Виталий Свадьбин
Княжий род. Наследник
Предисловие.
Весна 2022-ой год. Самарская область. Село Давыдовка.
Роман Волжин приехал в старый дедовский дом на берегу Волги в Самарской области. Здесь он часто проводил своё детство у деда и бабушки, родителей отца. Служба по контракту закончилась досрочно из-за ранения полученного на Донбассе. Сейчас отпуск по ранению, вот и решил проведать старый дом деда и бабушки. Ну и заодно следует подумать продавать недвижимость или нет. У самого есть квартира в Самаре, оставшаяся от родителей. Родители погибли в аварии, когда он учился в школе, тогда была ещё жива бабушка. Дед с бабкой посовещались, как быть с единственным внуком и приняли решение. В учебный год бабушка жила с внуком в Самаре, чтобы школу не менять, а летом уезжали в Давыдовку, где зимой домовничал дед Егор. С раннего детства Рома научился не только плавать, но и управлять парусным шлюпом, который держал дед. Как и все пацаны его поколения увлекался боевыми искусствами. Ходил в секцию бокса, потом увлёкся айкидо, но серьёзных вершин не достиг, скорее для себя тренировался. Но было увлечение у Романа в средних классах школы, которое его увлекло по-настоящему. Начитавшись книжек о мушкетёрах, пошёл в секцию фехтования, что позволило позже работать каскадёром на киностудии. В киноиндустрии подружился с профессиональными каскадёрами, которые научили владеть мечом и саблей. Отслужил в армии, в мотострелковых войсках. Вернулся домой пожил у деда с бабушкой в селе. Дед неплохо в кузнечном деле разбирался, даже свою кузницу держал. С детства и Романа к этому приучал.
– Ты, Ромка не кривись, понимаю, что по Волге под парусом приятней ходить. Только кузнечное мастерство – это хлеб в любое время. Ноне кузнецов добрых отыскать непросто, а потому вникай. Прижмёт судьба, а ты готов. Жизнь прожить не поле перейти, – говаривал дед Егор.
Кроме всего прочего дед собирал коллекцию древних книг. По ним Роман научился читать тексты на старославянском языке, дед не заставлял, просто любопытно стало пацану.
После армейской службы сдал квартиру в наём, в Самаре, оставшись жить в Давыдовке. Мастерили вместе в кузнице заказы от богатых бизнесменов. Таких много развелось на развалинах страны Советов. Дед Егор показывал секреты кузнечного мастерства. Научил булатные клинки ковать, на чём кстати Роман неплохо зарабатывал. Кроме всего прочего у деда имелось ещё одно увлечение, он изготавливал в кузнице древние экземпляры огнестрельного оружия. В доме на стене висели пищали, пистоли, мушкеты. Роман частенько помогал деду в этом деле, потому знал технологию изготовления. Чёрный, дымный порох сами изготовили, рецепт найти нетрудно, в интернете всё есть. А через два года Роман подписал контракт и пошёл служить в армию. Сначала умерла бабушка Надя, Роман на похороны приезжал. Дед заскучал и написал завещание, но текст завещания не показал.
– Придёт время, всё увидишь, внучек, а сейчас не думай езжай и служи, коли работу такую выбрал.
Тогда Роман видел деда последний раз. За год до командировки на Донбасс, пришло сообщение от соседей, что Дед Егор преставился. На похороны не попал, был в командировке в далёкой от России стране, а потом операция в Донбассе…
Роман открыл калитку, доски потемнели от дождя и ветра, но калитка не скрипела, и прошёл во двор, огляделся. Присматривают соседи за домом, забор не валится и то слава богу. Прошёл к кузнице, ключ спрятан над дверью, место парень знал с детства, открыл замок и прошёл в святую святых деда. Здесь лежит многолетняя пыль, давно сюда никто не захаживал. Во дворе затопали чьи-то шаги. Роман выглянул во двор. Соседка тётя Аня зашла.
– Ой, Ромочка, приехал! А я думаю кто такой во двор к Волжиным лезет. Решила проверить. На совсем приехал, али только в отпуск? – заговорила соседка, подавая ключи от дома.
– Контракт закончился, так что поживу пока, а там видно будет, – тихо проговорил Роман, не вдаваясь в подробности о ранении.
– Лодка ваша, те есть шлюп, в сарае на берегу закрыта. Брали пару раз мужики на рыбалку, но ничего не попортили. Всё в целости и сохранности, не переживай. Егора Романыча похоронили честь по чести, ты не сомневайся, он мне «гробовые» деньги оставлял, знал видно свой срок наверняка, – успокоила соседка.
Роман кивнул и направился к крыльцу дома. Соседка проводила его понимающим взглядом. Роман осмотрелся в доме и решил затеять приборку, протёр пыль, вымыл полы. Сходил в сельский магазин и купил продуктов на ужин, заодно и на завтрак с обедом. Вечером снова пришла тётя Аня и принесла пакет, запечатанный сургучной печатью.
– Егор Романыч велел тебе передать, как вернёшься, – соседка тяжело вздохнула и вышла из дома.
Роман осмотрел пакет, достаточно толстый в объёме, больше похож на бандероль. Молодой человек сломал печать и вскрыл пакет. Внутри лежало завещание от деда, письмо в отдельном конверте, маленький ключик и перстень с рубином. Роман прочитал завещание. Дед оставлял в наследство дом, шлюп, старенькую «ниву» и деньги в банковской ячейке, реквизиты банковской ячейки указаны, как и адрес банка.
– Не доверял старый банкам, а поди ж ты, ячейкой воспользовался. Ключик видимо от ячейки, не иначе, – хмыкнул Роман, не заметив, что говорит сам с собой вслух.
Взяв руки письмо и отложив всё остальное Роман принялся читать послание от деда:
«Коли читаешь мои писульки, знать меня уже нет в живых. Оставляю тебе, внук, всё то, что нажил сам и от рода нашего древнего осталось. Ключ от банковской ячейки, сам разберёшься, не дитя малое. Там деньги и золотые монеты разных времён, начиная с основания нашего рода. Береги это имущество, оно потомкам передаётся. Монеты ценность большую имеют. В моей коллекции старых книг найдёшь рецепты и заговоры, тех знаний, что волхвы древние знали. Читай и учи, пригодится в жизни. А чтобы лучше запоминалось, на палец левой руки одевай перстень с рубином. В нём закрыта сила рода нашего, здорово поможет в памяти новые знания положить. В ячейке банка монеты древние, там же книга, как использовать монеты и перстень. Береги наследство от рода, пуще собственного глаза. Сам не воспользуешься, даст бог сын у тебя будет или внук, ему и передашь. Передаётся такое наследство только по мужской линии, бабам оно не доступно. Живи достойно, честь береги. Ремеслу я тебя обучил, не пропадёшь. За деньгами не гоняйся, но и рожу от них не вороти. Что добыл без попрания чести, то всё твоё по заслугам. От меня тебе наказ – женись и род наш продолжай, не дай оборваться. Ты носишь имя Волжиных в тридцать втором поколении, от того и сила рода есть. Книга древа рода нашего в ячейке, сможешь посмотреть, хотя род наш древней чем указано в книге. Один из наших предков в книге древа рода начал указывать и помечать. Знать ты должен всех до самого первого Волжина, а коли узнаешь ещё в глубь веков о роде, то обязательно укажи в той книге. Таков тебе мой наказ. Помни, что весь род сверху видит тебя, не посрами имя родовое. На том прощаюсь, твой дед Егор.
P.S
Мысли путались и не написал о главном. Перстнем не каждый в нашем роду воспользоваться может. Что для этого надо – не знаю. Сам пробовал и не получилось. Как не получалось у моего отца и деда. Может революция тому виной. Отвернулись тогда от всех богов люди. Если у тебя ничего не сложится, сохрани наследство для сына и далее для внука, может им будет позволено заглянуть в прошлое».
Роман откинулся на спинку стула, посидел с минуту обдумывая прочитанное письмо. Взял перстень и померял на пальцы левой руки, подошло на безымянный палец. Роман встал и направился к книжному шкафу, где на полках стояли книги, нашёл упомянутые дедом фолианты и сложил на столе. Здесь же нашёл свидетельство о смерти деда. Книга о заговорах имела страницы из тонкой, выделанной кожи, а записи явно делали вручную. В это вечер он читал книги о заговорах, о лечении словами и молитвами к богам древних славян, просто пролистывал, не стараясь запоминать, до поздней ночи. Утром проснувшись, вдруг обнаружил, что прекрасно помнит всё, что прочитал и старался запомнить. Роман вновь недоверчиво хмыкнул. В это день он съездил к нотариусу и заявился о наследстве, предъявив завещание. На оформление наследства ушло две недели. Из ячейки банка, указанное дедом имущество и пять миллионов рублей забрал. По вечерам стал читать книгу знаний древних волхвов. На следующий день проверял себя, никаких ошибок, он прекрасно помнил всё, что прочитал накануне.
Роман распечатал кузницу и стал понемногу собирать заказы на ковку. Народ хоть не активно, но шёл. Незаметно пролетело лето, наступила зима. Роман съездил в военкомат, там ему объяснили, что пока он находится на учёте в нестроевых, нужна врачебная комиссия. Роман плюнул и вернулся в село. Деньги были не только от деда, вовремя службы ему хорошо платили «боевые», да и зарплата совсем не маленькая у контрактника, приличную сумму скопить получилось. Временами приходили клиенты по кузнечной ковке. Опять же пенсия положена, только комиссию у врачей пройти надо. Роман брал только художественные заказы, а что по хозяйству соседи приносили, делал бесплатно. Освежил рецепт булатных клинков, сделал десяток охотничьих ножей и увёз в Самару, сдал в охотничий магазин. Прав был дед Егор, с кузнечным ремеслом точно с голоду не помрёшь, так как за ножи заплатили сразу и очень неплохо.
Зимой времени свободного стало больше. Роман разобрал ценные книги деда, но пока продавать не стал. На глаза попалась шкатулка с древними монетами, которые он не трогал с того времени, как забрал в банке, там же лежала странная книжка и медная плоская табличка, на которой по кругу стояли цифры, а в середине гнездо, под какую-то вещь. Книжка с кожаными страницами, скорее похожая на брошюру и текст написан вручную. Текст в ней начертан на старославянском языке, который Роман выучил ещё в детстве. Несколько дней Роман внимательно читал книгу, время от времени просматривая древо княжьего рода, чтобы понять смысл книги о перстне и старых монетах. Кстати, в гнездо медной таблички подходила любая из старинных монет. Не верилось в то, что можно попасть разумом во времена кого-то из предков. Но не просто так, а для исправления чего-либо. Чего именно, Роман не разобрался. Решил действовать наугад. Выбрал поколение при Иване Грозном. Перед ритуалом Роман посмотрел на сотовый телефон и карандашом записал время 16-05. Взяв одну из самых старых монет, имеющую отношение к тому времени, вложил монету в гнездо на медной пластине. Роман всё пристроил на столе, вокруг монеты расставил церковные свечи, которые нашёл у деда возле иконы, и прочитал в книге что и как делать. Требовалось подержать над монетой рубин и прочитать наговор, потом провернуть вокруг пальца определённое количество раз. Роман хмыкнул недоверчиво, но тем не менее сделал то, что требовалось, прочитал наговор и провернул кольцо девятнадцать раз. Голова закружилась, в глазах начало темнеть. Роман ухватился за край стола, пытаясь удержаться, чтобы не грохнуться на пол. Сознание померкло и провалилось в неизвестность.
Глава 1. Сын Боярина.
16-ый век. Коломенский уезд. Поместье Волжиных, Село Озерки.
Из окна пробивался солнечный свет, но не ярко, а как будто через фильтр. Тем не менее я, свет сквозь веки ощущал. Лениво открыл глаза, посмотрел по сторонам и наверх. Потолок обшит струганной доской, стены бревенчатые, но зачищены хорошо, окно метр на полметра, вот только не видно, что на улице. Что за стёкла такие мутные? Я лежу на деревянной кровати, пахнет деревом, сам провалился в пуховую перину. Мой мочевой пузырь напомнил о себе, я встал, чтобы справить нужду. Интересно, где здесь туалет? И что это за дом? У деревянной двери увидел ведро, даже скорее ушат из дерева. Подошёл ближе. Ага, как раз то место куда можно оправиться, ибо запах без сомнений указывает назначение ведра. Комната небольшая, у окна стол, на нём книги и крынка, что-то вроде кувшина с широким горлом. Я подошёл к столу, в крынке оказался квас.
– Ого, какой ядрёный, – восхитился я, отхлебнув не меньше стакана жадными глотками.
Открыл книгу, какое-то житие святых, причём на старославянском языке. Я хмыкнул и вновь огляделся. Возле кровати стоял сундук, обитый железными полосами, на котором лежала одежда, рядом стояли валенки и сапоги. Выше сундука, на деревянных колышках, висел пояс, шириной в ладонь с медными бляшками. К поясу закреплены два ножа, один большой, скорее на тесак походит, второй чуть меньше. Кроме ножей сабля в ножнах. Сабля?
– Не понял, что за хреновина? – громко вырвалось у меня, и я приблизился к поясу с клинками.
Достал саблю из ножен и рассмотрел клинок, который скорее походил на татарскую саблю средних веков, осторожно попробовал подушечкой большого пальца и чуть не порезался.
– Мать твою, острая, однако, – восхитился я клинком и сунул обратно в ножны.
Присел на кровать. На мне одета длинная рубаха, ниже колен. Как у девчонок. Посмотрел на левую руку, перстня на указательном пальце нет. Итак, что мы имеем? Попасть в глубину веков получилось. Я явно в теле своего предка. Что дальше?
– Зашибись! Где мне искать это колечко? Похоже я попал, чёрт, – расстроено произнёс вслух.
В ногах кровати печь, вот только топки не видно. Может снизу топят? Значит здесь второй этаж, не меньше. Подошёл к окну вместо стёкол в раму вставлена слюда, свет пропускает, а рассмотреть, что за окном невозможно. Прилип ближе к окну, задев лбом холодную слюду. Вроде зима на улице, только солнце ярко светит. За дверью послышался крик.
– Ромка! Ромка, суслик ленивый, ты чего, всё ещё дрыхнешь? Вставай немедля.
Дверь открылась и в комнату вошёл юноша, а может молодой парень. Темноволос, глаза голубые, нос прямой, на лице появляется юношеский пушок, который данный юноша не торопиться сбривать. А статью парень широк в плечах и высок ростом. Когда входил в комнату чуть пригнулся. На нем одет какой-то стёганый халат, с железными бляшками, полы опускаются ниже колена. На ногах сапоги, чёрного цвета, широкие шаровары заправлены в голенища сапог. Я стоял у окна, раскрыв рот от удивления, смотрел на этого парня.
– Ты чего рот раззявил, не проснулся? Одевайся быстро, дядька на улице ждёт. Не забудь одеть поддоспешник и тегиляй, они в кладовке, – юноша явно сердился.
Отдав распоряжение, юноша видимо решил, что всё сказал, потому ещё раз глянул на меня, махнул рукой и вышел.
– Э-э…, – запоздало промычал я.
«И что здесь происходит? Я, мать твою, где? Что за хрен с горы тут мной командует?» пронеслось вихрем в голове. Потрогал подбородок и обнаружил, что небритости и щетины нет и в помине. Огляделся, зеркала в комнате нет. «И что мне делать?» мелькнула следующая мысль. Пока раздумывал, в комнату вошла девушка, в длинном сарафане, коса заплетена до пояса, на голове повязана широкая лента, завязана под косой, а ещё она в каких-то непонятных кожаных ботиках, а может тапках.
– Роман Евстафьевич, я вам водицы принесла, умойтесь со сна. Снимайте рубаху, чаво стесняться? Чай не впервой, – приятным голосом прощебетала девица, поставила деревянный таз, при этом держа кувшин в руках.
Я сел на кровать, раздумывая заголяться мне или нет. Что за баба? И что значит не впервой? Всё же решился снял рубаху, которую скорее платьем назвать можно. На сундуке лежали подштанники и нательная рубаха. С такой одеждой я знаком, когда служил срочную, довелось носить, особенно в учебке. Но подштанники натянул. Не будем болтать «ерундой» перед девицей.
– Ты кто такая? – спросил я девушку.
Девушка удивлённо уставилась на меня, хлопая ресницами, глаза её стали чуть больше, что не портило девицу. Курносый носик с веснушками, русые волосы, слегка припухлые губы, лицо овальное, румянец на щеках, брови ровными дугами над глазами. В общем симпотяга.
– Не заболел ли ты, Роман Евстфьевич, часом? Ульяна я, спальница в доме вашего батюшки, боярина Евстафия Борисовича. Служу под рукой вашей матушки Ольги Дмитриевны, – глаза Ульяны выражали беспокойство.
– Ты видела кто выходил из моей светёлки, вот только что? – задал новый вопрос, отвлекая её внимание.
– Бог с тобой, боярич. Так, то брат твой старший, Богдан, – лицо Ульяны стало испуганным.
Чтобы больше не пугать девушку, я, натянув чёрные штаны, встал возле ушата и подставил руки.
– Поливая что ли, – поторопил я холопку, или кто она там.
Умывшись, я поправил на себе тёмные шаровары, одел нательную рубаху, а за ней натянул длинную рубаху с вышивкой по вороту и подолу. Рубаха доставала подолом до середины бедра. Карманов у штанов не обнаружилось, завязал штаны верёвочкой на поясе. Замотал портянки, такому в армии тоже учили и одел чёрные сапоги. Повесил пояс на себя с оружием, ножами и саблей. Попросил Ульяну проводить меня в кладовку, та ничего не сказала, но проводила. Минут пять вдумчиво решал в кладовке, что здесь поддоспешник и что тегиляй. Потом решил, что поддоспешник войлочная куртка, а тегиляй на брате был, так что взял такой же. Натянул странную шапку, тоже из войлока, но с вышивкой и верх покрыт железными полосами. Голова сразу почувствовала тяжесть шапки, да и одежда весила неслабо. Подхватив рукавицы с сундука, вышел во двор.
Во дворе Богдан и несколько парней его возраста, а некоторые постарше старательно махали саблями, отрабатывая различные комбинации. Некоторые стояли в парах и мутузили друг друга саблями, как потом выяснилось, были сабли учебные без заточки. Я спустился с крыльца и остановился, не зная, что делать. Тренировал молодых парней мужчина с бородой и усами, в кафтане и овчинном тулупчике, раздавая команды.
– Ну что встал, тетеря? Забыл зачем пришёл сюда? Дядька Потап, заставь его берёзовый болван таскать вокруг имения, – засмеялся Богдан, перестав махать саблей.
Потап кашлянул в кулак, посмотрел на меня и на Богдана, хмыкнул и отёр усы от инея. Не сказать, что на улице было холодно, солнце пригревало хорошо, но зимний минус холода чувствовался. «Градусов пятнадцать наверное» подумалось мне.
– Болваны на плечах таскать полезно. Так, отставить всем работать саблями, складывайте на телегу и подходите ко мне. Будете тягловой силой работать, – улыбаясь заявил Потап.
Этот, возможно инструктор, подошёл к берёзовым брёвнышкам, что лежали у стены. Длина болванов метровая, может чуть больше, а вот толщина не меньше двадцати-тридцати сантиметров. Как здесь выражаются две пяди. Потап поманил Богдана и указал ему какой чурбан брать. Мне же достался чурбачок чуть тоньше, чем у Богдана. Заставив всю ватагу приседать с чурками на плечах, Потап сходил в конюшню и привёл себе осёдланного коня. Сел в седло и скомандовал бежать. Но не погнал вокруг полей, а только вдоль забора, которым огорожен двор с домом. Я сразу увидел натоптанную дорожку, понятно, в армии и не такое насмотрелся. Видимо часто рекрутов заставляют бегать с брёвнышками на плечах. Как ни странно, но я не чувствовал особой усталости. Тело, которое сейчас принадлежит мне, вполне натренировано. Я стал отчётливо понимать, что перстень забросил меня в тело предка, с именем Роман, что уже неплохо. Упражнения тасканием болванов не закончились, после я, с любовью к искусству, махал саблей, но видимо что-то делал неправильно, так как Потап сердился. И это ещё учесть, что я в 21-ом веке посещал секцию фехтования. Закончив упражнения, по приказу Потапа, все рекруты разделись и растирались снегом, а после сразу баня, сполоснуть пот. После бани пошли переодеться и на завтрак в общую трапезную. Я поднялся в свою светёлку, здесь уже приготовлена чистая рубаха и синие штаны. Одевшись, я спустился в трапезную. Место принятия пищи в семье поражало своими размерами. «Пожалуй больше, чем моя квартира в Самаре» пролетела завистливая мысль. Отец, боярин Евстафий Борисович сидел за столом, с торца, на стуле с большой спинкой. Стул походил на трон. По правую руку место братухи Богдана, вслед за ним сел и я. По левую руку сидели, как позже узнал, дядьки старших сыновей Илья и Потап, а ещё незнакомый мужик. Илья был старше Потапа и явно боярин относился к нему очень хорошо. Мать, её я угадал сразу, сидела напротив отца на другом конце стола, рядом с ней сидели дочери и младший сын. Были ещё какие-то слуги или холопы, но я пока их не различал. Возможно сидящие за столом с хозяевами холопы играли важную роль в ведении хозяйства. Много взрослых мужчин и женщин. Хватало и молодых. На столе стояла копчёная рыба разных сортов. Как жителю на реке Волге, мне сразу показались знакомыми тушки осетров, белорыбица, стерлядь, судак, налим, голавль и чёрная икра, в глубоких чашках. А ничего так живут, не бедствуют. В крынках стоял квас, сыто и хмельной мёд. В чашки кухарки подавали пшённую кашу на конопляном масле. Мясных блюд на столе не было. Все сложили руки и стали читать молитву «Отче наш». Я много раз слышал такую молитву от бабушки, потому знал наизусть.
– Попостимся чем бог послал, – высказался отец и отрезал кусок осетра.
После его команды все остальные приступили к завтраку. Взрослые мужики пили хмельной мёд и пиво. Мне ни пива, ни мёда не предложили, но я не расстроился, с утра хмельное моветон. Квас на вкус был просто сказочный. Между делом я внимательно рассматривал кто и как одет. Брат Богдан в шароварах и сапогах, рубаха белая вышивка по вороту, рукавам и подолу. Пояс одет, но без сабли, только ножи, маленьким ножом режет рыбные куски. На голове вышитая шапочка, что-то вроде тюбетейки, такие ещё евреи носят. Я порылся в памяти и вспомнил, такую шапочку называют «тофья». Отец одет примерно так же, только рубаха красная, а сверху ещё одет зипун. В этот момент я увидел перстень на безымянном пальце у отца. Вот и пропажа нашлась. «Значит колечко не потерялось – это уже хорошо», я сразу почувствовал, как поднялось настроение. Холопы одеты как Богдан, только вещи попроще. У взрослых мужчин головы бритые, как и у Богдана. Посмотрел в сторону женщин. На матери расшитый кафтан с широкими рукавами, из-под него торчат рукава и подол нижней рубахи. Манжеты нижней рубахи и подол расшиты серебряной и золотой нитью. Сам кафтан тоже расшит жемчугами и золотыми нитями, на ногах сафьяновые сапожки. На голове венец с рясами и поднизью из жемчуга. Названия я узнал чуть позже, использовав как источник информации Ульяну. Кстати, лента на голове Ульяны тоже считалась венцом. И в дальнейшем я спокойно выспрашивал спальницу обо всём, девочке похоже льстит, что сын боярина с ней по-доброму. После того как все насытились женщины вышли из-за стола, часть холопов тоже ушли. Остались отец, Потап, Илья, Богдан и я. Отец посмотрел на меня, взял кувшин и налил в его кубок хмельного мёда. Негоже мужчинам вести беседы без питья.
– После пасхи поедем на смотр в Москву, Роман нонче с нами едет. Пятнадцать Ромке, пора в поместное войско. Броню ему присмотреть надо. Потап, посмотрите из кольчуг что-то, если не подойдёт, срочно заказывайте у Томилы. Хорош кузнец, правильно я сделал, что выкупил его в закупы. Ещё надо куяк Роману по размеру, чтобы не отличался от остальных. Что ещё? А, для Георгия присматривайте доброго воина, на будущий год ему дядькой кого-то ставить надо, – размеренно говорил отец.
Я сообразил, что дядька, учитель и инструктор, назначается с пяти лет бояричу. Получалось, что Потап с ним именно с этого возраста.
– Вадим, ты выезжай в Рыльское имение сразу после пасхи, посмотришь, как к севу готовятся, проверь приказчика, он любит жаловаться. До пасхи съезди в Городец, да Богдана возьми, пусть привыкает. Жениться, имение ему отойдёт. В Дарищи я сам съезжу до пасхи, – продолжал давать распоряжение отец.
Как я понял, Вадим ключник отца, ведает всеми хозяйствами и доходами. А раз сидит по правую руку от отца, значит отец доверяет ему, и ключник пользуется авторитетом.
После завтрака вышел во двор с Потапом, мы остановились у крыльца. Потап дал команду конюшему холопу седлать лошадей, а сам вернулся в дом. Через пару минут вышел вновь с двумя луками и колчанами.
– Боярич, ты кольцо захватил? – спросил Потап у меня.
– Какое кольцо? – не понял я.
Потап достал кольцо для стрельбы из лука и показал. Кажется, я видел такое кольцо у себя в светёлке. Пришлось вернуться. Конюх вывел двух жеребцов под сёдлами, один пегий, второй вороной. Потап вскочил в седло на пегого. Мне ничего не оставалось как сесть на вороного.
– Евстафий Борисович велел закрепить за тобой вороного, теперь это твой боевой конь. Он обучен, да ты уже ездил на нём не раз. Поедем постреляем из лука.
Выехали за ворота. К моему удивлению, ехать верхом вполне получалось, видимо тело, привыкшее к такому передвижению. Если головой не думать, то тело само действует. Стрельба из лука показала недовольство Потапа, он показывал, как надо и вскоре у меня выстрелы стали попадать в цель.
– Ты, Роман Евстафьевич, рассеянный что-то. Будем чаще тебя занимать с луком и сабелькой, посмотрю ещё как ты с пикой обращаешься, а то поди тоже подзабыл.
До праздника Пасхи, меня гоняли в хвост и в гриву, как солдата первогодка. Стало получаться стрелять из лука и орудовать пикой. А вот на тренировках с саблей Потап даже похвалил, заметив новые движение, которых сам не знал. Зато я их знал хорошо ещё в 21-ом веке. Не остались в стороне тренировки с щитом. Кроме этого, в арсенале были фитильные пищали, Потап учил и ими пользоваться.
– Такие только у московских стрельцов есть. Но многие князья и бояре уже пользуют огнебой. Вот и у нас есть. Мало ли что может пригодиться на поле боя, позже поучу тебя как с бердышом работать, хоть конному оно и не надо, но может пригодиться, – поучал своего подопечного Потап.
16-ый век. Москва. Смотр поместного войска.
Прошло полтора месяца, как меня занесло на пять веков назад из 21-го века в тело своего предка, среднего сына боярина Евстафия Волжина, которого тоже звали Роман. На дворе 1555-ый год, середина 16-го века. На Руси правит царь Иван Грозный. Дом, в котором жили Волжины скорее можно назвать теремом. Есть мужская и женская половина дома. В женскую может заходить только отец и сыновья, другим мужчинам сюда вход закрыт. За это время я в теле Романа стал показывать хорошие результаты в умении обращаться с оружием этого времени. Особенно прилично получалось орудовать саблей, не зря несколько лет посещал секцию фехтования и подрабатывал на киностудии. Очень неплохо получалось стрелять из фитильной пищали. Поначалу я никак не мог приноровится к этому древнему карамультуку, на стволе оружия не было мушки и целика, к которым я привык. Я попросил кузнеца напаять целик, в виде планки, и мушку, стрельба сразу наладилась, хотя приходилось при выстреле отворачивать лицо, чтобы вспыхнувший порох на полке запала не попал крупинками в глаза. Я умудрялся попадать со ста шагов в щит, размером в три пяди.
– Хорошо замыслил, Роман Евстафьевич, надо будет на всех пищалях такое напаять, да холопов погонять, – похвалил Потап своего подопечного, то есть меня.
При стрельбе из пищали засыпалась мера пороха, вставлялся пыж, потом вставлялась пуля калибром пятнадцать миллиметров. Приклад зажимался под мышкой, что было очень неудобно, для точной стрельбы. Я вместе с кузнецом Томилой переделал приклады так, чтобы была возможность упирать в плечо, от чего меткость стрельбы повысилась даже у холопов. Боярин Волжин возил пищали в обозе, на поле боя многое может понадобиться. Ввёл ещё одно новшество в заряды пищалей. Я велел девушкам холопкам нашить гильзы из тонкого сукна, дополнительно из бумаги склеить, куда сразу засыпалась нужная мера пороха. А пулю для пищали заменил картечью. Из пули получалось десять штук десятимиллиметровых шариков. В результате при выстреле картечь летела, захватывая хороший диаметр поражения, правда уменьшилась дальность. Пулей можно на сто пятьдесят шагов попасть, вот только попадаешь редко. Со ста шагов такой заряд картечи разрывал деревянный щит в щепки, что тоже понравилось боярину и дядькам бояричей. Отец из-за расхода бумаги не одобрял расточительство, дорогая бумага в этом времени, но всё же похвалил меня. Думаю, его радовало само то, что сын делает успехи в воинском деле. Теперь было возможно заряжать пищаль даже сидя на коне, если был запален фитиль. Правда стрелять сложно, пищаль весила чуть меньше двадцати килограмм, хоть переделка приклада уменьшила вес оружия. Я даже придумал седельный чехол для пищали, по примеру фильмов об американских ковбоях. Старший брат Богдан подшучивал над мной, но я молча делал своё дело. А вот Потап серьёзно относился к придумкам своего подопечного, он был воин опытный и знал, что в бою любая мелочь может склонить чашу весов на твою сторону. Я долго думал над тем, что делать с фитилём. Чтобы приготовить фитиль к стрельбе, нужно разжечь огонь кресалом. Занятие не быстрое, а в сырую погоду почти невозможное. Пришла мысль сделать запальный шнур, по примеру бикфордова шнура, который будет вспыхивать от кресала и кремня. Пропитав смолой нитки и вываляв их в порохе, сплёл в одну верёвочку. Такой шнур зажигался достаточно быстро от кресала, а от него можно запалить фитиль пищали. Время экономилось в разы. Для себя я уже решил, что обязательно придумаю пистоли с кремневым замком в ближайшем будущем. К тому же кузнец Томила Железняк оказался очень талантливым мастером, сходу понял мою затею и обещал подумать пока боярин Волжин вывозит всех на поместный смотр. Не зря его отец выкупил в Москве в закупы. Через неделю после пасхи выехали в Москву. Из Рыльского поместья приехал боярский сын Руслав Щепков, привел с собой пятнадцать боевых холопов. Щепков в боярских сынах числился у Волжина уже пять лет. Евстафий Волжин в этом году выставлял сто двадцать воинов, с учётом сыновей и себя.
До Москвы добирались две недели из-за обоза, в котором везли палатки и шатры, корм для лошадей, вместе с заводными лошадьми всадников и обозных лошадей получалось две с половиной сотни четвероногих передвижных средств. Запас еды для себя, пищали, запас стрел, сменную одежду и прочее, что могло пригодится в походе. Вроде на смотр едут, а может получится, что исполчат их и направят сразу на несение службы. По дороге я внимательно слушал разговоры, пополняя знания о местном времени. Выяснилось, что кроме детей, что уже видел, у боярина Волжина были ещё малютки, но умерли в младенчестве. Узнал и о размерах имений своего отца, количестве деревень и домов в этих деревнях. Смотр поместного ополчения проходил в двух верстах от самой Москвы. На поле расположились шатры и палатки приехавших, а кто-то поставил татарские юрты. Народу собиралось много. Я почему-то испытывал волнение, хоть и немного. Однако смотр прошёл без замечаний к боярину Волжину. Меня внесли в реестр ополчения, теперь я стал новиком, таких ещё называли «детскими».