмурился. – Ну, заводи, послушаем.
Сыч помог Каю выбраться из телеги и завел его в дом земского начальника. Сам начальник задержался, а потом зашел вместе со своей охраной.
– Итак? – сказал Ворон, становясь напротив гостей.
– Он пришел с востока, – ответил Сыч. – Говорит, что там какая-то лаборатория под водой, которая пережила войну. Они нашли способ возобновить человечество, и им нужна наша кровь.
– Образцы ДНК, – понял Ворон и внимательно посмотрел на Кая. – А ты ведь не из воды?
– Я из дата-центра, внедрен в прототип, который, вероятно, должен был послужить образом для создания взрослого поколения людей.
– И много вас таких?
– Я единственный в своем роде, – гордо ответил Кай. – Это большая удача.
Ворон вопросительно посмотрел на Сыча, тот пожал плечами и ответил:
– Вроде один.
Затем земский начальник бросил быстрый взгляд на охранника, стоявшего за спиной Кая, и тот неуловимо быстрым движением свернул пришельцу шею. Мертвое тело рухнуло на пол прямо к ногам Сыча.
– Что, даже не послушаешь его замечательную историю? – спросил рубежный начальника.
– А зачем? Я ее более-менее знаю.
Он снова кивнул своим охранникам, и те взяли тело пришельца и понесли на улицу.
– Пришел принести счастье и бессмертие в наш мир, – продолжил Ворон. – Надо было все-таки взорвать эту лабораторию, когда была возможность.
– Так вы про нее знаете?
– Знаю. Мой прадед как раз из этого проекта вышел. Он, когда понял, в чем счастье, начал собирать людей и создавать селение. Тогда, конечно, не столько нас было. Но хватило, чтобы потом разрослось на Гардарику. А сперва народ шел, просто чтобы ощутить обычную человеческую радость. Мы сейчас и представить себе не можем, что за ужасный мир тогда был. Одиночество, постоянный страх, агрессия. Вот в чем жили люди. Они и эту лабораторию создали, чтобы просто разобраться в своей жизни. Полгода в селении им хватало, чтобы больше никогда не вернуться в привычный мир. Никакая аяуаска – модное тогда развлечение – не приносила столько откровений и открытий, как простой отказ от технологического рабства. Война стала благословением для нас. Наши прадеды выкопали землянки и спокойно пересидели в тишине. А когда вышли, другого мира уже не было. И единственный завет, который они оставили, – не торопиться отказываться от человеческого ради эфемерной цивилизации.
