Виктор Винничек
Подаренная жизнь 2
С утра я поехал в магазин и купил нужный мне инструмент, для ремонта неисправного нивелира, на деньги данные мне прорабом. Он получил их за оформленное мной рацпредложение, и сказал, что свою часть я получу в зарплату. Ящик с нивелиром уже стоял в моём сейфе на больнице. Когда я приехал на стройку, плотников уже не было. Монтажники вместе с Ванюшей вынимали все подряд окна и двери на третьем этаже здания. Выносили их ближе к лестницам. Монтажники рассказали мне, с какой неохотой плотники уехали с объекта. Я велел им разобранные половые доски вынести на улицу и использовать в качестве прожилин. Прибивать, на вкопанные столбы. К обеду каркас забора был готов. Во время обеда я осмотрел чердак и третий этаж и принял решение. Снять кровельное железо и использовать его в качестве ограждения, прибив на прожилины забора. После обеда монтажники надели пояса, застраховались верёвками и стали снимать листы железа с обрешетки протекавшей кровли шатрового типа. Ванюша расправлял фальцы на верстаке в саду. Сделал его он сам, положив на козла снятые глухие двери. Потом появился Иванов, осмотрел здание, которое я просил обрушить и сказал:
– Если бы одноэтажное без проблем, а так завалим танк и похороним его под обломками вместе с парнем, он у меня молодой не опытный.
На что я ему ответил:
– Руководить работами буду я. Мне нужен танк на два дня, танкиста, если боишься, можешь не давать, я своего посажу. Дашь мне несколько списанных тросов, удавок и основной хороший трос.
Я протянул начальнику список тросов, где были указаны диаметры тросов и их количество. Подождал, пока Иван Иванович изучит список, потом продолжил:
– Будем вырывать простенки на первом этаже. Делать это нужно, как можно резче. Тогда у стены не будет возможности наклониться, и она останется на месте. Медленно своим весом раздавит оставшиеся крошки кирпича, или вдавит их в кладку. Последний простенок здания будем вырывать медленнее, потянув стену, здание обрушится. Танк будет снаружи на удалённом расстоянии. В случае обрушения или разрыве троса танкист буде защищён бронёй танка. Так стены домов, в которые попадали бомбы, рушили на землю, перед тем как разобрать, для безопасности людей участвующих в разборке, во время войны, когда нельзя было применить экскаватор.
Во время моего рассказа, рядом стоял Ванюша и кивал головой. Хотя он никогда в жизни не делал подобного, но он почему-то поверил мне.
– Хорошо свалим мы здание, а что нам за это?
Спросил Иван Иванович.
– Всё: кирпич, двери, окна стропила, половую рейку. Все, что потом наберёте, всё ваше. Ни один гараж для танка можно построить из этого кирпича. Даже документы сопроводительные выдадим для ГАИ, где укажем, что материал от разбора, если спросят.
Сказал я, с улыбкой зная, что начальник дороги выделил их коллективу место под гаражи в полосе отчуждения рядом со стоянкой их поезда.
– Хорошо, завтра с утра я привезу танк и танкиста в твоё распоряжение на два дня, в своих планах укажу, отправил в распоряжение мастера СМП-101, на обучение для разбора зданий. Доложу УРБ, своему генералу. Людей для разбора привезу, когда здание обрушишь. Тебя в документах укажу, как наставника. Ты мне их подпишешь. Если всё получится, то получим деньги за обучение, они не лишние.
После этих слов, он пожал мне руку и уехал.
– Какой мудрый мужик! Прав был Анатолий Иванович, когда говорил об этом начальнике. Но что делать, назад хода нет?! Готовься завтра послужить Родине, а сейчас с монтажниками сделайте из листов железа к вечеру забор.
Сказал я Ванюше и пошёл в вагончик перекусил, после чего стал ремонтировать нивелир. Отремонтировав прибор, я собрался идти к главврачу больницы, хотел с ним познакомиться, и обговорить работу на ближайшие два дня. В это время Ванюша привёл какого-то лысоватого крепкого мужика в белом халате и сказал:
– Виктор Леонидович вот к вам с претензиями. Не разрешает вешать замок на калитку.
Мужик властным голосом сказал:
– Я здесь главврач, Тюрин Евгений Николаевич меня зовут, прошу слушаться, что я вам говорю.
– Я Винничек Виктор Леонидович, мастер, произвожу работы, согласно договору, между управляющим треста и начальником медицинской службы Куйбышевской железной дороги. Вот копия договора. Прочитайте, пожалуйста, и распишитесь мне в журнале, что вы ознакомились.
Евгений Николаевич взял договор и нехотя прочитал его. В конце чтения, когда он увидел подпись и печать начальника службы, вскочил и сразу расписался в журнале. Мгновенно изменил тон разговора. Ванюша ушёл оканчивать забор. Я сказал главврачу:
– Замок на въездных воротах на стройку будет всегда закрыт, ключи у сторожа. На калитке тоже всегда будет висеть замок, но он днём будет открыт. В случае необходимости ваши сотрудники могут его открыть в любое время и пройти к своим объектам, он не будет закрыт на ключ. Об этом должны знать только те работники, кому положено по долгу службы, заходить в здания расположенные за забором. Проходить к ним они должны будут по главной асфальтированной дорожке за наш вагончик, а дальше к нужным местам по саду. Проинструктируйте этих людей под роспись, для всех остальных, вход на стройку закрыт, везде висят знаки об этом. Инструктаж проведите сегодня в конце смены, иначе может случиться непоправимое, могут погибнуть люди. Запретить выход больных из больницы на два дня. Встречаться будем здесь у меня в начале и конце рабочего дня. У меня всё. Какие у вас будут вопросы ко мне?
– У меня вопросов нет. Быстрее делайте своё дело.
Сказав эти слова, главврач ушёл к себе. Как хорошо сегодня прошёл день подумал я, когда Андрей высадил меня у дома. Сегодня я даже поиграл с Джеком и Юрой во дворе, перед тем, как зайти домой.
На следующий день утром Евгений Николаевич был уже у меня и сообщил, что вчерашняя и сегодняшняя смены уже проинструктированы, дальше инструктаж проведут при передаче смен. Я поблагодарил его за содействие. Главврач ушёл к себе. К половине девятого Иванов приехал на Урале с трейлером. Привёзли танк, и разгрузил его на стройке. Монтажники с Ванюшей получили от него нужные троса. Тогда я с ними собирался валить корпус и проинструктировал их в полном объёме.
Первый простенок я решил вырвать со стороны вагончиков. Выбрал короткий и тонкий трос диаметром двенадцать миллиметров с двумя петлями. Обхватил тросом простенок с внутренней стороны. Вставил одну петлю троса во вторую с наружной стороны, потянул вставленную петлю на себя, получилась удавка. На первом ряду простенка, легко монтировкой убрал раствор из шва кладки на глубину четыре сантиметра, вокруг всего простенка. Кирпич был хороший старой закалки, марки семьдесят пять по современным нормам, а раствор был слабый, а со временем превратился почти в песок. Марка его была не более десяти. Затем я вставил трос, приготовленной удавки, в расчищенный шов кладки. И мы, как смогли, затянули монтировкой петлю удавкой на данном шве простенка. Потом взяли двадцати метровый трос диаметром тридцать миллиметров. Одну петлю его завели в петлю удавки на простенке. Протянули её, совместив две петли и надели их на крюк танка спереди. Танкист позвал Ванюшу за рычаги, перейдя на сидение рядом. Ванюша ещё раз проверил зацепление удавки, и соединение тросов. Отправил всех за ленточку и вслух повторил задание, которое я ему дал:
– Набрать максимальную скорость с места и проехать десять метров.
Затем залез в танк. Закрыл люк и безукоризненно выполнил задание. Удавка прошла сквозь кладку и оказалась с наружи простенка. Мы если бы не трещины, образовавшиеся в швах, не заметили бы, как просел простенок. Иванов Иван Иванович остался довольный увиденным, уезжая, сказал нам:
– Приеду вечером в конце рабочего дня, проверю. А ты Стёпа учись, как работать надо. Отвечаешь за танк.
К концу дня сторона здания от вагончика и простенки с двух торцов были прорваны. Простенки дались не так легко как первый. Отдельные простенки поддались только с третьего раза. Порвали два троса, которые использовали на удавки. Осталось только три тонких троса. Особенно тяжело дались торцевые простенки. Внутри по этажам были столбы из кирпича, сечением пятьдесят один на пятьдесят один сантиметр. Они тянулись с первого этажа, и должны были обрушиться, вместе с деревянными перегородками. Так как выводились мощными деревянными балками из плоскости во время обрушения этажей. Подвала под зданием не было. Фундамент был бутовый. В отдельных кабинетах на первом этаже, под зданием вырыли подполье в процессе его эксплуатации.
Танкист восстановительного поезда вылез с танка, сразу, как уехал его начальник, ему было жарко. Он не желал париться в танке в тридцати градусную жару на улице. В танке было все сорок. Парень он был молодой, в том году с армии пришёл, ночь накануне провёл с подругой и очень хотел спать. Поэтому лег на траву за вагончиком и проспал до того момента, пока на его сторону пришло солнце и стало светить ему в глаза. Бедный Ванюша, был мокрый, хоть выжимай. После каждого продёргивания петли он вылезал с танка пил воду и сидел на траве, пока монтажники заводили троса. В конце дня приехал заправщик. Стёпа заправил танк. Поставил его ближе к вагонам и уехал с сослуживцем домой. Немного позже приехал Иван Иванович, спросил, как дела и где Стёпа. Я, не желая закладывать парня, сказал, что мы порвали все удавки. Узнав это, Иван Иванович позвонил по телефону к себе на базу и дал задание второй смене изготовить несколько удавок к завтрашнему утру. Велел нам все порванные троса собирать ему для отчёта и уехал отдыхать домой. За ним пришёл главврач. Тюрин Евгений Николаевич сообщил, что больные и медперсонал измучались от жары и им нужен дневной отдых на свежем воздухе. Ничего потерпите ещё немного. Завтра если всё пойдёт хорошо, может разрешим в обед выйти в сад до забора.
Довольный ответом главврач ушёл. Я провёл целый день на улице, руководя работами, очень устал. Передал объект сторожу и уехал с Андреем домой. Предварительно дал команду Андрею отвезти Ванюшу до вокзала. А пока он ездил, вспомнил, что прораб даже не позвонил сегодня и решил найти его по телефону. Позвонил в Кинель и узнал от второго его мастера Валерия Гречишникова, что Львов Анатолий Иванович заболел. Тут подъехал Андрей и отвёз меня домой. Я сказал жене, что очень устал. Поужинал и сразу лёг в кровать, но долго не мог уснуть. Обдумывал завтрашний день.
На завтра день начался, позднее обычного. Проснулся я на час позже, чем всегда. Жена уже встала, хотя была выходная. Она уже приготовила завтрак. Я наспех умылся, съел омлет из трёх яиц с двумя кружочками докторской колбасы, запечённой в нём, выпил два стакана своего фирменного чая. Сложил в портфель уже приготовленный Машей сухой паёк, бутерброды с докторской колбасой и плавленый сырок в заводской упаковке из фольги. Сунул туда термос и выбежал на улицу. Самосвала гружёный песком, подъехал сразу, как я подошёл. Дело в том, что на базу пришли платформы, загруженные в Сызрани в речном порту песком. Прорабы должны были вывезти его себе про запас. В отсутствие прораба загрузили два его самосвала песком и один мой в том числе. На объекте я велел высыпать песок на небольшую площадку в саду, и дал задание Андрею возить песок целый день. Дело в том, что мне после разбора здания станции переливания крови нужно было произвести капитальный ремонт всех дорожек во дворе больницы, а под них в глинистой почве обязательно надо делать песчаную подушку. Чуть позже Иван Иванович привёз троса с заплетёнными петлями для удавок.
Евгения Николаевича не было, его вызвали на совещание в медицинскую службу дороги. Вместо него пришёл завхоз, слегка пахнущий вчерашним застольем, и сообщил, что главврач будет позже. На удивление простенки со стороны корпуса больницы поддавались прорыву легче, к одиннадцати часам осталось вырвать последний угловой простенок и во время этого должно произойти обрушение. Отдохнувший после очередного прорыва Ванюша, вместе со мной обошёл вокруг сносимого здания. В это время приехал со службы Евгений Николаевич и по моей просьбе предупредил всех медработников находящихся в зданиях за нашим забором на территории строительной площадки. Что сей час, будем производить обрушение старого здания, и запретил выходить за порог своих строений, пока не будет получено разрешение на это от него лично. Потом пошёл в больницу забрал ключи от замка единственной двух створчатой двери ведущей во двор себе в карман. Послал завхоза повесить новые замки на выходы на крышу. Эти замки были куплены после последней проверки больницы по пожарной безопасности и лежали в сейфе завхоза. Завхоз тут же выполнил поручение своего шефа и отдал ему ключи. Собрав ключи, Евгений Николаевич уехал на новый корпус железнодорожной больницы на остановке Солнечной.
Дело в том, что там не было главного врача. Старого уволили месяц тому назад. Не найдя нового, начальник службы решил объединить два корпуса в одну больницу. Назначить главврачом всей больницы Евгения Николаевича, его заместителем, женщину Медянцеву Ольгу Петровну и посадить её в его кабинет. Тюрин Евгений Николаевич должен переехать в кабинет главврача на Солнечной больнице. Корпус там был новый, многоэтажный и большой. Больных там было в три раза больше. Евгений Николаевич дал согласие, так как ему обещали значительное повышение зарплаты, и он поехал посмотреть своё новое место работы. Монтажники завели удавку без Ванюши, только мы подошли с ним к танку, как тот тронулся и поехал к ним. Монтажники набросили длинный трос на передний крюк. Это Стёпа окончил свой сон, увидел, что остался последний простенок и осмелился попробовать свои силы. Он, увидев нас, выглянул из башни и сказал:
– Теперь моя очередь,– и отогнал всех за ленточку.
Мы с Ванюшей крикнули ему:
– Стой! Смени угол зацепа, но он нас не слышал, а мы не могли подойти к нему ближе.
Степан рвал простенок с лихим упорством, раз десять, пока не порвал трос, используемый, как удавку. После третьей попытки Ванюша не выдержал и сказал:
– Виктор Леонидович, можно я пойду, пообедаю, не могу смотреть, как этот дурак технику гробит. Он пока не порвёт трос, не угомонится. Вы тогда подготовьте мне трос в правильном направлении. После обеда я с одного рывка свалю всё здание.
Я кивнул головой, и Ванюша ушёл, лёг под яблоню в тень и стал обедать. Вот, наконец, рывок, и трос на петле разорвался. Монтажники сняли петли от длинного троса с крюка танка. Покрутили пальцем у виска своей головы, указав этим жестом на Стёпу. Тот обиделся, отогнал танк к забору и заглушил мотор. Потом вышел за калитку и пошёл в город.
– Да это здание за день не свалишь! Вот и трудитесь без меня.
Шедшая за ним медсестра, услышала эти слова. Она шла с территории стройки и видела, что он заглушил танк, и рассказала своим подругам об этом. Монтажники правильно завели тонкий трос за простенок, затянули его на удавку. Вставили в петлю удавки толстый трос. Сложили его вдвое, растянули в нужном направлении, собрав вместе две петли. Я отпустил монтажников на обед, хотя до него оставалось семь минут. Сам ушёл в ближайший киоск, купить газету Советский спорт, что бы узнать, как сыграло Минское «Динамо». В это время Андрей подъезжал с базы, гружённый песком, он вёз в кабине Аннушку. Андрей встретил её, шедшей с базы на электричку. Аннушка вчера ушла в отпуск, а сегодня приехала в кассу и получила отпускные. Они давно не виделись и обрадовались встрече. Шутник Андрей с отцовским любопытством начал расспрашивать Аннушку о жизни:
– На Юг сейчас с деньгами езжай, пока детей нет, отдохнёшь в море, искупаешься, не зря целый год корячилась.
– Нет, дядя Андрей, я решила в институт поступать, как Виктор Леонидович на ПГС. Но там конкурс большой, я просила его помочь подготовится по физике и математике. Вот выучусь, буду вами командовать. На заочный факультет поступать буду. Он так посоветовал, так как я работаю на стройке больше двух лет, возьмут вне конкурса. Да вот пропал куда-то наш начальник, бабы очень жалеют. Все в отпуск ушли, не хотят с Филей работать после того, как поработали с порядочным человеком.
– Вот дурёха, да мы же с Ванюшей у него работаем. Сначала он рядом с вами работал, его секретный объект Арон бросил достраивать, он там брак в нулевом цикле обнаружил и нас к себе взял. Окончил нулевой цикл, и ему за это прораб Львов Анатолий Иванович отдельный объект дал, «Капитальный ремонт больницы на улице Желябова». Он в первый день убрал от туда плотников во главе с Фролом, и сейчас придумал, как здание без них разобрать. Танк, списанный, туда загнал, с Ванюшей рвут простенки. Я, благодаря Виктору Леонидовичу, почти новый самосвал получил. Хочешь, завезу к нему, коль надо, – сказал Капралов и засмеялся.
– Давайте, пожалуйста, дядя Андрей!
Попросила Аннушка, и как ребёнок захлопала в ладоши, подпрыгнув на сидении. Андрей был добрейшей души человек, он всегда помогал тем, кто ему нравился.
– Хорошо, только не проболтайся, кому-нибудь про секретный объект случайно, Арон запретил, – сказал Андрей и повёз Аннушку ко мне.
Вот они на стройке. Андрей открыл ворота, заехал задом в калитку, оставил машину, закрыл калитку. Затем повёл Аннушку ко мне в вагончик. Не найдя меня, он пошел в кабинку пообедать и за одно подождать меня, чтобы получить задание, куда высыпать песок, так как то место, которое я выделил для выгрузки утром, он уже заполнил. Аннушка увидела Ванюшу и подошла к нему села на траву под яблоней, и они начали разговор про жизнь. Андрей пообедал, вышел из кабинки и подошел к забору. Он увидел, что больные и медперсонал высыпали на улицу. Оказывается больные, молодые ребята призывники, косившие от армии, и лежавшие уже несколько дней в больнице по распоряжению военкома, решили проветриться. Их проверяли на пригодность к военной службе. Увидели, что главврач уехал, услышав разговор медсестер между собой, что валить здание сейчас никто не будет. Измученные жарой и спёртым воздухом больницы, молодые, здоровые, детины, молотком выбили крючки на второй створке в двух створчатой двери и выдавили наружу личинку из закрытого замка. Две створки распахнулись. Почувствовав свежий воздух, почти все больные, как грибы после дождя, высыпали в сад погулять. Даже те, которые с трудом ходили с палочкой только до туалета. Под руки вывели отдельных больных инсультом. В больнице остались недвижимые больные, да дежурные сёстры за столами в коридорах. Увидев это через окна, медицинский персонал в зданиях находящихся на стройке, то же вышел погулять в сад. Они как пчелиный рой гудели вокруг стройки. Андрей, дожидаясь меня, от нечего делать, решил пошутить над сёстрами его возраста стоящими у забора. Он подошёл к ним и серьёзным голосом сказал:
– Девчонки нарушаете, срочно заводите всех в больницу, я, сейчас, вашу станцию переливание крови валить буду, видите с песком гружённый приехал специально для этих целей, чтобы машина тяжелее была.
Те ответили:
– Куда тебе старче справится с нашей станцией, тут молодой на танке не сдюжил, ушёл обедать, час пытался свалить, сил не хватило. Не ложится она сразу, внимания к себе просит хоть и старая.
Раздался дружный женский хохот.
– Смотрите, я пообедал, силы у меня много, надеюсь, повалить сумею, а если нет, то сама ляжет, – продолжил Андрей пугать женщин.
Он набросил две петли на фаркоп, сел за руль, включил мотор. Женщины только смеялись и не отходили от забора. Тогда он резко тронулся с места, желая всё же испугать тётей в белых халатах, поехал в сторону ворот и резко затормозил перед ними. В то время, когда почувствовал натяжение троса. Через мгновение трёх этажное здание с чердаком и перекрытиями рухнуло на землю. Раздался сильный звук обрушившегося здания, и волна сжатого при падении воздуха, подобная взрыву болона, выбросилась далеко за пределы здания, сбив с ног отдельных больных, подняв клубы густой пыли в воздух, выше корпуса больницы. Испуганные люди в трёх шагах не видели друг друга. Андрей испугался больше них, даже не вышел из машины, подумал, что дошутился. Скольких людей погубил, себе и Виктору Леонидовичу жизнь испортил. Его то, за мои шалости по головке точно не погладят. Я в это время уже купил газету и отходил от киоска. Услышал взрыв, я повернул голову в сторону звука и увидел пыль над больницей. Побежал на стройку. К тому моменту, как я прибежал на стройку пыль немного развеялась. Увидев, гружённый песком самосвал с тросами, наброшенными на его фаркоп, я понял всё. Мысль о взрыве болона с кислородом, посетившая мою голову во время бега, ушла в никуда. Я сразу показал кулак Андрею и пробежал мима машины к вагончикам. Завалы от здания лежали у вагончиков. Кое-как, минуя кучи от разрушившегося здания, я добрался до яблони, под которой обедал Ванюша и увидел там следующую картину. Ванюша, сам весь в пыли, как чёрт, очищал новое летнее платье и голову, такой же, не весть, откуда взявшейся Аннушке. Увидев меня, они взволновано в один голос спросили:
– Что случилось?!
– Не знаю точно, но мне кажется, Андрей обрушил последний проём, когда этого нельзя было делать и здание рухнуло на землю. Найдите монтажников, и соберите всех наших в прорабской комнате вагончика, – сказал я просящим голосом.
Несмотря на это, мои друзья побежали исполнять, мой приказ. Сам пошел и позвонил Иванову.
– Иван Иванович, срочно приезжай, забирай танк и если можешь, привози людей и забери всё, что тебе нужно. Мы обрушили корпус.
В это время, в прорабскую бытовку вошли мои рабочие: Ванюша, три монтажника и Аннушка. Минутой позже на ватных ногах вошёл Андрей, до этого он снял трос с фаркопа.
– Прости меня, Виктор Леонидович, это я во всём виноват, пошутил неудачно. Я не думал, что так получится.
– Бог простит, моли его, чтобы люди, не погибли, а то меня посадят. Сейчас езжай на Солнечную, на сто квартирный дом. Высыпь в кучу у котлована песок, и возвращайся обратно, нам понадобится порожний самосвал. Все остальные пойдём со мной разбирать завалы. Аннушка, если не трудно, можешь поседеть на телефоне. Отвечай всем, что свалили здание, работы, ведутся по плану. В случае если не будешь справляться зови меня, -
сказал я, вернувшимся ко мне командным голосом.
Мы обошли все завалы стройки, не увидев, ничего подозрительного, начали убирать кирпич с дорожек, складывая его в кучи. В это время Аннушка позвала меня к телефону. Звонил дежурный майор по КГБ города, он сказал, что по городу поползли слухи, якобы у нас на стройке взорвалась бомба и много погибших. Женщина приходила к своей дочке, работающей в лаборатории крови, принесла помереть блузку. Когда она шла туда, то видела танк без пушки стоящий у стройки, а когда шла обратно, то танк был у калитки. Она только закрыла калитку, как произошёл взрыв, всё окуталось пылью, она в страхе убежала домой и сейчас рассказывает всем встречным разные истории. Майор потребовал доложить реальную обстановку на стройке.
– Ничего страшного обрушили трёх этажный корпус. Сейчас продолжаем дальнейшие работы по разборке завалов. Все работники стройки живы и здоровы, находятся на рабочем месте. А что касается слухов, так это по вашей части, пресекайте их, а мне работать надо, – сказал я и положил трубку.
В это время зашёл Иванов и сказал:
– Танк я загрузил и сейчас уезжаю. Оставляю тебе за старшего Лаврова Гену, двадцать человек с ним и два самосвальных КРАЗ а. Что делать они знают. Я смотрю, приехал твой самосвал. Если ты будешь убирать мусор, то вози его к нам на дорогу к гаражам, это ближе, чем на свалку, Гена проедет с водителем покажет. От кирпича мы тоже не откажемся.
– Хорошо, только увозите танк поскорее, а то КГБ может приехать, по городу идёт негативная информация о нашей стройке, – сказал я, а Иванов сразу уехал и увёз с собой танк.
Я пошел к своим рабочим, и заставил их разбирать завалы на дорожках от больницы, выделив им самосвал Ванюши. Минут через двадцать Аннушка позвала меня в прорабскую комнату. Там сидели два молодых крепких мужика в штатском. Они приехали на уазике с военными номерами. Оставили его на дороге у больницы, пешком зашли на стройку через калитку, понаблюдали, за работающими на стройке, потом зашли в прорабскую. Аннушка всё это время наблюдала за ними. Ей стало страшно, когда они зашли в вагончик и сказали, что работники КГБ и хотели задать ей вопросы. Она ничего не ответила, выбежала с вагончика и позвала меня. Я пришёл, и они сразу набросились на меня с вопросами. К великому их изумлению я не стал отвечать на них, а попросил предъявить документы. Они замялись, посмотрели друг на друга и сказали:
– А если не предъявим.
– Тогда прошу оставить стройку. В противном случае мы вас задержим и сдадим в милицию, пусть там с вами разберутся, может вы западная пресса, и собираете здесь всякие сплетни о слухах в городе. Майор ФСБ уже звонил, интересовался, кто распускает сплетни по городу о взрыве бомбы и гибели людей. Аннушка, проводите непрошеных гостей за пределы стройки и закройте за ними калитку на засов. Крепкие мужики сразу ушли, сказав на прощанье:
– Бдительные до жути, наверное, с нашим комитетом работаете. Вы наши ребята, а кто мы вам знать не положено.
Не званные гости исчезли, как и появились, но тут прибежал взволнованный Тюрин Евгений Николаевич. Оказывается он только приехал с больницы на остановке Солнечной, и узнал от старшей медсестры, что произошёл взрыв, который разрушил здание. Больные без его разрешения вышли во двор. Медперсонал не смог их остановить, и сам вынужден был последовать за ними.
– Что случилось на самом деле? Какие мои дальнейшие действия? – Спрашивал с дрожью в голосе главврач.
– Никакого взрыва не было, здание обрушили мы. Проверьте наличие больных и медперсонала поимённо. И сделайте, наконец, невозможным выход ваших людей во двор, хотя бы до утра.
Главврач ушёл, а я вернулся к разбору завалов. Три машины быстро грузились, а ещё быстрее они возвращались порожняком под погрузку. К концу рабочего дня пешеходные прогулочные дорожки были расчищены. Но никто не ушел домой. Рабочие под руководством Лаврова Гены выразили согласие работать световой день боясь упустить материал. Андрей, считая себя виновным в произошедшем обрушении, отрабатывал свои грехи. Ванюша и монтажники уже собирались переодеваться, как пришёл главврач и сообщил:
– В больнице недосчитывается шесть человек, пять больных и медсестра, два месяца тому назад допущена к самостоятельной работе, после окончания медицинского училища.
– Извините Евгений Николаевич, если мы не найдём людей то нам с вами пора сушить сухари, а мы уже разобрали все дорожки и обрадовались, что жертв нет, а оно вот, как повернулось, – сказал я с досадой в голосе.
Услышав этот разговор, мои рабочие не стали переодеваться, а продолжили разбирать завалы. Главврач убежал обратно в больницу искать исчезнувших людей. Аннушка пошла и купила пирожков в фае больницы и угостила меня. Тут только я вспомнил, что не обедал. Мы с Аннушкой умяли мой обед, с её пирожками, запив вкусным чаем из китайского термоса. Я ушёл разбирать завалы, а моя добровольная помощница не ушла домой, а осталась в прорабской бытовке на телефоне. Через два часа снова пришёл Евгений Николаевич и сообщил, что четыре мужика нашлись. Они оказывается перед обрушением вместе со всеми вышли во двор и уехали помыться в городскую баню. Один из них жил в старом двухэтажном доме рядом с больницей, где во дворе в деревянном гараже стояла Победа. Вот на ней они и уехали. Когда приехали не сразу вернулись в больницу, а заехали в пивной киоск и купили две трёхлитровые банки пива и уговорили их в гараже. Они знали, что обход врачей заканчивается в одиннадцать часов, и до вечера у них нет процедур, через три дня выписка. Вот и решили закрепить возникшую больничную дружбу помывкой в бане. Они тихонечко просочились в свои палаты и даже не знали, что в больнице было обрушение, и их давно ищут.
– И так, что мы имеем в сухом остатке? – Спросил я.
– Отсутствует медсестра, ей семнадцать лет. И парень призывник с плоскостопием ему девятнадцать лет, второй призыв косит от армии, абсолютно здоровый бугай, жалуется, что ему тяжело ходить и совсем не может бегать. Я боюсь, что они, уединились в одной из комнат станции переливания крови и их завалило. Я сейчас доложу в службу, – потерявший всякую надежду на чудо сообщил главврач.
– Евгений Николаевич возьмите себя в руки, посидите здесь в вагончике, а мы пойдём разбирать сверху завалы.
Сказав эти слова, я вышел из бытовки и переключил все силы на разбор завалов вверху. Вечерело, мы быстро разбирали верхние завалы, и сбирались на сегодня окончить работу, как раздался душераздирающий крик мужчины, производившего разбор с левого края разрушенного корпуса:
– Нашёл! Здесь они завалены! Идите скорей ко мне.
У меня ёкнуло сердце, я взобрался на кучу к мужчине и увидел часть грудной клетки человека в белом халате. Чуть в стороне через обломки просматривались фрагменты белого халата. На кучу поднялись ещё три более смелых мужика, и мы осторожно разобрали завал. К моей большой радости под завалом оказались два скелета человека мужчины и женщины, облачённые в белые халаты и забытые в шкафах преподавателями. Наглядные пособия для медиков, как пояснил нам потом главврач. Стемнело. Мы прекратили работы. Гена увез своих людей в восстановительный поезд. Андрей увёз Ванюшу и одного из монтажников к вокзалу на электричку. Два оставшиеся монтажники жили в этом районе, и ушли домой пешком. В прорабской бытовке осталось четверо: я, главврач, Аннушка и ночной сторож. Главврач всё переживал, что не доложил в службу, а сейчас уже поздно. Аннушка вдруг изрекла:
– Всё что не делается, всё делается к лучшему.
– Или к дождю, – добавил вошедший Андрей и сообщил, что скоро будет гроза.
Я поблагодарил Аннушку за помощь, приказал Андрею довезти её до общежития и проводить до подъезда. Они ушли, а Евгений Николаевич тяжело вздохнул и сказал:
– А мне сегодня предложили хорошую должность, и я дал согласие, а вместо этого сухари сушить придётся, как ты сказал.
– Да погодите вы расстраиваться, может ещё всё образумится, – сказал я, хотя сам в это не верил.
Вдруг в вагончик вернулась Аннушка и сказала, что когда она садилась в самосвал, то увидела в свете прожекторов освещающих стройку в ночное время, что по крыше больницы кто-то ходит. Мы с главврачом бросились в больницу, разбудили уже спящего завхоза, он от стресса уже принял, и решил остаться с ночёвкой в своём кабинете. Взяли ключи и фонарь и поднялись на крышу. Во втором выходе на крышу, мы нашли пропавшую пару. Они перебрались сюда в ожидании дождя. А случилось всё так.
