Вадим Витальевич Тарасенко
Восставшие из Рая
– Сегодня я был на ковре в министерстве. Долго описывать, что там со мной делали не буду, доведу лишь следующее. Если за неделю мы не получим и не доложим наверх о конкретных, подчеркиваю, конкретных результатах расследования, а не о наших домыслах и предположениях, то к делу будут подключены специалисты из дружественного нам управления, − начальник отдела, сделав ударение на слове «дружественного», скривился. − А это позор для отдела! Чтобы «убойникам» кто-то помогал! − Мурдашев начинал понемногу заводиться, беря разгон для жесткого снятия стружки.
Оперативники отдела сидели притихшие. Перспектива пахать не только на себя, но и на ребят с ГУБОПа не прельщала. А ведь именно так и будет. По иерархии Главное Управление по борьбе с организованной преступностью стояло выше, чем отдел московского уголовного розыска. Они будут дневать и ночевать на улицах города, вынимать душу из своих информаторов, жестко, в момент задержания, пока не пришли в себя, допрашивать задержанных, рискуя потом получить разнос сверху за превышение служебных обязанностей. А если к тому же это еще был и какой-нибудь «крутой», что бывало очень часто − «убойный» отдел МУРа по мелочам, на простых делах не работал, то оперативников будут иметь во все дырки, и шкуру с них будут спускать будь здоров, без вазелина и наркоза. Словом «убойники» будут проводить обычную милицейскую работу. Но вот сливки после раскрытия снимут не они, а убоповцы. На то они и с управления. Притом главного. То, что раскрытие будет, «убойники» не сомневались. Они кололи любые «крепкие орешки». Вот только сколько на это понадобиться времени… А дана неделя. Эх, тяжела бывает ментовская судьба.
– Поэтому поступим следующим образом, − СП занял свою любимую позу − сцепил руки и наклонился корпусом на стол, опираясь на локти. − Сейчас еще раз пройдемся по делу. В процессе доклада любой, невзирая на звание и должность имеет права сразу высказываться и вносить предложения. Но перед этим, чтобы мозги у вас, друзья-товарищи, работали как компьютеры, я их немного взбодрю, − Мурдашев открыл лежащую перед ним черную кожаную папку.
Все взгляды скрестились на забелевших в ней листках бумаги.
–Тут заверенные мной и даже уже заверенные печатью приказы. Дата приказов − четвертое июня, то есть ровно через неделю, − полковник взял верхний лист. − Подполковнику Кравченко объявить строгий выговор и объявить о неполном служебном соответствии, − в руках начальника отдела появился следующий лист. − Майору Долинину объявить строгий выговор. Капитану Зеленцову объявить выговор. Капитану Сиротину объявить выговор, − стопка непрочитанных листков быстро уменьшалась. − Старшему лейтенанту Северцеву объявить выговор. Лейтенанту Шевцову объявить выговор. − В папке остался лежать непрочитанным последний лист. − Полковнику Мурдашеву объявить строгий выговор, объявить о неполном служебном соответствии и лишить премии по итогам работы за квартал. Вот так, господа-товарищи. А теперь, Николай Петрович, еще раз напомните нам суть дела.
Подполковник Кравченко, назначенный руководителем группы оперативников, расследующих дело номер двести двадцать девять дробь одиннадцать, тихим глухим голосом заговорил:
– Двадцать первого мая сего года примерно около трех часов ночи начался пожар в частной клинике, расположенной по адресу: Калашный переулок, дом шесть. Усилиями пожарных через час пожар был потушен. При осмотре места пожара были обнаружены два трупа. Впоследствии было выяснено, что трупы принадлежали врачу клиники, дежурившему в ней в ночь пожара, Сергеевой Маргарите Львовне, семидесятого года рождения и старшей медсестре Бурдюковой Анастасии Павловне, шестьдесят четвертого года рождения. Проведенная пожарно-техническая экспертиза установила, что возгорание началось сразу в нескольких местах: в операционной, в кабине главврача, в кабинете заведующего отделением и в приемной.
– То есть это поджог?
– Так точно, товарищ полковник. Но причин возгорания экспертиза не выявила. Судмедэкспертиза трупов показала, что смерть наступила в результате сильных термических ожогов. Другими словами. Эти люди не задохнулись в дыму, а просто заживо сгорели.
– Сигнализация, камеры видеонаблюдения?
– Сигнализация не срабатывала, камеры видеонаблюдения ничего не зафиксировали.
– Понятно. Дальше.
Двадцать второго мая также примерно около трех часов ночи вспыхнула частная клиника на Алтуфьевское шоссе, дом двадцать семь. Проведенная после пожара экспертиза установила сходные с клиникой в Калашном переулке особенности. А именно, пожар начался сразу в нескольких местах: в операционной, в приемном отделении, в кабинетах главного врача, зав. отделением и кабинетом дежурного врача. Причины возгорания выяснены также не были. Во время пожара погиб дежурный врач Волгина Светлана Игоревна, семьдесят четвертого года рождения. Она также сгорела живьем.
– А дежурная сестра? − тут же спросил Мурдашев.
– Мы выяснили, что в ту ночь дежурила Кривцова Вероника Сергеевна, пятьдесят восьмого года рождения. Буквально накануне пожара, в два часа ночи к ней позвонила ее тринадцатилетняя внучка Маша, которая ночевала у нее дома и сообщила, что она услышала, как щелкнул замок во входной двери, а потом раздались шаги в прихожей и в зале. Перепуганная женщина, с ее слов, отпросилась на один час у дежурного врача и побежала домой. Пока она отсутствовала, клиника загорелась.
– Николай Петрович, вы все, связанное с этой сестрой вы проверили?
– Ну, конечно, Сергей Павлович. Самым тщательным образом. Мать Маши, являющаяся дочкой Кривцовой, вместе с мужем пять дней назад уехали отдыхать в Египет, поэтому Маша временно жила с бабушкой. От клиники до квартиры, где живет Кривцова можно дойти примерно за двадцать пять минут. Туда-обратно − пятьдесят минут. По словам Кривцовой, она в квартире ничего подозрительного не обнаружила, успокоила внучку и сразу же пошла назад. Уже подходя к клинике, она увидела, как вспыхнул пожар.
– А Вы замок в квартире Кривцовой осматривали?
– Так точно. Следов отмычки не обнаружили. Да и вообще, у Кривцовой дверь имеет довольно массивный засов. Поэтому проникнуть в квартиру через дверь, даже открыв замок, невозможно.
– А что, внучка этого не знала?
– Знала, конечно, Сергей Павлович. Но знаете, ребенок… − подполковник развел руками.
– Хорошо, дальше, − приказал начальник убойного отдела.
Третий пожар в частной клинике вспыхнул двадцать третьего мая. На этот раз горела клиника «Оракул» на улице Гончарной, дом двадцать два. Картина схожая с пожарами в первых двух клиниках − возгорание сразу в нескольких местах. Причина пожара неизвестна. На этот раз погибла дежурная сестра Одинцова Евгения Александровна, пятьдесят пятого года рождения. Но на этот раз у нас появился свидетель − дежурный врач Семаков Иннокентий Аркадьевич. Он подтвердил, что пожар начался в нескольких местах одновременно и абсолютно неожиданно. Более того, по его словам, когда пожар вспыхнул одновременно с двух сторон в коридоре, ведущим от входа внутрь клиники, он был вынужден, спасаясь, выпрыгнуть в окно со своего кабинета на улицу. И едва он выпрыгнул, как тут же там вспыхнуло пламя. Хотя еще несколько минут назад и намека на возгорание в его кабинете не было.
– Он что-нибудь заметил?
– Никак нет, Сергей Павлович.
– Что еще по этому делу?
– Вчера в своей квартире был обнаружен труп заведующей отделением клиники «Оракул» Гаянэ Оганесяновны Мкратачян, шестьдесят восьмого года рождения. Женщина проживала одна. Труп обнаружила приходящая домработница. Как показало вскрытие, женщина погибла двадцать третьего мая, около трех часов ночи, то есть примерно в тоже время, когда горела ее клиника. Погибла от большой потери крови. Ей инструментами, с помощью которых проводятся аборты, вырезали матку. Точнее, вырывали ее кусками. И еще экспертиза в крови женщины обнаружила препарат "Налоксон". Его применяют для вывода человека из бессознательного состояния.
– То есть женщину кололи этим "Налоксоном", чтобы она не потеряла сознание и чувствовала всю эту боль до конца? − Мурдашеву, как профессионалу, в первую очередь важна была информация. И жестокость убийц тоже была информацией.
– Кроме того в крови обнаружены следы эфира. То есть преступник или преступники предварительно усыпили Мкратачян, затем привязав ее капроновым шнуром к кровати, провели над ней экзекуцию.
– Посторонние отпечатки пальцев или еще какие-либо следы убийц в квартире обнаружены?
– Мы осмотрели замок и окна в квартире. Никаких следов взлома не обнаружено. Поэтому можно предположить, что потерпевшая либо сама впустила своего убийцу в квартиру, либо у убийцы был от ее квартиры ключ. Относительно отпечатков пальцев. В квартире было выявлены отпечатки, принадлежащие трем человекам. Все они уже идентифицированы. Кроме хозяйки квартиры и ее домработницы, они принадлежат дочери погибшей, Ольге Восковской. Девушке двадцать лет, учится в первом медицинском университете. Замужем. Живет с мужем отдельно. По ее словам заходила к матери вечером, накануне убийства. Сейчас в квартире еще работают эксперты, может что-то еще они и выцепят, − в голосе подполковника особой уверенности не было.
– Так хорошо. А что еще говорит пожарно-техническая экспертиза? Что отделались в заключение: «Причин возгорания не выявлено» и умыли руки?
– Пожарники предполагают, что использовался какой-то горючий газ. Предварительно им заполнялось помещение, потом небольшая искра и все полыхает.
– Если бы это был газ, то вспыхнула бы одновременно вся клиника и не только отдельные ее помещения, − тихо проговорил майор Долинин. − И был бы не пожар, а взрыв.
– Все зависит от газа и как им заполнялось помещение. Если с нескольких сторон, то он может просто не успел заполнить весь объем, − тут же парировал подполковник.
– Но что за газ, пожарники также и не сказали, − упрямо гнул майор. − Может такого газа и в природе не существует. Тем более, что никаких посторонних запахов Семаков не почувствовал. Да и куда делись баллоны? Как то же этот газ надо было доставить к клиникам?
– Все пожары происходили глубокой ночью. То есть, когда случайных свидетелей около клиник нет, − торопливо, словно боясь, что его перебьют, заговорил капитан Сиротин, за глаза среди коллег называемый Сирота Казанская. Родители у капитана, слава Богу, были и здравствовали. Просто сам он был из Казани. − Поэтому баллоны вполне скрытно могли от клиник и увезти.
– Чтобы подать газ в клинику нужны не только баллоны, − задумчиво проговорил Мурдашев. − Нужны какие-то отверстия в здании. И их должно быть несколько, так как возгорания происходили сразу в нескольких местах.
– Мы прорабатывали этот вопрос, товарищ полковник. Никаких отверстий обнаружено не было. Окна в клинике всегда закрыты, так как работают кондиционеры.
– Николай Петрович, а через сами кондиционеры, а?
– И это прорабатывали, Сергей Павлович. Никаких следов их вскрытия обнаружено не было.
– А их и вскрывать не надо. Газ можно пустить через трубки отвода конденсата.
– Мы их тоже осматривали, − не сдавался подполковник. Никаких царапин на них обнаружено не было.
– Ну, если работать аккуратно, то можно обойтись без царапин. Резиновый шланг в эту пластиковую трубку вставил, какие царапины?
Опытный, с двадцатилетним стажем опер МУРа подполковник Кравченко на этот довод своего однокашника по Академии внутренних дел ничего ответить не смог.
– Так что, за основу возьмем, что в клиниках применялся пока неизвестный горючий газ, который подавался через трубки отвода конденсата кондиционеров? Кто против?
– Я, товарищ полковник, − вновь тихо проговорил майор Долинин.
– Почему, Игорь Валерьевич?
Все оперативники отдела знали, что СП возражать было можно. Но возражать, имея неопровержимые доводы. Всякое, типа: «Я думаю», «Я полагаю», «Я уверен» и прочие «Мне кажется» гарантировало немедленный разнос.
– В клинике на Алтуфьевское шоссе в кабинете зав. отделением, который явился одним из очагов возгорания, кондиционера не было.
– В кабине зав. отделением не было кондиционера. В частной клинике?
– Так точно, товарищ полковник. Дело в том, что там была недавно перепланировка. И из одного помещения сделали два. И кондиционер просто не успели установить.
– Так… весомый довод. Но надо этот случай проработать более тщательно. Может выясниться, что в том кабинете, все же какое-нибудь отверстие было.
– И насчет случайных свидетелей ночью. Все клиники расположены на первых этажах жилых домов. Напротив них, кроме клиники на Гончарной, также расположены жилые дома. Три часа ночи. Тишина. Чтобы никто не услышал, как возятся с баллонами, как подъезжает и отъезжает машина − не верю. Кто-то, да должен был что-то видеть или слышать. А мы обошли все квартиры в этих домах. Никто ничего не видел и не слышал.
– Все майор?
– Никак нет, товарищ полковник.
– Ну, давай излагай.
– Как я уже сказал, мы обошли все квартиры в домах. И выявили десять человек, которые в это время не спали и из окон которых видны клиники.
– Что, на старушек бессонница напала? − усмехнулся Мурдашев улыбкой, от которой у всякого криминалитета, которого он допрашивал за всю свою милицейскую карьеру, часто пересыхало во рту.
– Так точно. Четыре старушки не спали. И шесть молодых людей в возрасте от пятнадцати до тридцати четырех лет сидели за компьютерами.
– С наушниками на голове! − Мурдашев неожиданно поймал себя на мысли, что сейчас не он нападает на своего подчиненного, проверяя на прочность его версию, а, наоборот, защищается, отстаивая свою версию перед подчиненным.
– Двое было без наушников, товарищ полковник.
В наступившей на мгновение тишине СП уловил нечто похожее на тут же смятый и грубо затолкнутый обратно внутрь чей-то смешок.
И высокий милицейский чин почувствовал, как к горлу покатывает хорошо знакомая волна гнева и теперь стоит лишь открыть рот, как этот гнев хлынет наружу, сметая все на своем пути.
– Без разницы. Что в наушниках, что без. Чем они занимались? В игры играли? − Мурдашев усилием воли задержал, готовый вот-вот вырваться гнев.
– Никак нет. Один делал курсовую работу. Другой журналист. Он писал статью.
– Значит так, майор. И Вы, подполковник Кравченко. Я смотрю, как опровергать гипотезы, вы подготовились хорошо! А вот предложить свою, кишка тонка! Как, по-вашему, были осуществлены поджоги всех этих трех клиник? Я вас слушаю, подполковник Кравченко и майор Долинин!
– У нас пока нет правдоподобного объяснения, товарищ полковник, − после паузы ответил начальник оперативной группы.
– У них нет правдоподобного объяснения! Попробуйте мне это сказать ровно через неделю! − начальственный голос громыхал в кабинете уже во всю мощь. − Пойдете учиться в районные отделения! Бытовухи с алкашами и бомжами расследовать!
Еще минут пять Мурдашев давал волю своему гневу. Но как профессионал высочайшего уровня он понимал, что одним разносом ничего не решишь. Сейчас, когда люди, как он считал, прониклись своей виной, легче всего с них выдавить конструктив.
– Какие еще у вас мысли по этому делу? − голос хозяина кабинета резко упал на несколько октав ниже.
– Мы, товарищ полковник, прорабатываем пока только одну версию − конкурентная борьба. Все сгоревшие клиники специализировались на гинекологии.
«Сегодня в Москве сгорела очередная частная клиника, на этот раз расположенная по адресу: улица Гончарная, дом двадцать два. Как сообщили нашему корреспонденту в правоохранительных органах, возгорание произошло примерно в три часа ночи. К сожалению, и на этот раз имеются человеческие жертвы. Правоохранительные органы ведут активный поиск преступников. Основная версия − конкурентная борьба, которая ведется в частной медицине», − Александр Ермаков задумчиво смотрел на экран своего ноутбука.
«Конкурентная борьба? Но сейчас же не лихие девяностые. Те, кто стоит за всеми этими поджогами, должны понимать, что их рано или поздно вычислят. Какие бы большие деньги там не крутились, их не сравнить с торговлей оружием или наркотиками. А значит, о самом высоком покровительстве речь не идет. А силовые структуры, если их не тормозить, могут и из-под земли достать. Нет, что-то тут не так. И эта поразительная ловкость преступников. Сколько уже произошло поджогов, требующих хорошей технической оснащенности и привлечения уж точно не одного исполнителя. И ни малейшего следа, ни одной более-менее внятной зацепки! Нет, что-то тут не так», − журналист продолжал смотреть на лаконичный дизайн информационного сайта.
− Ксюша, привет! Ты, как всегда, обворожительна! Твой звонок так неожиданен! А тебе можно? − черноволосая девушка с короткой стрижкой, впорхнувшая в салон автомобиля, выпалила все это на одном дыхании, словно разрядив скорострельный, но маломощный «Узи» в водителя.
– Можно, можно, − по лицу девушки, сидящей за рулем трехсотсильного «Mercedes-Benz ML 500», с длинными светлыми волосами, красиво спадающими на плечи, скользнула гримаска неудовольствия. − Поехали. Я хочу развеяться, − ножка в изящных туфельках от Rene Caovilla мягко дотронулась до педали газа. − Едем в Ред Кап!
– Ой! − в легком вскрике пассажирки можно было уловить причудливую смесь восторга и сожаления. − Ксюша… понимаешь… у меня сейчас с деньгами…
– Не дрейфь, подруга! Все оплачено! − теперь по красивому личику девушки, сжимающей тонкими пальчиками массивный руль, скользнула гримаска удовольствия. Скользнула и, зацепившись за приподнятые уголки рта, так и осталась на лице, приобретя статус выражения.
– Ой! − еще раз, уже громче, вскрикнула ее спутница, уже с чистым восторгом.
Через полчаса черный «Мерседес», промчавшись мимо темной громады Дома книги «Москва», резко осев на рессорах, свернул в переулок и замер в тридцати метрах от здания, над входом в который пылало: «Красная шапочка». Пройдя, плотно заставленное автомобилями пространство, две подружки вошли в клуб, встретивший их оглушающими звуками из песни неувядающей «Виагры», у которой, не смотря ни на что, как у дракона, всегда три головы, точнее прекрасные головки.
Зайдя в зал, девушки увидели, как на сцене, в свете софитов в огромной синей посудине, напоминающей ванну, заполненной кремом, поднимается молодой парень.
– А теперь милые дамы могут попробовать на вкус непревзойденного Илью! − загрохотало, казалось, со всех сторон.
Последние слова утонули в радостном женском визге и с два десятка девушек всех возрастов ринулись к сцене.
– Не спеши, − Ксения, уловив непроизвольное, рефлекторное движение своей подруги присоединиться к начавшемуся пиршеству, приобняла ее за талию. − Я заказала вип-кабинет, вот там и оторвемся по полной.
Невольно косясь на сцену, где три десятка язычков в азарте и упоение слизывали крем с мускулистого мужского тела, Настенька следовала за своей подругой, уверенно пересекающей общий зал клуба по диагонали.
Вип-кабинет представлял из себя небольшое помещение с большим красным диваном в центре. На небольшом столике стояла большая ваза с фруктами и два бокала, наполненные коктейлями.
Ксения уверенно плюхнулась на диван, хлопнув рядом с собой ладонью:
– Садись.
В дверях бесшумно возник официант − молодой парень в черных солнцезащитных очках, одетый в синие джинсы и красную кожаную курточку, накинутую на мускулистое, загорелое тело.
– Может прекрасные девушки желают что-то еще?
– Для начала молодые девушки желают приват-танец, − Ксения сделал глоток из бокала.
– О! В нашем клубе к вашим услугам есть несколько парней, имеющих красивое и тело, и душу, и готовых их вам показать.
– Ну, их душа нас мало интересует, а вот тело, особенно некоторые его части, даже очень! Да, Настя? − девушка, рассмеявшись, хлопнула свою подружку по коленке.
Официант невозмутимо протянул Ксении раскрытую папку с фотографиями стриптизеров. Две пары женских глаз с интересом заскользили по цветным глянцевым фотографиям молодых мускулистых тел.
– Ну, кого выберем?
Настя неуверенно пожала плечами.
– Что, никогда не выбирала первоклассных самцов? − Ксения вновь громко рассмеялась.
– Может этого? − Настя неуверенно коснулась длинным накрашенным ногтем мизинца фотографии парня с рельефными кубиками мускулов на животе и чьей единственной одеждой были узкие плавки и галстук, раскрашенные в цвета американского флага.
– Не! Чтобы увидеть такое добро не обязательно идти в стриптиз-клуб и платить тысячу рублей за вход. Можно просто за пятнадцать рублей спуститься в метро. Что ты нового и интересного хочешь увидеть у московского мальчика? Что снаружи, что за плавками − ты это десятки раз видела. Поэтому мы выберем вот это, − Ксения уверенно уперлась указательным пальцем в фотографию негра, чьи толстые губы раздвинулись в широкой улыбке, обнажив белоснежные губы. Темно-шоколадную кожу красиво оттеняло узкое белое полотенце, завязанное вокруг бедер.
– На сколько минут Вы желаете заказать приватный танец с Уилсоном? − официант уже обращался непосредственно к Ксении.
– Давай на десять минут. По пять минут на каждую.
– Это будет стоить четыре тысячи рублей.
– Знаю, знаю, − нетерпеливо замахала рукой девушка. Давай зови!
Через пять минут также бесшумно, как и официант, в дверях кабинета возник темнокожий молодой человек.
– Давай, смелей, не стесняйся! − Ксения приглашающе махнула ему рукой.
И тут же в кабинете заиграла зажигательная ритмическая музыка. Девушка вскочила с дивана и, обняв негра за талию, притянула к себе. Тот, в свою очередь, положив свои сильные руки на девичьи ягодицы, волнообразными движениями стал тереться о Ксению, периодически толчками рук, бросая ее на себя. Время от времени танцор словно сползал по блондинке вниз, на корточки, а потом, также медленно, вновь поднимался в вертикальное положение. Когда мужской подбородок очередной раз, скользя вниз, мягко надавил на низ живота, девушке неожиданно стало неприятно. Она даже инстинктивно немного отпрянула назад, словно опасаясь того неприятного чувства, которое последовало тогда, после того же легкого давления на ее лоно, чтобы раздвинуть плоть и войти в нее. Войти не для удовольствия…
– А твоя подружка будет только смотреть? − донесся до Ксении мягкий акцент ее партнера по танцу.
– А… она ждет, пока ты ее пригласишь на танец… − девушка попыталась придать голосу кокетливое выражение и тут же запнулась.
Влажные, всего в каких-то пятнадцати сантиметрах, толстые розовые губы негра навеяли на нее какие-то неприятные ассоциации, которые и самой ей были неясны. Она даже не могла понять, почему вдруг почувствовала такую неприятную пустоту в животе, и так гулко ударило сердце.
Но мужчина уже мягким, пластическим движением скользнул за спину своей партнерше по танцу, не заметив ее состояния, вновь прижал ее руками к себе, потерся об нее своей спиной, а потом начал совершать волнообразные движения тазом перед лицом раскрасневшейся Анастасии. Его рука мягко обхватила руку девушки и мягко потянула к себе. И вот уже мускулистая темно-шоколадная плоть сладко пульсирует между двумя женскими телами. Медленно поднимающаяся волна вожделения вытеснила из Ксении все неприятные ассоциации и ощущения. Закрыв глаза и чувствуя телом тепло другого сильного тела, она словно парила в вышине, оставив внизу, на земле, всю тяжесть и грязь мирской жизни. Последний аккорд мелодии растаял в кабинете, точнее, словно материализовавшись в официанта.
− Может прекрасные девушки желают что-то еще? − его взор был устремлен на Ксению.
– Принеси еще два мохито.
– Ксюша, у меня от рома голова начинает болеть, − капризно протянула Настя.
– Ладно. Тогда давай B-52!
Брюнетка согласно кивнула головой.
– Значит тогда принеси еще два B-52… Только мне с ромом! − неожиданно даже для себя добавила девушка.
Официант понимающе кивнул головой.
Вскоре два бокала с коктейлем стояли перед девушками на столе. Сквозь прозрачное стекло отчетливо были видны три разных по цвету слоя жидкости. Только в одном бокале сверху была жидкость светло-коричневого цвета, а в другом − молочного. Официант изящным и широким жестом зажег спичку и поднес ее к бокалу со светло-коричневой жидкостью. Тот час же вспыхнуло бледно-синее пламя.
– Ну, что, подруга, чтобы наши сердца горели, как коктейль в этом бокале! − Ксения произнесла тост и, всунув соломинку в горящую жидкость, стала пить.
Настя последовала ее примеру.
И вновь какое-то неприятное чувство, какая-то неприятная, даже отвратительная ассоциация промелькнула в голове Ксении. И словно жаром обдало лицо, хотя горящий спирт излучал лишь легкое тепло.
Потом был еще один коктейль − мохито, потом еще…
– Позови еще Уилсона, я хочу выпить эротическую текилу!
И вновь официант понимающе кивнул головой.
Вошедший огромный негр, одарил Ксению и ее подружку улыбкой, подошел к дивану, лег на него навзничь, опираясь на спинку дивана. На его паху был установлен невысокий широкий стакан, наполненный текилой, а в районе пупка была насыпана небольшая горка соли и лежала долька лимона. Между его широко расставленными ногами, на коленях примостилась Ксюша, опираясь локтями на мощные мужские бедра. Приподнявшись на руках, она наклонилась над мужчиной и язычком слизнула соль на его теле. Потом взявшись одной рукой за стакан и, не отрывая его от паха негра, стала пить текилу…
Потом был еще коктейль, потом блондинка заказала интимный душ с Уилсоном, а Насте, чтобы не скучала, еще один B-52 и отправила смотреть, идущее все ночь, шоу «Сластены».
Около двух часов ночи, поплескавшись с Уилсоном еще и в джакузи, Ксюша, расплатившись и дав Насте пару смятых крупных купюр, уволила негра до утра. На профессиональном сленге стрип-клубов это означал просто стриптиз на дому у клиентки. Истомилась по сильному мужскому телу и хочешь не просто стриптиз? Ну, это как договоришься с исполнителем. Точнее, он всегда «за». Весь вопрос, сколько это «за» будет стоить.
– Куда едем? − в салоне автомобиля, освящаемого сполохами рекламы, улыбка Уилсона казалась еще более ослепительной.
− На Остоженку, пожалуйста.
Еще раз ослепительная улыбка и джип мягко тронулся с места. Ночная Москва, проплывающая за окнами автомобиля, была великолепна. Освещенные витрины бесчисленных разнообразных магазинов на Тверской, будто сказочная блестящая лента. Лента, состоящая из великолепных тканей дорогих бутиков, украшенная драгоценностями ювелирных магазинов и прочими аксессуарами, которыми полна одна из центральных улиц столицы государства, под завязку набитого золотом, нефтью, газом и прочими полезными ископаемыми.
«Мерседес» свернул на Моховую и покатился вдоль Александровского сада, за спиной которого высилась темная громада Кремля.
«А звезду на башне уже успели отремонтировать», − Ксения, удобно откинувшись на спинку сидения и опершись затылком на подголовник, лениво смотрела за проплывающим знакомым пейзажем.
Неожиданно разболелась голова и острое желание слиться с сильной, горячей мужской плотью, которое она почувствовала в «Красной шапочке», исчезло без следа. Вместо желания она даже почувствовала враждебность к этому, уверенно сидящему за рулем ее «Мерседеса», телу.
«Такой же козел, как и тот, только черный. Только и думают, как бы большему количеству баб всунуть свое хозяйство, а о последствиях не задумываются. А последствия потом разгребаем мы, бабы», − девушка судорожно сжала ноги.
Несколько дней назад у нее тоже было такое желание − свести, сжать ноги, превратить их в одно нераздельное целое, но подножники гинекологического кресла не давали возможность это ей сделать. А потом неприятное чувство металла у себя во влагалище…
Конечно, она тоже виновата. Дотянула до такого срока. Как какая-то дура или неопытная школьница на что-то надеялась. На что? Ведь с самого начала их отношений была понятно, что этот мужчина еще не скоро задумается о семье. Если вообще о ней задумается. Мальчики из «золотой молодежи» те хоть нагулявшись и накуролесившись в университетах и модных западных бизнес-школах, годам к двадцати восьми–тридцати женятся. Надо делать карьеру, а карьера президента банка или какой-нибудь крупной компании подразумевает имидж добропорядочного семьянина. Кто ж доверит свои праведно или неправедно нажитые миллионы какому-нибудь гуляке? А ее Эмиль никаких университетов или бизнес-школ не заканчивал. Средняя школа в Тамбове музыкальное училище там же. Вот и все его университеты. Да дело даже не в образовании. Вернее не только в нем. Ее Эмиль был диджеем и одновременно рэппером от Бога, если, конечно, Всевышний одобряет эту шумную и очень, очень неоднозначную профессию с точки зрения морали. Эмиль, а правильнее, как писалось на всех афишах, DJ Эмиль, а по паспорту просто Паша Концевой, покорил ее своей веселостью и бесшабашностью. Молодые люди, окружающую Ксению, тоже, конечно, были не скромниками и точно не имели философский склад ума. Но если их бесшабашность была от избытка молодости и папиных денег, по бесшабашность Паши была органична, она была талантлива. Эта была бесшабашность поручика Ржевского по сравнению с бесшабашностью молодого аристократа Пьера Безухова.
Ночные клубы, вип-тусовки, где DJ Эмиль был всегда желанным гостем, слились в сплошной веселый и красочный клип. Согласитесь, чертовски приятно, тусуясь где-нибудь в «16 тонн», услышать громкое, на весь зал: «А эту мою новую композицию я посвящаю своей девушке Ксении!» и тебя тут же находит прожектор, ярким световым кругом выхватывая из толпы. Ты в центре и тебе остро завидуют подруги.
Да и в постели Эмиль вел себя также бесшабашно и раскованно. О нем здесь без всякого преувеличения можно было сказать: «Неподражаем». А Ксении было с кем его сравнивать.
Но клип, это не фильм, а любовный роман − не жизнь. Однажды, здорово зажигая в «Б2», в самый разгар веселья, девушку словно током ударило: «У нее уже как месяц назад должны были быть месячные!»
Завтра день сорвется в пропасть
Не пропасть уже везенье
Не растаять снегом на губах
Удивиться, как проснуться
Убежать не обернуться
Отражаясь кем-то в зеркалах
«О, Господи!! − Ксения замерла, а ни на кого и ни на что не обращающее людское море продолжало бушевать под ритмы модной песни.
– Ксюх, что с тобой?
– Паша, у меня уже давно должны быть месячные…
– Ну ты даешь, подруга, предохраняться же надо!
А потом две полоски на тесте на беременность как две полоски на плейере − пауза. Красочный и веселый клип замер…
DJ Эмиль потребовал, чтобы Ксения сделала аборт. В конце концов девушка согласилась. Она еще пару дней отнекивалась, но это было для соблюдения обязательного ритуала − Ксения девушка приличная из приличной семьи. А приличные девушки аборты не делают. Они рожают и растят наследников приличных семей, будущих банкиров, бизнесменов и топ-менеджеров. Потом она еще две недели думала, как сообщить об этом родителям. Скрыть это от отца, вице-президента банка «Мост-сити» не могло быть и речи. Все равно, рано или поздно узнает. Москва − это большая деревня, где утаить какую-либо тайну почти невозможно. А эту тайну уже знают даже не два, а три человека. Третьим была Настя, закадычная подруга Ксении, с которой она еще сидела за одной партой в школе. И не дай бог, если какой-нибудь пронырливый журналюга из раздела светской хроники одной из бесчисленных бульварных газетенок разнюхает эту историю и тиснет в свой желтый листок или на сайте выложит? Отец ей такого не простит. Это же ударит по его престижу! Впрочем, рождение вне брака ребенка от какого-то там диджея и рэппера − удар по престижу не меньший. Вот ухватившись за эту мысль, как за спасительное бревно, Ксюша пошла каяться родителям.
