Виктор Лемке
Прощай, Плутон!
Глава 5. Туз Червей
Усталость на Плутоне чувствуется исключительно в ногах. Они ноют и требуют всяческих растираний. Иногда кажется, что ногти на ногах открываются, как рты, они стонут о холодной ванне и мягком полотенце. Но таких услуг на Плутоне не предусмотрено. Многие космонавты пытаются схитрить, отправляясь на Плутон держа ноги в тазиках. Но это не поможет. Поэтому приходится усилием воли заставлять свои ноги идти дальше
Даже когда я попал на Плутон во второй раз, у меня все равно была некоторая растерянность. Большой белый дом меня, к счастью, уже не привлекал, зато другие кварталы домов таили для меня страшную неизвестную загадку. Я не хотел идти в город, я думал, что опасность таится за каждым углом, в пустых окнах. Окна меня всегда пугали, особенно пустые и темные. И я знал с детства, с далеких босых лет, что там что-то есть, что-то затаилось и ждало меня. Люди не боятся темноты, они боятся того, кто в темноте их ждет ковыряясь когтям в клыках. Я знаю, что меня ждет сама Тьма. До сих пор я с опаской смотрю в пустые окна кварталов Плутон Сити. Там нет жизни, единственные места, где нет света… там просто мрачная пустота. Пустота – вот связующее слово, пустота объединяет всех тех, кто купил билеты на Плутон.
У моего сердца есть предательская особенность – оно затрудняет мне дыхание. На Плутоне и так дышать тяжеловато. После очередного приступа сердечной мышцы мне пришлось делать тяжелые вздохи. Уши опять заложило. Зевать приходилось ежесекундно. Но это не мешало делать мои записи в блокнот. Я, наверное, уже исписал страниц двадцать, на удивление хорошо идет это дело.
Я снова увидел промелькнувшего под маленькой кривой аркой Боба. Над городом раздался гогот странного звенящего смеха. Я решил больше не бежать за ним, а обмануть, свернув на параллельную улицу. Когда я выбежал на небольшой перекресток, мне не пришлось долго ждать потерянного друга, через секунду он появился из-за угла обшарпанного розового дома.
И вот передо мной стоял Боб. Глаза его были прикрыты, из носа текли два алых ручейка. Он мне улыбнулся, скаля обмазанные кровью зубы. Давно не виделись, приятель! Странно, но в этот раз он почти не разговаривал, просто плевался кровавой пеной изо рта, когда пытался мне что-то сказать. Хотя мне это не мешало понимать его мысли. Я объяснил ему, что нам пора искать нашего друга, что мы потерялись, что с билетами было что-то не так. Вернуться домой мы можем только втроем. Либо все, либо никто. По крайней мере, я так думаю. Боб одобрительно кивнул, разбрызгав на одежду свои алые слюни, и мы отправились в одно неприятное местечко, где нам могли помочь, к так называемому Тузу Червей.
Дорога в этот раз была недолгой, мы быстро проскочили с десяток одинаковых желтых домов, словно копирующих зубы из челюсти курящего человека. Было не по себе, казалось, что за нами кто-то следит из черных дырок напоминавших кариес. Хотя это было действительно так. На Плутоне всегда чувствуешь присутствие кого-то незримого, кто как будто стоит за твоей спиной, все видит и все палит. Некий Смотрящий за космонавтами. Любимая байка плутоновских космонавтов, это то, что одному из их очень хороших друзей однажды удалось встретить Смотрящего. Правда, космонавту не удалось вернуться назад и т.д. и т.п. Чертовы байки, не верьте легендам, верьте своим глазам.
Туз Червей жил в своем собственном особняке, огромном металлическом доме в викторианском стиле. Зажатый между желтыми домишками он выглядел внушительно. Кое-где правда металлическая краска уже начала шелушиться и слезать. Над личной крепостью Туза витал зеленоватый смрад. Придется перетерпеть отвращение. Идти внутрь не хотелось, но за любую помощь в поисках друга надо платить. Туз Червей считался на Плутоне некой палочкой-выручалочкой, к нему можно было попасть только один раз и сыграть с ним смертельную игру. Победишь – он поможет, проиграешь… Что происходит с проигравшими, никто не знал. Проигравшие оттуда не выходят поделиться впечатлениями. Но и победа – это не гарантия, что он поможет, на Плутоне нельзя никому доверять.
Белоснежный коридор, заставленный античными статуями и бюстиками с уродливыми и кривыми лицами давно забытых божков, вел к большой дубовой двери, на которой был прикреплен огромный медный щит. На нем была надпись на латыни: «Verum in bellum». Говорят, Туз Червей посланец самого Смотрящего. Но, как я уже говорил, не верьте тому, что здесь говорят!
Мы вошли в слабо освещенную овальную комнату. За круглым столом сидел хозяин. На потолке тихо вертелся вентилятор, разгоняя сигаретный кумар. У Туза Червей не было лица, там было просто сгусток морщинистой кожи. Откуда взяться сигаретному дыму, непонятно, не хочу знать, как этот урод курит. Мы присели за стол.
Туз Червей достал колоду карт. Против него играло двое. А значит, шансы получить ответ на вопрос были 36 к 2. Всего-навсего вытащи туз червей, и ничего лишнего. Святая карточная простота. Он сидел неподвижно, его монолитности позавидовала бы любая античная статуя из коридора. Старый музыкальный автомат, прятавшийся в темном углу, затрещал и завел пластинку Синатры. Музыка казалась бесконечной, как и Туз Червей, вальяжно перемешивающий перед нашими лицами колоду новеньких атласных карт. Мой взгляд пытался, словно рентгеном, пронзить красные рубашки картишек и выяснить, где же тот туз, что нужен нам. Тяжелый вздох, и я вытаскиваю свою карту. Туз крести…
Не повезло. Еще одна попытка у Боба. Наш последний шанс. Боб смотрел одним глазом на колоду карт, веером развернутую в морщинистых руках Туза, второй глаз был прикрыт, из него текла желтоватая субстанция. У уголков рта свисали слюни, он ехидно улыбался, не сводя одного открытого глаза с колоды. Ловким движением руки он вытащил туза червей. И в комнате раздался гогот его звонкого смеха.
Туз Червей медленно поднялся со своего стула и наклонился над игральным столом. Кожа на его лице еще больше сморщилась, словно разорвавшись, из нее образовалось некое подобие рта с гнилыми острыми зубцами. Тошнотворное зрелище, мягко говоря. Но удача была на нашей стороне, мы ждали своего ответа. Туз долго молчал, словно набирая воздуха. Потом он все-таки сказал, что Дэн в большом белом доме без дверей. Внутри! Достав из своего кармана зеленую мармеладку, покрытую волосами, он отдал ее Бобу.
– Победителю достался приз! – После этих слов его богохульный рот свернулся в единую кожу. Он вышел из комнаты. Пластинка Синатры наконец остановилась. Боб гордо поднял свое лицо, он был единственным обладателем еды, наверно во всем Плутон Сити.
Нет, думаю нам пока очень везет, я все еще жив, даже после встречи с Тузом, но прежде чем идти к большому белому дому без дверей, обязательно нужно заглянуть в еще одно местечко.
Глава 6. Утомленные солнца
На самом деле на Плутоне два солнца и две луны, мертворожденные клоны друг друга, но на небо долго не стоит смотреть и искать их. Голова кружится от различных мыслей. Что наши повседневные мелочи по сравнению с нежно-холодной бесконечностью. Смотря на мертвое небо Плутона, видишь, как злобно в безумной пляске и водовороте дует ветер, который несет и перемешивает охристые облака, так похожие на лица людей. Мы далеко от солнц, и в те дни, когда мечтам приходит конец, взгляд на растерзанное небо Плутона выбивает уже последние капли энергии, поэтому никогда долго не смотрите в небо Плутона. Чувство такое, как когда мочишься в бассейн. Молча, застыв, с прозрачным взглядом, можно смотреть в уходящий рваный горизонт бесконечно. Как только вы начнете проглатывать язык и ваши глаза будут заворачиваться в сторону раскисших мозгов, то вам, мягко говоря, хана. Домой вы уже не вернетесь, поэтому, вместо того чтобы смотреть вверх, смотрите себе под ноги.
Я, конечно же, не удержался и немного посмотрел на небо. Дыхание вселенной заставляло вертеться созвездия. В веселом вертепе раскручиваются вновь и вновь все новые вереницы звезд. Невольно задумываешься, кто же создал этот Плутон. Диковинную помесь химии и фантазии. Столь ужасное и одновременно дивное место. Безумец создал его, не иначе. Много слухов и трактовок было по этому поводу. Частенько говорили, что Плутон был сделан простым крестьянином из Южной Америки, который впоследствии стал бессмертным и не знал себе равных. Он узнал секреты шаманов древних племен и поделился ими с человечеством. Говорили также, что его синтезировал сам Бог, просто как игрушку для простых смертных, но и в это никто не верил, слухов было многовато, от рептилоидов до потомков колена Адама. Слухи. Слухи. Да они уже были не важны никому, Плутон появился и до сих пор существует, и никто этого уже не изменит. Это главное!
Дойдя до своей цели, мы увидели мрачные развалины и медленно гниющие здания в безлюдном месте. Боб прилег у входа, никуда идти он не собирался, устал, бедняга. Дверь была не заперта, вернее, то, что осталось от двери. Извилистая фиолетовая лестница вела меня вниз, все ниже и ниже. Торопясь и спотыкаясь, я спускался все дальше и наконец вошел в темный подвал. Опять меня окружает Тьма, даже там, где ее быть не должно. Но теперь я не боюсь ее.
Холод был повсюду, его можно было потрогать рукой. Мрак, паутина, зловоние… В самом центре подвала стояла огромная высокая коробка, освещенная медленно раскачивающейся старой лампой прикреплённой к бесконечно мрачному потолку. Я не боялся темноты, царившей вокруг меня, я шел к этому тусклому и одновременно чарующему источнику слабого механического света. Перед глазами стоял огромный старый видеоигровой автомат, издававший восьмибитные пищащие звуки, которые ловким образом сводились моим слухом в колыбельную мелодию.
Я сел на ледяной пол и молча смотрел, как мелькают яркие картинки и мигает теплым ламповым светом выпуклый экран. Мне казалось, это было единственное спокойное место на всем Плутоне, на всех его бескрайних безжизненных просторах, где бродят сотни потерянных земных космонавтов. Именно здесь, в темном подвале, под светом старой лампы, стояла машина спокойствия, машина умиротворения, машина времени. Аппарат, который я где-то видел, смутно и нечетко, но я его помнил, где-то в подсознании. Это место было моим личным секретом, даже Боб и Дэн про него ничего не знали. Как я его нашел? Один мой покойный приятель рассказывал про этот подвал всякие байки. Доверяй, но проверяй, как говорится.
Я всегда смутно помнил очертания автомата. И эту музыку. Тыц-тыыыц-тыццы-тыыцц-тц. Она была удивительно красива и примитивна. Словно окутанный забвением, я сидел перед этим старым игровым автоматом. Пол был холодный, я дрожал уже всем телом, но мелодия не отпускала меня. Мне казалось, что в играх на мониторе мелькают знакомые мне лица, я вижу события моего унылого прошлого и, наверное, ближайшего будущего. Чарующая вереница картинок. Но мелодия… Какую же красивую мелодию он играл. Об одном жалею, что не могу записать ее или воспроизвести на Земле. Это была мелодия из тех, что будешь напевать весь день, при этом ни разу не попав в ноты и даже близко не подобравшись к ее исконному звучанию. Мелодия заставляла меня верить, что еще есть надежда. Надежда, что все еще хорошо, но обязательно уже очень скоро будет опять плохо. Но потом снова обязательно когда-нибудь все должно наладиться. Я стал подпевать.
Удивительный музыкальный гипноз, закончился так же резко, как и начался. Автомат перестал работать, а на экране появилась мигающая яркая надпись: «Ты выиграл!» Автомат выплюнул одну большую золотую монетку, я попробовал ее укусить. Не знаю зачем, просто видел, что так делают в фильмах. Монетка оказалась на редкость невкусной, во рту появился привкус крови. Зубы вроде были целы.