Виктор Винничек
Подаренная жизнь 2
Молодая пора познакомилась две недели тому назад, когда призывника положили на обследование. Вскоре они облюбовали крышу больницы и уходили сюда, каждый день после обхода врачей, загорать на пару часов. Взяв с собой одеяла и съестные припасы. Так они сделали и сегодня. Когда они несколько часов провели на крыше, раздался взрыв, и все заволокло пылью. Они решили выбраться, но выходы оказались закрыты.
Тогда они решили, что над ними пошутили, кто-нибудь из их друзей или подруг. Удалив с себя пыль, продолжили безмятежно отдыхать, зная, что к концу смены их обязательно выпустят. Потом пообедав, они мирно уснули на свежем воздухе. Проснулись к концу рабочего дня, попробовали выйти. Без успешно. Они слышали голоса людей, и звуки работающей техники. Подумали, что- то случилось, решили немного подождать, и опять уснули, лежа на одеялах. Разбудил их крик:
– Нашёл! Здесь они!
Тут они испугались окончательно, когда обнаружили, что выход закрыт. Вечерняя прохлада и надвигающаяся гроза не сулила, ничего хорошего. Тогда они перебрались в будку выхода на крышу. Я вздохнул с облегчением. Строгий главврач обещал завтра разобраться с нарушителями дисциплины, и остался на ночное дежурство. Андрей уже поздно ночью развёз нас с Аннушкой по домам, и мне самому пришлось проводить её. По дороге я пообещал подготовить её к поступлению в институт. Сплетни о взрыве бомбы на больнице дошли и до нашей Толевой. Жена не спала, ждала моего возвращения. Холодный ужин ждал меня на столе. Я выпил двести грамм древней столичной, хорошо закусил, и мы легли спать. На вопрос жены, что случилось, я пообещал рассказать всё утром и уснул, как только голова коснулась подушки. Утром за завтраком я всё рассказал жене, и вовремя уехал на работу. На моё удивление Андрей тоже приехал вовремя.
Когда мы приехали на объект, меня уже ждал Иванов и Геннадий с двумя самосвалами КРАЗ и новой сменой рабочих. Они за три дня вместе с Андреем освободили всю строительную площадку от мусора. У меня, наконец, появилось свободное время, и я по несколько часов в день, между делом, включая обеденный перерыв, готовил Аннушку по физике и математике. Она оказалась хорошей ученицей, даже с моей помощью освоила решение задач. За всё это время мне никто не позвонил с поезда, словно я не существую. Я пригласил заказчика, подписал акт на снос здания, и вместе с процентовкой передал с Андреем в техотдел Тамаре Клюевой. На следующий день неожиданно приехал Арон Эльевич и Мариненко Евгений Яковлевич в качестве нового главного инженера треста. Они вытащили с собой, только что выписавшегося с городской специализированной больницы моего начальника Львова Анатолия Ивановича, после очередного приступа с печенью. Я уже проводил Аннушку и собирался домой. Как нагрянули нежданные гости. Андрей, увидев, начальство повёз Ванюшу на вокзал. Анатолий Иванович удивился:
– Когда это ты столько успел сделать? Если бы я знал, что у тебя всё хорошо, то не выписался с больницы. Потом они забрали меня и повезли на остановку Солнечную, на сорока четырех квартирный дом. Он должен быть сдан в этом году, а там только окончили кровлю. Рядом был разбит котлован под фундамент ста двадцати квартирного кооперативного дома, хотя ограждение строительной площадки не было окончено. Арон Эльевич вдруг сказал:
– Главный инженер треста Евгений Яковлевич настаивает, чтобы ноль заложил ты. А Львов Анатолий Иванович, хочет доверить тебе сдачу сорока четырёх квартирного дома. Потому что его ежедневно дёргает ЛВЗ, и ему будет удобнее работать на больнице. Я хочу тебе увеличить приказом оклад на десять процентов, у меня есть такое право. Начальником у тебя останется Анатолий Иванович, смотрю, вы сработались. Он каждую свободную минуту будет помогать тебе. Мы ждём твоего ответа.
– Какой хитрый у меня начальник, я подготовил для себя задел по финансам на больнице, рисковал людьми, даже песок заготовил, а он поставит Львову свою бригаду, и тот легко доделает объект. В тоже время мне нужна квартира и деньги, – подумал я про себя.
– Как вам будет угодно, Арон Эльевич! – Сказал я с грустью.
– Тогда завтра выходи на базу и распишись в приказе. Принимай документацию на ста двадцати квартирный жилой дом. С документацией на сорока четырёх квартирный дом, тебя ознакомит твой начальник. Право выбора людей в своё подчинение решай с прорабом.
Когда я уезжал с больницы, то передал сторожу, чтобы водитель, не ждал меня, а ехал в гараж. Поэтому я остался и осмотрел объекты, наметил работу на завтра. Познакомился с двумя сторожами. Одного из них я уже хорошо знал. Это был дядя Федя. Его неделю назад уговорила сюда перейти Зоя Фёдоровна, так как у него был свой мотоцикл, и он быстро напрямую без пересадок добирался на службу через весь город, да и с Филей у него дела не пошли. Он немного поломался для проформы, потом согласился, так как здесь работал один из его старых знакомых Георгий. Десяток лет тому назад, они рыбачили на Волге, вернее Саратовском водохранилище. До него, отсюда рукой подать. Дядя Федя, только сдал своё дежурство и разговаривал со своим сменщиком Георгием. У него стояла своя моторка на базе отдыха Проран.
Глава 3. Работа на строительстве домов по улице Солнечной.
Коробка пятиэтажного сорока четырёх квартирного дома была готова. Ни окна, ни двери в нём не были установлены. Башенный кран стоял во дворе дома. Дом был сложен в виде буквы Г. Подкрановый путь был сделан вдоль длинной внутренней стороны дома, до того места, где начиналась короткая сторона дома. Дом был расположен на месте частного сектора застройки. Часть домов частного сектора была снесена, но отдельные дома ещё остались. В одном из таких домов, сейчас, будет моя новая прорабская комната. Под неё, была отведена одна из комнат, ещё не снесённого дома. Одну из комнат занимал прежний хозяин. Во всех остальных комнатах и надворных постройках были склады, кроме кухни. Хозяин отказался от манёвренного фонда, и неплохо жил в комнате своего старого дома. Ему выдали даже временный ордер-дубликат, на квартиру номер пять, на втором этаже в новом сорока четырёх квартирном доме. Временный ордер, ему сменят на постоянный ордер на квартиру, после принятия дома в эксплуатацию.
Участок земли с одноэтажным домом перешел хозяину в наследство от его отца, капитана первого ранга, после смерти последнего. Звали сына, как и отца, Георгий Лазарев. Мать свою Георгий младший помнил плохо, она умерла во время родов. Родила она ему сестрёнку, которая умерла, не прожив трёх дней. Так что его до войны воспитывала бабушка, мать его отца. До войны отец, когда не в походе навещал их. Потом началась война. Отец в то время служил командиром на подводной лодке на Северном флоте. После четырёх лет войны они получили с бабушкой извещение, что лодка отца не вернулась в порт приписки после очередного задания. Ему тогда было четырнадцать лет. Бабушка после извещения вскоре слегла и умерла. Его забрали, как сироту, сына офицера в морское Нахимовское училище. В дальнейшем он, как отец, Георгий стал подводником. Службу окончил капитаном третьего ранга на экспериментальной подводной лодке, его комиссовали, как схватившего радиацию, и он вернулся в отчий дом. Его отец Георгий старший вернулся домой после войны через два года, с Норвегии. Он и несколько членов экипажа их лодки были спасены норвежскими рыбаками. Лодка всплыла из-за неполадок в Норвежских водах, спустя несколько дней после последнего боя, где она уничтожила несколько вражеских кораблей. Лодке, как и подводникам, очень сильно досталось. В дополнение она уничтожила сторожевой крейсер береговой охраны, который расстрелял её с людьми на поверхности. Лодка затонула, экипаж оказался в воде. Лодку считали потерянной, а её экипаж пропавшим без вести.
Георгию Лазареву присвоили звание Героя Советского Союза посмертно. А Георгия спасли в норвежских водах рыбаки. Они тайно доставили его в рыбацкую деревню, где и выходили после ранения. В конце войны Георгий участвовал в отряде сопротивления и опять был ранен. Когда вернулся домой, от соседей он узнал, что мать умерла, а сын в училище. Он разыскал его. Сына отпустили для встречи с отцом. Он приехал в родной дом и увидел своего отца. Потом снова служба. Отец жил один, чем занимался отец, сын не знал. Приезжал к отцу раз в год, пока не женился. Детей у Георгия Георгиевича не было, жена не дождалась, сделала аборт, когда он ушёл в поход. Узнав это, Георгий оставил ей квартиру, с нажитым, и ушёл в общежитие. Тогда он каждый год проводил свой отпуск на Волге, жил в доме отца. Эту историю Георгия рассказал мне дядя Федя, когда ехал к себе домой на мотоцикле, и он попутно завёз меня к дому на улицу Промышленности 11.
Назавтра я вышел на базу расписался в приказе. Андрей загрузил свой самосвал недостающими типовыми щитами ограждения забора и увёз их на сто двадцати квартирный дом уже к известной нам бригаде плотников. Я взял летучку и уехал на больницу, где забрал Ванюшу и трёх монтажников со всем их скарбом. Затем перевёз всех в вагончик, стоящий на сорока четырех квартирном доме, он освободился от кровельщиков. В наш освободившийся вагончик на больницу Анатолий Иванович завез знакомую мне бригаду монтажников. Их бригадир Роман уже осматривал подготовленный ему фронт работ и с большим почтением приветствовал меня, наверное, уже знал, что ему придётся дальше со мной работать. На площадке ста двадцати квартирного дома, меня уже ждал экскаваторщик с гусеничным экскаватором обратная лопата. Объём ковша экскаватора составлял, половина кубического метра. Его перевёз главный механик по распоряжению начальника. Бульдозер С-100 я видел здесь накануне в саду. Здесь я встретил знакомую уже мне бригаду плотников. Они не ожидали такой быстрой встречи и несколько, растерялись, увидев меня так быстро. Они сделали обноску и ещё не закончили ограждение. Я засмеялся и сказал:
– Люди, которых вы не взяли в свою бригаду, уже снесли здание и получат очень хорошую зарплату, так как они её заработали. А я смотрю, вы здесь совсем мышей не ловили, даже стройку забором не обнесли. Где возьмёт Анатолий Иванович деньги вам на зарплату, я не знаю? Оканчивайте сегодня забор и уходите в его распоряжение, так и знайте, я вас у себя не оставлю. Мне бездельники не нужны.
Плотники быстро окончили забор и дождались приезда Анатолия Ивановича, надеясь, что он заберёт их на сорока четырех квартирный дом. Но были очень сильно разочарованы, когда узнали, что начальник поезда заставил меня сдавать и этот дом. Прораб сказал:
– Собирайтесь в Кинель к Гречишникову Валере, на детском садике нужно пристрогать полы, которые вы же настелили. Он не дождётся, когда вы приедете и устраните свой брак, потому что маляры не могут приступить к покраске. Если быстро устраните свои недоделки, то я может смогу уговорить Виктора Леонидовича взять вас на сорока четырех квартирный дом. Ему очень будут нужны плотники.
Флор и его сокамерник не желая больше работать за тариф, сразу уехали в контору, и уволились с работы. Трое оставшихся плотников уехали в Кинель устранять брак, так как были семейные и держались за работу. Я дал задание экскаваторщику Михаилу Михайловичу снимать верхний слой почвы в котловане, грузить на самосвал. Андрей отвозил его в сторону и высыпал рядом в отвальную кучу. Здесь годами росли сады, и я решил использовать плодородный слой земли из котлована для дальнейшего благоустройства. Ванюше и трём монтажникам я дал задание получить оконные блоки со склада, подать их башенным краном на приёмные площадки и разнести по этажам, благо входные двери в тамбурах подъездов уже стояли, и на ночь сторожа их закрывали на ключ. Георгий Георгиевич по совместительству ещё работал и кладовщиком. В метрах двести от нас уже стояла коробка девяти этажного дома. С наружи дом был почти готов, оконные блоки установлены и даже остеклены, работы велись на балконах. Георгий сказал, что этот дом строит завод КАТЭК для своих рабочих. Местные назвали его свечкой, к новому году он будет сдан. Перед обедом на стройку неожиданно приехала Аннушка. Как быстро она меня нашла, подумал про себя я. И мне опять пришлось прозаниматься с ней весь обед. Больше времени на её обучение у меня не было.
Как оказалось, её сюда подвез главврач Тюрин Евгений Николаевич, который зашёл попрощаться со мной и узнал, что место работы у меня тоже изменилось. В это время, как обычно туда подошла Аннушка и тоже узнала об этом. После занятий Аннушка сообщила, что Тюрин сейчас будет работать в большом здании больницы, через дорогу от нас, и он будет рад видеть меня в любой удобный для этого момент. Евгений Николаевич приглашает тебя в гости. Затем Аннушка передала мне записку с новым номером телефона главврача и сказала, что она завтра подойдёт к обеду, и у неё остаются последние две недели на подготовку. Там ей нужно будет ездить в институт, потому что её записали на общие подготовительные курсу для заочников, Аннушка оплатила за них деньги. Сообщив это, она ушла.
В это время ко мне зашёл представительный человек лет пятидесяти, в хорошем костюме с депутатским значком на груди. Сказал, что зовут его Николай Степанович, он председатель профкома завода КАТЭК, и пригласил меня в строительный вагончик, чтобы познакомить с заместителем начальника завода по строительству Добрыней Никитовичем. Я сказал Ванюше, в случае чего, где меня искать, и ушел с Николаем Степановичем к девяти этажному дому.
– Что это за важная птица такая, заместитель начальника завода по строительству, который сам не может подойти и познакомится, а посылает посыльных? – Подумал я, но не отказал человеку в возрасте, и пошёл на соседнюю стройку.
Кода я вошёл в строительный вагончик, то нисколько в дальнейшем не пожалел о своём приходе. Вначале, я даже не мог себе представить, что жизнь мне подарит несколько месяцев общения с редкой души человеком, который оставит существенный след в моём становлении, как инженера строителя.
За крепким дубовым столом, искусно сделанным хорошим столяром, сидел сильно больной, молодой человек симпатичной внешности. На мой взгляд, ему было лет тридцать пять. При росте сто восемьдесят сантиметров, он весил килограмм сто пятьдесят – сто шестьдесят. Добрыня практически за весь рабочий день не вставал из своего шикарного кресла, потому что он еле ходил, и то в основном до машины, которая отвозила его до порога частного одноэтажного дома в этом же районе города. Там он жил со своей мамой. Дом утопал в зелени сада, за которым ухаживала Раиса Петровна после трагической гибели её снохи. Произошло это восемь лет тому назад, когда сноха поехала навестить свою маму и провалилась под лёд. Переходя дорогу в сумерках напрямую через реку. По подмытому льду в марте месяце, после экстренного сброса воды с территории завода. После этого её сын, до этого стройный юноша, постепенно превращался в безобразное по внешнему виду существо. Врачи ему поставили редкую болезнь, на нервной почве организм сделал генный сбой системы пищеварения, при котором он должен был умереть два года тому назад.
Добрыня жил своей работой, это всё, что у него осталось от прежней жизни. В тоже время это был умный, грамотный инженер с высоким интеллектом, хорошо знающим своё дело. До этого он уже построил два дома этой серии для завода. У него была уникальная память, он всё держал под своим контролем, и умело руководил своими подчинёнными. Он помнил состояние дел на каждом этаже, на крыше и в подвале, хотя никогда туда не поднимался, сохраняя в памяти слова своих подчинённых о проделанной работе в этот день. Подчинённые были честны с ним. Добрыня Никитович был добрейшей души человек, за что его все любили и уважали. У него было хобби – рыбалка. Добрыню так уважали, что делали для него приятное. Раз в месяц в летнюю пору его вывозили на выходной, на берег, какой-нибудь речушки с пологим берегом. Где он, сидя в кресле, любил наблюдать, когда на берег вытаскивали бредень с трепещущей в ней рыбой. Также он любил посидеть ночью у костра и отведать наваристой ухи из только, что пойманной рыбы. Всё это я узнал позже, а сейчас Добрыня пригласил меня за стол и после непродолжительного знакомства, сразу перешёл к деловому предложению. Он, оказывается, уже почти всё знал обо мне, и повёл со мной разговор, как со старым приятелем.
– Виктор Леонидович! А ты умный малый. Мы следим за тобой. В отличие от нас, ты не стал вывозить верхний слой грунта на свалку, а разглядел в нём метровый слой чернозёма и начал складировать его себе в запас, наверное, сразу подумал о благоустройстве, хотя до него тебе ещё далеко. А вот нам сейчас по зарез нужен чернозём. Мы знаем, что ты хорошо владеешь геодезическими приборами. У нас практически осталось благоустройство и внутренние отделочные работы. Я чувствую, что это мой последний дом для завода, хочется сделать его, как можно лучше, чтобы люди хорошим словом вспоминали. У нас появится чернозём к средине осени, когда мы расселим частников и начнём рыть котлован под новый дом.
Но его уже будет строить мой зам, который сейчас возглавляет ОКС завода, -
Сказал с грустью в голосе Добрыня Никитович и на несколько секунд замолчал, вроде, что-то обдумывал.
Потом продолжил:
– Я хочу сделать тебе деловое предложение, которое будет выгодно и тебе и мне. У меня сейчас есть шесть человек, которые могут делать благоустройство, но нет руководителя, который мог бы вести с ними работы. Через пару дней мы уберём башенный кран. Дорожный и тротуарный бордюр лежит уже на складах завода, вместе со щебнем и песком. Асфальт оформлен на АБЗ. Будем всё привозить по твоей заявке. Ты нам в течении трех недель делаешь благоустройство, а я с сегодняшнего дня, отправляю на твой дом бригаду плотников, из шести человек со своим опытным бригадиром, и они за это время выставят тебе все окна и двери в доме и даже поручни на лестнице. В твоё распоряжение на это время мы выделим экскаватор Беларусь и автосамосвал ЗИЛ. У меня через неделю освободиться автосамосвал КрАЗ, ты можешь его использовать на вывозе глины со своего котлована на свалку. Чернозём будет твой, ты его сам нашей машиной по мере необходимости завезёшь на наше благоустройство. Когда мы будем рыть котлован под новый дом, то вернём тебе чернозём, если в этом будет у тебя необходимость. Наряды за работу нашим людям, я заплачу у себя, а ты своим заплатишь у себя. Я понимаю, что тебе тоже придётся привлечь своих людей на наше благоустройство.
– Хорошо, дайте мне документацию на благоустройство, я детально изучу её, и завтра вам дам свой ответ. Геодезические приборы мои.
После этих слов, я забрал с собой документацию, распрощался с Добрыней Никитовичем, и ушёл к себе в прорабскую комнату. До ухода домой я изучил всю документацию по благоустройству жилого дома завода КАТЭК, благоустройство двора дома оказалось не простым. Почему то Добрыня Никитович не заикнулся о малых формах и посадке деревьев, кустарников и разбивки двух клумб. Потом догадался, что малые формы уже стоят готовые на складе, а деревья и кустарники они посадят на коммунистическом субботнике. Потом немного подумав, позвонил Добрыне Никитовичу, по данному им перед уходом телефону, тот слово и слово подтвердил мою догадку.
На завтрашний день, перед уходом домой, я дал задание экскаваторщику Михаилу Михайловичу продолжить отрывать метровый слой чернозёма и грузить его на самосвал Капралова Андрея, а тому отвозить его в кучу отвала. После этого я позвонил Добрине Никитовичу и дал согласие на наш предварительный договор. В восемь утра следующего дня бригада плотников уже вставляла, разнесённые нами ранее, оконные блоки. Георгий Георгиевич сейчас всецело был в распоряжении бригадира плотников завода. Если кому, что нужно было получить со складов, то они сначала находили бригаду плотников по стуку топоров и молотков, а потом кладовщика, а бригада брала нужную столярку или доску со склада в любой момент, благо кладовщик был рядом. Мы с Ванюшей пошли разбивать подъездные дороги и тротуары на дому завода. Я нёс теодолит и нивелир, а Ванюша рейку и два штатива. На площадке нас уже ждала бригада монтажников из шести человек во главе с бригадиром. У них уже были заготовлены колышки, шнуры и прочие материалы, и инструменты необходимые для разбивки.
Ванюша бегал с рейкой, я давал отметки, а бригада крепила колышки в нужных местах. Рабочие знали своё дело, работа спорилась и к обеду мы разбили все дорожки и тротуары, где не мешал башенный кран. Обедать мы ушли с Ванюшей к себе. Видя это, Добрыня Никитович пообещал к утру свалить и отвезти башенный кран с территории дома завода КАТЕК. Я только успел перекусить, как вошла Аннушка, и мне пришлось заниматься с нею. Ближе к вечеру мне позвонил Тюрин Евгений Николаевич и велел зайти к нему после работы в кабинет Главврача больницы на ул. Солнечной. Когда я вошёл к нему, у него в кабинете была старшая медсестра с больницы на ул. Желябова, они планировали работу на следующий день. Евгений Николаевич, как оказалось, уже успел перевести медсестру поближе к себе на свободное место. Мне даже пришлось немного подождать, пока они определились с завтрашними делами. Перед уходом он сказал ей:
– Антонина Петровна пришлите ко мне Ларису с пробирками, я сам возьму анализы у Виктора Леонидовича, а то он совершенно не заботится о своё здоровье.
Через пять минут в кабинет вошла молоденькая медсестра. Лариса поставила деревянную разноску с пробирками на стол, приставленный к столу главврача, и ушла по своим делам. Евгений Николаевич, поднялся со своего кресла, взял разноску и попросил проследовать за ним. Каково было моё удивление, когда он отодвинул штору на стене за своим креслом, а там оказалась, ещё одна потайная дверь. В комнате площадью метров десять квадратных не было ни окон, ни дверей. За то, когда мой новый приятель щёлкнул выключателем, я увидел в комнате приличных размеров стол со стульями. Угол стола был не бедно накрыт на две персоны. Евгений Николаевич перелил содержимое пробирок в колбу, стоящую на столе, и вынес деревянную разноску из комнаты. Вскоре он вернулся и сказал:
– Виктор Леонидович, так уж случилось, но оказалось, что я тебе многим обязан, поэтому давай отметим моё новое назначение и поближе познакомимся. Я не всегда был начальником, и не всегда был таким старым и не решительным. А увидев тебя, я вдруг вспомнил свою молодость, тогда я отработал семь лет хирургом в районной больнице в маленьком городке в Рязанской области.
Евгений Николаевич оказался не плохим человеком с нелёгкой судьбой. Он хорошо усвоил закон Менделеева Дмитрия Ивановича. И из принесённого чистого медицинского спирта в пробирках и родниковой воды из фляжки у него получилась первоклассная водка. Пилась она легко, а через два часа водитель на машине при больнице развёз нас по домам. Наутро в добром здравии с приливом сил, мы оба были на работе.
Добрыня Никитович сдержал своё слово. К восьми утра башенного крана уже не было на строительной площадке. Я за три недели, между делом, сделал благоустройство на доме завода КАТЕК. В знак благодарности он оставил своих плотников работать у меня. Они стеклили на нашем доме окна и настилали полы, за это время я отрыл котлован на кооперативном ста двадцати квартирном доме. Бригада шабашников на больнице по ул. Желябова окончила свою работу и сегодня прибыла в моё распоряжение. Аннушка уже занималась на подготовительных курсах института. Четырёх плотников из завода КАТЕК Зоя Александровна оформила мне временно на работу. В это время Арон Эльевич ушёл в отпуск.
На свих соседей, у меня всё меньше и меньше оставалось времени. Юра и Джек продолжали ждать меня с работы, и редкие наши встречи доставляли нам большую взаимную радость. Тётя Женя, как родная мама защищала жену от всех невзгод Самарского быта.
Глава 4. Чего только не сделает девушка ради любви.
Мы с плотниками, временными рабочими, перешедшими к нам с завода КАТЕК, переделали обноску отрытого котлована нового дома. За время, после ухода наших плотников, она, почему то покосилась и отдельные её участки пришли в негодность. После чего, мы с Ванюшей, разбили оси дома в котловане, затем вынесли их с котлована на поверхность земли и закрепили их постоянно на обноске. Я также вынес вертикальную отметку с ближнего репера, потом определил ноль дома и закрепил его на обноске. После проделанной работы, я по акту закреплённые отметки передал бригадиру Роману и заставил того уложить фундаментные подушки по всем осям. Только после этого разрешил приступить к монтажу фундаментных блоков. Благо песок был уже завезён, а подушки приходили на базу платформами с завода. В моём распоряжении пока оставался самосвал КРАЗ
с завода КАТЕК и в него легко вмещалось несколько фундаментных подушек. Выгрузку подушек я организовал башенным краном на строительной площадке нашего дома. Андрей Капралов в любой момент мог подвести подушку под один из двух кранов на гусеничном ходу, которые перевёз мне главный механик Вакуленко Борис Тихонович с базы поезда.
Я боялся, что пойдут дожди, которые испортят нам идеально отрытый под отметку котлован. Хотя бригада рвалась к посекционной укладке фундаментных блоков, блоки были выгружены на базе поезда под башенным краном, но я принял другое решение и сказал бригадиру:
– Погоню за длинным рублём пора прекратить. Сие минутная выгода, к добру не приводит. Пора научиться думать на несколько ходов вперёд и не только о себе, но и людях, которые потом будут устранять ваши браки. Нагонять упущенное вами время в результате допущенных вами просчётов. Изучите по чертежам, где надо оставить отверстия в стенах, и где
будут некратные места. Это не база склада, а многоквартирный дом, и пока не сдадите мне экзамен, к монтажу стен фундаментов я вас не допущу.
После этого разговора бригадир больше не наглел, и регулярно планировал со мной работу на завтрашний день, а я ежедневно принимал у него выполненную работу. К концу недели неожиданно в прорабской комнате появилась Рая, мой бывший бригадир. Она была сильно расстроена. Рая приехала в кабинке самосвала, который привёз раствор, для монтажа фундаментов. Оказывается она давно вышла с отпуска и вернулась в бригаду к Рахматуллину Филарету Алексеевичу. После моего ухода в их бригаде пошёл разброд. Женщин перебросили на жилой дом в Похвистнево. Поработав неделю с Филаретом Рая, после слов «Фили»:
– Вас нельзя оставить одних даже на время моей болезни, разбаловал вас молодой специалист, вы уже и морду от меня воротите, правильно сказал, как-то Арон Эльевич на планёрке этому выскочке, что со своим уставом в чужой монастырь не ходят.
Я тогда не выдержала и сказала ему при всех:
– Это вы в знак благодарности о Викторе Леонидовиче так говорите, что он вас прикрыл в трудную минуту и за вас все объекты доделал. Нас он тоже без копейки не оставил, пошёл против Андросова и Юдашкина один, не побоялся попасть в опалу.
На следующий день я подала заявление на увольнение, сейчас я отрабатываю положенные дни по КЗОТ у, без отработки Зоя меня не отпускает. Квартиру я получила, да и Аннушка за ум взялась, в институт наверно поступит. Все свои молодые годы в поезде на стройках оставила. Вот заехала посмотреть, как у вас дела, больно хорошо о вас Андрей Капралов мне по дороге рассказал.
– Зачем тебе увольняться, пошли ко мне работать, мне люди нужны, ну и что, что у меня нет должности бригадира, я думаю, она скоро появится. Поработай в своё удовольствие, отдохни пока от руководства бригадой, успокой свои нервы, тем более ты кроме каменщика имеешь шестой разряд штукатура – маляра, а мы уже можем начинать штукатурку отдельных квартир, подсобников я тебе дам, будешь сейчас штукатурить оконные откосы, после установки подоконных досок. Пока Арон Эльевич в отпуске, с Зоей Фёдоровной о переводе к нам на участок я договорюсь. Она баба не глупая и понимает, что такого специалиста, как ты она не скоро найдёт, – сказав это, я заметил, как поднялось настроение у изгнанницы. Через несколько дней Рая на сорока четырех квартирном доме уже штукатурила откосы.
До этого ко мне заехал главный инженер треста Мариненко Евгений Яковлевич. Приехал он по жалобе от городской архитектуры, что СМП-101 самовольно начал строительство ста двадцати квартирного дома, не пригласив для разбивки дома, находящегося вблизи красной линии городской застройки по ул. Солнечной геодезистов из их отдела, чем нарушил приказ исполкома города № … от такого-то числа, такого-то года.
Этот приказ вышел несколько лет тому назад и о нём никто не знал в нашем поезде, и давно забыли в тресте. Обычно, разбивку наших зданий, делали геодезисты Желдорпроекта. В письме из архитектуры требовали наказать начальника поезда. К этому моменту мы уже окончили укладку всех фундаментных подушек по дому. Я пригласил к себе бригадира и поставил того в известность о жалобе, сказал при этом, хорошо, что я не послушал вас сейчас разбирали бы стены. Тут Евгений Яковлевич сказал:
– Чтобы через три дня подушек в котловане не было, я привезу сюда городских геодезистов, пусть выносят свою красную линию и разбивают здание, – сказав это, Евгений Яковлевич сел в уазик и уехал в трест.
Если помните, сам с начальником поезда, днями ранее, велел мне сделать разбивку дома. Услышав, что начальника за нас требуют наказать, Роман уже собрался разбирать уложенные фундаментные подушки, зная, что его труд все ровно будет оплачен, но я его остановил и велел бригаде не говорить об этом. Дал им отгул до конца дня за хорошую работу. Сам взял чертежи и принялся снова изучать их. Красная линия на чертежах не была указана, и я по обыкновению разбил свой дом в створе с уже построенным девяти этажным домом завода КАТЕК, так как он был угловой и хорошо просматривался из-за нашей пятиэтажки. Наш пяти этажный дом был на несколько метров утоплен от главной дороги ул. Солнечной во двор. Поперечная разбивка у меня была привязана в чертежах, и в ней я не сомневался, поэтому я решил рискнуть. Засыпать весь котлован на пять сантиметров выше фундаментных подушек песком, чтобы тех не было видно, а на вынесенные оси, на обноске доски набить куски наличника. По смете глинистый грунт пола подвала должен засыпаться песком на десять сантиметров.
Песок был на площадке, но его хватит, чтобы только засыпать четверть подушек фундаментов здания, Капралов Андрей его за день перевозит. Песок был на базе поезда, его хватит, чтобы засыпать ещё половину подушек, но вывозить я его буду неделю. Оставшийся песок я закажу с речного порта в Сызрани, и он будет на базе только через три дня. А его нужно ещё доставить на объект. Так, что при любом раскладе я не уложусь в три дня. В расстроенных чувствах я пришёл к Добрине Никитовичу и рассказал о своём горе. Он мне ответил, что я молодец и правильно делаю, что не разбираю подушки фундаментов. Если даже будет небольшая ошибка в отметках, подушки можно легко отрыть, после чего сдвинуть их в нужную сторону. На завтра он снял четыре самосвала КРАЗ с завода и за день перевёз мне весь песок с базы к котловану в нужные места, а мой экскаваторщик опустил его в котлован. Капралов Андрей также за день перевёз песок с площадки под экскаватор и тот успел опустить его в котлован. Кроме шабашников, я снял всех мужиков с дома в котлован. Общими силами завезенный песок был распланирован в котловане и укрыл боле трёх четвертей площади подвала дома вместе с подушками. После этого я связался с речным портом в Сызрани. Диспетчер мне ответил, что мои платформы, между делом, загрузят только послезавтра, так как сейчас грузят только вертушки.
