Вера Ивановна Крыжановская-Рочестер
Заколдованный замок
Алиса преклонила колени и прижалась к краю постели. Она хотела помолиться, но ей мешали ее возбужденные мысли. Она думала о смерти Беранже и о страшной тайне, окружавшей его последние минуты. Вспомнил ли он с любовью и сожалением о своей законной жене? Этого она уже никогда не узнает.
Через минуту Алиса встала и в последний раз посмотрела на лицо Беранже, слабо просвечивавшееся сквозь газ. Затем она вернулась в будуар, выпила чашку чая и легла на диван. Ее сильно занимали странные истории, рассказанные Сузанной. Какой абсурд, что мертвая приходит развлекаться к живому и, в конце концов, убивает его! Такие вампиры существуют только в воображении простого народа. Но куда же исчезла куртизанка? Где прячется она, конечно, с согласия Беранже? Если она поищет в бюро, то, вероятно, найдет там какое-нибудь указание, письмо… Но как открыть его, если всюду наложены печати? Страстное желание немедленно же выяснить это дело овладело молодой женщиной.
Вдруг она вспомнила, что маркиз всегда прятал свою корреспонденцию в секретное отделение, и бросилась в кабинет. Здесь она с удовлетворением убедилась, что на едва заметную замочную скважину секретного отделения не было наложено печати. Что же касается ключа, то она отлично знала, что маркиз всегда носил его на часовой цепочке вместе с другими брелоками. Не раз она видела, как Беранже копался в этом ящике или прятал туда какие-то бумаги. Дорого бы она дала тогда, чтобы знать, что там находится! Теперь же она полная хозяйка и свободно может освидетельствовать таинственный ящик.
Алиса позвала Сузанну и приказала ей принести часы маркиза. Серебряный ключик висел на своем месте между разными брелоками.
После довольно продолжительных поисков, Алиса нашла замочную скважину и повернула ключ. Замок отрывисто щелкнул и доска откинулась.
Ящик был набит разными бумагами. Чтобы лучше ориентироваться, Алиса стала вынимать их и в порядке раскладывать на столе. Здесь оказалась целая переписка с Мушкой, начатые и почему-то не отправленные письма и любовные записки с назначением места свиданий. Неверный муж с поразительным бесстыдством писал их в двух шагах от своей молодой жены, когда та сидела в смежной комнате! Бледные щеки Алисы вспыхнули от гнева, и на минуту она забыла, что писавший все это уже умер. При виде этой массы всевозможных счетов из ресторанов, от модисток, ювелиров, цветочниц, и груды записок, свидетельствовавших о разных мимолетных любовных интригах, перед молодой женщиной раскрывалась вся интимная жизнь Беранже, вся та распущенная и расточительная жизнь, которая не позволяла ему уделять время своей жене.
И такая жизнь началась уже давно! Здесь хранились целые пачки писем, относившихся еще к его холостой жизни, портреты, сухие цветы, женские перчатки, объяснения в любви, на которые он, очевидно, не имел времени отвечать за массой разных любовных интриг. Скольким из этих бесстыдных женщин Алиса пожимала руку, считая их безупречно чистыми! Молодая женщина с отвращением бросила все обратно в ящик и замкнула его. Того, чего она искала, она не нашла: не было ни малейшего указания на переписку после бала. Впрочем, все это был прах прошлого, над которым смерть поставила свой крест.
Алиса была очень утомлена. Она откинулась в кресло и вытянула свои отяжелевшие члены. К тому же, было уже поздно: часы пробили полночь.
Молодая женщина встала, собираясь лечь спать, как вдруг какое-то холодное веяние коснулось ее лица. Что бы это могло значить? В тоже время она заметила, что голос читавшей сестры милосердия умолк.
«Она, вероятно, заснула от усталости и не заметила как отворилось окно. Бедная женщина может простудиться,» – подумала Алиса,
Она понимала, что ей следует разбудить монахиню или закрыть окно, но суеверный страх очутиться одной с покойником приковал ее к месту. На минуту у нее появилась мысль позвонить горничную, но почти тотчас же она устыдилась своего малодушия. Как не стыдно ей бояться покойника и верить глупым россказням?
Алиса решительно откинула портьеру и вошла в спальню, но в ту же минуту остановилась, как окаменелая. Монахиня крепко спала, откинувшись в кресле; книга валялась рядом с ней на полу. Около кровати стояла, закутанная в черную вуаль женщина, в которой маркиза тотчас же узнала Мушку. Мертвенно-бледное лицо ее, обрамленное растрепанными белокурыми волосами, было ужасно. Она старалась наклониться к телу, точно желая поцеловать его, но всякий раз отступала назад, как будто какая-нибудь невидимая сила отталкивала ее. Тогда лицо ее исказилось, она стала извиваться, как змея, и, казалось, носилась, как хищная птица над своей жертвой.
Ужасная посетительница до такой степени была поглощена желанием приблизиться к телу, что не заметила Алису, которая, дрожа от страха, спрашивала себя, не жертва ли она галлюцинации? Она не могла отдать себе отчета, кого она видит: живую женщину или какого-нибудь нечистого духа? Если последнее верно, то, следовательно, крест на груди Беранже мешает подойти вампиру! Вдруг, Алиса вспомнила, что в ее молельной есть древний золотой крест с частицей Св. Мощей, доставшийся ей от бабушки. Она никогда не расставалась с этой семейной святыней и только во время своего поспешного бегства в ночь бала забыла захватить его с собой.
С быстротой молнии она бросилась в маленькую комнату рядом со спальней, которая служила ей молельной. Здесь на стене висело древнее Распятие, украшенное жемчугом и сапфирами.
Алиса не помнила, как она сняла крест и вернулась в спальню. Одна мысль воодушевляла ее: если Мушка – нечистый дух, вышедший из ада, то она должна исчезнуть перед священным символом искупления. В эту минуту она ничего не боялась. Молодая женщина не заметила даже, что в противоположную дверь вошел Жак, с пачкой восковых свечей в руке. Подняв обеими руками крест над головой покойного, она громко воскликнула изменившимся голосом:
– Во имя Всемогущего Бога и Господа нашего
Иисуса Христа…
Алиса не успела докончить фразы, как чей-то хриплый и отрывистый голос перебил ее:
– Vade retro, Satanas!
Струя воды облила покойника и извивавшуюся женщину.
Это был грум. Сначала он чуть было не умер от страха; затем, быстро решившись, бросил свечи и, схватив чашу со святой водой, вылил ее на демона.
Весь этот случай, который так долго описывать, длился всего несколько секунд. В ту же минуту сильный удар, напоминавший пушечный выстрел, потряс стены; земля, казалось, задрожала, и вся комната наполнилась клубами дыма. Жак упал на колени и закрыл лицо чашей; монахиня вскочила, точно под влиянием электричества. Крест выскользнул из дрожащих рук Алисы и упал на голову Беранже. Почти в ту же минуту раздался тройной возглас испуга и удивления, и глаза всех устремились на маркиза. Тот медленно поднялся на своем ложе. Широко открытые глаза его светились ужасом и он вскрикнул хриплым голосом:
– Я не умер!…
Гром и крики донеслись до людских. Сузанна, камеристка Алисы и два лакея прибежали в спальню. Их приход рассеял оцепенение, приковывавшее к месту онемевших и неподвижных свидетелей непонятного явления. Увидев сидящего маркиза, которого они уже два дня считали умершим, слуги бросились было бежать обратно, но пришедшая в себя Алиса остановила их.
– Останьтесь здесь! – повелительно крикнула она. – Маркиз лежал в летаргическом сне. Его необходимо унести отсюда, так как здесь какой-то удушливый запах.
И действительно, комнату наполнил удушливый запах разлагающегося тела, затруднявший дыхание. Никто не мог понять откуда он мог явиться. Вдруг монахиня снова вскрикнула и отскочила назад, указывая рукой на бесформенную массу, лежавшую на ковре около кровати. Тем не менее, в этой бесформенной массе, покрытой песком, грязью и зеленоватой пеной, все признали труп женщины. На это ясно указывали обрывки атласа, кружев и золотой бахромы, а также длинные пряди белокурых волос.
Все присутствующие с весьма понятным ужасом смотрели на эти разлагающиеся останки человеческого тела, таким чудесным образом появившиеся в комнате, и ясно свидетельствовавшие о какой-то неизвесной оккультной тайне.
Когда дрожащая и расстроенная Алиса хотела помочь Беранже сойти с кровати, тот схватил ее руку и пробормотал:
– Пусть меня перенесут: сам я не могу идти.
Маркиза перенесли в комнату его дяди. Тотчас же был послан гонец за доктором. Спальня и две соседние комнаты были заперты на ключ. Один из слуг, по собственной инициативе, побежал к священнику, чтобы рассказать тому о дьявольском наваждении.
Истощенный, расстроенный и бледный Беранже имел вид умирающего. Алиса приказала раздеть его и уложить в постель. Затем, она дала ему выпить стакан теплого вина. Маркиз все исполнял послушно и только становился беспокойным, когда молодая женщина отходила от него. Наконец, он схватил ее руку, прижал к губам ее холодные пальцы и больше не отпускал от себя.
Приехал доктор. Внимательно исследовав больного, он объявил, что какое-нибудь нервное потрясение вызвало летаргию и нервный удар, следствием которого стал паралич обеих ног. Относительно возможности выздоровления он не захотел высказать своего мнения и предписал больному полный покой. Самому Беранже доктор подал самые лучшие надежды. Когда же больной выразил желание немедленно оставить виллу и переехать в гостиницу, он охотно разрешил это, так как ему удобнее было посещать маркиза.
Беранже положили в карету и к семи часам утра привезли в Верделе. Алиса с мужем заняли самый лучший номер в гостинице, который, к счастью, оказался свободным.
Когда Бертран узнал, что его друг, которого вчера он видел мертвым и похолодевшим, приехал живой в Верделе, он был страшно поражен и тотчас же прибежал к нему. Но видя, до какой степени Беранже болен, Бертран ограничился тем, что выразил ему свою радость снова видеть его и поздравить с окончанием летаргии, которое случилось так вовремя. Зато он подробно расспросил маркизу и слуг. Не веря своим собственным ушам, он выслушал рассказ о невероятных событиях. Все свидетели единодушно утверждали, что труп, так неожиданно очутившийся в комнате маркиза, был ни чей иной, как Мушки. Бертран счел своим долгом известить об этом полицейского комиссара и следователя. Два доктора и он сам присоединились к следственной комиссии, которая решила немедленно же ехать на место, чтобы констатировать, что тело, очутившееся около кровати маркиза де Верделе, есть действительно тело Мушки.
Дорогой все только и говорили об этом неслыханном происшествии. Доктора насмехались над легковерием людей, которые на пороге двадцатого столетия верят во вмешательство дьявола. Полицейский комиссар, считавший себя очень умным, вторил им, хотя в душе чувствовал себя не очень хорошо. Что же касается Бертрана, то он был очень взволнован и смущен, так как то, что он услышал от Алисы, окончательно противоречило всем современным убеждениям, а между тем, в правдивости ее слов, а также в ее здравом уме он не мог сомневаться.
Вокруг виллы собралась целая толпа народа. Слух, что тело исчезнувшей женщины, которое тщетно повсюду искали, нашлось в комнате маркиза де Верделе, уже разнесся в окрестностях и привлек массу любопытных. Относительно же самого дела мнения расходились. Одни ни минуты не сомневались во вмешательстве дьявола, другие же предполагали простое убийство.
Когда подъехали чиновники, все крики и споры сразу смолкли. Толпа только еще плотней сдвинулась и наполнила сад и двор. Особенное скопление народа было у окон спальни маркиза. Но, к великой досаде всех любопытных, на всех окнах были опущены шторы.
В гостиной сидел священник и разговаривал с сестрой милосердия. Вокруг них толпились расстроенные и перепуганные слуги. Они рассказывали все, что видели и слышали, и решительно объявили, что никто не согласится служить в этом проклятом доме.
– Ну что, батюшка? Что вы скажете об этой истории? – спросил Бертран, пожимая руку старику-священнику.
– Я скажу только одно, что сатана принимает всякий вид, чтобы доказать, что он не есть плод фантазии глупых людей, – серьезно ответил священник.
Представители закона и науки многозначительно переглянулись, но сочли ниже своего достоинства спорить со старым глупцом, который болтает на свою любимую тему.
– Прежде, чем приступить к осмотру трупа, я желал бы знать кто из здесь присутствующих знал лично госпожу Лажуа д'Арсон? – спросил следователь.
– Я! Я каждый день видел ее в Во-галле, – объявил Жак, которого выставили как главного свидетеля.
– Я тоже видел ее на балу и отлично помню все подробности ее костюма, – прибавил Бертран.
– Вы ее узнаете?
– Конечно.
– В таком случае, не угодно ли вам дать свое показание и описать нам подробно как ее, так и ее костюм.
– Охотно сделаю это. Как кажется, вы опасаетесь, как бы мое воображение не приняло участия в показании, – сказал Бертран и громко расхохотался.
– Когда в дело вмешивается дьявол, мой дорогой господин Бертран, то все может случиться и ни за что нельзя отвечать, – с улыбкой ответил следователь.
Не обращая внимания на неодобрение священника и монахини, он сделал знак письмоводителю, чтобы тот записывал показания.
– Лажуа д'Арсон, по прозаванию Мушка, была высокая, стройная блондинка. В день бала она, к своему несчастью, была закостюмирована цыганкой. Я говорю: к несчастью, так как, по всей вероятности, этот костюм затронул пункт помешательства бедного Ренуара, который, как вам известно, признался, что убил ее. Она была одета испанской цыганкой. На ней была атласная юбка с золотыми пуговками, украшенная двумя воланами из черных кружев, черный бархатный корсаж и вокруг талии был обвязан полосатый шарф с золотой бахромой, по которому были вышиты каббалистические знаки. На голове был красный ток. Волосы были завиты и распущены. Теперь перехожу к драгоценностям. В ушах она носила серьги в виде двух больших золотых колец. Самая же характерная вещь, которая может доказать подлинность Мушки – это браслет, который она постоянно носила. Этот браслет был составлен из двойного ряда сердец. На цепочке висело еще одно сердце, втрое больше других. В этом сердце был вставлен портрет маркиза де Верделе, который, между нами будь сказано, был ее последним любовником.
– Я подтверждаю все, что сказал господин Бертран, – объявил Жак. – Госпожа Мушка всегда носила этот браслет. Я видел его на ней, когда она шла под руку с господином Ренуаром.
– Отлично! Ясность показания не оставляет желать ничего лучшего, – сказал следователь. – Теперь пойдемте в спальню. Сейчас мы увидим, подходят ли все эти приметы к трупу. Господа же доктора определят время ее смерти.
Как только открыли дверь, всех поразил отвратительный и удушливый запах разлагающегося трупа. Священник, сестра Бригитта и слуги остались в соседней комнате. Что же касается Бертрана и Жака, то они должны были войти в спальню вместе с представителями власти и докторами.
На ковре, около кровати, лежала разложившаяся, бесформенная масса, на которую страшно было смотреть. Тем не менее, нельзя было не узнать остатки желтой атласной юбки, обрывки кружев и куски полосатой материи; ясно сохранились также длинные пряди растрепанных белокурых волос. Лица только не было видно, так как труп лежал ничком.
Оба доктора опустились на колени около трупа. После непродолжительного осмотра один из них заметил пресловутый браслет, составленный из двойного ряда сердец. Не без труда он снял его с разложившейся руки и открыл большой медальон: там оказался портрет Беранже.
– Все оказывается верно, – сказал доктор, бросая на стол влажный браслет. – Черт возьми! Надо признаться, что покойная не была лишена остроумия, если всегда носила на себе целую галерею своих любовников. Право, это очень пикантно! Но перехожу к делу. По моему мнению, эта женщина умерла по крайней мере пятнадцать дней тому назад. Теперь у нас десятое сентября, бал был в ночь с 25 на 26 августа. Следовательно, и эти данные сходятся. Причиной же смерти, по-моему, было падение, так как череп разбит, а ненормальное положение членов указывает на раздробление всех костей.
– Кроме того, тело долго лежало в воде. Каким же образом оно могло попасть сюда? Вот чего я никак не могу объяснить себе! – вскричал другой доктор. – Разве ее последний любовник, дьявол, свернувший ей шею, ночью принес ее сюда! Но, в таком случае, где же она лежала все остальное время со дня своей смерти?
– Да она каждую ночь приходила сюда на свидание с господином маркизом, – пробормотал грум, подымая обе руки. – Не дальше как два дня тому назад, я видел, как вечером Мушка сидела за столом с нашим господином.
Рассказав вкратце свое приключение, он прибавил:
– Кто, кроме дьявола, может видеть сквозь дверь! От ужаса я лишился чувств. Все могут быть свидетелями, в каком я был положении.
– Вы правы, мой милый! Состояние в каком вы были, доказывает, что от страха у вас сделался бред. Вы очень нервны. Вам следует лечь в больницу серьезно полечиться, – сказал доктор Арнольди, хлопнув его по плечу.
– Господин доктор! Я тоже видела эту женщину живой. Она стояла у кровати и корчилась перед Распятием! Только я была точно парализована и не могла шевельнуться! – вскричала монахиня. – Когда же маркиза подняла над нею крест с частицей мощей, а Жак облил ее святой водой, она упала, точно пораженная молнией. В ту же минуту раздался гром, и весь дом задрожал.
– Дорогая сестра! Да обратитесь же к своему рассудку. Как могла женщина, у которой нет и двух целых костей, ходить и являться на свидания? Я уже не говорю о том, что мертвые не занимаются подобными вещами. Не проще ли предположить, что труп, попавший в поток, всплыл, наконец, на поверхность. Какой-нибудь шутник, знавший отношения маркиза к покойной, случайно обнаружил его и, желая сыграть шутку с маркизом, нашел возможность втащить его сюда.
– Ах, сударь! Не старайтесь объяснить необъяснимого еще более невероятными предположениями! – вскричал священник. – Принести разлагающийся труп в эту комнату, где сидела сестра Бригитта, в двух шагах от маркизы, находившейся в кабинете мужа, и принести так, чтобы никто ничего не заметил, никто не почувствовал запаха и не слышал шума и не осталось бы никаких следов – разве это вероятно? И, однако, вы допускаете это, чтобы только осмеять и отвергнуть несомненный факт Небесного гнева! Разве вы измеряли и взвешивали могущество Создателя? Разве вы можете постигнуть непонятные и ужасные пути Его правосудия? Конечно, в вашем Париже – этом современном Содоме – где процветают всевозможные пороки, где допускаются всякие излишества и терпятся всякие преступления против натуры, легко все отрицать и провозглашать культ материализма и веру в полное уничтожение. Чтобы открыть глаза не желающим оставаться слепыми, несмотря на очевидность, Провидение допускает совершаться фактам вроде тех, с каким мы сейчас имеем дело. Здесь мы видим несчастную женщину, жившую развратом. Она отвлекает с пути долга женатого человека и потакает его самым низменным инстинктам. Тот же окончательно забывает свой долг и честь. К великому соблазну всех честных людей, оба эти достойные представители современной развращенности предаются оргиям, бравируют общественным мнением и насмехаются над добродетелью и чистотой прекрасной молодой женщины, которая скромно и покорно живет здесь, не высказывая ни одной жалобы. Не довольствуясь этим, нечестивая и бесстыдная куртизанка добивается того, что распущенный и циничный любовник вводит ее даже в дом своей чистой супруги, на бал, который она дает. Тогда рука всемогущего Господа обрушивается на нее! Безумный узнает ее между всеми и сбрасывает в пропасть эту современную Иезавель[17], проклятая душа которой не находит покоя даже в могиле. Сила ее нечистых желаний побеждает самую смерть! Из глубины бездны она является к своему любовнику, чтобы еще, хоть короткий момент насладиться адскими наслаждениями, отпраздновать последний шабаш в этих стенах. Но перед Св. Кровью и Телом Христа демон вынужден был отступить и бросить тело, которое он оживлял! И все это совершилось на глазах свидетелей, видевших живым этот двухнедельный труп!.. И такой факт вы отрицаете и подыскиваете ему невероятные объяснения, вместо того, чтобы ударить себя в грудь и громко возгласить: Буди милостив к нам, Господи!..
Никто не перебивал горячей и убедительной речи старика-священника. Следователь и Бертран слушали его с задумчивым и серьезным видом. Что же касается полицейского комиссара, то, несмотря на весь его скептицизм, суеверный ужас вызвал на его лбу крупные капли пота. Только одни доктора остались непоколебимыми в своем ученом тщеславии.
– Итак, отец, по вашему мнению, сам сатана вселился в тело этой кокотки, чтобы явиться на любовное свидание к господину Верделе, но вид креста и душ из Св. воды заставили дьявола бежать и предать труп разложению? – с насмешливой улыбкой заметил Арнольди. – Признаюсь, дорогой святой отец, это объяснение очень просто и, в то же время, очень невероятно. Впрочем, уже давно мнения церкви и науки расходятся по этому вопросу. Вы верите в сатану и боитесь его злобы; мы же, т. е. наука, давно отвергли его. Не смея показывать носа в наши клиники и лаборатории, он показывает свою силу в других местах. Итак, согласитесь же, что как бы ни был необыкновенен занимающий нас случай, я даю ему единственное возможное объяснение. Все присутствующие здесь свидетели, люди нервные, были жертвами заразительной галлюцинации, вызванной рассказами о призраках, трагической смертью Ренуара, исчезновением девицы Лажуа и, наконец, предполагаемой смертью маркиза. Совокупность всех этих обстоятельств способна была вызвать общую одновременную галлюцинацию. Это чрезвычайно интересный патологический случай, который следовало бы подвергнуть серьезному медицинскому исследованию.
– Что же? Этот труп был принесен сюда на крыльях галлюцинации? – иронически спросил священник.
– Попытка объяснить, каким образом попал сюда этот труп, лежит на господине следователе.
Услышав такое обращение к себе, следователь сделал нетерпеливый жест. Несмотря на все свое неверие и на весь свой атеизм, он чувствовал себя очень нехорошо в соседстве с таинственным странствующим трупом.
– Я не премину, конечно, произвести самое тщательное следствие. Но прежде всего, мне кажется, следует удалить отсюда этот разлагающийся труп, так как он отравляет воздух. Разрешаете вы, господа, сейчас же его похоронить, или нужно отправить в клинику?
– Конечно, в клинику! Может быть, вскрытие даст нам какие-нибудь новые указания.
– Отлично! Я сейчас сделаю необходимые распоряжения, а затем, господа, мы приступим к составлению протокола.
– Надеюсь, вы упомянете в протоколе о показаниях сестры Бригитты и Жака, что они несколько часов тому назад видели покойную девицу Лажуа живой у кровати маркиза. Маркиза тоже подтвердит это показание, – заметил священник.
– Да! Клянемся вам в этом нашим вечным спасением.
– Только этого недоставало! Не хотите ли вы, чтобы мы написали, что священник, отец Бастиан, констатировал, что сам сатана вселился в труп, который, вследствие душа Святой воды, упал разложившимся? – с гневом сказал один из докторов.
Другой доктор прибавил суровым тоном:
– Ни в науке, ни в протоколах не допускаются глупости подобного рода. Вы, сестра Бригитта, и вы, Жак, хорошо сделаете, если будете молчать об этом. Люди, которые утверждают, что видели, как прогуливаются особы, умершие пятнадцать дней тому назад, или сумасшедшие, или больные, которым место в больнице. Вам же, отец Бастиан, никто не мешает успокоить свою совесть, служа заупокойные обедни по покойной.
– Нет, я остерегусь вмешиваться в дела дьявола, а также не стану спорить с вами, так как нет людей более глухих и слепых как те, которые сами не хотят слышать и видеть.
