Вероника Сергеевна Меньшикова
Баш на баш
Осторожно отодвинув одеяло, я взглянула на своего мучителя: уронив голову на грудь, мужчина безмятежно, но, готова поспорить, чутко спал.
– Шон… – Позвала я, не решаясь произнести его настоящее имя.
Так было привычнее: мне казалось, настоящее имя для парня – нечто интимное, и он сделал над собой некое усилие, называя его. А, может, это вовсе и не было его настоящим именем: так, очередная кличка. Называть его «Шоном» было комфортнее.
И я порадовалась, когда он не отозвался.
Игнорируя его слова о том, что окно не откроется, я подошла и, всё же, проверила наличие ручки на пластиковой раме. Вывод меня не утешил: со стороны улицы на окне висел замок.
На цыпочках, чтобы не разбудить Амира, я вышла из спальни на кухню и открыла соседнюю дверь, которая легко поддалась: туалет и душевая, никаких окон.
На кухне было окно, ещё меньшее по размерам, нежели в жилой комнате, тоже закрытое на ключ. В отчаянии я подошла и ко входной двери и, изучив замок, пришла к выводу, что, даже будь под рукой воровская отмычка, я бы не сумела ею воспользоваться – навыка нет. А уж о том, чтобы взломать дверь заколкой для волос или ножом и речи быть не…
Вот чёрт! Если бы удалось раздобыть нож! Как мне эта идея раньше в голову не пришла!
Он же сказал, что я могу пользоваться всем, что есть в холодильнике или морозилке, а для приготовления еды, определённо, нужны ножи…
Трясущимися руками я открывала кухонные ящики. В первом были обычные столовые приборы, а вот во втором…
Я ахнула. Вот, я уже не совсем беспомощна.
К чёрту мысли о том, что я совсем не уверена в успехе побега, к чёрту мысли о том, что я не знаю, где нахожусь, и денег у меня нет. Если победить, если вырваться наружу… там я уже придумаю, что делать.
Я взяла самый большой тесак, предназначавшийся, по-видимому, для резки мяса, и сжала его в руке, оценив вес. Тяжёлый. Острый. Хорошо.
На цыпочках, игнорируя участившееся сердцебиение, вызванное паникой, я прокралась в комнату, встала рядом с креслом и замахнулась. Надо быть быстрой и решительной, но, чёрт, как же это сложно – убивать человека во сне! Я даже представить себе не могла, каково это – вонзить нож в чью-то плоть, в плоть того, кто живёт и дышит! Если бы всё это было в драке, на эмоциях – тогда да, наверное, я бы смогла это сделать, но вот так, занести нож над спящим…
Но ведь он же сам готов убить меня! Я зажмурилась и приготовилась. Секунда… Секунда… Секунда…
– Человек, не прошедший подготовку и без садистских наклонностей, никогда не сможет просто ударить ножом другого человека, – Спокойно произнёс парень, – Знаешь, сколько мы тренировались на манекенах, чтобы быть готовыми?
– Мы? – Спросила я, открыв глаза.
Мгновение – и мужчина подскочил с кресла, выбив у меня из руки нож. Жалкое «оружие» отлетело куда-то в сторону, а рука замерла в железных тисках его хватки.
И тут мгновенно мир пришёл в движение.
Амир больше не был спящим – он был реальной угрозой, противником, силами превосходящим меня во много раз. Я размахнулась и врезала коленом ему в пах. Он, казалось, едва почувствовал удар: да, сморщился, но не согнулся и не потерял контроль над моей рукой. Наоборот, хватка ужесточилась, Амир схватил меня за вторую руку и притянул к себе, совершенно обездвижив, а потом повалил на кровать.
– Будь на моём месте другой, ты бы уже лежала с ножом в шее! – Наконец, он дал волю эмоциям и говорил яростно, пылко, так и не отпуская меня. Я вырывалась и пыталась освободить ноги и руки, чтобы снова ударить его, – Я не проявлял агрессии, какого же чёрта ты…
– Я должна была попытаться, должна была защитить себя!!! – Закричала я.
– Дура!!! – Он отпустил мою руку и тут же мгновенно схватил за шею. Он не сжимал её, не пытался причинить мне боль, но, столкнувшись с подобным контролем, я мгновенно растеряла запал и обмякла, перестав вырываться, – Ты думаешь, воткнуть нож в живого человека так просто? Ты хоть подумала, куда будешь бить?
Он нависал надо мной, глядя в глаза пристально, яростно. Мне ещё никогда не было настолько страшно смотреть в чьи-то глаза. На мгновение мне даже показалось, что во взгляде мелькнула похоть, но, конечно, я успокоила себя тем, что всё себе вообразила. Этот человек – машина для убийств, и ему чуждо даже простое человеческое вожделение – я видела это, когда он наблюдал за моим переодеванием.
– Я думала, что буду бить в голову, – Произнесла я, понимая, что он ждёт ответа.
Постепенно гнев угасал в нас обоих: глаза мужчины становились всё менее устрашающими и всё более просто уставшими, печальными. Они не теряли жёсткости: я видела, что передо мной не просто парень, а очень опасный человек, но того звериного ужаса, который я испытывала секундой ранее, больше не было.
– Бить надо в шею, – Произнёс он, отпуская мою шею и слезая с меня, – В сонную артерию. Вот сюда. Из пистолета надо целиться в грудь или в голову, а ножом ты кости не пробьёшь ни при каком раскладе.
– Ты меня наставляешь, чтобы следующая попытка побега была более удачной? – Глупо пошутила я.
– Нет, – Он окончательно слез с меня, выпрямился и вдруг начал расстёгивать ремень, – Следующей попытки не будет.
Глава 8.
– Что? Ты?.. – Задохнулась я.
– Ты меня вынудила, – Жёстко произнёс он.
Я попыталась вскочить и подбежать к двери, но резкий толчок в грудь мгновенно вернул меня на кровать.
– Не надо, пожалуйста! – Закричала я, – Ты же сказал, что не…
– Я не собирался этого делать, пока ты не схватилась за нож, – Всё тем же тоном произнёс он.
Амир вытащил ремень из джинсов и наклонился ко мне.
– Не надо, прошу! – Я отползла ближе к стене, – Не надо, я девственница!!!
На секунду в его глазах застыл немой вопрос:
– Дура… ой, дура, – Он взял меня за запястья и потянул их к спинке кровати. Я зажмурилась, стараясь не думать о том, что меня ждёт. Ремень обвился сначала вокруг одной, а затем и второй руки. Парень проделывал какие-то сложные движения вокруг спинки кровати: было понятно, что он профессионал, а не дилетант. Движения были чётко выверенными и уверенными, без капли суеты или поспешности. Наконец, он больно затянул образовавшийся узел и отошёл.
– Можешь открывать глаза, больше я ничего не сделаю, – Произнёс он откуда-то издалека.
Не без страха, я оглядела помещение.
Амир сидел в кресле, в чуть более расслабленной позе, чем раньше. Джинсы были на нём. Никакой угрозы, никакого напряжения. Будто мы здесь собрались кофе выпить.
– Это… это всё?.. – Севшим голосом спросила я.
Пошевелив руками, я поняла, что узел он затянул очень крепко: ремень врезался в кожу, и руки быстро затекали.
– Да, – Спокойно ответил он, – Можешь не бояться за свою девственность.
Я подёргала руками, чтобы хоть чуть-чуть ослабить узлы, но это было абсолютно бесполезным занятием:
– Я тебе не верю, – Произнесла я.
– Если бы я хотел, то уже сделал бы это.
Последнее замечание выбило меня из колеи: привязанная к кровати, беспомощная, в этом дурацком платье с блёстками, неспособная использовать даже нож… Что я могла сделать? Что я могла противопоставить его силе?..
По щекам заструились слёзы, подбородок задрожал. Нахлынула жалость к себе. Боже, какой же слабой я была!..
– Кэтрин… – Вдруг тихо позвал меня мужчина по имени, – Я не опасен для тебя. Честно. Твой отец заплатит деньги, и ты забудешь всё, как страшный сон. За эту неделю с тобой ничего не случится.
Было поздно. Я захлебнулась рыданиями и ничего не могла с собой поделать. Это была настоящая истерика, а я даже не могла вытереть слёзы, обхватить себя руками или элементарно высморкаться.
– Прекрати! – Закричала я, – Я переодевалась перед тобой, я не смогла убить тебя… Зачем ты играешь в благородство, если мы оба знаем, что тебе это нравится?! Что тебе нравится контролировать ситуацию, что тебе нравится привязывать девушек к кровати, что тебе нравится убивать?! Просто так на такую работу не идут!!! Если мы оба знаем, что всё, что было, между нами – дерьмо и притворство, так зачем ты продолжаешь играть со мной?! Мне будет легче, если ты не будешь делать вид, что пытаешься как-то облегчить мою участь!!! Просто будь самим собой уже наконец-то!!!
– А по-твоему, какой он – я? – Вдруг спросил он.
Я попыталась сдержать слёзы и движением головы откинуть с лица волосы, чтобы взглянуть на него. Амир смотрел на меня, казалось, заинтересованно: он, судя по взгляду, сочувствовал мне и моей истерике. И именно поэтому мне захотелось стереть с его лица это фальшивое выражение, захотелось, чтобы мои слова хоть как-то царапнули его. Мне было проще, когда он был разгневанным животным, диким, но искренним, чем когда надевал маску старого-доброго Шона. Я закричала изо всех сил:
– Ты просто бесчувственный наёмник, которому нравится убивать! Не смей делать вид, что сочувствуешь мне – в твоём сердце нет ни добра, ни жалости!!! Тебе чужды любые эмоции: ты не человек, ты машина для убийств!!!
– Всё не так, как ты думаешь, – Покачал головой он. В его позе, в его лице скользили усталость и искренняя печаль, но мне было мало:
– Ты отлично сыграл роль Шона Уэйсти, так, что даже несмотря на парик, очки и поролон я влюбилась в тебя!!! Ты превосходно манипулировал мной, делая вид, что слушаешь, понимаешь, и рассказывая жалостливую байку про приют, но, знаешь, в чём правда? Тебя самого никогда так не полюбят, как я полюбила придуманного тобой Шона!!! Каково это для монстра, вроде тебя – придумывать себе личность и получать от этого те порции любви, которых ты сам недостоин?! Тебе самому от себя не противно после этого?!
– Тебе будет проще, если я уйду на кухню?
От этого простого вопроса я мгновенно осеклась и растеряла всякий запал. Я обругала Амира так, что любому живому человеку уже было бы невыносимо больно, но ему было всё равно. Стоило оставить бесплодные попытки задеть парня, поэтому я заговорила уже менее эмоционально:
– Да, – И потом повторила, – Да, пожалуйста, уйди.
Амир встал с кресла и вышел, прикрыв дверь. Я осталась одна.
Первые полчаса я боролась с ремнём, соблюдая почти полную тишину, но, в конце концов, потеряла контроль, стала раскачивать кровать, биться кулаками о стену и даже иногда издавать всхлипы. Амир-таки пришёл из кухни, обеспокоенный шумом, который я создала, впав в очередную истерику:
– Да тихо ты, – Произнёс он и подошёл к изголовью, чтобы проверить ремень, – Так ты не освободишься, только кожу сотрёшь.
– Можно подумать, тебе есть дело до моей кожи!!! – Закричала я, когда его тёплые пальцы коснулись моего запястья.
Парень наклонился надо мной, чтобы посмотреть прямо в глаза. Я мгновенно прикусила язык:
– Тебе не кажется, что далеко не в твоих интересах – выводить меня из себя?
Я сглотнула, снова испугавшись. Слова не шли. Вдруг моё поведение секунду назад показалось мне ужасно глупым и необоснованным:
– Зачем ты это делаешь? – Мягко повторил Амир.
Я смотрела в его лицо, на котором сейчас не было и тени злости.
– Мне… мне так проще, – Наконец, пробормотала я.
– Проще что? – Спросил он, – Проще провоцировать на агрессию обученного, сильного мужчину, от которого сейчас зависит твоя жизнь?
– Проще делать вид, что я злюсь на тебя, чем признать, что расстроена и обижена, – Я закусила губу, – И мне проще, когда ты злишься на меня, а не притворяешься добряком.
– Я помню, – Ответил он, – Тебе легче выносить злость, чем обиду.
Я не знала, что на это ответить. Проверив ремень, парень выпрямился и уже повернулся спиной, но вдруг произнёс:
– Знаешь… Шон Уэйсти – не моё настоящее имя, и внешность была не моя. Но во всём остальном я не был фальшив с тобой. Никогда.
– Ты…
– Поспи, принцесса, – Почти ласково добавил он и вышел из комнаты.
Я опять натянула ремни и ещё несколько секунд пыталась высвободиться, но… что толку?.. Наконец, я расслабила руки и провалилась в долгий, глубокий сон.
– Кэтрин, – Произнёс мужчина, тормоша меня за плечо, – Тебе надо поесть.
– Папа?.. – Пробормотала я, просыпаясь.
Свет лампы резал глаза. Ремень раздражал кожу запястий. Руки затекли.
Я дёрнулась на постели.
– Полегче, – Пробормотал Амир, развязывая ремень, – Иди на кухню. Я всё приготовил.
Наконец, руки были свободны. Я осмотрела запястья, на которых остались красные следы. Подняв рукав платья повыше, я обнаружила ещё кое-что:
– Ты оставил мне синяк, – Пробормотала я и добавила, – Наверное, после того, как выбил нож.
– Прости, я не хотел, – Прошептал он.
– Принимается, – Равнодушно бросила я и встала с кровати.
Войдя на кухню, я обнаружила совсем не то, чего ждала:
– Лапша быстрого приготовления?.. – Недоумённо пробормотала я, – А… нормальное что-то есть?
На столе дымилось два лоточка, где самая дешёвая лапша была смешана с кипятком.
– Ничего готового больше нет, – Ответил парень, стоявший за моей спиной, – Ешь давай.
Он прошёл и сел за стол, взяв в руки вилку.
– Ну, уж нет! – Возмутилась я, – Ты знаешь, как легко на этом прибавить пару десятков килограмм? Я лучше что-нибудь приготовлю!
– Холодильник к твоим услугам, – Равнодушно ответил Амир, – Но я бы, на твоём месте, предпочёл лапшу.
Проигнорировав его слова, я залезла в морозильник и обнаружила там, о, да: полное собрание полуфабрикатов. Тут были и дешёвая лазанья, и замороженные наггетсы, и котлеты, сделанные невесть из чего…
– О, вот из этого я приготовлю вполне приличное блюдо, – Произнесла я, обнаружив замороженные куриные бёдрышки.
Я нашла сковородку, щедро полила её маслом и плюхнула на них мясо, а потом поставила духовку на двести градусов, как, я видела, делала это наша повариха:
– А разморозить их не надо? – Хмыкнул Амир.
– Их надо разморозить?.. – Удивилась я.
– Вообще-то, да, если ты не любитель сырого мяса под румяной корочкой.
Чертыхнувшись, я выключила духовку и вернулась к лапше:
– Доволен? – Спросила я, вяло накручивая «блюдо» на вилку.
– Готовить в нашей семье буду я, – Грустно усмехнулся парень.
– Не время для шуток, – Отвечала я серьёзно и настороженно.
– Почему тебе проще видеть меня монстром, чем признать, что я тоже могу посочувствовать и пошутить? – Вдруг так же серьёзно, как я, произнёс парень, – Я не монстр, который испытывает удовольствие от твоих мучений. Я делаю всё, чтобы нам обоим было легче пережить эту неделю.
Я потрясённо уставилась на парня. А ведь и правда, он старался быть максимально спокойным и сдержанным, доброжелательным даже. Потом, однако, до меня кое-что дошло:
– Почему ты говоришь со мной так, будто ты такой же заложник этой ситуации, как и я? Как будто у тебя не было выбора или что-то вроде того?
– Потому что у меня его не было.
Амир заметно напрягся, но я не захотела отступать:
– Шон… – Назвала я его выдуманным, «комфортным» для нас обоих именем, – Может, когда тебя связывает по рукам какой-то киллерский контракт, и ты уже взялся за задание, у тебя его и в правду нет. Но, когда ты только начинал карьеру профессионального убийцы, выбор у тебя был.
– Нет! – Вскричал он, – Нет, Кэтрин. Не было. И, я прошу, больше не произноси слово «убийца» при мне.
– Но…
– Пожалуйста, не произноси, – Повторил Амир, – Я наелся. Доедай лапшу, принимай душ и ложись спать.
Глава 9.
– Шон… – Пробормотала я, войдя в комнату. Я, как послушная девочка, доела ужин, который оказался на удивление вкусным, и приняла душ, дав парню время собраться с мыслями.
– Да, Кэтрин?
– Что значит: «У меня не было выбора»?
Амир стоял спиной ко мне и смотрел в окно. Потом он повернулся всем корпусом и устало произнёс:
– Помнишь, я рассказывал тебе о приюте? О погибших родителях?
– Да, – Ответила я.
Он вздохнул и отвёл взгляд куда-то в сторону и, так и не глядя мне в лицо, пробормотал:
– Так вот, это было чистой правдой. Мои родители умерли от передозировки. Но не в Америке. В Афганистане.
Я затаила дыхание.
– Да, я из Афганистана. Мне было около пяти, когда родители погибли, а меня забрали в частный американский приют, где готовили детей именно для таких целей.
– Целей, в смысле, для…
– В смысле, нас учили убивать, – Спокойно ответил он, – С оружием, без оружия. Учили обездвиживать жертв. Учили выводить из строя. Наши документы сдавали в архив, будто мы все умерли вместе с родителями, а нам самим заводили новые личные дела. «Шон Уэйсти» – не единственный мой псевдоним. У меня их около десяти.
Я молчала, никак не решаясь это комментировать. Наконец, взглянув мне в глаза, он сам продолжил:
– Большинство попадали в приют младенцами, и им даже не называли их настоящих имён. Мне повезло чуть больше, я помню, как моя настоящая мама называла меня перед сном Амиром. Я немного помню родной дом, родную страну… Но даже настоящей фамилии не спрашивай – я её не знаю.
Он вздохнул и растрепал каштановые, стильно подстриженные, но не уложенные, волосы:
– Поэтому при нашей первой встрече у тебя и возникло ощущение, что у меня проблемы с дикцией. Над моим акцентом долго бились лучшие педагоги, но следы афганского произношения остались.
– Скажи что-нибудь по-афгански.
– Ман намехохам мекушан туро1.
– И что ты сказал?
– Это будет моим секретом. Всё, я и так тебе слишком открылся. Ложись спать.
Поняв, что он прав, а я и так узнала о нём слишком многое, я поняла, что не хочу спать, но делать, в общем, больше нечего.
– И, всё же, что ты сказал?
– Я сказал: «Как твои дела?».
Я сомневалась, что он выбрал такую банальную и безликую фразу для того, чтобы познакомить меня со своим родным языком:
– Ты же всё равно соврал, да?
– Да. Спокойной ночи.
Гадая, чем занять себя, когда проснусь, я завалилась на кровать, надеясь, что несколько часов сна хоть как-то приблизят меня к освобождению…
Когда я проснулась, за окном снова алел рассвет, но на этот раз парень не спал: он сидел в кресле и читал книгу.
– И… чем мы займёмся? – Спросила я, только сейчас осознав, что он больше и не планировал меня связывать.
– Я не дам тебе в руки мобильный телефон, ноутбук или любой другой гаджет. Можешь заняться спортом. Можешь, как я, книгу почитать.
– Как я в платье буду заниматься спортом? – Съехидничала я, – Здесь есть библиотека?
– Ну, «библиотека» – сильно сказано. Ты была так увлечена вещевым шкафом, что даже не заметила книжный?
Я повертела головой по сторонам. Да, прямо напротив шкафа, привлёкшего моё внимание с самого начала, у противоположной стены стоял другой.
– Не люблю читать, – Честно произнесла я, – А ты что читаешь?
Он приподнял книгу и показал обложку: «Гёте – Фауст».
– Подумываешь о том, чтобы тоже продать душу дьяволу? – Спросила я, смутно вспоминая сюжет.
– Не думаю, что мою душу дорого оценят, – Грустно усмехнулся он.
– О чём книга? – Спросила я, – В смысле, я не читала. Так, учитель что-то рассказывала в старшей школе.
– В данный момент я читаю о том, как Фауст требовал от Мефистофеля свидания с Гретхен, но, получив желаемое, заметно охладел к девушке.
– История стара, как мир, – Фыркнула я.
– Думаешь, я охладел к тебе, когда мне удалось тебя похитить?
Амир приподнял бровь, глядя на меня:
– Ты ведь ко мне и не пылал, – Равнодушно пожала плечами я.
Молча пройдя к книжному шкафу, я открыла его и уставилась на тома. Ни одного знакомого мне названия… Разные жанры, разные авторы, но как понять, что мне придётся по душе?..
– Могу что-нибудь посоветовать, – Предложил Амир, вставая с кресла.
Он подошёл ко мне сзади почти вплотную, и сердце затрепетало. Я могла сколько угодно делать вид, что мне всё равно, что я испытываю только страх и ни капельки влечения, но…
Если уж он смог заинтересовать меня в смешных очках и уродливом парике, как я могла игнорировать его с его настоящей, модельной внешностью?..
Его присутствие заставило трепетать и единственное, что не давало поддаться – даже не осознание того, что этот человек, возможно, скоро убьёт меня. Останавливало понимание, что это я была просто студенткой колледжа, влюбившейся в одногруппника, а он с самого начала вёл игру, в которой не было места искренним чувствам. Я не интересовала его: ни почти голая, ни привязанная к кровати… никакая. Я была для него простым заданием, сколько бы он ни говорил, что сочувствует и пытается максимально облегчить мои муки.
– Думаю, эта тебе подойдёт, – Сказал он, достав книгу с верхней полки.
«Это дикое сердце – Джоанна Линдсей,» – прочитала я.
– Любовная? – Спросила я, – То есть, я кажусь тебе романтичной натурой?
– С картинами Моне я же угадал, – Хмыкнул Амир, возвращаясь в кресло.
Я застыла с книгой в руках и рассмотрела обложку: на ней была изображена приятная пара, молодая девушка с рыжими волосами в огненно-красном платье и мужчина с голым торсом, обнимавший её. Да, эта книга, определённо, могла мне понравиться:
– Тебя учили читать людей? – Не могла не спросить я, – Психология… психология килллера или что-то вроде того?..
– Учили, – Односложно ответил он.
Я легла на кровать и уже открыла первую страницу, но не могла не задать вопроса:
– А во мне… что ты прочитал во мне?
Амир закрыл книгу, впрочем, заложив нужную страницу пальцем. Я затаила дыхание:
– Сначала ты показалась мне пустой куклой, судящей людей по внешности и готовой использовать других ради достижения целей, – Честно ответил он, – Но потом всё стало сложнее.
Я молча ждала, не подгоняя. Собравшись с мыслями, мужчина продолжил:
– Ты мне показалась очень одинокой девушкой. Тонко чувствующей девушкой, которая мечтает о том, чтобы её поняли, а не купили подороже, как все привыкли это делать. Тебе хочется вырваться из мира фальшивок, хочется настоящих чувств и эмоций. И, почувствовав лишь капельку тепла, ты готова бежать хоть на край света, скрываясь от телохранителя, лишь бы тебя отогрели. Честно говоря, я совсем не ожидал, что эта часть задания окажется такой лёгкой.
– Ты хоть…
– Баш на баш, Кэтрин. Что ты прочитала во мне?
Проглотив обиду, я честно ответила:
– Я не так хорошо разбираюсь в людях.
Сначала мне показалось, что собеседник примет этот ответ, но он удивил:
– Но, всё же, какие-то выводы ты сделала? – Задумчиво произнёс он и ещё мягче добавил, – Любые, пусть самые неверные.
– Ну… Когда ты ещё был Шоном, я предполагала, что ты очень одинок…
– Это верно. А дальше?
– Честно говоря, я думала, это из-за внешности ты чувствуешь себя хуже других или тебя отвергает общество…
– Это неверно, – Поправил он, – Ещё?
Я собралась с мыслями и решила говорить, как на духу:
– Узнавая тебя сейчас, я думаю, что ты отлично держишь себя в руках. Ты настоящий актёр, умелый психолог и манипулятор, – Эта часть моего монолога была жёсткой, но я не могла её пропустить. Чуть позже на ум пришли более тёплые слова, – Ты кажешься спокойным, доброжелательным парнем и, если бы мы находились в другой ситуации, с тобой рядом было бы очень комфортно и уютно. С тобой и было очень комфортно и уютно, пока мы не оказались в нынешнем положении. А сейчас… на самом деле, ты не кажешься мне монстром или одержимым кровью у… ублюдком, – С губ чуть не сорвалось слово «убийцей», но я вовремя вспомнила, что Амир абсолютно не хочет это слово слышать, – Но я не знаю, насколько это суждение о тебе верно. Я не знаю, какая часть твоей натуры настоящая – та, которая сейчас ведёт со мной задушевную беседу, или та, которая хладнокровно целилась в меня из пистолета.
Я только сейчас поняла, что парень внимательно и с интересом слушал, не перебивая, но, когда я закончила речь, он так и застыл в молчании, смотря мне в глаза. Потом он изрёк:
– Я забыл добавить, что ты ещё и умнее, чем показалась на первый взгляд.
Сомнительный комплимент, который не хотелось комментировать:
– Может, ты прояснишь мои сомнения? – Мягко попросила я.
Он долго молчал. Наконец, Амир устало пробормотал:
– Если я тебе скажу, что не испытываю удовольствия от связывания, от удерживания тебя здесь, против воли, от игр с оружием, ты безоговорочно поверишь? – Подумав, я, всё же, отрицательно покачала головой, – И это тоже верно. Результат родительского воспитания – то, что ты видишь сейчас – спокойный, даже мягкий, думающий человек. Но тот я, кого из меня сделали в приюте, тоже существует, и я могу быть опасен. Я могу быть очень опасен. Каким бы «плюшевым» я тебе временами не казался, лучше не забывай об этом.
– Скольких людей ты убил? – Спросила я.
Он опять замолчал. Я надеялась, что число будет хотя бы не трёхзначным:
– Слишком много откровений на сегодня, – И, заметив выражение моего лица, он добавил, – Может, чуть позже я расскажу тебе.
Удовлетворённая словом «расскажу», но неудовлетворённая словом «может», я погрузилась в книжный мир.
Глава 10.
Книга действительно оказалась завораживающей. Во мне часто пробуждали фантазии разного рода эротические (не порнографические) фильмы, но я не думала, что книга так легко справится с этой задачей.
Мне были симпатичны и главная героиня, и главный герой, волновали их приключения, сюжетные повороты временами были непредсказуемы, а временами только подтверждали догадки, что тоже приносило немалое удовольствие.
Мне стало интересно, читал ли эту книгу Амир или он подсказал мне первый любовный роман, который увидел?
– Я пойду пожарю наггетсы, – Произнёс он, вставая с кресла.
– А… Шон? – Я так и не решилась назвать его настоящего имени, хотя оно и вертелось на языке.
– Слушаю?
– Ты читал эту книгу?
Он рассеянно одёрнул футболку:
– Нет, но я в целом знаком с творчеством Линдсей. Никогда не увлекался, но подумал, что юной девушке этот автор придётся по душе. А почему ты спрашиваешь?
Я хотела ответить нечто невнятное и похвалить, мол, книга очень интересная, написана прекрасно и прочее… Но, как всегда, под испытующим взглядом карих глаз, не смогла утаить искренней причины:
– Там, в самом начале… Герой и героиня оказываются в ситуации, похожей на нашу: он должен убить её. Но в итоге он этого не делает, а… в общем… Я подумала, что таким образом ты намекаешь мне…
– Извини, – Твёрдо, хотя и беззлобно произнёс он, – Но я не читал эту книгу.
И тут, когда Амир ушёл на кухню, мне взбрела в голову мысль: что, если сыграть на его похоти?
В смысле, вряд ли я смогу заставить его искренне влюбиться, но что, если я соблазню его и уже выйду из разряда «обычного задания» и стану женщиной, которую он хочет?
Оглядев платье, уже порядком измятое, поношенное, а, главное, так «хорошо» сочетавшееся с кроссовками, я со вздохом открыла шкаф.
Расчесав волосы (чего я не делала, стыдно признаться, уже два дня) и надев короткую синюю ночнушку, расшитую какими-то японскими бабочками и птицами, сделанную из синтетического, но, всё же, довольно приятного наощупь материала, я вышла к столу:
– Привет, – Кокетливо промурлыкала я, прислонившись к дверному косяку так, чтобы изгибы фигуры смотрелись максимально выгодно.
– Привет, – Спокойно бросил он, едва скользнув взглядом по мне, – Наггетсы уже готовы. Сейчас положу.
– Конечно.
Я понимала, что откровенный флирт, после того, как я вела себя раньше, будет выглядеть попросту неуместно, но не знала, как иначе перевести наши отношения в горизонтальную плоскость.
Было противно от мысли, что я выставляю себя, как кусок мяса, по сути, становясь проституткой, мол, я с тобой пересплю, а ты меня не убивай. Но тут же вспомнились слова Алекса: «Если с муками совести можно жить, то с пулей в голове – точно нет!». Потом можно будет годами ходить к психологу, можно будет даже восстановить девственность, можно будет сделать всё, что угодно, просто выжив сейчас… А моё выживание зависело только от двух мужчин: от Амира и от папы. И что-то папа не торопится…
Поедая наггетсы, я обдумывала, как лучше повернуть разговор в нужную сторону, и меня осенила не такая уж плохая идея:
– Шон… – Позвала я.
– Да?
– Ты же понимаешь, что в ту ночь, когда всё… закрутилось, – И, всё же, я не могла подобрать нужных слов, – Я сбегала от телохранителя… ну… не просто так?
Амир застыл с вилкой у рта:
– Что ты имеешь в виду?
Каждое слово давалось с трудом, но я вымученно улыбнулась:
– Ты же понимаешь, что… у меня были определённые намерения? Что от телохранителя просто так среди ночи не сбегают?..
– Постой… – Пробормотал он, – Ты намекаешь на?..
– Мы взрослые люди. Давай не стесняться слова «секс».
Напряжение между нами было почти осязаемо, я видела, как шестерёнки вращаются у него в голове:
– Потом ты много раз говорила, что не хочешь ничего подобного со мной.
– Мне надо было привыкнуть к тебе… В смысле, к твоей новой внешности… Сейчас же твоя внешность настоящая? В смысле, никаких париков или нарисованных хной татуировок?..
– Сейчас я перед тобой без парика, без линз, с настоящим телосложением. Татуировки тоже настоящие.
Не зная, как подвести к теме, я ляпнула первое, что пришло в голову:
– А что у тебя за татуировки? Я так и не успела рассмотреть.
Он положил руку на стол, показав рисунок:
– Китайские драконы. Всегда восхищался драконами.
Не без подлинного интереса, я легко прикоснулась к его руке, и, поняв, что он не возражает, провела пальцами по причудливым рисункам. Татуировки были чёрно-белые и явно недавно сделанные, а, может, недавно обновлённые:
– Красиво, – Искренне восхитилась я, рассмотрев тату на обеих его руках, – А ещё где-то есть?
– На всю спину. Символы четырёх стихий.
Не зная, подольёт это масла в костёр возбуждения или окончательно смутит нас обоих, я уверенно произнесла:
– Покажи.
На секунду Амир смутился, я видела. Но всего на секунду.
После он встал со стула и будничным жестом снял футболку, открывая взору рельефную грудь и чётко очерченные кубики пресса. Он спокойно повернулся и продемонстрировал рисунок, действительно, на всю спину: каплю воды, разгорающееся пламя, росток, пробивающийся из земли и какой-то иероглиф.
– Иероглиф означает: «воздух»? – Спросила я.
– «Ветер», если точнее, – Ответил парень. Он понял, что я не решаюсь встать со стула, и разрешил, – Можешь рассмотреть поближе.
Я робко отодвинула стул, обошла стол и встала совсем рядом с ним. И вдруг на меня резко обрушилось осознание нашей разницы в росте, осознание его силы и ширины плеч… Мягко коснувшись кожи рукой, я поняла, как же мне страшно делать то, что я должна сделать ради спасения собственной шкуры! Он был таким огромным, таким мощным, а я такой маленькой и беспомощной…
Понимая, что всё идёт, как по маслу, и что надо сделать что-нибудь ещё, что-нибудь совсем из ряда вон, я не решалась, снова и снова рассеянно проводя пальцами по его спине. Нужно что-то сказать, как-то похвалить, как-то подогнать события…
Но Амир не дал мне этого сделать. Он развернулся всем телом и перехватил мою ладонь, не причиняя боли, но достаточно жёстко. Секунду мы, ошарашенные, сбитые с толку, смотрели друг на друга, а потом…
Он поцеловал меня. Буквально впился поцелуем мне в губы, и меня охватило жаром. Это был совсем не тот показной поцелуй в столовой, когда он оставался холоден. Это был поцелуй, приглашающий в постель.
