Валентина Батищева
Легенда эльтов
Фис
– Ты боишься, Тоб?
– Я боюсь только за тебя.
– А я за тебя. Может расскажем всем, что мы теперь вместе и проведут пережеребьёвку?
– Муф, ты же понимаешь, что жребий может выпасть твоей младшей сестре или, может, моему отцу. Ты считаешь, они справятся лучше? Мы были там, мы видели опасности того мира, кому, как не нам, идти туда снова? А потом мы, вместе, будем рассказывать нашим внукам о своих героических походах!
Муф подняла на Тоба свои большие печальные глаза:
– Ты только по этому хочешь идти туда вновь?
– Нет, что ты! Муф, милая, послушай, – он обнял её и ласково убрал прядь волос, упавшую на её лицо, – всё будет хорошо! Мы справимся!
– Мы вчера еле ноги унесли от этих огромных, рычащих собов! Они могли разорвать тебя! Ты мог остаться там навсегда! – по лицу Муф катились слёзы.
– Ну-ну, милая, всё же закончилось хорошо?! – он искал её взгляд, нежно улыбаясь. – Я думаю, не стоит рассказывать никому пока, что мы вместе. Вернёмся из похода с трофеем и тогда расскажем сразу всем на площади, нас все будут поздравлять, радоваться вместе с нами нашему счастью. Идёт, Муф?
Муф нехотя кивнула головой, и прижалась к груди любимого.
Они вернулись домой разными дорогами.
Дома Фис долго обнимала старшую дочь, пряча упрямые слёзы:
– Я думала, что всё позади! Ты вернулась с находкой! Твоё имя и так теперь вписано в книгу героев народа эльтов! Так почему судьба вновь посылает испытание моему бедному материнскому сердцу? Нет ничего страшнее, знать, что ты можешь потерять своего ребенка! – Фис не могла уже остановиться и её стенания перешли в горючие слёзы. Муф обнимала маму и гладила успокаивающе по худенькой спине. После того, как папа не вернулся из похода, мама потеряла смысл жизни и оставалась здесь лишь потому, что любила двух своих дочерей. И вот, когда старшей дочери выпал шанс, для Фис это стало страшным ударом. Когда весь народ радовался, провожая новых поисковиков в путь, Фис не смогла найти в себе силы проводить дочь. Она рыдала в подушку в своей одинокой постели и вот – теперь снова! Снова радость для всего народа и горе ей, матери. Почему слепой жребий выбрал её дочь дважды? Её славную, милую, тихую Муф?
Муф кое-как успокоила маму, обещая, что всё будет в порядке, говоря все те же слова, что говорил ей любимый Тоб. Хотя сама Муф очень-преочень боялась опять отправляться в мир лодов. Она вспомнила струи ледяного дождя, старый грязный мост, под которым она ждала Тоба, острые клыки собов, что гнались за ними, темноту в помещении, куда привела их нить. Ей не хотелось идти туда снова. Но долг зовёт. Долг перед своим народом, который верит в тебя, который ждет твоего возвращения с находкой, чтобы, когда придёт Великий Бог Снегов узнать, как исполняется его воля, не был расстроен народом эльтов, чтобы сбылось пророчество и все стали счастливы!
Тоб
Тоб огляделся по сторонам и вошёл в тёмный подвал дома, где жил Юнт. Когда глаза привыкли к темноте, Тоб двинулся прямо, не боясь упасть, ведь он бывал здесь не раз. С самого детства Тоб и Юнт устроили здесь убежище. Здесь они устраивали свои тайники, здесь же прятались от строгих наставников, прогуливая занятия.
Когда появилась полоска света под дверью, Тоб, как всегда, предупредительно громко сказал, прежде, чем открыть дверь:
– Юнт, это – я.
– Тоб, дружище, – Юнт встал ему на встречу, – Я рад, что ты вернулся. Жду твоего рассказа! И не то, что ты рассказывал горожанам на площади! А настоящую историю!
Тоб усмехнулся:
– С чего ты взял, что я не всё рассказал?
– Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы поверить во всю ту чушь, что ты нагородил, тем более, что милая Муф всё время заливалась краской от твоего вранья.
Они дружно рассмеялись, усаживаясь на диван.
– Милая Муф, как ты сказал, теперь – моя невеста и она не расскажет и слова такого, что мне будет во вред.
– Ты никогда не любил тихонь. К чему весь этот фарс?
– Муф надёжный партнёр, она показала себя. В ней есть стержень. С такой можно идти хоть в чертоги Бога Снегов – вытащит на себе, поверь. Мне нужен такой напарник, прикрывать спину.
– Но ты не любишь её?
– Любовь – это игра. А игры бывают разные, но все со своим интересом. Сейчас мой интерес касается Муф и значит – я её люблю.
Юнт усмехнулся:
– Не думал, что ты настолько коварен. Так что ты утаил от храмовников?
Тоб выдержал паузу, весело смотря на друга, потом достал из кармана комбинезона свёрток, осторожно его развернул и положил на диван между собой и Юнтом.
– Икона? – удивился Юнт. – Значит в мире лодов знают нашего Бога? Они ему поклоняются?
Тоб пожал плечами:
– Не знаю. Я нашёл это там же, где была находка. Там было много такого – изображения большие и маленькие, в разных вариантах. Поэтому я хочу вернуться туда и разглядеть всё как следует, возможно я найду ответы на многие вопросы, что задает наш народ с исхода последнего снега. Летописи не хранят всего, а иногда и противоречат друг другу.
– Как ты собираешься это сделать? Ведь путеводная нить ни разу не приводила дважды в одно и то же место.
– Также, как получил второй шанс для похода, – подстрою.
– Ты подстроил жребий? – удивился Юнт.
– Да, мне помогли. Теперь я прошу о помощи тебя: поверни клубок так, чтоб он стоял в том же направлении, что и в прошлый раз.
– Но…но это же – обман, – обмер Юнт. – Если храмовники узнают, что будет?
– Ещё ни разу такого не было, храмовники не ожидают, они и не узнают. Как они смогут заподозрить, что смотрящий за нитью, только чуть-чуть развернёт её? Поверни клубок, Юнт, мне нужно туда вернуться. Ты знаешь, многие теперь сомневаются в самом существовании Бога Снегов. Я хочу найти либо подтверждение, либо раскрыть обман.
Юнт
Юнт заходил по комнате, спрятав руки в карманах. Он взвешивал все "за" и "против". Юнт очень завидовал своему другу, что тот стал поисковиком, самому ему никогда не светило им стать: Юнт не был столь смел, столь гибок, вынослив и столь дальновиден. Но он никогда не скажет это в лицо Тобу, ведь он ещё и труслив. Если Тоб узнает об этом, перестанет дружить с ним, с Юнтом. Тоб был единственным другом Юнта, с самого детства он оберегал его, помогал в обучении, спасал из глупых ситуаций, за что Юнт и любил Тоба и так же истово ненавидел. Юнт принял решение, остановился, повернулся к Тобу:
– Я помогу, возьми меня с собой?! Вместо Муф. Я видел, как плакала её мать на площади, когда она вытянула жребий. Я тоже хочу стать героем. Я хочу стоять рядом с тобой там, на площади, когда ты кинешь им в лицо опровержение о их мнимом Боге.
– Юнт, ты меня пугаешь. Я не сказал, что Бог мнимый, я лишь хочу понять кто это: Бог или нет!
Юнт, услышав последние слова друга, решил не рассказывать ему, что пока тот совершал героический поступок, он примкнул к группе эльтов, отрицающих существование Бога, отрицающих легенду и пророчество, в общем всё, с чем жил народ эльтов многие поколения. Потому что ни сам Юнт, ни его отец, ни отец отца не ходили в поход, для них не золотилась поисковая нить. В их семье не было притч и сказок, переходивших из поколения в поколение о Боге Снегов. Его предков не было там, на вершине горы, когда старейшины встречались с тем, кого называет его народ Богом, кому сотворили огромный, в половину долины храм. Его предки были простыми рабочими, что чистили ту самую долину от зарослей дикой камелики. Старейшины спустились в долину и провозгласили, что отныне они, народ эльтов, выбраны Богом Снегов, чтоб принести всем радость и счастье, и от того стать счастливыми. А какое оно – счастье? Для всех ведь разное: Тобу вон сходить в мир лодов и разгадать загадку, Муф быть рядом с Тобом, самым красивым и смелым эльтом долины. Счастье Фис, чтобы обе её дочери были рядом и подарили ей внучат. Счастье для Бурта служить великой цели. Так какое оно, счастье? Какое оно для Юнта?
Юнт не находил ответа на этот вопрос. Поэтому, однажды, когда он сидел на берегу озера на краю долины, и в очередной раз грустил по этому поводу, к нему подсел Лин и спросил: "Что может сделать тебя счастливым?"
Юнт не нашёл ответа. Тогда Лин завёл тот странный разговор:
– Юнт, а ты веришь в то, что когда придёт Бог Снегов, мы станем счастливыми?
– Не знаю, Лин. Я и снега-то никогда в своей жизни не видел и не увижу, как и ты, как и наши родители, и их родители. Как и, возможно, наши дети, и их дети. Мы всю жизнь видим только эти жёлтые и красные листья, жухлую траву и частые дожди. Так что – как можно говорить о том, чего не знаешь? – Юнт беспечно пожал плечами.
