Ви Киланд
Чертов нахал
Глава 6
Мы припарковали машину в чудесном месте с видом на крутые скалистые склоны Большого каньона. Потрясающая красота этого чуда природы поражала воображение.
– Боже, Чэнс! Поверить не могу, почему мне самой не пришло в голову остановиться здесь. Ведь мне так всегда хотелось собственными глазами увидеть Большой каньон, но почему-то не дошло, что он расположен прямо на нашем пути. От этой красоты просто дух захватывает.
Я взглянула на Чэнса и увидела, что он смотрит на меня, а не на величественные скалы.
– Да. Действительно очень красивое зрелище, – тихо произнес он.
– Давай сделаем несколько фотографий.
Чэнс сделал селфи нашей парочки на фоне Большого каньона, а потом послал фото мне. Снимок получился великолепным. Солнечный свет делал синие глаза Чэнса еще ярче, и мы оба выглядели вполне счастливыми и умиротворенными. Я невольно пожелала, чтобы это мгновение длилось вечно и чтобы нам не надо было скоро отсюда уезжать.
Мы сидели, любуясь всполохами разнообразных оттенков красного, которыми заходящее солнце расцвечивало величественный пейзаж.
Чэнс внезапно произнес:
– Расскажи мне о своей семье.
– Моя мать живет в Чикаго. Она вовсе не приветствовала мою идею перебраться в Калифорнию, ведь я ее единственный ребенок. Правда, с тех пор как она снова вышла замуж, мне казалось, что она не так уж нуждается во мне. Отец умер через год после того, как я закончила юридический факультет, поэтому он, по крайней мере, видел, что я осуществила его мечту – стала юристом, как и он сам.
– Значит, это была его мечта, а вовсе не твоя, – с явным сочувствием заметил Чэнс.
– Ты угадал. Это не то, что я бы хотела сама.
– А о чем мечтаешь ты?
– Хочу быть счастливым и успешным человеком, но понятия не имею, что для меня на самом деле важно или как это осуществить. Я сейчас в подвешенном состоянии – такое ощущение, что я стою на распутье в преддверии каких-то больших перемен в жизни.
– Это не самое плохое состояние, поверь. Самое время обрести себя, особенно, если ничто тебя не связывает.
– Да, полагаю, ты прав.
– Кстати, похоже, что мы отпугнули этого козла Гарри навсегда.
Нашему громкому хохоту ответило звонкое эхо.
Я вытянула руки вверх, глядя в синее, бескрайнее небо.
– А знаешь что? Я сейчас абсолютно счастлива. Все, что сейчас происходит – это наше маленькое приключение, – радует мою душу.
Чэнс искренне улыбнулся.
– У тебя добрая душа. Я это могу сказать абсолютно точно, несмотря на то, что ты пытаешься казаться стервозной сукой. А знаешь, почему ты счастлива?
– Почему?
– Потому что ты, наконец, освобождаешься от всего, что тебя сковывало.
– Хочешь сказать, что это именно ты выдернул палку из моей задницы, когда прошлой ночью я спала в палатке?
– Точно. И сжег ее на костре. – Он похлопал меня по плечу.
Я улыбнулась и постаралась перевести разговор с моей персоны на его проблемы.
– А как насчет твоей семьи? Где они живут?
Чэнс сразу помрачнел, поскреб подбородок.
– Как и ты, я потерял отца, – сказал он после некоторого молчания. – Он умер от рака поджелудочной железы через несколько лет после моей травмы.
– Мне очень жаль, – выдавила я из себя, жалея уже, что подняла эту тему.
– У меня есть сестра, Адель, – продолжал он. – Она на два года младше меня. После смерти отца они с матерью решили переехать обратно в Штаты, а я остался в Мельбурне. Я никогда не планировал возвращаться и съезжаться с ними, но Адель угодила в пренеприятнейшую историю. Она нуждалась во мне. У меня просто не осталось выбора. Пришлось все бросить и приехать сюда решать ее проблемы.
– А что случилось?
– Это долгая история, но если вкратце, она связалась с наркодилером и сама начала принимать наркотики. Это был сущий кошмар.
– Боже, это и правда ужасно.
– Я испытываю чувство вины, ведь после смерти отца это я должен был стать главой семьи и присматривать за сестрой. А я спрятал голову в песок, как страус, остался в Мельбурне и понятия не имел, какие ужасные вещи творятся с Адель.
– А где она сейчас?
– Живет в Хермоса-Бич, неподалеку от меня.
– С ней сейчас все нормально?
– Она немного оправилась, хотя процесс реабилитации еще не закончен. Но главное, она рассталась с этим ублюдком.
– А как твоя мама?
– На самом деле я как раз возвращался от матери – ненадолго ездил навестить ее, – когда встретился с тобой. Она временно перебралась в Айову, чтобы быть поближе к бабушке, своей матери. Дело в том, что бабушка умирает. А так мама тоже живет в Калифорнии, рядом с нами. Вернее, жила, пока бабушка не заболела.
– Соболезную по поводу твоей бабушки.
– Спасибо.
– Думаю, это благородно с твоей стороны – бросить все, чтобы прийти на помощь сестре.
– Понимаешь, до того момента вся моя жизнь подчинялась исключительно моим собственным эгоистическим интересам. А потом я понял, что на этом свете нет ничего важнее семьи. Адель и мама – это самое главное, что у меня есть.
– Им повезло, что у них есть ты. Как бы мне хотелось иметь большую семью.
– Когда-нибудь у тебя будет своя большая семья.
– Мне бы этого очень хотелось, но не уверена, что у меня на роду так написано. Как правило, мне не везет с мужчинами.
– Вот только не говори, что тебе в жизни попадались еще большие уроды, чем Гаррисон.
Я усмехнулась.
– Все они были примерно в том же духе.
– Дай-ка я угадаю. После того, как ты их бросала, они начинали за тобой бегать. Я прав?
После минутного молчания я произнесла:
– Теперь, когда я вспоминаю об этом… наверное, ты прав. У меня было всего несколько серьезных романов, но все эти парни в какой-то момент действительно возвращались, прося дать им второй шанс. Что ты на это скажешь?
– Есть у меня смутные догадки.
– Не понимаю, что ты имеешь в виду…
– Такие девушки, как ты, на дороге не валяются.
– Такие девушки, как я? Поясни, пожалуйста.
– Ну, хорошо. Несложно найти красивую девушку, верно? Можно найти даже умную. И иногда попадаются девушки с добрыми сердцами. Но, судя по моему собственному опыту, безумно трудно найти все три качества в одном флаконе.
– Вот только не надо говорить, что у тебя трудности с выбором женщин, Чэнс Найтмен. Ты можешь заполучить любую, какую только захочешь.
Он сощурил глаза и лукаво посмотрел на меня.
– Правда? Ты действительно так считаешь?
– А разве я не права? Ты, наверное, притягиваешь девиц как магнит.
– Думаю, я магнит для сумасшедших психопаток со стервозным характером.
– Неужели тебе действительно никогда не встречались девушки с набором качеств, которые тебе нравятся?
– Однажды мне показалось, что я нашел идеал, но потом выяснилось, что я глубоко заблуждался. Думал, что это любовь, а оказалось – лишь увлечение.
– Ты имеешь в виду Пайпер?
Он внезапно помрачнел и опустил глаза.
– Да.
– А что случилось?
– Пайпер была моей невестой.
– Вау! Ты собирался жениться на ней?
– Да. Сделал ей предложение после трех месяцев совместной жизни. Глупо с моей стороны.
– Но она великолепна!
– Ты гораздо красивее, – быстро произнес он.
– А ты – наглый лжец!
– У меня нет причин врать тебе. Я видел ее без макияжа. И тебя тоже видел. Вот потому и говорю, что ты красивее.
Судя по фотографии, которую я видела, Пайпер была худощавой блондинкой, по всем меркам – необыкновенно красивой. Как могла сравниться с ней я со своими округлыми формами и вечно спутанными каштановыми кудряшками с рыжеватым оттенком?
– Как ты можешь такое говорить? Она же супермодель, от которой все тащатся.
– Твоя красота более естественна. Тебе даже не требуется макияж. Волосы вечно в таком живописном беспорядке. Очень сексуально выглядит. Веснушки, покрывающие твой носик, придают лицу оригинальность. Так и хочется поиграть в «Соедини точки». Когда ты двигаешься, твоя грудь подрагивает, потому что она настоящая. И вот только не надо заставлять меня описывать твою попку, а то я сейчас как разойдусь… Мне продолжать?
Я отчаянно смутилась и, отведя взгляд, спросила с нервным смешком:
– А что с Пайпер случилось потом?
– Ну, как тебе, наверное, стало известно из собранных разведданных, Пайпер сама по себе знаменитость. Я встретился с ней в ночном клубе как раз в то время, когда только был зачислен в команду. После травмы она еще некоторое время пробыла со мной. Ей нравится быть в центре внимания, и шумиха, поднятая по поводу моего неожиданного несчастья, была ей по душе. Но по прошествии нескольких месяцев ажиотаж вокруг меня понемногу утих. Я перестал соответствовать ее запросам. Пережив легкую депрессию, я не хотел больше выходить в свет. Она же продолжала вести бурную жизнь и, в конце концов, за моей спиной завела роман с одним из моих товарищей по команде. Сейчас она за ним замужем, и у них двое детей.
– Вот же п…!
Чэнс от души расхохотался, запрокинув голову.
– Принцесса, ты только что использовала неприличное слово на букву «п».
– Да, первый раз в жизни, но по-другому ее не назовешь.
– Вот уж не подозревал, что ты способна так грязно ругаться.
– Я сама не подозревала, но мне стало гораздо легче.
– Мне нравится, что ты это сказала. Думаю, тебе надо прокричать это снова, чтобы скалы каньона услышали тебя.
– Думаешь?
– Конечно. Ну, сделай это снова! Крикни во весь голос!
– П…!
– Снова.
– П…! – заорала я изо всех сил.
Мы услышали стук из-за стекла моей машины, припаркованной неподалеку. Чэнс вскочил, чтобы проверить, что случилось.
– Вот черт! Твои вопли до усрачки напугали Каракуля, и он снова грохнулся в обморок.
– О нет, только не это.
– Но это еще не все.
– Что еще? – Я вскочила на ноги и понеслась к нему.
– Когда я говорю «до усрачки», я именно это и имею в виду. Это засранец обделал все твое заднее сиденье.
– Что?!
Чэнс старательно вычистил все это безобразие с помощью влажных салфеток, но все возвышенное настроение, навеянное красотами Большого каньона, оказалось безнадежно испорчено. К тому же опускались сумерки, не позволяющие дальше наслаждаться пейзажем.
– Ты не возражаешь, если сегодня мы не будем ночевать в палатке? – спросила я. – Мне так хочется принять душ и выспаться в нормальной постели.
– Как скажешь. Мы найдем какую-нибудь гостиницу неподалеку, съедим вкусный ужин, примем горячий душ и пойдем баиньки. Я тоже хочу спать в твоей постели.
– Что ты сказал?
– Я сказал, что тоже хочу спать в постели.
– А-а… А если мы не найдем гостиницу, где нам разрешат взять козленка с собой?
– А мы и не найдем. Поэтому нам придется пронести его тайком.
По пути в отель Чэнс попросил остановиться у аптеки, а я ждала его в машине. Когда он вернулся, то вручил мне пластиковый пакет с бутылочками воды, какой-то едой, клейкой лентой и… памперсами.
– Зачем ты купил памперсы?
– Как зачем? Надо каким-то образом надеть их на козла, особенно если он страдает поносом, а после этого мы спокойненько пронесем его в отель.
– Просто поверить не могу, что я оказалась такой дурой и даже и не подумала об этой проблеме. Он же не какал все это время!
Чэнс указал на заднее сиденье.
– Ты же видела, какую кучу он только что наложил. Просто у него несколько дней был запор!
Мы оба разразились истерическим хохотом, так, что даже пришлось утирать слезы с лица. Когда мы, наконец, успокоились, Чэнс завел машину и направился в сторону трассы.
Где-то в центре Аризоны Чэнс въехал на парковку довольно симпатичной элитной гостиницы, расположенной в десяти минутах езды от федеральной трассы. После того, как я получила ключи от номера, мы приступили к осуществлению заранее разработанного плана – пока я заговаривала зубы сотруднику отеля, дежурящему у стойки регистрации, Чэнс должен был незаметно пронести козлика, завернутого в мой шерстяной шарф, прямиком в лифт.
Я поднялась в номер и увидела, что Чэнс уже открыл дверь, разделяющую наши комнаты, успел натянуть на Эсмеральду-Снежинку два памперса и сверху замотал скотчем, чтобы они лучше держались. Чэнс не заметил, как я вошла и теперь стояла, наблюдая, как козленок прыгает к нему на колени и принимается вылизывать лицо.
– Все хорошо, приятель. Успокойся. Ты же хороший мальчик, правда? Я же говорю – хороший…
– Как мило ты с ним общаешься…
Чэнс быстро обернулся, явно удивленный моим неожиданным появлением.
– Этот засранец нравится мне все больше и больше.
– Мне знакомо это чувство.
«Потому что чувствую, как все больше привязываюсь к тебе».
– Я вот что думаю. Выйду-ка я, пожалуй, и принесу что-нибудь вкусное на ужин. Хочешь немного вина?
– Не откажусь. Признаюсь, просто мечтаю выпить бокальчик.
– Какое ты любишь?
– Любое белое.
– А я предпочитаю красное. Принесу, пожалуй, оба.
– Вот и прекрасно, – улыбнулась я. – А ты знаешь, где купить вино?
– Судя по карте, здесь целая улица ресторанов и винный магазин в двух милях от дороги.
– Хорошо. Думаю, я приму душ, пока ты ездишь.
– Отлично. Какие пожелания насчет ужина?
– Удиви меня.
Он ушел, а я удалилась в роскошную ванную комнату. Стоя под струями горячей воды, я чувствовала, как вырываются наружу все эмоции, которые я старательно подавляла последние дни. До меня вдруг дошло, что мы находимся на конечном этапе нашего путешествия. Я терялась в догадках, не представляя, разойдутся ли наши с Чэнсом пути после того, как он достигнет места назначения, или ему все же захочется продолжить наше общение. Судя по случайно подслушанному телефонному звонку, было ясно, что он от меня что-то скрывает. Я так и не спросила его, когда он признался, что находится в «затруднительной ситуации», есть ли кто-то в его жизни сейчас. Даже допуская, что это может быть так, я не могла подавить растущее влечение к нему. Чэнс – это было единственное правильное начало в моей нынешней жизни – с ним я ощущала себя в своей стихии, чего со мной уже довольно давно не случалось.
В ожидании Чэнса я надела майку и хлопковые шорты и сидела, пытаясь смотреть какой-то фильм по каналу HBO. Эсмеральда-Снежинка скакал рядом со мной на кровати. Прошел уже час, а Чэнса все не было. С каждой минутой я чувствовала, как в глубине сердца растет беспокойство.
А если он вовсе не вернется?
Это была глупая мысль. Он не дал мне никаких поводов так думать. И все же меня внезапно охватила паника. Может, я просто слишком устала от поездки и предаюсь бредовым фантазиям? Прошло еще полчаса, и я набрала его номер. Он не ответил.
С каждой минутой отчаяние росло, и глаза начали наливаться слезами. Я ничего не могла поделать. Я знала, что реагирую, наверное, слишком бурно, но потеряла контроль над собой еще в ванной, а странное отсутствие Чэнса лишь добавило масла в огонь.
Внезапно дверь распахнулась, и я вскочила, утирая слезы.
– Черт побери эти гребаные пробки, – проворчал Чэнс.
Он держал в руках два пакета с едой, которые бросил на стол в моей комнате. Тут Чэнс заметил мое зареванное лицо.
– Обри, ты плачешь? Что-нибудь случилось?
– Нет-нет. Со мной все в порядке. Ничего страшного.
Он подошел ко мне.
– Я бы так не сказал. Что, твою мать, здесь происходит?
– Тебя так долго не было… Я набрала твой номер, а ты не ответил. Вот я и подумала, что вдруг…
Вот дерьмо.
Он часто заморгал.
– Ты подумала, что я не вернусь?
– Всего на какой-то момент, да… В глубине души я знала, что это нелепо, но не могла справиться с собой. Мы так долго уже едем вместе, и я… наверное, я просто устала.
Большим пальцем Чэнс нежно смахнул слезы с моих глаз.
– Извини, что напугал тебя. – Он взял меня за подбородок и повернул мое лицо так, чтобы посмотреть в глаза. – Я бы никогда не мог поступить так с тобой.
Мое сердце бешено заколотилось, и он прижал меня к себе. Казалось, я таю и растворяюсь в тепле его крепкого тела. Его сердце билось в унисон с моим, и он сжал меня еще сильнее. Только не отпускай меня! Пожалуйста!
Когда он разжал руки, я вдруг почувствовала, что мне холодно.
– Мы можем забыть об этом? – робко попросила я. – Это был всего лишь приступ безумия. – Я вытерла остатки слез и хлюпнула носом. – А почему ты ездил так долго?
Чэнс не отвечал. Просто стоял и с самым серьезным видом всматривался в мое лицо. Казалось, его гложет какая-то мысль. Никогда раньше он не смотрел на меня с таким выражением. Наконец он произнес:
– Мне пришлось объехать два ресторана. В первом мне заявили, что придется подождать часок, во втором дела обстояли не лучше. – Он вытащил телефон из кармана и подсоединил его к зарядному устройству. – К тому же, телефон разрядился. Вот почему ты не могла дозвониться.
Я покачала головой, бормоча извинения и чувствуя себя полной дурой из-за своей нелепой истерики.
Чэнс протянул мне стаканчик с вином.
– Давай и правда забудем об этом и просто с удовольствием поужинаем.
Изо всех сил стараясь улыбаться как можно искреннее, я произнесла:
– Звучит заманчиво.
Мы сидели друг напротив друга за маленьким столом в моей комнате и в полном молчании поглощали пищу. Чэнс заказал три основных блюда в итальянском ресторане: лазанью с баклажанами, цыпленка с пармезаном и пасту с овощным соусом. Вино мы пили из бумажных стаканчиков.
– Я знаю, что жратвы у нас просто завались, но просто подумал, что этот парень тоже захочет поесть, – сказал он, ставя на пол тарелку с едой для Эсмеральды-Снежинки.
Тем не менее напряжение, повисшее в воздухе, так и не прошло во время ужина. Я, не переставая, подливала в свой стакан «шардонне», чтобы унять чувство вины.
После того, как мы убрали со стола, Чэнс сразу же удалился в свою комнату. На душе у меня было пусто и скверно. Может быть, я напугала его своими слезами? Я лежала на постели, тупо уставившись в потолок, который медленно кружился перед моими глазами. Опьянение придало мне излишнюю смелость, я встала и открыла дверь, соединяющую наши два номера.
Из ванной доносился шум воды, а козленок преданно ждал хозяина у закрытой двери. Я завалилась на кровать Чэнса и свернулась калачиком, уткнувшись в мягкую пуховую подушку. Чэнс, наконец, вышел из ванной и остолбенел, остановившись рядом с кроватью. На нем не было ничего, кроме белого полотенца вокруг бедер. Мокрые густые волосы были зачесаны назад. Капельки воды медленно катились по груди. Внезапно охваченная желанием, я облизала губы. Сердце просто рвалось из груди.
– Что это ты тут делаешь, Обри?
Я резко села на кровати.
– Ты не хочешь, чтобы я тут была?
Он на секунду закрыл глаза, а затем произнес:
– Обри, уже слишком поздно. Думаю, будет лучше, если ты пойдешь в свою комнату.
Что-то не похоже на него.
Сердце у меня упало. Крайняя степень унижения – и это еще мягко сказано – вот что я почувствовала в тот момент, когда произнесла, стараясь казаться равнодушной:
– Ой, хорошо. Ты прав, я просто не поняла, что уже так поздно.
Он стоял посреди комнаты, придерживая большими руками полотенце, такой высокий и мощный, что я почувствовала себя маленькой и ничтожной, проходя мимо него к двери.
Я вернулась в свою комнату, несчастная и одинокая, и всю ночь металась в постели, ворочаясь с боку на бок и размышляя, почему вдруг Чэнс так внезапно охладел ко мне. Он же сегодня неоднократно давал мне понять, что испытывает влечение. Мы, наконец, стали доверять друг другу. Мы так весело смеялись. Он даже сказал мне, что я красивая. Может быть, я все неправильно поняла? Может, он говорил все это лишь из вежливости? Вполне возможно, что он находил меня привлекательной, но на самом деле не хотел никаких прочных отношений. А может, его просто напугали мои слезы? Я просто отказывалась что-либо понимать. Одно было ясно – в конце нашего путешествия меня ждут лишь разочарование и боль разлуки.
Глава 7
На следующее утро, завтракая в кафе, мы оба чувствовали себя неловко, но не так, как предыдущей ночью в палатке, когда к смущению примешивалось приятное волнение. Я всю ночь терзалась болезненными фантазиями, и отчаяние из-за того, что он вчера фактически отверг меня, переросло в раздражение.
– Все в порядке, принцесса?
– Все просто замечательно. – Я старалась не смотреть ему в глаза, уставившись в окно и глотая кофе. Он был горьким… впрочем, как и мое настроение.
Чэнс откинулся на спинку диванчика, положив на нее руки.
– Возможно, я не специалист по части женской психологии, но я достаточно много знаю о женщинах, чтобы понять, что «все просто замечательно» означает «все просто дерьмово».
– Ну, значит, ты плохо меня знаешь. Когда я говорю «замечательно», это и значит «замечательно».
Чэнс проигнорировал мои слова и продолжал сеанс психоанализа:
– И скорость, с которой произносится слово «замечательно», прямо пропорциональна степени недовольства жизнью. – Чэнс сделал глоток кофе и подал кофейник мне. – А ты произнесла «замечательно» очень быстро.
Тут к нашему столу подошла официантка, и нам пришлось замолчать. Мы сидели, пристально глядя друг на друга.
– У вас все в порядке?
– Просто замечательно, – быстро ответила я. Это прозвучало так резко, что официантка отпрянула.
– Извините. У нее месячные, а она в это время всегда такая раздражительная. – Чэнс пожал плечами, и официантка посмотрела на него понимающе. Думаю, она действительно прониклась к нему сочувствием.
Я подождала, пока она уйдет.
– Может, хватит?
– Ты о чем?
– Может, хватит сочинять обо мне всякие небылицы?
– Подозреваю, что это вовсе не небылицы. Ты ведешь себя сегодня как сущая стерва. Может, по этой самой причине? У тебя случайно не месячные, Обри? Может, в этом проблема?
– Я вовсе не веду себя как стерва. И проблема вовсе не в этом.
– Значит, ты признаешь, что проблема существует?
– Это что, допрос? Ты вообразил себя следователем? А я-то думала, что ты фотомодель, продающая свою задницу.
Чэнс бросил на меня недобрый взгляд, я ответила ему тем же. По крайней мере, я достаточно его разозлила, чтобы он заткнулся до конца завтрака. Настроение было окончательно испорчено, и мы дожевали нашу еду в полном молчании. Потом Чэнс сводил козлика на прогулку, и мы снова пустились в путь.
Чэнс вызвался вести машину первым. Через пять минут после того, как мы отъехали от отеля, зазвонил мой телефон. На экране высветилось имя «Гаррисон».
– Разве ты не хочешь поговорить со своим красавцем? – шутовским тоном спросил Чэнс, но я ответила с полной искренностью:
– Нет. Я взяла за принцип не наступать дважды на одни и те же грабли. Своими выходками он показал свое истинное лицо. И не имеет значения, какие слова он будет произносить сейчас.
Его глаза странно сверкнули, и он вновь уставился на дорогу. Мы около часа ехали в полном молчании.
– Как ты относишься к тому, чтобы еще раз отклониться от маршрута? Например, провести пару ночей в Городе грехов?[8]
Мне было грустно отказываться, но идея провести с ним еще две ночи вовсе не казалась разумной. Я уже испытывала к нему чувства, которые он не разделял, поэтому надо соблюдать дистанцию.
– Я, пожалуй, поехала бы сразу в Калифорнию.
Было заметно, что мой ответ расстроил Чэнса, и это внесло в мою душу еще большее смятение.
– Хорошо. Если ты этого действительно хочешь…
Несколько часов спустя, когда пришло осознание, что это наш последний полноценный день вместе, меня охватило уныние. Мы остановились, чтобы заправиться. Чэнс, как всегда, жевал палочки «Пикси», когда вернулся к машине.
– Хочешь пососать? – Он вытащил целую горсть длинных ярко-красных конфет из заднего кармана.
– Нет, благодарю.
– Ты уверена? Похоже, пососать тебе не помешало бы. – Он подмигнул мне.
– Зачем ты это делаешь?
– Что именно? Ем кофеты?
Мы снова сели в машину. За рулем был Чэнс.
– Нет. Все время отпускаешь в мой адрес двусмысленные замечания с сексуальным подтекстом.
– Наверное, потому, что в твоем присутствии меня одолевают грешные мысли. – Он отъехал от бензоколонки и выехал с парковки.
– Ну да, за исключение прошлой ночи, – пробормотала я себе под нос, видимо, громче, чем намеревалась.
– Что ты имеешь в виду?
– Как хотелось бы, чтобы вчерашней ночи не было. Я чувствовала себя полной идиоткой. Тебе не следует притворяться, что ты находишь меня привлекательной, лишь для того, чтобы поднять мне сегодня настроение. Я уже взрослая девочка для таких вещей.
– Что? – Его брови сошлись на переносице. – Ты правда так думаешь? Я имею в виду, что ты мне не нравишься?
Я пожала плечами и закатила глаза.
Чэнс пробормотал ругательства и съехал на обочину. Мы еще и мили не проехали после заправочной станции. С такой скоростью я никогда с ним не расстанусь. Он остановил машину на парковке и вышел, хлопнув дверью. Казалось, машина содрогнулась от его гнева. Я наблюдала из окна, как Чэнс ходит взад-вперед. Он подергивал себя за волосы, ворча что-то под нос. Я не могла разобрать, что он произносит, но не приходилось сомневаться, что там присутствует полный набор непечатных слов.
Из-за чего это Чэнс вдруг так разъярился? Из-за того, что я поймала его на том, что он пудрит мне мозги? Потому что ему самому неловко, что он меня отшил? Я была даже рада, что он разозлился, потому что и сама была в таком состоянии. Спустя несколько минут я тоже вылезла из машины.
– Знаешь что? Успокойся, наконец. Тебя всего лишь поймали на нечестной игре. Между прочим, когда тебя вот так отшивают, это действительно полный отстой, – продолжала издеваться я. – Хотя я уверена, что ты это никогда не испытывал на своей шкуре.
Чэнс перестал ходить взад-вперед и уставился на меня. Мускулы на его подбородке подрагивали, и складывалось такое впечатление, что он вот-вот меня ударит. По правде говоря, мне этого даже хотелось. По крайней мере, тогда все встало бы на свои места.
– И знаешь еще что? Множество мужчин находят меня привлекательной. И мне пофиг, что ты так не считаешь. На самом деле, ты ничуть не лучше Гаррисона. Говоришь одно, а делаешь другое.
И это произошло. Он, наконец, взорвался. Хотя вовсе не так, как я ожидала. Чэнс пошел ко мне. Он был явно вне себя от ярости. Я отступала, пока не уперлась в машину, лишившись свободы маневра. Чэнс приблизился вплотную, как говорится, нарушая мое личное пространство. Он положил обе руки на капот, поймав меня в ловушку между машиной и своим горячим телом, а потом приблизил лицо так, что наши носы почти соприкоснулись.
Я отчаянно боролась с собой, чтобы не доставить Чэнсу удовольствие увидеть мои слезы, несмотря на то, что сердце мое просто разрывалось на куски. Между тем Чэнс продолжал:
– Я испытал к тебе влечение, когда увидел в первый раз в том магазинчике. Когда ты развлекалась с этой глупой статуэткой. Подумал: какая красавица. Просто роскошная женщина. Но теперь ты меня не привлекаешь. Теперь, когда я узнал тебя лучше, это не просто влечение.
Мне так хотелось послать его в пешее эротическое путешествие. Но даже сейчас, когда он говорил мне все эти чудовищные вещи, я была словно под воздействием его гипнотических чар. Глаза его, обычно синие с сероватым оттенком, стали почти серыми от злости. Его грудь тяжело вздымалась, а исходивший от него запах дурманил меня. Я стояла, не шелохнувшись, слушая гневную тираду. Потому что, по правде говоря, была буквально парализована.
– А теперь за внешней оболочкой сущей стервы я вижу твою истинную сущность – женщину, которая много страдала, но все еще хочет выбраться из этого дерьма, потому что в глубине души она полна нежности и романтизма. Так что влечение – неподходящее слово для того, чтобы описать, что я чувствую, когда смотрю на тебя. Ты действительно хочешь знать, что я чувствую по отношению к тебе?
Каким-то непостижимым образом я умудрилась кивнуть.
– Слово «влечение» не передает тех бурных чувств, которые я испытываю, когда смотрю на тебя. Я хочу завоевать тебя. Хочу вглядываться в твое прекрасное лицо, когда буду погружаться в тебя так глубоко, чтобы это было на грани физической боли. Я хочу потерять себя в тебе, овладеть тобой так, чтобы ты не смогла ходить несколько дней. И единственное, что может быть прекраснее твоего лица, когда ты улыбаешься мне, – это лишь твое лицо, когда я полностью погружусь в тебя.
Чэнс глубоко вздохнул, закрыл глаза и прикоснулся своим лбом к моему.
– Так что считай, что ты права, Принцесса. Я не испытываю к тебе влечения. Я полностью покорен тобой.
Я была уверена, что Чэнс должен слышать неистовый стук моего сердца в груди, несмотря на то, что наши тела не соприкасались.
– Тогда я ничего не понимаю.
Чэнс поднял руку к моему лицу и прикоснулся к щеке. Он нежно ласкал мое лицо, потом его рука скользнула вниз, к шее. Медленное-медленное движение. Теперь он точно мог слышать биение моего сердца. И тут он с непонятной мне горечью произнес:
– Как бы мне хотелось, чтобы все было иначе.
Следующие несколько часов, пока мы молча ехали дальше, во мне кипела буря эмоций. Мы не произнесли ни слова, хотя прежнее напряжение уже не висело в воздухе. Мягко выражаясь, я находилась в полном смятении. Когда показались указатели на Лас-Вегас, единственное, что я могла осознать в путанице своих мыслей, это то, что я не желаю, чтобы это путешествие когда-нибудь кончилось.
– Если предложение еще в силе, я не против сделать небольшой крюк, – очень тихо и нерешительно произнесла я, нарушив многочасовое молчание.
Чэнс взглянул на меня, сначала с серьезным выражением на лице, а потом его губы медленно расплылись в широкой улыбке.
– Хочешь предаться со мной греху, Принцесса?
Хочу больше всего на свете.
Как ни трудно было в это поверить, но нам удалось найти гостиницу для животных, где согласились принять нашего козлика. Женщина у стойки регистрации и глазом не моргнула, когда мы спросили, можно ли приютить нашего питомца на пару ночей. Что-то мне подсказывало, что в Вегасе они видели и гораздо более экзотических постояльцев.
Мы припарковались в конце Лас-Вегас-стрит и решили прогуляться по бульвару, пока не набрели на гостиницу. Солнце жарило нещадно, когда мы шли из одного конца скандально известной улицы в другой. Я стянула белую майку и осталась в очень тесном, телесного цвета топе на узких бретельках. Я обычно не хожу по улице в столь вызывающем виде, но было так невыносимо жарко, что по спине струился пот. Я со смехом набросила майку на плечи и пошла впереди Чэнса, поглядывая на него через плечо.
– Ничего не напоминает? – поддразнивала его я, принимая точно такую позу, в которой он был изображен на том самом постере, который я обнаружила в Интернете.
– Очень мило. – Чэнс покачал головой и усмехнулся.
Настроение мое улучшалось в процессе прогулки. Уличный циркач, исполняющий пантомиму, внезапно схватил меня за руку. Он вытащил из рукава цветок, вручил его мне и поднес мою руку к губам, чтобы поцеловать. Чэнс схватил меня за другую руку и оттащил в сторону раньше, чем тот успел прикоснуться к моей коже.
– Эй, зачем ты это сделал? – возмутилась я.
– Мы же в Вегасе, а не в Канзасе. Здесь не следует позволять чужим парням целовать твою руку.
Моей первой реакцией было раздражение. Но потом я осознала, что Чэнс так и не выпустил мою руку после этого маленького инцидента. Мы шли рука в руке, и я решила не спорить, раз конечный результат меня вполне устроил.
