Вера Мосова
Бабий сыск. Детективные истории
– Я ехала и дрожала, все думала, вот сейчас завезут меня в какую-нибудь глушь и изнасилуют. Не пережить мне этого еще раз. Пусть уж сразу убьют. Я же свидетель, меня убирать надо. Но еще надеялась сбежать, специально вела себя смирно, все ждала, когда они бдительность потеряют. Но одну меня похитители не оставляли, по очереди караулили. Обязательно кто-то в машине оставался, пока другой уходил. Даже по нужде под руку водили, словно лучшую подружку. Не в туалет, конечно, в лес. И обязательно один рядом стоял и смотрел, готовый вцепиться в меня в любой момент. О стыде я и забыла, не до того уже было. Изредка меня кормили, то самсу, то шаурму в придорожных кафе покупали. Или сосиску в тесте. Сами ели тут же, в машине. В общем, мечты о побеге были безнадежными. И вдруг случай представился. На заправке дело было. Мужики расслабились, один платить ушел, другой пистолет в бак вставлял, а я осталась в машине одна, тихонько открыла дверцу, вылезла и дала деру. Но далеко убежать не успела, поймали. Побили, конечно, да еще и ноги связали ремнем. Так что больше и не пыталась.
Привезли меня в горы, в какой-то полузаброшенный аул. И продали в рабство. Хозяева – пожилая пара, лица сморщенные, как урюк сушеный. Осмотрели меня со всех сторон, ощупали, разве что в зубы не заглянули, как коню. Полопотали чего-то по-своему, не разберешь, потом старуха согласно кивнула, и меня отвели в сарай. Так началась моя новая жизнь. Подневольная. Кормили плохо. Лепешка маленькая да баланда какая-то. Зато работать много приходилось. Хозяева по-русски совсем не говорили, указания давали жестами. Или тычками. Кроме меня там еще работник был, мужчина, то ли казах, то ли калмык. Звали его Абай. Изможденный, сухой. По-русски тоже не понимал. Мы с ним в одном сарае жили. Спали на тюфяках. Он в одном углу, я – в другом. Работа была разная: и в огороде ковырялись, и за скотом ухаживали, и овец стригли, – в общем, чего только не делали. И никаких тебе перчаток, да и инструменты самые примитивные, типа мотыги да лопаты. А еще кизяки на зиму заготавливали. Это такие лепехи из навоза, они ими печи топят. Вручную месили дерьмо, делали из него лепешки и на стену сарая лепили для сушки. Я уже и запахи различать перестала, сама провоняла так, что жуть просто. И счет дням потеряла. От зари до зари горбатилась, да постоянно под палящим солнцем. Вечером валилась с ног от усталости. Убежать оттуда было невозможно, сплошные горы и ущелья. Быстро пропадешь, не зная их троп. А бежать по дороге бесполезно, поймают. Тут же всех соседей поднимут. Во дворе собаки, если даже решишься, сразу голос подадут, и на пару метров удрать не успеешь. Они ж охранники, приучены овец стеречь. И я себя уже такой же овцой ощущала. Почти год так прожила. Зимой Абай помер. Кашлял он сильно, и не лечился совсем. Без него мне пришлось за двоих работать. Я уже смирилась со своей судьбой, настолько была вымотана, что врагу не пожелаешь. Поняла, что так же однажды помру. И вдруг мне повезло. Приехал как-то раз небольшой автобус с киношниками, они искали место для съемок боевика, что-то про военный конфликт. И дом моих хозяев им приглянулся. Предлагали хорошо заплатить, если те разрешат снимать на своем подворье. Объясняли, что приедет съемочная группа, что поставят тут всякую технику, и сами старики в том фильме будут сняты, и овцы их. Переводчик дотошно разъяснял все хозяевам. Те в ответ что-то лопотали. Сначала резко так, потом помягче, видимо, выгоду свою поняли. Пока шли переговоры да торги, я тихонько ускользнула и залезла в автобус. Повезло, что собаки на гостях сосредоточились, на меня внимания не обратили. Водитель прогуливался недалеко, не заметил меня, а когда вернулся и увидел, хотел прогнать, но я стала умолять увезти меня оттуда, говорила про дочку, про маму. По возрасту он мне в отцы годился, сжалился-таки, велел спрятаться между сиденьями и накрыл какой-то рогожей. Так я спаслась. Киношники оказались людьми душевными, накормили меня, расспросили обо всем, кое-что из одежды дали. А один, который у них за главного был, даже сказал, что надо внести изменения в сценарий и пленников добавить. Типа, пусть герой фильма спасет кого-то, как они меня.
Так оказалась я в небольшом городке на берегу моря. Водитель, которого звали Павлом, привез меня к своим знакомым, они жилье сдавали отдыхающим, во дворе всякие клетушки были понастроены. В одну из них меня и поселили временно. На подворье стоял летний душ, я наконец-то отмылась и почувствовала себя человеком. Долго поверить не могла, что совершенно свободна, что могу идти, куда хочу, делать, что хочу. Но у меня не было ни денег, ни документов. Тот же Павел помог мне, устроил буфетчицей на прогулочный теплоход к своему знакомому. Это был самый подходящий вариант: и работа, и жилье в одном флаконе. Заработала я немного денег и собралась ехать домой. Раздобыла фальшивый паспорт (опять же Павел помог), купила телефон и позвонила маме. А она даже разговаривать со мной не захотела. Сказала, что я опозорила ее на всю деревню, что знать меня она не желает, что у нее больше нет дочери, и Ленку она мне не отдаст. И еще там мужской голос слышался. Бубнил чего-то. Видимо, у мамы мужчина появился. Наверное, этот Петрович и был. Что мне оставалось? Психанула и вернулась на теплоход. Сейчас-то понимаю, что надо было ехать в любом случае, не выгнала бы она меня, просто сгоряча так сказала. А стала бы гнать, так я могла забрать Ленку и уйти. Она ж моя дочь, законная. Мир не без добрых людей, не пропали бы, поди. В общем, она тогда погорячилась, я погорячилась, с той поры и не разговаривали больше. Жизнь меня потом, конечно, помотала. Много чего было за десять-то лет. И вот наконец я вернулась, да поздно. Мамы уже нет.
– Лучше поздно, чем никогда, – произнесла Танзиля избитую фразу, и ей вдруг стало неловко, понимала же, что нет, не лучше. Ничуть не лучше. Все надо делать вовремя. Особенно такие важные шаги.
– Вы не думайте, что я такая бессердечная. Бросила ребенка и забыла о нем, – снова заговорила Анна. – Не забыла, конечно. Никогда не забывала. Каждый год на день рожденья дочери я посылала маме деньги, чтобы она могла купить хороший подарок. Я ведь понимала, что Ленке с мамой лучше. А у меня, как говорится, ни кола, ни двора. Перекати-поле. Что я могла ей дать?
Танзиля села рядом с Анной, обняла за плечи. Та вдруг обмякла, прильнула к ней и залилась слезами. Пусть поплачет, потом легче станет, горечь душевная со слезами выльется. Невозможно же столько боли в себе держать.
10
Утро началось с заливистого лая Грея. Танзиля выглянула в окно и увидела, что возле дома стоит черный внедорожник Кирилла, сына прежней хозяйки, а сам он уже направляется к воротам. Танзиля вышла навстречу нежданному гостю. Оказалось, он приехал из-за трупа, найденного в огороде. Рассказал, что с ним вчера беседовали в полиции по поводу переноса забора, в результате которого закопанный соседом труп оказался на участке Танзили. Он подтвердил, что так оно и было, забор он перенес, когда обнаружил, что сосед захватил его землю.
– Вы уж извините меня, что доставил вам неприятности, – искренне проговорил он. – Продал дом с сюрпризом. Но кто ж знал, что тут такое творится?!
– Пустяки, – махнула рукой Танзиля, – все уже в прошлом.
– Поверить не могу, что труп был прямо в нашем огороде. Ой, в вашем, конечно, теперь, – поправился он.
– Честно говоря, я тоже, – согласилась с ним хозяйка. – Очень уж это все на детективный фильм похоже. Или на дурной сон.
– Покажите мне то место, – попросил вдруг Кирилл.
Танзиля вскинула брови. Странная просьба.
– Не удивляйтесь, – спохватился гость. – Просто я никак в себя прийти не могу. Я последние несколько лет постоянно приезжал помогать матери, особенно с тех пор, как у нее проблемы со здоровьем начались. Грядки копал, межу косил, в общем, топтался в этом огороде и даже не предполагал, что по костям хожу. Да и вообще, я ж тут вырос. А родные места сложно соотнести с такими чудовищными событиями.
Танзиля понимающе кивнула, проводила гостя в огород и показала разрытую яму, которая так и стояла до особого распоряжения сына. Кирилл осмотрелся, молча постоял рядом с ямой и спросил:
– Можно мне в качестве, так сказать, компенсации, пригласить вас вечером в ресторан?
Танзиля не ожидала такого поворота и слегка растерялась.
– Да какая компенсация?! Что вы?! Вы тут совершенно ни при чем, – поспешила ответить она. – И не до ресторанов мне сейчас, извините, Кирилл. А вот если вы нас с Анной до города подбросите, я буду вам очень признательна. Дело у нас там срочное.
– Да не проблема, довезу, – сразу согласился он. – Но предложение мое остается в силе.
Он пытается за ней ухаживать? Или у него какой-то свой расчет? Танзиля решила не думать об этом. Быстро собралась, позвонила Наталье, предупредила, чтобы та их не теряла, и вдвоем с Анной они направились к машине. Кирилл галантно распахнул переднюю дверцу, чем опять смутил Танзилю, но она решительно сказала, что поедет на заднем сиденье вместе со своей спутницей. Тот понимающе кивнул и открыл другую дверь, при этом откровенно разглядывая Анну, которую ему тут же представила Танзиля. Он был явно удивлен, но ничего не сказал. По дороге Кирилл то и дело бросал на Анну взгляды в зеркало заднего вида. Танзиля недоумевала, наблюдая за этим странным поведением. Он только что приглашал ее на свидание (а как иначе объяснить ужин в ресторане?), а теперь не сводит глаз с Анны.
До города домчались быстро, Кирилл подвез их прямо к общежитию, где женщины без труда отыскали коменданта и расспросили ее о Лене. Та рассказала, что девчонка и в самом деле давно тут не появлялась, пропала, даже вещи свои не забрала.
– Ох, и своенравная девица, скажу я вам, – сварливо говорила комендантша. – Режим постоянно нарушала, возвращалась позже положенного времени, на замечания вечно огрызалась. А вам-то она зачем? Кто вы ей?
– Родственники, – односложно ответила Танзиля.
Подозрительно осмотрев их, женщина хмыкнула:
– Странно. И откуда вы такие взялись вдруг?
– Из лесу, вестимо, – огрызнулась вдруг Анна, и Танзиле пришлось осторожно взять ее за руку.
На просьбу позвать кого-нибудь из Лениных соседок, комендантша с язвительной ухмылкой заметила, что вообще-то все сейчас на занятиях.
– А можно мне ее вещи забрать? – спросила Анна. – Я мать.
– Странно, – опять проговорила женщина, подозрительно осмотрев ее, – Лена говорила, что у нее нет матери, что она с бабушкой живет.
– Да, она с моей мамой жила, я была в отъезде, – поспешила объяснить Анна.
– Паспорт покажите, – строго проговорила комендантша.
– А у меня его нет с собой, – растерялась Анна, в город они сорвались спонтанно, и ей даже в голову не пришло, что придется предъявлять документы.
– А на нет и суда нет, – отрезала суровая тетка.
– Вы можете хотя бы назвать имена девочек, с которыми Лена жила? – попросила Танзиля. – Пожалуйста, нам это очень важно.
– Настя Сергеева и Соня Романович, – выдавила сквозь зубы комендантша таким тоном, словно делала великое одолжение.
Потом, вмиг подобрев, добавила:
– Через десять минут перемена начнется, если поторопитесь, сумеете их найти, они все в одной группе учатся.
Она заглянула в большую канцелярскую книгу, провела пальцем по строчкам и сказала:
– Группа П-21.
Поблагодарив комендантшу, Танзиля и Анна метнулись к учебному корпусу, который располагался рядом. Пока отыскали в расписании нужную группу, пока добрались до указанной там аудитории, уже прозвенел звонок и стали распахиваться двери кабинетов. Коридор быстро наполнялся учащимися. Как же отыскать девчонок? Пришлось поспрашивать выходивших ребят, и вот они уже разговаривают с девушками. Те явно встревожены, говорят, что ничего не знают, Ленку давно не видели и ничего о ней не слышали. Танзиля оставила им свой номер телефона (у Анны телефона не было, Петрович отобрал) и попросила позвонить, если девушки что-то вспомнят или узнают. Добавила, что для них это очень важно, да и для Лены тоже.
– Врут девки! – заключила Анна, когда они вышли из училища.
– Мне тоже показалось, что они недоговаривают, – согласилась Танзиля.
– Жаль, что вещи забрать не получилось, – вздохнула Анна. – Вдруг там какую-то подсказку нашли бы.
– Сейчас мы что-нибудь придумаем, – вынимая телефон из кармана и загадочно улыбаясь, проговорила Танзиля. – У нас ведь блат в органах имеется.
И она позвонила сыну. Тот разразился длинной тирадой по поводу того, что мать лезет не в свое дело, но к училищу все-таки подъехал и вещи изъял. Все законно. Но сыщицам их не отдал. Сказал, что это теперь вещдоки и он сам ими займется. А гражданочки могут отправляться домой и ждать вестей от него.
В деревню они вернулись на автобусе. Анна сказала, что пойдет в свой дом, пора ей уже возвращаться к нормальной жизни. Она неплохо себя чувствует, и готова начать генеральную уборку. Может, найдет там какие-то подсказки относительно дочери. Танзиля вспомнила, что Наталья говорила ей про чулан, куда Клавдия все вещи Лены убрала, и посоветовала начать с него. А сама отправилась к Наталье. Надо ведь отчитаться новой подруге о последних событиях.
11
В дом Натальи Танзиля попала впервые, и ей было интересно, как та живет, с кем. Об этом прежде разговора не заходило. Хозяйка встретила ее у ворот в старой замурзанной куртке. На голову был повязан цветастый платок, на ногах видавшие виды калоши. Она сделала шутливо-подобострастный приглашающий жест рукой, склонив голову в легком поклоне. Танзиля, приняв игру, изобразила подобие книксена и шагнула во двор. Она удивилась большому подворью, где в первую очередь бросался в глаза большой вольер для птицы. Куры барахтались в земле, пригретой весенним солнышком, несколько уток плескались в огромной лохани, пара гусей громко кричали, взмахивая крыльями. Часть огорода, примыкавшая к хлеву, была отведена под загон для коровы. Та щипала свежую травку, а пестрый теленок, еще совсем маленький и невероятно милый, пристроился к ее вымени. Увидав, что Танзиля засмотрелась на животных, Наталья сказала:
– Пора теленка отсаживать, иначе молока почти не остается, все высасывает, окаянный, подрос уже.
Танзиля не знала премудростей животноводства и просто кивнула головой.
– Как ты с таким хозяйством управляешься? – искренне удивилась она.
– Нормально управляюсь. В сенокос сын помогает, а все остальное сама делаю. Раньше, пока мужик мой не слинял, мы две коровы держали, да еще свиней. А теперь мне и этого достаточно. Скоро молоко начну продавать да творожок – денежка не лишняя. Да и яйцо свое, и мясо зимой. Хорошее подспорье для начинающей пенсионерки. Я месяц назад на пенсию вышла, привыкаю вот, а до этого на почте работала.
Танзиля опять кивнула и прошла за хозяйкой в дом.
– А куда твой муж девался? – спросила она, оглядывая светлую просторную избу.
– На заработки уехал, да и сгинул. Поначалу деньги присылал, а потом перестал. Лишь сыну позвонил и рассказал, что встретил любовь всей своей жизни. Большую и светлую. Ну и ладно. Любовь, так любовь. Развелись заочно. Делить было нечего. Дети взрослые, живут своими семьями. Дом этот мне от родителей достался, он на него и не претендовал. Любовью своей был сыт. Дочь на отца сильно обиделась, а сын держал нейтралитет. Через год наш кобель явился, кончилось его большое и светлое чувство. Все ведь когда-то кончается. Прощения просил, в ногах валялся. А я его не пустила, отправила восвояси. Зачем мне такой мужик? Веры ему больше нет, а быть прислугой я не нанималась, уже и привыкла жить одна. Он стал вякать, что скотина тоже денег стоит, и он на нее право имеет. Я взяла веревку, навязала на рога корове, да и вывела из хлева животину – забирай! Твое! Законное! Тогда он развернулся молча и ушел. Теперь и не знаю, где пропадает наш скиталец. Может, опять любовь неземную встретил.
Танзиля покачала головой. Наталья открылась ей с новой стороны. Надо же, какая сильная женщина. Так легко, почти весело поведала о крушении своей семьи, хотя понятно же, сколько слез и терзаний кроется за всем этим.
Тема скитаний тут же перетекла в историю Анны. Танзиля пересказала все, что от нее услышала.
– Зря, значит, Клава на Аньку сердилась, – проговорила задумчиво Наталья, – эвон как девку жизнь-то скрутила. Даже жалко ее, беспутную. А мать-то и правда, сильно на нее осерчала. Особенно с той поры, как этот сожитель у нее появился да стал подливать масла в огонь, тут уж она и вовсе отреклась от Аньки. Ему-то что? Он свое дело знал хорошо: перессорить всех, не позволить блудной дочери вернуться, выжить внучку из дому, свести бабу в могилу – и все! Он король!
Танзиля поделилась результатом поездки в город. Про посещение общежития рассказала и изъятие вещей.
– Вот и ладно, и пусть там полицейские поработают, может, чего и найдут, – сказала Наталья, разливая чай и жестом приглашая гостью к столу.
– А мы тут поищем, – подхватила Танзиля. – Расскажи мне, пожалуйста про Анну и Лену. Они ведь на глазах у тебя росли. Какими были, чем увлекались? Как с Клавдией ладили? Точнее, как она с ними ладила?
– Клава хорошей была матерью, любила очень дочку. Овдовела вот только рано. Считай, одна Аньку подымала, и очень гордилась, когда та в техникум поступила. Счастливое будущее ей прочила, жизнь городскую. А как та с животом-то вернулась, по деревне сразу сплетни поползли, что нагуляла она ребеночка. Никто не верил в погибшего жениха, которого ни разу тут не видали.
– А Клава поверила?
– Хотела верить, вот и поверила, – вздохнула Наталья, – нам ведь иногда легче верить в ложь, чем знать правду. Внучку Клава тоже очень любила. Лицом обе девки на ее мужа, покойника, сильно похожи. На Анькиного отца. Светленькие обе, сероглазые. Хорошенькие. А характер разный. Анна росла послушной девочкой, а Ленка – тайфун. Чуть что не по ней, сразу взрывается. А как Анька пропала, она и вовсе неуправляемой стала. Видимо, обида на мать точила ее изнутри. Кому ж приятно сознавать, что ты родной матери не нужна оказалась?! Да и подруг у нее тут не было. Некому душу излить. В деревне к той поре мало молодежи осталось, все в город подались. Частенько мне Клава на девку жаловалась, трудно с ней было. А как Петрович появился, так та и вовсе от рук отбилась, взревновала бабку. Могла целыми днями с ней не разговаривать. Клава так от нее устала, надеялась, что вдвоем с мужиком легче будет внучку поднять. А оно эвон как вышло. Нарвалась на преступника. Рассказывала она мне, как Анька ей позвонила, а та и разговаривать с ней не стала. Да еще ирод этот рядом стоял, подначивал. Жалела она потом, что так резко себя повела, все ждала, что дочь все-таки объявится. Но не дождалась. Свел ее в могилу этот гад. Садюгой оказался. А после похорон и Ленка пропала. Приехала еще раз по осени, на сороковой день, а потом совсем исчезла. Я уж, грешным делом, думала не сотворил ли чего этот ирод. Сильно они тогда повздорили, слышно было, как ругались. Ленка ему кричала что-то, типа, «ты тут никто, проваливай!». А чего он бухтел в ответ, я не расслышала.
Тут ее рассказ прервал звук открывающейся двери, и на пороге появилась Анна, а с ней незнакомый молодой человек.
– О-па! Да это же тот красавчик, что в окно ваше на днях залезал! – воскликнула Наталья. – Где ты его нашла?
– Сам явился, – ответила Анна, – тоже Ленку ищет.
Женщины вопросительно уставились на парня.
– Здрасьте, – смущенно проговорил тот. – Я это… я Антон. Мы с Ленкой учимся вместе… раньше учились. Увидел вас в училище, ну… как вы с девчонками разговаривали… Они сказали, что вы про Ленку спрашивали, вот и приехал, вдруг нашли ее.
– А ты, стало быть, ее друг? – уточнила Наталья.
– Ну, типа того. Мы встречались с ней, пока она не пропала.
– А можно поподробнее?
– Так исчезла она, вот и все подробности. В училище ходить перестала где-то, наверное, в октябре. Телефон вне зоны. Я решил, что она просто меня бросила, психанул, перестал искать. Потом, перед новым годом, все-таки приехал сюда, вдруг она просто домой вернулась. А старик этот злющий даже разговаривать со мной не стал, дверь захлопнул перед носом. Я потом еще несколько раз приезжал, за домом наблюдал, вдруг Ленку увижу. Но, похоже, ее тут не было. А вчера Сонька мне сказала, что этот дед оказался убийцей, и его арестовали.
– Стоп! – скомандовала Наталья. – Откуда она это узнала?
– Не говорит, – пожал плечам Антон.
– А вот это очень подозрительно, – сказала Анна. – Похоже, маленькие врушки водят нас за нос.
– Давайте рассуждать логически! – предложила Наталья. – Сегодня у нас среда, а Петровича арестовали третьего дня, то бишь в понедельник, Анну мы нашли на следующий день, значит, во вторник. И в тот же вечер Антон залез в дом. То есть, на следующий день подруга уже все знала. Откуда?
– Может, она местная? – предположила Танзиля. – Кто-то из ее родни мог позвонить и рассказать.
– Нет, – уверенно возразил Антон, – из этой деревни у нас только Ленка.
– Значит, она и сказала! И девчонки знают, где она находится, но никому не говорят, – сделала вывод Анна.
– Нестыковочка! – возразила Наталья. – Как Ленка могла узнать об этом, если тут она не бывает?
– Значит, она поддерживает связь с кем-то из деревенских, – заключила Танзиля. – Но с кем?
– Ой, я совсем забыла! – спохватилась Анна. – Я же тайник с телефонами нашла в доме! Там и мой, и мамин, и, похоже, Ленкин.
– Идем к тебе! – скомандовала Наталья. – Может, в телефоне чего найдем.
И вся компания направилась к выходу.
12
Анна разложила на столе телефоны, найденные в тайнике. Их было пять штук.
– Вот мой, вот этот в розовом чехле – Ленкин, а вот этот, скорее всего, мамин, – она показала на простой кнопочный телефон.
Взяла его в руки, открыла меню, отыскала абонент «Лена» и нажала вызов. Затренькал смартфон в розовом чехле, и на экране высветилось «Бабуля». Тогда Анна взялась за него.
– Вот, смотрите, что тут есть, – сказала она, открывая галерею и повернув экран так, чтобы все видели.
На фото был Кирилл. И крупным планом, и издалека. То работающий в огороде, то садящийся в свою машину.
– Теть Тань, это же тот мужик, что сегодня в город нас вез? Я не ошибаюсь? – уточнила Анна, взглянув на Танзилю.
Та кивнула, а Наталья с удивлением проговорила:
– Кирилл Загуляев. Из наших, местных, я его с детства знаю. Ань, ты должна его помнить, сосед ведь твой бывший!
– Что-то смутно припоминаю, – сказала Анна, – был у соседки сын-студент, я еще маленькой была, когда он в город учиться уехал.
– Вот-вот, Кирилл это! – подтвердила Наталья. – Тот еще ходок был! У него и фамилия говорящая. Неужели их с девчонкой что-то связывает?
– Что связывает? – спросила Танзиля. – Ты намекаешь на роман? Нет, не может быть. Он ведь не дурак спать с малолеткой. Это же серьезная статья.
– А чего тогда она его снимала? Следила, что ли? – спросила Анна. – В чем-то заподозрила? Досье собирала?
– Нет, не похоже – возразила Танзиля. – Просто снимала все, что видит вокруг. Вот цветок на клумбе, вот скворечник.
И она указала на снимки, мелькавшие на экране.
– Влюбилась! – подал голос Антон.
– Не ревнуй, парень! – отрезала Наталья. – Он ей не то что в отцы, почти в деды годится.
Анна продолжала листать снимки, там оказалось много селфи. Лена позирует на мосту, дальше в садике под сиренью, потом на скамейке в парке. Еще были кадры с подружками, уже знакомыми Анне и Танзиле. Вот они втроем в комнате общежития, вот на фоне училища. Попалось и фото с Антоном. Парень слегка смутился, увидев себя на экране. Фото в обнимку с бабушкой. Опять с подругами.
– Она так на меня похожа, – прокручивая снимки, проговорила Анна, – я прям себя в молодости вижу, даже и не ожидала.
По щеке ее покатилась слеза. Наталья попросила у нее телефон, полистала еще немного и заключила:
– Последнее фото сделано еще в сентябре прошлого года. Восемь месяцев назад. И звонок последний был примерно тогда же. Значит, телефон пролежал в тайнике с той самой поры. И пропала Ленка именно тогда.
Все согласились.
– Кажется, я поняла, почему Кирилл сегодня так внимательно тебя разглядывал, – сказала Танзиля Анне, – он знаком с Леной.
– Однозначно знаком! – сказала Наталья, – Он ведь в последние годы часто бывал у своей матери, в огороде работал. Дома стоят рядом. Он не мог ее не видеть. Вот тут она явно тайком его снимала, через забор из своего огорода.
И она повернула к ним экран смартфона. На снимке Кирилл стоял возле капустной грядки с лейкой в руке.
– Так что не мог он не знать ее, – заключила Наталья и тут же воскликнула:
– Вспомнила! Я же видела, как Ленка к нему в машину садилась. Точно! Бывало такое! Он иногда в город ее после выходных подвозил.
– Ага, она как-то раз сказала, что с соседом приехала на крутой тачке, – подтвердил Антон. – Хвасталась, как это классно – подкатить к общежитию на дорогой машине. Особенно, когда у подъезда на скамейке наши ребята курят. Девчонки поприкалывались, типа, Быкова у нас папика богатенького завела, а она им ответила, что завидовать неприлично.
– Дааа, – протянула Наталья, – интересненькие отношения, однако. Тут стоит покопать.
– Теперь мы точно знаем, почему Кирилл сегодня всю дорогу бросал на Анну странные взгляды, – сказала Танзиля. – Он увидел в ней черты Лены и очень удивился, но ничего не сказал, не выразил вслух своего удивления. Вот это и подозрительно. Мог бы хоть что-то спросить, а он промолчал. Тут что-то не так. Надо звонить Тимуру!
И она взялась за свой телефон, набрала номер сына, но тот не ответил.
– Поеду я, наверное, поздно уже, пока еще доберусь, – сказал Антон.
– На чем ты поедешь? – спросила Наталья. – Автобусов сегодня уже не будет.
– Я на велике, – улыбнулся он. – Позвоните мне, пожалуйста, когда что-то узнаете. В Ленкином телефоне есть мой номер.
Анна быстро нашла Антона в списке и на всякий случай нажала вызов, в его кармане откликнулся телефон.
– Эх, молодежь! – вздохнула Наталья, когда парень ушел. – Прям завидно! Ради своей любви готовы на край света на велике мчать. Но в одном уж точно не позавидуешь парню. В случае, если и в самом деле окажется, что между Ленкой и Кириллом что-то есть. Тут свежесть чувств, романтика, а там похоть престарелого ловеласа.
– А мой муж в молодости пешком восемь километров ходил ко мне на свидания, – сказала Танзиля и вдруг смутилась от своей неожиданной откровенности. На самом деле она просто хотела увести разговор с темы, едва ли приятной Анне. Какой матери понравится связь девочки-подростка со взрослым дядькой?
– А мой таких подвигов не совершал, на соседней улице в бараке жил, со стройотрядом летом сюда приезжал, – сказала Наталья. – А потом из своего города ко мне в деревню перебрался. Хотя этот шаг тоже можно подвигом считать.
И она грустно улыбнулась. Потом посмотрела на Анну и спросила:
– Что там с остальными телефонами?
– Вот этот, похоже, Петровича, – показала та на старый черный телефон, – на клавиатуре даже буквы стерты, такой он, видимо, древний. И мамин номер в нем есть.
– А другой? – спросила Наталья.
– Другой странный, там в основном не имена, а клички какие-то: Пан, Сыч, Первач.
– Сыч, – это наверняка Петрович, – сказала Наталья, у него фамилия Сычов. Других я не знаю. И это не клички даже, а самые настоящие погоняла преступников.
– Может, это телефон того мужчины, что был убит? – предположила Танзиля.
– Скорее всего, – согласилась Наталья. – Тогда это улика, еще одно подтверждение, что Петрович – убийца. Надо Тимуру передать.
– А ты на нем свои отпечатки оставила, – сказала Танзиля Анне.
– Но это же понятно: нашла в своем доме и взяла в руки, – спокойно возразила Наталья, – она ведь не знала, что телефон может оказаться уликой.
– А посмотри-ка, Аня, нет ли в телефоне твоей дочки номера Кирилла? – спросила Танзиля.
Анна принялась внимательно просматривать контакты, но ничего не нашла.
– Она могла его и зашифровать, – подсказала Наталья, – назвать как-то иначе. Красавчик, Папуля, Пуся и тому подобное.
– Нет, ничего такого я не вижу, – сказала Анна и передала телефон Наталье. – Посмотрите сами, теть Таль.
– А если между ними нет никаких отношений, и просто Кирилл держит Ленку в заложницах, чтобы дом заполучить? – предположила Наталья. – Как Петрович Аньку держал.
– Ага, все восемь месяцев и держит! – язвительно проговорила Танзиля. – И вообще, у нас с вами почему-то лишь два варианта: либо наложница, либо заложница.
– А что еще может быть? – огрызнулась Наталья. – Подскажи мне, тупице деревенской, моей фантазии на большее не хватает.
– Моей тоже, – примирительно сказала Танзиля. – Как ни крути, а надо все рассказать Тимуру.
И она снова взялась за телефон.
13
Тимур наконец ответил на звонок, выслушал мать, поблагодарил за новую информацию, но настоятельно попросил не вмешиваться в ход расследования, он сам со всем разберется. Завтра же встретится с Кириллом и выяснит, что его связывает с девочкой. А мисс Марпл может спокойно заниматься своими делами.
– Ладно, девоньки, пора расходиться, меня там скотина ждет, – сказала, поднимаясь, Наталья. – Да и у Анны полно работы, а мы отвлекаем ее пустыми разговорами. Сыщицы из нас те еще, сплошные вопросы и никаких ответов.
– Ну почему же, – возразила Танзиля, – кое-что мы сегодня все-таки узнали.
– А больше домыслили, – улыбнувшись, сказала Наталья и направилась к двери.
Танзиля тоже поспешила домой, весь день она посвятила поискам Лены, а свои дела совсем забросила. Позже, хлопоча по хозяйству, она размышляла о Кирилле и его роли в этой истории. Не походил он на растлителя. Да, возможно, он ходок, как выразилась Наталья, но не педофил же.
Утро опять началось с появления Кирилла. Танзиля пила кофе, когда он постучал. Опять в ресторан приглашать будет? Или что-то новенькое придумал?
– Мне надо срочно с вами поговорить, – начал он, усевшись за стол и принимая от хозяйки чашку кофе.
Танзиля села напротив, всем своим видом выражая внимание.
– Тут такое дело. Я вчера рассказал Лене Быковой, что подвозил ее мать. Она удивилась, что та вернулась, и теперь хочет с ней встретиться.
– То есть, вы знаете, где находится девочка? – почти гневно проговорила Танзиля, в голове которой снова проснулись самые противоречивые мысли. – Ее все разыскивают, а вы знаете и молчите? Или сами прячете ее?
– Во-первых, у меня никто про нее не спрашивал, – серьезно ответил Кирилл, – во-вторых, это в целях ее же безопасности.
– Ей что-то угрожает? – встревожилась Танзиля.
– Возможно.
– Вот только не надо загадок. Выкладывайте все начистоту, раз уж приехали.
– Позвоните Анне, пусть она придет сюда, и я сразу вам обеим все объясню, чтобы не пересказывать несколько раз.
