Валерий Столыпин
В любви то радостно, то больно
Ночь субботы, а затем и воскресенья, пролетела как одно мгновение. Утомлённые любовники лишь под утро угомонились, заснув в объятиях.
Просыпался Женька от ароматного запаха свежесваренного кофе и близкого присутствия возбуждённой женщины. Ирма колдовала на кухне в наряде первобытной Евы. Женька вновь и вновь чувствовал яростную эрекцию, прижимался к любимой, ласкал.
– Но-но, Евгений Борисович, это лишнее, – совсем другим голосом, с иным настроением, твёрдо объявила Ирма, – пейте кофе и уходите.
– Но ведь мы…
– Что именно! Это была демонстрационная версия, одноразовая рекламная акция.
– Зачем ты так. Мы же любим друг друга.
– Не припомню, чтобы говорила подобное. Ведь я другому отдана и буду век ему верна. Через месяц свадьба. Я люблю Костю и никого кроме него в качестве супруга не рассматриваю. Он настоящий, ты – нет.
– Тогда зачем было устраивать этот балаган! Что, если Костя вдруг узнает, как провела выходные его невеста?
– Во-первых, хотела сравнить тебя и его. Результат не обсуждается, эксклюзивная информация. Выводы можешь сделать сам. Во-вторых, чтобы ты понял, что чувствовала я, когда ты забыл про меня.
Как бы ты не был занят, мог о себе напомнить, проявить интерес, волю.
Я ждала, долго ждала. Ладно, проехали. В-третьих, мне было любопытно, чего именно я могла иметь и насколько мне это необходимо.
– Это была месть?
– Нисколько. Не тешь себя иллюзиями. Благодарю за прекрасно проведённое время. Будем считать, что это был девичник, прощание с холостяцким прошлым. Теперь принято эпатировать. Ты был на высоте. Тем больнее будет падать. Но, запомни – между нами никогда ничего не было. Сон разума, временное помутнение рассудка.
– Мы не предохранялись.
– Наивный мальчишка. У женщин свои секреты. Об этом не беспокойся.
Женька поймал себя на мысли, что не может допустить подобного исхода. Он хотел продолжения, удовлетворения, сатисфакции.
– Ладно, – сказал он Ирме, – женитесь на здоровье, если иначе нельзя. Я всё равно буду тебя любить, буду ждать, когда позовёшь.
– Жди, – кокетливо сказала она, – но не очень-то надейся. Жизнь – не компьютерная игра, в ней нет, и не может быть повторов. Ты свой шанс упустил. Костик – человек ответственный, ему не страшно довериться, чего нельзя ждать от тебя. Прощай навсегда! На свадьбу не приходи, придумай что-нибудь в оправдание.
Душа рыдает незаметно
И наступит февраль…
Непременно метельный и вьюжный.
Одинокий фонарь
будет в чье- то окошко светить.
Будет грустно чуть – чуть
от тревоги слепой и натужной
О любимых когда-то,
без нас продолжающих жить…
Эта лёгкая грусть
по тропинкам, засыпанным снегом,
Там, где зимы былые
оставили память и боль.
Станет музыкой сердца,
пленительной музыкой света
партитуры февральской,
где каждая нота – любовь.
Людмила Абзаева
– Вот и осень, и дождь в окно стучится, – невыразительно бубнил себе под нос Сергей, неохотно тренькая на гитаре, хотя очень любил инструмент и пение, – вот и осень, и улетают птицы…
Глаза мужчины влажные, мысли мутные, сбивчивые, состояние сумеречное, болезненное, сродни наркотическому опьянению.
Сергей не был пьян. Ему было плохо оттого, что жизнь преподнесла непонятный сюрприз, к которому он не был готов. Странное, необъяснимое и причудливое всё-таки у мужской физиологии чувство юмора. Так иногда посмеётся, что заплачешь.
С Викой, теперь уже бывшей женой, Сергей был знаком с детского сада. В школе учились в одном классе. Любви, точнее безумной страсти, вроде как не было, супругов сближала искренняя дружба, но крепкая. И полное обоюдное доверие буквально во всём.
Парочка была неразлучна всегда: вместе гуляли, учили уроки, ходили в музыкальную школу и танцевальную студию.
Однажды из любопытства и интереса поцеловались. Понравилось.
Эротический досуг и связанные с ним эмоции ещё больше сплотили друзей. Теперь они не представляли себе жизнь отдельно друг от друга. Ребята слились воедино в обыденных делах и в поступках, в сокровенных занятиях и в мыслях.
Мечты и планы тоже объединили. Именно поэтому выбрали один институт и общую профессию.
Разговоров о любви никогда не возникало. Зачем, когда жизнь и без того кажется нескончаемым праздником?
Сейчас Сергей не мог припомнить, каким образом и когда они решили стать семьёй. Кажется, эти вопросы совсем не обсуждались. Просто в один из дней нашли подработку, чтобы было, на что снять комнату и стали жить вместе.
Также, между делом, подали заявление на регистрацию брака. Обыденно, без торжеств и церемоний расписались. Свадьбы тоже не было.
Ни к чему, решили они, привлекать постороннее внимание, которого самим не хватает на удивительную и насыщенную событиями жизнь. Родителей в факт создания семьи тоже не посвятили.
Мимоходом, между бытом, учёбой и сексом, несерьёзно, вскользь, с изрядной долей оптимизма и юмора упоминались возможные планы на выбор места работы, на перспективы карьерного роста, вероятность случайной беременности, появления детей.
Сначала, считали супруги, нужно заработать на квартиру. Всё прочее не стоит того, чтобы занимать драгоценное время и забивать проблемами голову.
Супруги понятия не имели, что такое семейные конфликты, разногласия, не говоря уже про вероятность измены. Для прелюбодеяния и непристойных мыслей не было ни малейшего повода: они всегда и везде были вместе.
Сергею и Вике с лихвой хватало эротики и секса, которые оба имели в избытке в любое время суток. Про точку G, про чувствительные интимные зоны, технику возбуждающих ласк, эротическую стимуляцию, альтернативные классическим методики наслаждения и прочие пикантные мелочи супруги знали в теории и основательно изучили на индивидуальной практике.
Даже тот факт, что у ребят был разный сексуальный темперамент, несходство понятий о норме активности в постели и потребность в близком контакте, не вызывал проблем.
Вика довольно редко проявляла энтузиазм и активность в физической составляющей семейного досуга, но ей была свойственна безропотная супружеская покорность, страстное желание заботиться о самом родном и близком человеке, и опекать.
Как любая женщина, она убедительно и ловко имитировала страсть, нисколько не мешая мужу чувствовать себя счастливым.
Сергей был убеждён, что от природы одарён недюжинной сексуальной энергией, неудержимым азартом самца и умением миллионом способов ублажить партнёршу.
Впрочем, ему не с чем было сравнивать. Оба вступили в семейные отношения целомудренными девственниками, оба постигали основы чувственности и сексуальной романтики с азов.
Вика была не только симпатичной и соблазнительной как любовница, но умелой и практичной в быту. Чего ещё мог желать удовлетворённый во всех отношениях муж? Ничего.
Семь совместно прожитых лет пролетели как один день. Супруги осилили покупку квартиры, заработали довольно завидный социальный статус, родили замечательную дочурку.
Маленькая Анжелика стала общей любимицей, спаявшей семью. Но однажды…
произошло это драматическое событие до банальности случайно и просто.
Семья отдыхала в Крыму, когда Сергея срочным порядком вызвали из отпуска: руководство решило, что неожиданно возникшую в фирме техническую проблему может эффективно и быстро устранить только он.
Ссориться с шефом супруги посчитали неразумным. Вика с Анжелой остались на море.
Кто бы знал, что симпатичная практикантка, которую ещё до отпуска прикрепили к Сергею в качестве наставницы, хрупкая девчонка-хохотушка, неожиданно проявит невиданную активность, соблазняя наставника легкомысленным флиртом.
У него не было желания отвечать на недвусмысленные действия подчинённой, но не видеть её откровенных сигналов было невозможно. Девочка умело играла с Сергеем на незнакомом поле, соблазняя, манипулируя, провоцируя эксцентричными выходками интимный интерес, где он оказался наивным простаком.
Безобидные, как ему казалось действия, стимулировали любопытство, а спустя немного времени неосознанное, но вполне реальное возбуждение в присутствии проказницы.
Сергей чувствовал приближение Катеньки, так он теперь про себя называл практикантку, на расстоянии, остро воспринимая не только запахи и звуки, но и нечто необъяснимое, мистическое, некий непроизвольный глубинный резонанс.
Даже когда девушка подходила беззвучно, у него начинали вибрировать внутренности, заставляя сердце качать кровь быстрее.
Воспалённое навязчивыми мыслями воображение разыгрывало целые спектакли, в которых практикантка играла роль желанной жертвы сладострастия.
Буквально через мгновение в её присутствии он начинал грезить, лаская обнажённое тело иллюзорной химеры, наслаждаясь нескромными поцелуями, и немедленно проникал в податливо влажное лоно.
Никогда прежде с ним не происходило ничего подобного. Мужчина чувствовал, как предательски восстаёт плоть, как стремительно наливается желанием, пульсирует, выдавая плотоядные мысли вздувшимся на весьма заметном месте бугром.
Сергею было невыносимо стыдно за подобную слабость, но остановить ход мысленных манипуляций, отключить воображение, настойчиво предлагающие испытать немедленно сладкие ощущения, не было сил.
Похоть изнуряла, лишала возможности принимать верные решения, делать логические построения, выполнять те задачи, ради которых его вызвали из отпуска.
Впервые в жизни Сергей забыл о жене и дочери.
Вся его сущность, ментальная и физическая её составляющие, была занята Катенькой, точнее созерцанием и воображаемым контактом с её упругим телом, которое манило, которое требовало немедленных действий.
Катенька бессовестно соблазняла своего руководителя простыми, но очень эффективными приёмами, которые, будучи маленькими девочками, впитывают с молоком матери все представительницы слабого пола, а применять умеют с того момента, как инстинктивно почувствуют необходимость нравиться и доминировать.
Сергею не пришлось применять замысловатых стратегий и тактик соблазнения. Катенька сама спровоцировала интимное сближение, намекнув, что с удовольствием выпила бы чашечку ароматного кофе с пирожным где-нибудь в уединённом местечке.
Как мужчина он не мог отказать девушке в любезности. Сначала был кофе… с коньяком, потом просто хороший коньяк с лимоном и томными взглядами.
Общаться с Катенькой оказалось интересно и просто. Вне работы она показала себя ещё более соблазнительной. Её глаза блестели не только восхищением, но желанием тоже.
Или так Сергею показалось.
Они сидели настолько близко, что Сергей чувствовал не только изумительный аромат, но и само аппетитное тело, его возбуждающее тепло кожей.
Не дотронуться до прелестницы было невозможно.
Вот он решительно накрыл рукой ладонь восхитительной кокетки, такую маленькую, почти игрушечную. Девочка поощрительно захлопнула глаза, слегка приоткрыла соблазнительно влажные губки, призывно приподняла грудь и томно вздохнула.
Её неравнодушное поведение послужило импульсом, окончательно вскружившим Сергею голову, отчего он немедленно почувствовал кураж, пересел ближе, облобызал губами ладонь прелестницы, такую нежную, такую прелестную.
Сердце отозвалось серией резких ударов и мгновенно наполнило кровью низ живота.
Далее последовал скромный поцелуй. Следом ещё один, теперь уже в раскрытые губы. Ощущение было настолько божественным, что закружилась голова.
Целоваться на глазах у всех было неловко. Молодые люди пошли гулять в глубину тенистого парка, где нет свидетелей и посторонних глаз.
Сколько и каких затяжных поцелуев подарила Катенька Сергею, неважно.
Они увлеклись. Было томительно сладко. Потом Сергей провожал Катеньку до дома, мечтая о продолжении сказки.
Неизвестность раздражала. Он боялся отказа. Катенька сама пригласила Сергея на рюмочку чая к себе домой, очаровательно обнажая в улыбке белоснежные зубы, посылая недвусмысленный воздушный поцелуй.
Последующие события слились в сгусток, спрессованный в одно мгновение.
Девушка решительно разделась, помогла обнажиться ему, смело предложила в качестве приза удивительно стройное и упругое обнажённое тело, взяв на себя в интимной игре ведущую роль.
То, что они делали в постели, не укладывалось в цельную картину его супружеского опыта. Это был безумный разврат, разнузданная оргия, пир гурманов, в котором неконтролируемые фантазии и похоть определяли порядок и сценарии событий.
Сергей считал, что знает о сексе всё. Как же он ошибался. Катенька удивляла больше и больше, предлагая себя в немыслимых позах, ненасытно лаская Сергея удивительными способами, представить которые в здравом уме не было возможности.
Самое удивительное, что он до сих пор не знал пределов мужской силы и упругости инструмента любви, которые не иссякали, а возрастали с каждым новым оргазмом.
Девушка извивалась, кусала, исходила криками и стонами, финишируя спустя пару минут после вторжения интенсивными конвульсиями и фонтанами липких соков, а Сергей никак не мог насытиться.
Настроение партнёрши резко изменилось под утро, – тебе пора уходить. Скоро придёт жених. Не хочу, чтобы вы встретились.
Сергей был неприятно удивлён, не столько доступностью девушки и удивительным интимным опытом, сколько тем фактом, что у практикантки есть мужчина, которого она называет женихом.
Романа с продолжением не получилось.
Сергей не смог бы обманывать жену, а уходить от неё не собирался. Быть одновременно мужем и любовником – не в его правилах.
Несколько последующих свиданий, впрочем, всё же состоялись. Их тоже инициировала Катя. У неё не было угрызений совести, как у Сергея. Девушка считала, что имеет законное право налево, которое не может ограничивать не то, что жених – даже законный муж.
– Секс с малознакомым мужчиной имеет массу преимуществ, приносит более яркие впечатления, – уверяла любовника смелая кокетка, – а регулярный секс полезен для здоровья. Не задумывайся о последствиях. Наслаждайся! Нет повода отказывать себе в удовольствии, когда есть возможность побаловать себя пикантным, сладеньким. Какой-то ты несовременный, заторможенный. Расслабься, наставник. Жить нужно с аппетитом.
У Сергея на этот счёт было иное мнение, но озвучивать его не было смысла: от добра – добра не ищут.
Секс с Катенькой был настолько хорош, что портить впечатление разговорами и спорами не было желания.
Свидания прекратились с приездом семьи с морей. Практикантка несколько раз предлагала встретиться, но Сергей решительно отказал.
Вика определённо что-то почувствовала. Говорят, что женскую интуицию обмануть невозможно. Жену словно подменили: она настойчиво требовала секса и ласк, проявляла немыслимую инициативу в постели, пыталась сделать минет, от чего прежде с обидой и брезгливостью отказывалась.
Беда в том, что Сергей больше не хотел Вику, более того – не мог заставить себя прикоснуться к её обнажённому телу. Даже поцелуи и объятия стали неприятны.
Это странное состояние было похоже на импотенцию, хотя мысли о любовнице вызывали немедленное желание и мгновенную эрекцию.
Чем настойчивее Сергей отказывался от выполнения супружеского долга, тем активнее вела себя Вика. Она настаивала, требовала близости. Каждая любовная атака жены заканчивалась скандалом и истерикой.
Сергею стало невыносимо находиться рядом с Викой, тем более спать в одной постели. Он переживал, не понимая, что происходит, ходил на консультацию к психиатру и сексопатологу, но те не обнаружили отклонений.
Оставалось надеяться, что со временем болезненное состояние пройдёт, что семейная жизнь и добрые отношения рано или поздно наладятся, придут в норму.
Жену было нестерпимо жалко. Она худела на глазах, выглядела утомлённой, сломленной. Умом и сердцем Сергей понимал, что неправ, но ничего не мог изменить. Чем дальше заходил конфликт, тем глубже окунался Сергей в бездонную пропасть депрессии.
Спустя несколько месяцев он предпринял попытку встретиться с Катей, которая успела выйти замуж, но не изменила правила свободного секса.
Девушка назначила день и час пикантного рандеву. Сергей надеялся, верил, что желанная интрижка пройдёт на высоте, что причина временной мужской несостоятельности кроется в неправильном поведении жены, в том, что секс с ней невозможно сравнить с теми эмоциями, которые испытал с Катенькой.
Увы, у него ничего не получилось. Катя сделала вид, что не придаёт этому факту значения.
– Для жалоб и рекламаций у меня сегодня неприёмный день. У взрослых мальчиков иногда случаются досадные интимные кризисы. Попей витаминчики, займись аэробным спортом. Могу предложить на выбор несколько видов альтернативного секса. Смею уверить – неплохо оттягивает.
Мужское достоинство Сергея таинственным образом потеряло связь с мозгом, отказывалось быть осмысленной и послушной желаниям частью тела.
В мыслях у него засел липкий страх, лишающий самообладания и благоразумия.
Жизнь потеряла смысл.
Вскоре жена предложила развестись. Сергей не стал спорить: разве это семейная жизнь, когда супруги не разговаривают, не спят вместе, не имеют общих интересов, не намечают планов.
На самом деле он почувствовал облегчение, когда понял, что больше не нужно жить ожиданием перемен к лучшему, бояться очередного интимного позора.
Теперь Сергей сидит на съёмной квартире в полном одиночестве и плачет под музыку, если так можно назвать безобразное треньканье.
Не важно, что без слёз. Душа рыдает незаметно.
Одно движение навстречу
Ты спрашиваешь «как дела»?
Зима. Из окон поддувает.
Сквозняк попутным не бывает,
хоть и похож на те ветра,
что нас носили по вселенной.
Всё тленно, mon ami,
всё тленно.
Светлана Корзун
Выходной опять пролетел на редкость бессмысленно, как сотни других до безобразия однообразных будней в последнее время.
Костя мог с точностью до минут предсказать, что произойдёт в его удручающе монотонной жизни сегодня, завтра, через десять дней, кроме поступков и удивительных вопросов трёхлетней дочки.
Люська, некогда любимая жена, во всяком случае Костя был в этом уверен последние четыре года, замечательная хозяйка, хорошая мать, настойчиво, агрессивно выстраивала стерильно правильную обстановку в доме и принудительно целесообразный быт, скопированный с образа жизни родителей.
Поначалу Косте нравилась чрезмерная хозяйственная активность жены, спланированный до мелочей дизайн каждого уголка, её привычки и образ мысли.
Теперь он понимал, что просто не придавал значения приторным обрядам чистоты, безукоризненному порядку, строгому соблюдению не им заведённых норм и правил жизни в ограниченном пространстве ипотечной квартиры, принадлежащей кому угодно, только не ему.
Костя множество раз пытался вспомнить, как познакомился с Люсей, был ли у них первый поцелуй.
В памяти навязчиво всплывала их первая ночь, совершенно случайная, ничего не значащая.
Был обычный квартирник по поводу сдачи очередного экзамена. Настроение как всегда в таких ситуациях подстёгивала возможность расслабиться.
Костя много пил, играл на гитаре, пел и танцевал со всеми подряд. Весело же.
Потом сознание выключилось, как электрическая лампочка. И наступило похмелье.
Утром юноша обнаружил себя безобразно обнажённым непонятно где в основательно измятой, пропахшей похотью постели.
Рядом в не очень аппетитной позе лежала смутно узнаваемая девчонка, сверкающая белизной пышных форм и откровенно бесстыдной открытостью интимных подробностей.
Костя хотел было тихо испариться, пока хозяйка пышного бюста и объёмных бёдер не заметила его присутствия.
Не вышло.
Сон девушки был весьма чуток.
Она раскрыла глаза, улыбнулась, раскрыла объятия.
– Проснулся, милый. Ты был великолепен. Не ожидала такого напора, такой прыти. Я так рада!
– Чему рада? Извини, мне, пожалуй, пора.
– Глупости. Сейчас будем завтракать. Но сначала душ. Одежду я выстирала и погладила. Ты был такой романтичный, такой пылкий.
– И всё же пойду.
– Зачем? Твои вещи мы всегда успеем забрать. Сегодня и отныне всегда, я твоя, любимый. Ну же, иди ко мне, мой герой!
– Прости, совсем ничего не помню. Как я сюда попал?
Через два месяца была свадьба Жуткое, пренеприятнейшее мероприятие.
Потом родилась Лиза.
Семейная жизнь постепенно вошла в привычку. Люся оказалась нежной, страстной, любвеобильной и безотказной. Всё же это лучше, чем ничего. Стабильность расслабляет.
Инициатором сексуальных забегов всегда была она.
Зато потом: то ли жена знала какие-то магические заклинания, то ли её искусные возбуждающие действия и впечатляющий темперамент оказывали стимулирующее влияние, Костя буквально проваливался в нирвану, после чего с трудом вспоминал, что было и как.
В себя приходил в насквозь пропитанной любовными соками постели с единственным желанием – отвернуться и спать.
С первого же дня Люся уверенно взяла на себя бразды правления.
Оказалось, что это очень комфортно – не задумываться о планах, их реализации и последствиях, тем более, что жизнь не стояла на месте, напротив, понеслась вскачь.
Жена сама нашла ему работу, сама решилась на ипотеку, сама… да-да – всё сама.
Подчиняться было удобно и просто, тем более что Люся уверенно покорила, можно сказать очаровала и его родителей.
Вроде бы всё хорошо, но что-то пугало, настораживало. С некоторых пор Костя понял, что семейная жизнь – совсем не то, что нужно для счастья. Ему было тоскливо и скучно от однообразия, предсказуемости и безликости существования.
То ли дело, вспоминал он в редкие минуты, когда удавалось избежать обязательного выполнения супружеского долга, а Люська, громко всхрапывая, засыпала, оставляя тютельку времени на приятные грёзы.
Костя, закрывая глаза, явственно видел очаровательно гибкий, соблазнительно манящий силуэт девушки-зажигалки, которая не безрезультатно искушала его на протяжении двух институтских курсов.
Бросить бы всё к чёртовой матери, найти её, повиниться.
Вот только как оставить маленькую проказницу Лизу, прелестную, очаровательную, озорную малышку дочь – самую большую любовь всей его никчёмной жизни?
Костя направлялся в магазин со списком – чего, по какой цене и какого качества необходимо купить.
По небу плыли кучерявые облака, напоминающие милые кудряшки дочурки, сквозь которые украдкой подглядывало за земной жизнью солнце. Под ноги падала красно-оранжевая кленовая листва, напоминая о бренности всего сущего, чирикали о чём-то своём неугомонные воробьи.
Проходя мимо кафе под открытым небом, уловив насыщенный запах свежесваренного кофе, Костя не без ностальгического сожаления вспомнил отдых с Юленькой, той самой проказницей, которую по глупости променял на мужика в юбке.
Это было в Феодосии. Целый месяц бесконечного счастья. Такое невозможно повторить.
Тогда он был уверен, что любовь – это Юленька. Даже от имени её, которое смаковал как сладкий десерт, голова кружилась, и распускалось нечто удивительное внутри.
Глядишь на неё с трепетным восторгом, восхищаешься и любишь-любишь. Сколько угодно. Хоть целую вечность. Засыпал, обнимая, с ощущением, что смотрит любимая на него с обожанием и улыбается. Ночью просыпался оттого, что приснилась. А она рядом.
Только о ней и думал: губы представлял, взгляд особенный, ласковый, милый сердцу голос, удивительный запах. Даже уши оттопыренные, и тонюсенький шрамик на верхней губе с ума сводили.
Вернуться бы в тот блаженный рай, исправить ошибки. Так нет – повязал себя по рукам и ногам обязательствами, стреножил. Променял любовь на похмелье без конца и начала.
У Кости появилось непреодолимое желание посидеть за уютным столиком, помечтать, отгородиться хоть на время от постылой судьбы.
Мужчина остановился на секундочку в раздумье, представил реакцию на длительное отсутствие вне поля зрения жены, Люськи, которая наверняка устроит воспитательный спектакль с нахлобучкой, и двинулся дальше.
– Костя, ты ли это, солнце моё, – услышал он, – возмужал, заматерел. Как я рада видеть тебя!
На него во все оленьи глаза изумительного серого цвета с пушистыми ресницами смотрела яркая, соблазнительная до умопомрачения молодая кокетка, смутно напоминающая… да-да, ту самую Юльку.
Неужели это она? Боже, как некстати, подумал Костя. Не хватало только новой серии сентиментальных воспоминаний, болезненно ностальгических, раздирающих душу в клочья.
Вот кого он по-настоящему любил все эти годы.
Даже стихи посвящал, хотя сам себе боялся признаться в романтических чувствах. Прятал стихотворные перлы на работе, чтобы случайно не обнаружила Люська.
Удивительно, но это действительно была та самая Юленька, только чуточку красивее и немного старше.
Кошачье изящество, томная женственность, восхитительно волнующая прелесть изумительного облика: концентрация чувственности и тонкого эротизма. Не заметить несомненных достоинств бывшей подруги было невозможно.
Вот только подойти к такой очаровательно леди было чуточку страшно.
– Вижу, узнал. Как ты, – приветливо улыбнулась девушка, вызвав у Кости немедленный чувственный отклик. Попадая в поле зрения счастливого человека, хочешь ты этого или нет, сам невольно начинаешь улыбаться.
– Живу помаленьку. Женился. Дочку воспитываю. Она у меня прелесть! А ты… как?
– Вспоминаю тебя. Иногда. Первая любовь не забывается.
Юлька приблизилась, привычно, как тогда, покрутила пуговицу на его рубашке, поправила воротничок.
А уши у неё всё такие же смешные.
От девушки пахло летней ночью, сладкими фруктами и чем-то вызывающе терпким: бергамотом, полынью, степными травами – чем-то удивительно знакомым, отчего кровь по взволнованному телу заструилась горячими толчками.
Перед Костиными глазами ожили цветные кадры тех дней и ночей, интимные подробности эротических грёз, всплывающих то и дело все четыре года, пока они не виделись.
Это была не только любовь, не просто отношения мальчика и девочки: они были полноценной парой, внутри которой отсутствовало понятие запретных тем и постыдных действий.
Влюблённость окрыляет, делает людей неуязвимыми и счастливыми до такой степени, что исчезает чувство реальности.
Юлька с Костей тогда обезумели вконец, слегка тронулись рассудком от необузданного влечения и головокружительной страсти.
Им были абсолютно безразличны последствия интимных игрищ, которые настигали их в самых неудобных и странных местах, вроде незапертой аудитории, примерочной кабины магазина, детской площадки, подвала многоэтажного дома.
Оба жили с родителями в тесных квартирках, поэтому места и обстоятельства свиданий всегда были случайными, кроме редких уединений в комнатах друзей и того восхитительного месяца под черноморским солнцем, который пролетел как один день, но запомнился навсегда.
– Извини, я… я сам не понимаю, как это вышло.
– Забудь. Ты же мужчина. Она поманила, ты… ты не смог противостоять её обаянию. Так бывает.
– Нет-нет, не так. Всё было совсем не так! А ты… замужем?
– Ещё чего! Хватит с меня одного… бессовестного обманщика. Неважно выглядишь, Костян. Не срослось, или ошибаюсь?
– Не так, чтобы очень. Не хуже, чем у других. Грех жаловаться.
– По чашечке кофе?
Костю трясло. Он никак не мог принять простое решение. Отвык от самостоятельности.
И тут его накрыло.
Знаете, так бывает, когда сильно стукнешься головой: окружающее пространство растворяется, превращается в густой жидкий туман и плывёт, а ты качаешься на размеренно набегающих тёплых волнах, одновременно падая в бездонную пропасть, и не имеешь сил сопротивляться.
Очнувшись, Костя обнаружил свою руку в её мягких ладонях, лежащих на обжигающе обнажённых коленках.
Юлька что-то говорила щебечущим голосом, гипнотизируя взглядом. Костя продолжал качаться на волнах.
– Мы с тобой тогда сбежали с экскурсии по даче Стамболи под Феодосией, нашли укромное местечко на берегу моря и так оторвались, просто чудо. У меня тогда ужасно саднила сгоревшая кожа, но ты был самым лучшим в мире обезболивающим. Нас тогда застукали пионеры. Было так смешно. Потом в номере… эй, ты что, ничего не помнишь, ау?
У Кости ныло сердце, горели щёки.
Он посмотрел на изысканный наряд женщины, на свои застиранные домашние штаны с оттянутыми коленками, на поношенные сланцы и раздвоился.
Половина сознания стремилась немедленно плюнуть на всё, кроме Юльки, избавиться одним махом от педантично нудной, докучливой, мелочно пунктуальной, придирчивой и требовательной жены, подхватить на руки чудесный подарок судьбы, отнести её в счастливое будущее.
А там, там как пойдёт.
Костя понемногу приходил в себя, к нему медленно возвращалась способность анализировать, мыслить.
Сердце вытанцовывало ча-ча-ча с элементами хип-хопа и самбы, наполняло горячей кровью нижнюю часть туловища.
Его трясло радостное предвкушение.
Юлькино прикосновение обдавало жаром, сигнализировало – девушка всё помнит, есть шанс прыгнуть в последний вагон скорого поезда, который способен вернуть обратно в юность, где до сих пор обитает настоящая, не та, что по залёту, любовь.
Ещё несколько секунд непривычно властного сексуального напряжения, наполняющего тело и разум наркотическим дурманом, одно движение навстречу счастью, один утвердительный жест, кивок головой…
– Я тут рядом живу. Зайдёшь? Так рада тебя видеть, не представляешь. У меня фотографии сохранились. Целый альбом. Я часто просматриваю. Ностальгирую.
– Да-да, конечно, конечно зайду… альбом, фотографии… точно, совсем забыл, я же Лизоньку, дочку обещал сфотографировать. Ты извини, Юль, я это… я того… короче, извини. Мне пора. Продукты нужно купить и вообще.
– Когда, Костя, ждать-то тебя когда? Ты же адрес мой не знаешь.
– Мир тесен, встретимся ещё. Извини!
– Значит, всё?
– Дочка, понимаешь… я ведь её очень, очень люблю.
