bannerbannerbanner
Чертов нахал

Ви Киланд
Чертов нахал

Полная версия

– Потому что… – Я была зла, как черт, из-за того, что он собирался оставить слепого малыша в машине. – Что, если он испугается?

– Тогда он упадет в обморок, – усмехнулся Чэнс.

– Это вовсе не смешно.

– Конечно, не смешно. Послушай, Обри. Выше нос. Между прочим, мы угодили в эту ситуацию прежде всего из-за твоих комплексов.

Не знаю, почему это произошло, но с языка, помимо моей воли, сорвалось признание:

– Да, я иногда удовлетворяю себя. Ну и что тут такого? Доволен, что это услышал?

Чэнс ухмыльнулся.

– Признаюсь, да. – Он пожал плечами. – Я и сам этим иногда балуюсь. В следующий раз, когда буду мастурбировать, наверняка вспомню про тебя.

Не может быть, чтобы он сейчас сказал это!

Я была в ужасе. Но, надо признаться, меня это возбудило. Я открыла было рот, чтобы сказать какую-нибудь гадость… потом закрыла… и снова открыла.

Чэнс мельком взглянул на меня.

– Вот видишь, крошка Обри. Что и требовалось доказать. Ты только что представляла меня, занимающегося этим грязным делом, прямо перед твоим хорошеньким носиком.

– Неправда.

– Ты меня не обманешь.

– Нет, нет и нет.

Увы, он прав, так оно и было.

Как ни странно, но Чэнс не стал продолжать этот разговор. Он съехал с дороги на большую парковку рядом с супермаркетом, напоминающим улучшенную копию «Уолмарта»[6]. Это был громадный оптовый магазин, напоминающий деревянный склад, – только фасад был у него каменным. На нем красовалась гигантская надпись: «Cabela’s – лучший в мире магазин товаров для охоты, рыбалки и путешествий».

– Для чего мы здесь остановились?

– Надо пополнить запасы. – Чэнс припарковал машину. – Я вернусь через десять минут. А ты сторожи Малыша Билли[7], чтобы его, не дай Бог, не украли.

Я стояла у машины, потягиваясь, когда Чэнс вернулся с большими пакетами в руках. Я делала наклоны вбок, заканчивая комплекс для растяжки, и изогнулась вправо, приветствуя Чэнса.

– Что это такое?

Он ответил не сразу. Я попрыгала на месте, снова сделала несколько наклонов и посмотрела ему в лицо, чтобы понять, почему это он так подозрительно притих. Оказывается, он глазел в вырез моей рубашки. Это была не его вина. Я сама выставила свои прелести напоказ. Рубашка расстегнулась, выставляя на обозрение все, что, по идее, должно быть скрыто. Я перестала прыгать. В конце концов Чэнс поднял взгляд и увидел, что я наблюдаю за ним. Мы стояли, глядя друг другу в глаза. Я узнала это выражение, я уже видела его раньше. В зеркале, после того, как любовалась его сексапильной задницей.

Чэнс тряхнул головой и несколько раз моргнул.

– Вот. Купил снаряжение.

– Что еще за снаряжение?

– Палатку, фонарь, дрова для растопки, спальные мешки. – Он пожал плечами. – Основное снаряжение для кемпинга.

– Для чего?

– Для кемпинга! Для отдыха на лоне природы.

– Ты собираешься отдыхать на лоне природы?

Он тряхнул волосами и сунул пакеты туда, где нашел свободное место. Когда я начинала это путешествие, багажник и заднее сиденье были заполнены до предела. А теперь у меня в машине, вдобавок ко всему, был пассажир, козел… да еще и туристическое снаряжение.

– Мы собираемся.

– М-м-м… Я не хожу в туристические походы.

– Ну, тогда Карри, – он указал на заднее сиденье, – будет спать в машине. – Чэнс закрыл багажник и подбоченился с вызывающим видом. – Что выбираешь, Обри? Ночи на природе, или пусть козлик спит в машине один?

Разумеется, я выбрала ночи на природе. В конце концов, все в жизни бывает в первый раз.

Глава 5

– Смею предположить, что тебе приходилось заниматься этим прежде. – Мы прибыли на место для кемпинга только полчаса назад, а Чэнс уже развел костер и заканчивал устанавливать первую палатку.

– Каждое лето с семьей. Отец ежегодно брал нас с сестрой в путешествие по бушу, и мы жили в палатках где-нибудь в дикой местности. Это лучшие воспоминания моей жизни. Разумеется, мы останавливались не в таком бутафорском лагере, как здесь.

– Бутафорском?

– Никаких пронумерованных площадок, туалетов, душевых кабинок и охраны. Мы разбивали настоящий лагерь посреди дикой природы. А как насчет тебя? Ты что-то имеешь против кемпингов?

– Ничего. Я просто никогда не жила в них.

Чэнс закончил устанавливать первую палатку и отступил на несколько шагов, чтобы полюбоваться результатом.

– Очень вместительная палатка.

– Слышал это не однажды, – усмехнулся он.

Я с сомнением покачала головой.

– А зачем тебе такие большие палатки?

– Вот, дьявол! – вскрикнул Чэнс, прихлопнув на лице москита. Внезапный вопль испугал бедного Эсмеральду-Снежинку, он застыл на месте, повалился на землю и потерял сознание. Мы просто не смогли удержаться от хохота.

Чэнс подбросил дров в костер и сел.

– А как быть со второй палаткой? – спросила я, разглядывая Чэнса через пламя костра. Я очень надеялась, что Нахал не ожидает, что я установлю ее сама.

– Какой второй палаткой? – с невинным видом спросил он.

– Ты что, купил только одну?

Чэнс вынул упаковку «Пикси» из бокового кармана и запрокинул голову, чтобы ссыпать сладкий порошок из пакетика прямо в рот.

– В палатке два отделения, разделенные перегородкой. Ты со своим подопечным будешь спать с одной стороны, а я – с другой.

Что ж, я не имела права жаловаться, ведь он выполнил всю работу и за все заплатил. Поэтому на этот раз я прикусила язык – так, для разнообразия.

Мы уничтожили запас еды, который означал для меня месячную норму углеводов, и уселись возле костра. Чэнс карманным ножом выстрогал палочку и нанизал на ее конец зефир, потом протянул мне. Здорово же все это у него получалось!

– Итак, сегодня ночью я делю с тобой одну палатку, мы завели домашнее животное, а я при всем при этом даже не знаю, чем ты зарабатываешь на жизнь?

– Можешь считать, что я на пенсии.

– На пенсии? В каком возрасте? Двадцать шесть, двадцать семь?

– Двадцать восемь, – уточнил Чэнс.

– Вот как? Это, конечно, многое объясняет. – Было очень темно, особенно за пределами круга, освещенного пламенем костра. Я подняла поджаренный зефир, чтобы проверить его готовность. Он хорошо подрумянился с одной стороны, а с другой остался белым. – А чем ты занимался до пенсии?

– Футболом.

– Ты играл в профессиональной команде?

– Да, какое-то время. В Австралии.

– И что случилось потом?

– Порвал связку.

– Это неизлечимо?

– Меня оперировали несколько раз, но она снова порвалась.

– Извини. А как долго ты играл, прежде чем это случилось?

– Один матч.

– Один матч? Ты порвал связку в первой же профессиональной игре?

– Да. Моя первая и последняя профессиональная игра. И все в один день.

– Сколько времени прошло с тех пор?

– По контракту я оставался в реестре еще три года. Прошел через несколько операций… но так и не смог вернуться к прежней форме. Ушел в двадцать четыре.

– Черт, это ужасно. Полный отстой.

Чэнс только улыбнулся.

– И чем ты теперь занимаешься?

– Я до сих пор получаю лицензионные выплаты, так что мне нет необходимости просиживать на работе с девяти до пяти. К тому же я увлекся созданием произведений искусства из отходов.

– Из отходов?

– Некоторые называют это скульптурами из вторичного сырья.

– Я ходила на такую выставку в музее Гуггенхайма. Мне понравилось. Хотелось бы когда-нибудь увидеть твои работы.

Чэнс кивнул, но ничего не сказал.

– Могу я полюбопытствовать?

– Имеется в виду – еще больше полюбопытствовать?

– Ты сам сказал, что я должна получше познакомиться с тобой. Это было как раз перед тем, как я налетела на бедную Эсмеральду-Снежинку.

– Ты даже не коснулась бедолаги. И его зовут не Эсмеральда-Снежинка.

Мой зефир загорелся. Я дунула на него, затем сняла с палочки и откусила. Он был почти жидким и очень горячим. М-м-м.

Я заметила, что Чэнс внимательно наблюдал за мной.

– Хочешь попробовать?

Он лениво покачал головой.

– Почему нет? Ты же сластена.

– Для меня большее удовольствие – наблюдать за тем, как ешь ты, чем есть самому. – При этих словах он сглотнул, а меня бросило в жар, к которому костер не имел никакого отношения.

– И все-таки. Как ты можешь жить на выплаты, если контракт был только на три года?

Чэнс отвел взгляд в сторону.

– Ну, знаешь, постеры и все такое…

– Постеры с твоим портретом?

– Не слишком ли много мы говорим обо мне? Что-то Гарри сегодня никак не проявлялся, ты заметила?

– Не получится, даже не надейся. Один раз ты меня уже продинамил, и я позволила тебе соскочить с крючка, но только не сейчас.

Как выяснилось из его рассказа, не я одна находила Чэнса Найтмана до обалдения горячим парнем. Даже годы спустя после того, как он покинул профессиональный спорт, легионы женщин в Австралии все еще активно покупали постеры и майки с его изображением, что приносило кое-какой доход, на который он и жил.

 

Просидев еще несколько часов у костра, мы решили, что пора поспать. Чэнс разложил мой спальный мешок и застегнул молнию на перегородке нашей двуспальной палатки.

Моя одежда пропахла дымом, поэтому я скинула ее. Было что-то возбуждающее в том, что я стояла в чем мать родила, и между нами был только легкий кусок нейлоновой ткани. Постояв так с минуту, я натянула чистое белье и забралась в спальник. Когда приготовления ко сну были закончены, я немного отстегнула молнию снизу и протянула Чэнсу фонарь.

Он лукаво улыбнулся и снова застегнул перегородку. Моя сторона палатки погрузилась во тьму. Но когда я залезла в спальник, то обнаружила, что мне видно все, что происходит на освещенной половине Чэнса. Это была только тень, но с очень пикантными деталями.

Он стоял лицом ко мне, совершенно неподвижно. Я не была уверена, но казалось, что он смотрит прямо на меня. На самом деле видеть меня через виниловую перегородку он не мог, и все-таки я ощущала на себе его взгляд. Чэнс взялся за края рубашки и медленно стащил ее через голову. Тень его была широка в плечах и сужалась к талии. Я не различала деталей, но живо могла представить то, что видела однажды. Эффектные мускулы живота, спускающиеся вниз в форме буквы V. У меня внезапно перехватило дыхание и пересохло во рту.

Постояв еще некоторое время неподвижно, Чэнс стал очень медленно снимать джинсы. От звука расстегивающейся молнии волосы у меня на затылке встали дыбом. Его бедра были выразительно мускулисты, и боксерские трусы обтягивали их как вторая кожа. Я затаила дыхание, когда он потянулся к поясу и стал неторопливо стягивать трусы, словно счищал кожуру с апельсина. Чэнс наклонился, чтобы снять их, и затем снова выпрямился.

Мама дорогая, храни меня от всех чертовых нахалов на свете! Вот это я понимаю – мужское достоинство! Что и говорить, природа одарила его щедро. Я шумно всхлипнула, поняла, что он может услышать, и зажала рот ладонью. Так и пролежала с зажатым ртом, опасаясь не сдержать стона, пока он полностью не переоделся.

Забравшись в спальник, Чэнс повернулся на бок, лицом ко мне. Интересно, смотрел ли он при этом на меня. Затем он выключил свет.

– Доброй ночи, Обри.

О-ОБРИ-И

Возможно, мне только почудилось, но в его хрипловатом глухом голосе прозвучало то же желание, которое терзало и меня.

– Доброй ночи, Чэнс.

Я глубоко вздохнула и закрыла глаза, пытаясь прийти в себя. И тут меня осенило… – ведь он наблюдал за мной точно так же, как и я за ним… и я устроила ему показательные выступления со стриптизом. Уж не вернул ли он мне должок в качестве ответной любезности?

* * *

Где я? Это была первая мысль, посетившая меня при пробуждении. Через несколько секунд память ко мне вернулась. Солнечные лучи робко пронизывали ткань палатки. Я похлопала рукой по краю спальника, пока не почувствовала под ладонью голую землю, и тут меня словно молнией поразило.

Где козленок?

Я, как ошпаренная, выскочила из спального мешка.

– Чэнс!

– Хм-м, – сонно пробормотал он из-за перегородки.

– Козленок! Его нет. – Меня охватила паника. – Пропал!

Я, не долго думая, рванула молнию.

– Успокойся. Он здесь, со мной.

– Бе-е-е. – Козленок подал голос, словно хотел подтвердить, что я зря паниковала. Я с облегчением прижала руку к груди, чувствуя, как сердце, которое только что бешено колотилось, постепенно успокаивается.

– Слава Богу!

Чэнс сел и провел рукой по спутанным волосам. Сонно моргая, он взглянул на меня и замер, словно оцепенев.

– Боже правый. Ты что, хочешь доконать меня?

Я опустила взгляд и прикрыла грудь руками. Я в такой панике выскочила из спальника, что не успела подумать о том, что спала только в лифчике и трусиках.

– Черт. Прости. Я так испугалась! Мне просто не пришло в голову что-нибудь накинуть на себя.

Отчаянно смутившись, я перебралась на свою половину и спросила из-за перегородки, одновременно натягивая одежду:

– Как получилось, что он оказался с тобой?

– Ты мгновенно вырубилась. Он начал метаться, пытался прорваться на мою половину. Шельмец не успокоился, пока я не пустил его к себе. Продрых у меня под боком всю ночь. В жизни не приходилось спать с такой вонючей тварью.

Я не сдержалась и прыснула от смеха.

– Тебе смешно, юмористка?

– На самом деле да.

Полностью одевшись, я снова расстегнула молнию перегородки. Чэнс стоял передо мной полуобнаженный, одетый только в облегающие боксерские трусы. Он сердито глянул на меня из-под спутанных волос.

– Нарушение личного пространства? Что, если бы я вот так ввалился к тебе несколько секунд назад?

Взлохмаченный после сна, с сердитым взглядом – он никогда еще не выглядел столь сексуально. Мои глаза бесстыдно скользили по его торсу, все ниже к полоске волос, выбивающейся из-под трусов, и остановились на… свидетельстве его сильнейшего возбуждения.

Господи, понятно, отчего у него вдруг проснулась скромность.

Несколько раз кашлянув, чтобы прочистить горло, я промямлила:

– Ты… ты…

– Что, возбужден?

– Да.

– Это называется «утренний стояк», – буркнул он. – Я не несу ответственность за то, каким просыпаюсь… особенно в таких условиях.

– То есть, когда ты проснулся рядом с козлом? Это тебя так завело? – Я рассмеялась.

– Я имел в виду твой недавний импровизированный стриптиз. И теперь ты снова ворвалась сюда, даже не дав мне времени успокоиться.

– Ну, извини.

Чэнс натянул штаны и снова посмотрел на меня. Его взгляд прожег меня насквозь. Сейчас красавчик показался мне еще сексуальнее, поскольку джинсы не скрывали его возбуждения. И хотя мне было немного не по себе от того, что я поставила его в неловкую ситуацию, мысль о том, что именно я вызвала его желание, была приятна. Сказать по правде, моя способность контролировать свое влечение к нему очень быстро таяла. С каждой секундой мышцы в промежности сводило все сильнее только от одного его красноречивого взгляда. Иногда я все же была благодарна судьбе за то, что родилась женщиной – по крайней мере, мне проще скрывать вожделение. Да, испытание не для слабонервных. Надо было срочно разрядить обстановку.

Еще раз откашлявшись, я спросила:

– Ну, так какие у нас планы на сегодня?

Он натянул рубашку.

– Нужно поесть.

– Так мы идем завтракать? – Идиотский вопрос!

– Естественно, завтракать. Не обедать же.

Oй…

– Да, конечно, – сказала я, запинаясь на каждом слове. – Позавтракать не мешает. Я проголодалась. А ты?

– Голоден как волк. – Судя по его взгляду, думал он вовсе не о еде.

Что ж, я тоже чертовски голодна.

– Ну, тогда порядок, – брякнула я и отползла на свою половину, чтобы немного остыть.

У нас ушло около часа на то, чтобы разобрать палатку и упаковать все в машину. Мы решили остановиться и позавтракать на скорую руку в забегаловке, которая как раз находилась перед выездом на автомагистраль. Чэнс зашел внутрь, чтобы заказать буррито и кофе, а я, воспользовавшись случаем, достала телефон и набрала в «Гугле»: Чэнс Найтмен, Австралия.

Ага, вот и он. Выскочила длинная вереница фоток. Среди них была одна, на которой Чэнс был изображен вполоборота, без рубашки, вернее, вообще без одежды, только белая футболка была наброшена вокруг шеи. И при этом виднелась самая соблазнительная верхняя часть его аппетитных ягодиц. На фото он демонстрировал свою фирменную сексуальную ухмылку, от которой я буквально заерзала на месте. Та самая нахальная ухмылочка. Провалиться мне на месте, если он не был потрясающе хорош собой. Эта картинка попадалась особенно часто. Именно она продавалась в виде постера почти за двадцать долларов, плюс перевозка и доставка. Была даже фотка с какой-то девицей, стоящей у постера и как бы пытающейся укусить изображение за задницу. Я подозревала, что вполне могли быть и другие извращенцы, например, желающие для прикола прилепить Чэнсу хвост.

Зная, что он может в любую минуту вернуться, я пробегала старые статьи и сообщения на форумах так быстро, что у меня заболели глаза. Было очевидно, что Чэнс прославился в роли травмированного дебютанта и красавца, а не за что-либо еще. Я невольно почувствовала гордость за то, как он сумел повернуть эту неудачу себе на пользу. Прокручивая изображения, я наткнулась на фото, где он позировал на разных мероприятиях в компании какой-то привлекательной модели с копной светлых волос. Пайпер Рэмси. Внезапная волна – да нет, не волна – целый ураганный шквал ревности ударил мне прямо поддых.

Стук в окно заставил меня вздрогнуть. Я отбросила телефон, и он отлетел на водительское сиденье. Ну, ладно, сойдет. Пусть думает, что я просто кинула его туда.

– Опусти окно, я подам тебе кофе, – услышала я сквозь стекло голос Чэнса. Я взяла свой стаканчик, а Чэнс обошел машину и сел на водительское сиденье. – Что ты там рассматривала?

– М-м-м. Да ничего такого. Я просто…

Черт! Кажется, я влипла.

Чэнс взял телефон и, не оставив мне ни единого шанса на объяснения, прокрутил большим пальцем все фото. Затем он швырнул трубку на переднюю панель.

– Что ж, теперь ты видела все, не так ли?

– Да… и это… очень забавно.

Он сердито хмыкнул.

– Забавно?

– Да!

– Объясни-ка мне, Обри, что забавного в том, что вкалываешь всю жизнь ради одного-единственного момента, а потом видишь, как с первой же попытки все усилия превращаются в пепел? Что забавного в том, чтобы приобрести известность благодаря провалу, а не успеху? А знаешь ли ты, что действительно приятное было в нашем с тобой путешествии до этого момента? Ты не смотрела на меня как на того самого парня, которого знает каждая собака. Или думает, что знает. Теперь и ты так думаешь.

Вот черт. Я действительно расстроила его.

– Прости! Мне очень жаль, но я вовсе об этом не думала.

– О чем же ты тогда думала?

– Я думала, как замечательно, что ты смог так достойно держаться перед лицом невзгод и до сих пор продолжаешь делать себе имя благодаря своей внешности. Я думала о том, какой ты потрясающий, если тебя это действительно интересует.

Чэнс тяжело вздохнул и тихо сказал:

– Давай просто поедем.

Я чувствовала себя ужасно из-за того, что обидела и расстроила его. Несмотря на общедоступность Интернета, мне казалось, что я вторглась в его частную жизнь. Больше всего я переживала, что причинила Чэнсу боль, и эта боль отзывалась в моем сердце, хотела я признавать это или нет. А еще я понимала, что запала на него, и это меня пугало.

Неловкое молчание повисло в воздухе, и так продолжалось около часа. Чэнс убирал руки с руля только для того, чтобы покормить Эсмеральду-Снежинку темно-коричневой котлеткой из гамбургера, смоченной в «петушином» соусе. Даже козленку пришелся по душе этот соус.

В конце концов Чэнс нарушил молчание первым.

– Извини, что наехал на тебя.

– Все нормально. Мне правда очень жаль, что я так расстроила тебя.

– Возможно, на твоем месте я поступил бы так же. Просто… все это дерьмо в Интернете… полная ерунда. Так ты никогда не узнаешь, каков я на самом деле. Если тебя что-то интересует, просто спроси меня. Люди, которые размещают весь этот фотохлам, совершенно меня не знают.

– Мне кажется, что я знаю тебя настоящего.

– Возможно, ты действительно знаешь обо мне больше, чем многие другие. Я был самим собой с самого первого момента нашего знакомства. Даже если я веду себя мерзко, мне все равно очень комфортно рядом с тобой, а для меня это редкость.

И снова меня пронзило то самое, знакомое уже чувство.

– Я чувствую рядом с тобой то же самое и не понимаю почему. Просто я, действительно, рада, что наши пути пересеклись.

Он постучал пальцем по голове кивающей фигурки, прилепленной возле лобового стекла.

– Только представь… если бы ты никогда не взяла в руки мистера Обаму, кто знает, где бы мы оба были в данный момент? – Он указал на заднее сиденье. – А где бы сейчас был этот бедолага?

– Вероятно, валялся бы в обмороке на краю дороги.

Чэнс оглянулся на козленка.

– А вместо этого он уничтожает наши припасы и спит с нами в палатке. И я тут ни при чем. Это все твоя заслуга. – Чэнс искоса бросил на меня недвусмысленный взгляд и положил руку на мое колено, заставив вздрогнуть от пронзившего меня желания. – Знаешь, ты просто прелесть. У тебя доброе сердце. Этот придурок Гаррисон еще пожалеет когда-нибудь.

Когда он убрал руку, мне захотелось только одного – чтобы он сделал это снова. От его слов по спине побежали мурашки. Непередаваемое, неожиданное чувство ошеломило меня. Я не знала, как реагировать, поэтому включила радио. Группа «Бич Бойз» исполняла песню «Прекрасные вибрации».

– Послушай-ка! Они поют о тебе и твоей волшебной палочке, Принцесса.

Я прыснула, прикрыв рот рукой, и мы оба расхохотались. Наконец-то мы окончательно преодолели возникшее между нами напряжение, и на душе стало легче.

 

Несколько часов спустя после того, как мы отъехали от придорожного кафе, где останавливались на обед, Чэнс спросил:

– Ты спешишь попасть в Темекулу к определенному времени?

– Вообще-то я начну работать на новом месте не раньше следующей недели, а дом, который я сняла, уже полностью обставлен, так что мне нет особой нужды спешить. А что?

– Не возражаешь, если мы немного изменим маршрут и заедем до темноты в одно место?

– Конечно. Я полностью за. А что ты задумал? Куда мы едем?

– Туда, где есть отвесные скалы и глубокие пропасти. – Он подмигнул мне.

Ну что ж, ему удалось возбудить мое любопытство.

6Walmart – сеть универсальных магазинов, торгующих широким ассортиментом товаров по ценам ниже средних.
7Персонаж британского комедийного фильма ужасов «Месть Малыша Билли» о козленке, который возвращается с того света, чтобы расправиться с убившим его человеком.
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17 
Рейтинг@Mail.ru