Василий Водовозов
Захват печати капиталом и его последствия
III
Итак, типическая современная газета есть прежде всего коммерческое предприятие, торгующее своим изделием – печатным словом, – как торгует фабрикант ситцем или велосипедами.
О беспринципности и продажности современных капиталистических газет имеются многочисленные сообщения русских и иностранных наблюдателей и исследователей заграничной жизни.
«В Вене существует можно сказать только два типа изданий, – говорится в местной газете «Die Zeit», – богатые газеты, живущие подкупом, и честные, умирающие от истощения». Почти то же самое выражает русский экономический журнал, говоря, что «вся политическая пресса Австрии, за весьма небольшими исключениями, находится в руках бойких журналистов и талантливых мастеров делать шум вокруг того, чего совсем не было. Эти господа находятся в полном вассальном подчинении правящей бюрократии». Более детальную характеристику австрийской печати мы находим у г. Звездича. Эта печать фальсифицирует общественное мнение ради партийных или своекорыстных целей; при оценке общественных явлений руководствуется не желанием разъяснить их, а сторонними соображениями; она подкупна, продажна, «готова за деньги замалчивать то, о чем обязана говорить, как выразительница общественных интересов, и способна погубить хорошее дело если ее не расположили в его пользу теми или иными средствами». Новейшей иллюстрацией беспринципности австрийской периодической печати служит её поведение во время последней балканской войны, когда, в угоду сильным шовинистическим элементам, эта печать писала воинственные статьи, измышляя то один, то другой предлог (дело Прохаски, «предательство» Эссад-Паши, и т. д.), чтобы расположить общественное мнение Австрии к военным выступлениям. И хотя активную роль в этом разжигании воинственных чувств играла не вся печать, но «во всей Вене, – говорит г. Звездич, – не находилось, кроме «Arbeiter Zeitung», ни одной газеты, которая разоблачила бы эту пагубную деятельность официозов».
Парижский корреспондент журнала «Zeitschrift» сообщает как мы видели, что все большие парижские газеты, кроме четырех, помещают на своих страницах статьи, взимая с авторов, от одной до четырех тысяч франков, за статью. Новейший французский писатель, Lysis, утверждает, что, за исключением некоторых органов рабочей печати, почти вся французская пресса «куплена, продалась и поработилась владычеству денег. Подкуп прессы представляет организованную и даже централизованную промышленность». А бытописатель французской печати, Фонсгрив, указывает на подкуп французских газет, как на самое обыкновенное явление.
«Жонглирование убеждениями является самой характерной чертой американского журнализма», – говорит корреспондент, «Русск. Ведомостей», – и такое мнение подтверждается самими американцами. Большинство американских крупных газет, по утверждению одного американского критико-библиографического издания, «ищет лишь сокровенной тропы к карманам публики». «Их основатели и руководители готовы на что угодно, лишь бы удовлетворить тому, в чем они видят вкус или безвкусие публики… Способные люди готовы проституировать свои таланты; люди, по-видимому почтенные, продают свою совесть и убеждения, чтобы найти эту извилистую тропу». «Напрасно было бы думать, – говорит г. Диеренталь, – что испанская пресса играет роль воспитательницы широких масс. Цель её двояка: обслуживать чисто личные интересы издателя (в этой роли часто фигурируют политические деятели) и приобретать, как можно больше подписчиков». Ежедневная печать в Болгарии, по характеристике г. Богучарского, «типа почти поголовно желтой прессы»… «крикливой, рекламной, безыдейной, гоняющейся исключительно за сенсациями, обвиняющей друг друга в подкупности… в сущности никакого общественного мнения не отражающей, никого не уважающей и в свою очередь решительно ничьим уважением не пользующейся». «Некогда газета связана была с тем или другим политическим учением, с той или другой партией – говорит новейший исследователь газетного дела во Франции; теперь она принадлежит синдикату, пускает в ход или сама делает различные дела». Многие акционерные газеты и теперь выкидывают знамя той или другой партии, но в этом они руководствуются не принципиальными соображениями, а коммерческим расчетом. Одна из лучших немецких газет «Berliner Tageblatt» умудряется примирять свободомыслящую политику с коммерческими интересами своего хозяина, говорит г. Гроссман. «Если в передовице печаталась резкая оппозиционная статья, то в местном отделе того-же номера наверняка можно прочитать трогательную историю про какую-нибудь принцессу или призыв к теплой поддержке евангелического союза. Немножко оппозиции и немножко подхалимства идут рука об руку»[4].
Коммерческому расчету приносится в жертву все то, что мы «читали важнейшей задачей печати, как руководителя общественного мнения в духе истины, справедливости и общей пользы. Капиталистическая печать стремится упразднить те блага, какие приобретены обществом вследствие освобождения литературы от юридических пут. Она ограничивает свободу широкого распространения идей и сведений и опровержение тех идей, какие соответствуют интересам власти или сильных плутократических организаций.
Бельгийская пресса, говорит один русский корреспондент, «в виде общего правила не выносит сора из избы. Здесь вы не найдете газеты, которая стала бы обличать кого-либо из власть имущих или занимающих хотя бы самое скромное положение, и тем более богатых буржуа. Бюрократия и буржуазия в Бельгии фактически безответственны перед обществом. Ни одна бельгийская газета не примет частной жалобы, хотя бы представляющей общественный интерес. Это не значит, конечно, что она не возьмет с вашего противника «за молчание». Что касается специальной сферы русско-бельгийских дел, то ни одна бельгийская газета никогда и ни при каких условиях не напечатает чего-либо, могущего повредить бельгийским интересам. Бельгийские гешефтмахеры могут спать совершенно спокойно за спиной своей прессы». «Долго убивали армян в Турции, а французское общественное мнение ровно ничего не знало об этом, и не потому, что решительно вся пресса была подкуплена, а главным образом потому, что агентствам (телеграфным и информационным, организованным частными предпринимателями с субсидией от правительства) было «рекомендовано» молчать; «Temps» не печатал статей своего константинопольского корреспондента; «Journal des Débats» известен своими «симпатиями» к Турции; «Matin», орган банкиров, заинтересованных в финансах Порты, старательно замалчивал турецкия зверства; некоторые другие газеты имели тоже свои резоны молчать; остальная пресса или часть её, не располагающая иностранными газетами или не имеющая собственных корреспондентов, находилась в полном неведении относительно того, что происходило в Армении». «В провинции (Франции) могут происходить очень важные события, но если правительство или господствующие классы заинтересованы в том, чтобы они не дошли до сведения общества – им нужно лишь постараться, чтобы о них не заговорили ни информационные агентства, ни несколько крупных газет, а остальная пресса, пользующаяся лишь известиями этих агентств и газет, и»? будет говорить о них просто потому, что они ей неизвестны».
В Сев. Американских Соединенных Штатах телеграф находится в частных руках, и образовался трест новостей для печати, «пользующийся своим положением вполне тиранически». Стоит только войти в соглашение с этим трестом промышленным синдикатам, говорит г. Озеров, «и новости для них неприятные, не будут передаваться, печать будет молчать о том, о чем хотят промышленные тресты, и будет сообщать сведения, какие предпишут эти последние».
Всем известны приемы, помощью которых общественное мнение Англии было подготовлено к войне с бурами. Потерпев неудачу в попытке захвата южно-африканской республики силой (нашествие Джексона в 1895 г.) частным, так сказать, путем, английские плутократы «приступили к медленной систематической работе, чтобы подготовить общественное мнение к войне. Они постарались захватить большие газеты. Одно и то же лицо писало передовые статьи в иоганнесбургской газете, основанной с специальной целью, и передавало потом по телеграфу эти статьи, как выражение мнения британских колонистов» в крупные лондонские газеты; а для подготовления нижне-средних классов была основана газета «Daily Mail». Такими приемами кучка плутократов заставила культурную и свободную нацию затеять воину для подавления свободы зависимого от неё народца и на долго покрыть себя в глазах мира неувядаемым позором. Трудно идти далее в порабощении печатного слова. Но ведь порабощение прессы означает интеллектуальное рабство юридически свободного гражданина Франции, Англии, Америки!
IV
Величайшим злом капиталистической газеты кажется нам, однако, не открытие её столбцов для статей, оплаченных дельцами, спекулянтами, писателями, художниками и т. п., а то влияние, какое она оказывает на духовный склад читателя, статьями, за которые сама платит.
При нарождении дешевой газеты, вносившей свет некоторого просвещения в массы трудящегося населения, никто не ожидал, что она выродится современем в средство развращения и затемнения народного сознания. В тридцатых годах истекшего века моралист В. Чаннинг выражал свое удовольствие по случаю появления копеечных газет, содержавших много полезного для народа материала; и его неприятно поражало лишь обилие в них реклам о патентованных средствах и характер судебных отчетов, обращающих факты проявления пороков и несчастий бедняков в средство развлечения читателей. Он выражал тогда уверенность в том, что такой характер отчетов в газетах для зажиточного населения возбудил бы негодование читателей[5]. Но если бы Чаннинг дожил до наших дней, он бы с ужасом отнесся к тому, во что обратилась газета предназначенная для современного среднего читателя.
Обилие доходного для газет матерьяла в виде статей, реклам и т. п., равно, как и цена, какую за него можно требовать, зависит от распространения газеты. Это обстоятельство побуждает предпринимателя по возможности популяризировать свое издание путем понижения продажной цены номера и, главное, наполнения последнего наиболее привлекательным для невзыскательного читателя содержанием.
Для этого нужно играть на легко возбуждаемых струнках человеческой души; и так как чувственные и более низменные стороны человеческой природы легче поддаются воздействию, то стремящаяся к наживе газета культивирует именно эти её черты. Сенсационные известия, сплетни (американские газеты подкупают даже английскую прислугу доставлять им сведения о своих и чужих господах, так как опубликование таких сведений в английской печати, по закону, грозит газете большими неприятностями), смакование кровавых преступлений и возвеличение их героев, порнографические и бульварные романы составляют необходимую принадлежность ходкой газеты на Западе и в Севиеро-Американских Соединенных Штатах.
«Когда большинство английских газет подпало влиянию небольшой группы беспринципных людей, говорит г. Сатурин, добросовестность и серьезность, бывшие отличительными чертами английской прессы, начали подвергаться остракизму и вытесняться ложью и клеветами, диктуемыми корыстными вожделениями. Лица, дорожащие своими убеждениями и свободой критики, стали изгоняться из редакций». Воскресные приложения к американской газете суть «настоящие магазины взрывчатых веществ, имеющих весьма смутное сродство с искусством и литературой, но обладающие некоторыми неприятными свойствами лиддита, если позволительно сравнение зловония невещественного с вещественным». Чем лучше расходится американская газета, тем меньше внимания уделяет она политике и руководящим статьям, и тем больше места отводит хронике преступлений, скандалам и иллюстрациям. В течение первых пяти лет существования газеты «New Iork Journal», поставившей себе целью завоевать большое число читателей и успешно выполнившей эту задачу, газета «самым беззастенчивым образом развращала литературные и художественные вкусы толпы и пичкала ее всякой скандальной дрянью», потому что для победы над соперниками газете нужно было «еще больше влезать в частную жизнь всякого нью-иоркца, еще более беззастенчиво преувеличивать и извращать факты, еще более разжигать всякие низменные страсти малокультурных классов».
«Лучшие газеты в Германии с трудом борятся за свое существование, говорит г. Коварский. Бульварная пресса, спекулирующая преимущественно на сенсации, порнографии и уголовщину, – это распространеннейшая. живая, повседневная, дешевая та же Пик Картонова литература, которой питается колоссальное количество людей, и которая воспитывает население в самом разнузданном духе, ожесточает, убивает этику, разрушает способность понимать и наслаждаться истинной изящной литературой, губит лучшие духовные интересы человека». И более приличная газета, вроде «Berliner Tageblatt», привлекающая к себе внимание образованного читателя «за бойкость и быструю осведомленность», окрашена в свою очередь таким «налетом пошлости», который «не позволяет никому из более серьезных читателей признавать подобную газету своею». Австрийская газета потворствует нездоровым инстинктам массы, «вечно гонится за сенсацией и подносит ее в пикантном виде, чтобы разжечь нездоровое любопытство читателя».
Основной признак большой парижской газеты, говорит г. Белорусов, безыдейность и беспринципность. «Она стоит на почве существующего порядка вещей и слегка кокетничает с порядком завтрашнего дня, насколько он выясняется из тумана будущего. Вне этих соображений ей глубоко безразличны роялисты и радикалы, социалисты и анархисты, католики и франкмасоны, кабинеты разных направлений и всяческие общественные движения. Или иначе – все они одинаково для неё интересны, насколько сенсационны их выступления, и тем она посвящает больше внимания, вокруг кого можно больше наделать шума, и кем можно больше заинтересовать улицу. И так как улица морально и умственно невзыскательна, то моральный и интеллектуальный уровень большой прессы упорно низмен». «Газета набивается телеграммами и отчетами об убийствах и других преступлениях, о трагических любовных историях и т. п. Если где-нибудь в стране происходит выходящий из ряда скандал – он вздувается газетой до чудовищных размеров». «Каждый репортер, раскопавший в интересном деле интересную подробность, получает немедленно премию. Репортеры, поэтому, стараются изо всех сил и проявляют чудеса сыскной или розыскной догадливости».
