Виталий Свадьбин
Княжий род. Наследник
Расскажу немного о проведении смотра, эта процедура небыстрая, проводят смотр дьяки из Разрядного приказа. Боярину Волжину принадлежала боевая единица, которую по-старому называли «списса» или «копьё», по-новому называли проще «сотня». Сам боярин считался «сотенным головой». Такая сотня в поместном войске была наименьшей тактической единицей. Когда настала очередь поставить в ряд свою сотню Евстафию Волжину. Получилось так, что проверять подошёл дьяк Разрядного приказа Василий Иванович Карасев. Карасев и Волжин знакомы много лет и даже дружат, когда-то начинали в поместном войске ратниками, не одну сечу прошли вместе. Пять лет назад царь формировал «Избранную тысячу» и отличившихся детей боярских. Карасев также попал в число избранных, а потом его Иван Грозный поставил служить в Разрядный приказ.
– Здравия тебе, Евстафий Борисович, смотрю ноне второго сына привёл, – заулыбался Карасев.
– Рад тебя видеть, Василий Иванович. Время летит быстро, вот и Ромка подрос, – Волжин обрадовался своему давнему товарищу.
Дьяк оценивающе посмотрел на Богдана, потом на меня.
– Растут это точно. Помню два года назад Богдан на голову ниже был. Не заметил, как твой младшой так быстро вырос? Когда старшого оженишь не забудь на свадьбу позвать, друже, – улыбнулся Карасев.
Подьячий приказа осмотрел моё оружие, попросил обнажить саблю и остался доволен. Потом осмотрел моего вороного коня, что-то записал на бумаге гусиным пером и перешёл к боярским холопам. Карасев и Волжин отошли в сторону и говорили о чём-то своём, приглушив голоса, чтобы их не услышали. Смотр сотни закончился до обеда и Волжин вернул своих людей в лагерь. Обедали в шатре. Сразу после обеда боярин собрал своих детей боярских, сыновей и десятников. Насытившись, разлили пиво, после первой кружки, боярин негромко заговорил.
– По окончанию смотра государь приедет. Будет большой совет воевод. Похоже что-то случилось, так что домой попадём нескоро. Карасев по секрету сказал, что на южные рубежи пойдём.
– Может крымчаки опять поднялись в набег? – спросил Илья.
– Может быть и крымчаки. Видно будет, но чует моё сердце, что ратиться будем, – задумчиво проговорил боярин Волжин.
В ожидании царя появилось много свободного времени, Потап каждый день занимался тренировками с мной. Для стрельбы из лука выезжали к ближайшему лесу. Я заметил, что с каждым днём навыки восстанавливаются, точнее я вливаюсь в навыки этого тела, без сомнения предок был хорошо обучен. Если учесть, что начали учить с пяти лет, то до пятнадцати прошло десять. А за десяток лет можно хорошо выучить будущего воина. Кроме тренировок с оружием, дядька учил меня захватам, ударам кулаками и ногами, что называется русскому бою. Этот стиль совсем не походил на восточные единоборства, возможно примитивный, но эффективный. Всё сводилось к тому, чтобы максимально быстро уничтожить противника, а всякие стойки и позы – баловство. Я пока не демонстрировал свои познания в боксе и айкидо. Наоборот, охотно запоминал то, чему учит наставник Потап. По вечерам я постоянно думал о том, зачем меня сюда перебросило. В книге было написано, что перенос происходит в случае, когда возможно что-то исправить для рода. Исправить что? Что должен сделать я в теле Романа, чтобы вернуться назад? И как взять перстень у отца? Ответов у меня пока не было, но и времени прошло мало. И ещё один вопрос всплывал. Что с моим телом в 21-ом веке?
Царь приехал через пять дней. Мне очень хотелось глянуть на живого Ивана Грозного. Шутка ли, потомку из будущего лицезреть человека, о котором сложены легенды. «Сейчас ему двадцать пять лет» пришла мысль о возрасте царя.
– Потап, а правду говорят о жестокости царя? – спросил тихонько у наставника.
– Говорят детство у него было непростое. Бояре ему жизни не давали, но кровожадным его никто не назовёт, кто так или иначе рядом службу несёт. Как-то Карасев приезжал к твоему батюшке, пили они много и долго. Спьяну дьяк говорил, что справедливый он, прощает многих. Даже тех, кто ему смерти желал. Если гневаться начнёт, то берегись, либо на кол посадит, либо голову долой.
– Эх, посмотреть бы на царя.
– Да что ты, боярич? Кто же тебя допустит к царю? Ты сын сотника. Вот дослужиться Евстафий Борисович до воеводы, начнёт полки водить, дай бог и сбудется твоё желание. Али проявим себя в чём-то на поле брани, геройство какое выкажем, – предположил Потап.
Иван Грозный собрал воевод на военный совет. Волжина туда не приглашали, но к вечеру боярина Волжина позвал к себе царский окольничий Иван Васильевич Большой Шереметьев. Боярин Волошин вернулся от Шереметьева в сумерках, собрал своих приближённых с сыновьями.
– Князя Шереметьева государь назначил воеводой войска для похода на южные рубежи. В набег идет крымский хан Давлет Гирей и ведёт татарские тумены. Наша сотня входит в отряд воеводы Шереметьева, кроме того, государь даёт полк московских стрельцов. Снабжение будет оплачиваться казной. Пойдём в сторону Тульских земель, потом от Белёва Муравской дорогой к крепости Перекоп, в Мамаевы луга, должно нам завернуть Девлет Гирея обратно в Крым. Будет три отряда. Большим отрядом командовать поставлен старший воевода Иван Васильевич Шереметьев, вместе с ним окольничий Лев Андреевич Салтыков. Передовым отрядом будут командовать воевода Алексей Данилович Басманов и воевода Бахтеяр Зюзин. Сторожевой отряд поведут Дмитрий Михайлович Плещеев и Стефан Сидоров. У нас сотня конная, так что будем нести дозор у головного отряда. Всего войско набирается в тридцать тысяч ратников. Большую часть соберут в Белёве. Шереметьев ведёт конницу и стрельцов. Так что завтра собираемся и выходим. Наши возы в обоз ставим.
Встав до рассвета, свернули шатры и палатки. Боярин Волжин сходил к князю Шереметьеву, о чём-то там говорил. Вернулся довольный. Богдан и Роман вопросительно уставились на отца.
– Дозор будем нести у войска князя. Не придётся под рукой худородного боярина быть. А то дело такое, один раз попадёшь, потом всю жизнь попрекать будут и меня и потомков моих. А Ивана Васильевича я давно знаю, ляхов вместе воевали, у государя он в чести, – объяснил своё настроение старший Волжин сыновьям.
Позавтракали определили свои возы в общий обоз. Волжин оставил десять холопов в охрану обоза, с остальными, забрав заводных, тронулись в сторону Тулы.
16-ый век. Поход к южным рубежам. Белёв, Тульская земля.
Задача дозорных идти впереди войска на расстоянии от пяти до десяти вёрст, чтобы в случае обнаружения противника, можно было предупредить основные силы, а те приготовятся к бою. Боярин Волжин не раз воевал татар и знал их поведение при движении в набег. Татарское войско высылает вперёд свои передовые отряды, которые расходятся в стороны в поисках селений для грабежа и разбоя. Таким образом они по пути умудряются собрать трофейный обоз с добром и полоняниками, из ограбленных сёл и деревень. Евстафий Волжин разделил свою сотню на два отряда, одним поставил командовать Богдана, у того был двухлетний опыт службы с отцом. К тому же рядом опытный наставник Илья, который вовремя подскажет что делать. Боярский сын из Рыльского, Иван Щепкин тоже в отряде Богдана. А как иначе? Сыновей учить надо, хорошо учатся в настоящем деле. А вот меня же оставил возле себя. Я в своей жизни прошёл хорошую школу, но то в 21-ом веке и война там совсем другая. Здесь я старался вникать в мелочи, не стесняясь спрашивать отца или Потапа. Чтобы продвижения войска проходило быстрее, стрельцов отправили конными. Вовремя движения я пристроился к стрельцам, мне не терпелось поделиться своими новшествами с пищалями. Я разговорился с одним из стрелецких сотников Еремеем Олеговичем Житиным.
– Получается, ты сын Евстафия Волжина? Знаю его по походу на ляхов. И что такое ты, боярич измыслил?
Не скрывая, я не только рассказал, но и показал свою пищаль, которую держал в чехле у седла.
– Встанем на привал, ты подойди ко мне, хочу подробней посмотреть, как и что, – предложил Ерёма.
Однако первый привал сделали ближе к вечеру. Пока холопы устраивали место для ночлега, я отправился к стрелецкому сотнику.
– Давай посмотрим, что ты за чудо придумал, – Еремей взял мою пищаль, рассматривая крутил оружие.
Рядом с сотником собрались десятники из стрельцов, а также подошли четверо других сотников. Я попутно давал пояснения.
– Приклад, чтобы упор в плечо надёжней получался. Правда при выстреле приходится лицо отворачивать. А это мушка на конце ствола, целик в виде планки. Смотришь и совмещаешь целик с мушкой. Получается более точный выстрел.
– Сейчас попробуем, – Ерёма посла одного из стрельцов поставить сосновый чурбан, что приготовили для костров.
Сотник отсыпал мерку пороха, вставил пыж, загнал в ствол пулю и снова пыж. Взяв бердыш воткнул его в землю. Приладился прикладом в плечо, фитиль запалён. Прицелился как учил боярич и выстрелил, не забыв отвернуть лицо. Пуля с глухим шлепком врезалась в чурбан.
– На какое расстояние поставили чурбан? – спросил сотник у стрельца.
– Сто пятьдесят шагов, сотник, – ответил стрелец, который уносил полено для выстрела.
Сотник хмыкнул, повертел пищаль в руках.
– Изрядно. Точность хорошая. Надо будет дьяку доложить, когда вернёмся. Ну, а что там про заряды говорил, боярич?
– Я подумал, что много времени уходит на перезарядку пищали. Сделал из бумаги патрон. Пулю расплавил и накатал шарики, картечью называются, десять штук получилось. Заряжать быстрее можно. А ещё, при первом выстреле надо огонь разжечь, тоже возни много. Я придумал запальный шнур, – объяснил я своё новшество.
Показал, как заряжается патрон, как от кресала быстро затлел и зашипел запал, я приложил его к фитилю. Тем временем стрелец утащил три полена, поставив их в одну линию в шаге друг от друга, только на сто шагов, по моей просьбе. Я приладился к пищали, пришлось опереть на бердыш, прицелился и выстрелил. Все три полена упали. Стрелец сбегал и принёс полешки. Все присутствующие сотники и десятники рассматривали поленья, разбитые в щепки, и цокали языками.
– А почему на сто шагов, надо сто пятьдесят? – спросил Еремей.
– Убойная сила теряется. Картечь легче пули. Хотя на сто пятьдесят шагов если попадут в коня, то точно поранят. Я всяко пробовал дома в имении.
– От выстрела можно сразу несколько противников ранить или убить. Молодец, боярич. Вот только с патронами беда, никто не даст нам тратить бумагу на это дело, – восхитился сотник, имени которого я не знал.
– Наше дело телячье, доложим, а там посмотрим. А вот с запалом хороша придумка, быстрее нежели костерок разводить, – одобрил Еремей.
Житин подробно расспросил меня, как делается запал. Неожиданно для себя я получил новых знакомцев из стрельцов, что возможно пригодится в будущем. Отряд воеводы Шереметьева находился в пути месяц. За это время я вновь и вновь возвращался к вопросу о том, что я должен исправить в этом времени. Очень постарался вспомнить тесты из книжки о перстне и монетах, потом стал вспоминать книгу, где делались записи о древе рода Волжиных. И тут у меня как бы щёлкнуло в голове. Ну точно! На родовом древе ветвь Богдана не продолжается. Тогда я не придал значение этому, а сейчас понятно, что это старший брат. Какой же там был год? Кажется с 1537-го по 1555-ый. Точно, так и есть, срок жизни Богдана Волжина. Богдан должен умереть или погибнуть. Не исключено, что именно здесь. Требовалось что-то придумать.
Муравский шлях – это тракт, по которому ходили крымские татары в набег муравой, что означало травой, избегая переправ крупных рек. Он тянулся от Тулы на Ливны, мимо Белгорода и на Перекоп. Шереметьев не стал останавливаться в Белёве, сразу взял направление на Ливны, оставив в Белёве бояр, чтобы собирали оставшееся поместное войско для отряда. Шли достаточно хорошим маршем, но при этом не загоняя коней. В этом отряде у Шереметьева насчитывалось семь тысяч ратников, он планировал поставить хороший заслон, чтобы придержать татар. К тому же воевода не знал точное количество крымчан. Сведения пришли, что хан Девлет Гирей пошёл в набег, а это значило – крымчаки идут грабить. Не мог знать воевода Шереметьев, что хан пошёл на хитрость, взяв направление на земли пятигорских черкесов. Однако Девлет Гирей резко изменил направление переправившись через реку Северный Донец. К воеводе прискакали гонцы с южного рубежа, почти до смерти загнав коней. Воевода Иван Васильевич остановил свой отряд и собрал бояр на совет. Волжин был на совете у Шереметьева, вернулся мрачнее тучи.
– Девлет Гирей ведёт шестьдесят тысяч, в том числе турецкие янычары и султанские пушки. Он рвётся к Рязани и Туле. Воевода уже послал гонцов к государю Ивану Васильевичу. Слава богу, в Коломне стоит воеводой князь Иван Фёдорович Милославский, хоть за своих будем спокойны.
– А нам что делать, тятя, – спросил Богдан.
– Воевода Иван Васильевич решил идти навстречу Девлет Гирею, будем отвлекать его и задерживать. Отряду из Белёва тоже гонца отправили, дай бог догонят, а то сейчас нас всего семь тысяч, растопчут нас крымчаки. Нам приказано выдвигаться в дозор, как обнаружим татар, сразу сообщить воеводе. Ну а если крымчаки будут малым числом, будем уничтожать. Берём заводных коней, на них грузите запас стрел, палатки и прочее не нужны, идём налегке.
Но не успели выехать в дозор, как прискакал гонец от царя. Иван Грозный двинулся с войском к Туле. Боярин Волжин получил приказ и его следовало выполнять. Воевода со своим отрядом не дошёл до городка Новосиль тридцать вёрст, по сути, это дневной переход. Отец вновь разделил сотню на две половинки, чтобы охватить большую площадь. Кроме отряда Волжина были направлены и другие сотни в поиске татар.
С собой взяли вяленое мясо, сухари и копчёную рыбу. Время перевалило за полдень, но отец велел нам собираться. На заводных лошадей погрузили запас стрел, пищали и огневой запас к ним. Через час выдвинулись на юго-восток к реке Зуша. Не доезжая до реки вёрст пять, увидели накатанную телегами дорогу.
– Надо проверить это место, здесь должна быть деревенька. Богдан, бери полусотню, Руслав с тобой, а я к реке. Гирей может пройти восточней, передовые отряды мы засечём обязательно. Эти шакалы всегда попадаются на грабежах, распорядился отец.
– Тятя, разреши мне с Богданом, мы вас быстро догоним, – стал просить я.
Отец с минуту смотрел на меня, перевёл взгляд на Потапа.
– Помни, ты за него крест целовал, – эти слова явно обращены к моему наставнику.
Потап только кивнул, а отец пустил коня рысью к реке, боевые холопы и Василий Оладьин кинулись вслед за ним. Богдан ничего мне не сказал, дёрнул повод и свернул влево по лесной дороге. Я с опозданием в несколько секунд направил вороного в ту же сторону. Потап ехал правее и чуть позади меня. Я задумался о своём наставнике. Он отличный рубака и виртуозный лучник. На одном из привалов, два дня назад, о нём говорили холопы, а я случайно услышал. Оказывается, отец взял его совсем мальчишкой, воспитывал как младшего брата. Из лука Потап стреляет так, что любой кочевник сдохнет от зависти. У него даже лук особенный, называли его хазарским. Когда-то, будучи молодым сыном боярским, Евстафий Воложин отбил пленника у татар. Парень был значительно моложе Евстафия и попросился в боевые холопы. Звали парня Потап и он уже в то время владел луком очень хорошо. Родных убили татары. Евстафий согласился взять его к себе. Потап снял хазарский лук с убитого хана в одной из стычек на южных границах пять лет назад. Как отличный лучник он и учил качественно. Скорей всего Роман умел стрелять и неплохо, я видел, как прогрессирует моя способность в этом. Богадан остановил полусотню в лесу за полверсты до деревни и послал разведать обстановку в деревне двух опытных холопов, они были профессиональными охотниками до того, как попали в боевые холопы. Через четверть часа разведка вернулась. Я стоял рядом с Богданом.
– Говори, Идан, что там? – спросил Богдан.
– Богдан Евстфьевич, там татары деревню грабят, – ответил Идан.
– Много татар, сколько домов в деревне? – влез я со своим вопросом, Богдан недовольно посмотрел на меня.
– Трудно сказать сколько татар, не успели посчитать. В деревне шесть домов, а ещё ближе к лесу огороженное частоколом хозяйство. Дом и сараи, – ответил Идан.
– Будем атаковать с ходу, – решительно произнёс Богдан.
– Подожди, надо толком выяснить чего и как, а то с дуру холопов погубим и татар как следует не побьём, – придержал я брата.
Богдан фыркнул сначала, но Илья положил ему руку на плечо. Видимо отец что-то велел Богдану насчёт Ильи.
– Говори, как мыслишь? – недовольным тоном спросил брат.
Я понимал брата, отец поставил командовать полусотней, вот и рвётся в бой. По годам брат старше на два года, осенью ему восемнадцать стукнет, потому отец и хочет его оженить.
– Разведаем получше, а потом ударим неожиданно. Отец говорил, что холопов погубить много ума не надо, спешка нужна для ловли блох, – про отца я добавил, чтобы придать солидности своим словам.
– Добро боярич предлагает, – глухо произнёс Илья.
– Я с Потапом и холопами схожу посмотрю, – решительно заявил я.
– Почему ты? – хотел возмутиться Богдан.
– Тебе за всех ответ перед отцом держать, а значит и командовать атакой, – ответил я.
Богдан согласился, но с недовольным выражением лица. Мы с Потам взяли луки, щиты повесили за спину и в сопровождении Идана и Яромила, вновь углубились в лес, в сторону деревни.
Лето 1555-ый год. Дозор и первые крымские татары.
Мы подкрались к крайним деревьям и затаились за стволами сосен. Я стал всматриваться в сторону домов. С приятным удивлением отметил, что в этом времени у Романа очень зоркое зрение. Оно бы, конечно, бинокль не помешает, да только где его взять? Интересно, а подзорные трубы существуют в этом времени? Отогнав лишние мысли, стал осматривать поселение. Действительно шесть крестьянских изб, в стороне стоит хозяйство, огороженное частоколом. Для имения маловато по размерам, да и частокол небольшой. От леса до частокола метров сто пятьдесят. От частокола до ближних домов деревни триста метров, может чуть больше. Возле частокола стоят кони три десятка, их охраняют два татарина. Одеты в халаты с пластинами, что-то вроде тегиляя, только поплоше, из бедняков татары. Остальные наверняка в имении грабят. На краю деревни стоят ещё два десятка коней, причём без охраны, татары бегают среди крестьянских домов. Я махнул Потапу, чтобы он приблизился ко мне.
– Сможешь снять тех татар, что караулят лошадей возле частокола?
– Стрелой метнуть не сложно, – коротко ответил Потап.
Я подозвал холопов к себе и не повышая голоса отдал команду.
– Идан, возвращайся к брату. Незаметно сюда подойдут, чтобы сразу шум не поднимать, а потом ударят по татарам, что в деревне.
Идан скрылся среди деревьев. А мы втроём по краю леса приблизились к дому, огороженному частоколом. Выяснилось, что Яромил неплохо владеет луком и не забыл прихватить его с собой. Я ещё не уверен в своей стрельбе, потому стреляли Потап и Яромил. Стрелы с шипением ушли в татар, охраняющих коней. Потап попал в ухо кочевнику, стрела пробила голову насквозь. Яромил попал в шею. Оба татарина свалились с коней. Махнув рукой, чтобы следовали за мной, я бросился бежать к частоколу, за минуту добежали до забора и прижались к брёвнам. Осторожно подошли к воротам, распахнутыми настежь. Я осторожно заглянул во двор. У сараев копошились трое крымчан. В дальнем углу двое насиловали девку, привалив её на телегу, девчонка негромко стонала. Всего телег три, причём лошади запряжены. Рядом с второй телегой сидят связанные пленники, пять мужиков, четверо баб и шесть подростков. Я на пальцах показал двое и трое, не забыв указать направление.
– Бьём стрелами тех, что во дворе, – я распределил цели.
Мы вышли в створ ворот и быстро прицеливаясь стали метать стрелы. Потап убил двоих возле сарая, Яромил попал в третьего. Я стрелял в насильников, сначала попал в того, что держал девчонку, а потом во второго, пока он путался в спущенных штанах. Мы побежали к дому с Потапом, Ярмиле я велел проверить двор, вдруг кто-то есть в сараях. Ярмила наложил стрелу на тетиву и осторожно двинулся к сараям. Я прикинул обстановку у крыльца дома. Три десятка коней под сёдлами, убили семерых. Значит остальные в доме. Во дворе три телеги с запряжёнными лошадьми, только на одной свалено какое-то добро, получается из дома пока не выносили хабар. Я привалил свой лук к крыльцу, в доме он навряд ли пригодится. Потап свой лук положил на завалинку дома. С тихим шелестом я обнажил саблю, в левую руку взял тесак. По-другому этот нож назвать не могу, лезвие сантиметров тридцать. В 21-ом веке, на контракте я служил замкомандира взвода, мой взводный мастер ножевого боя, учил иногда пользоваться коротким клинком. А здесь со мной занимался Потап, думаю, что своего подопечного учил не один год. Я дёрнулся ко входу, но Потап положил руку на моё плечо, придерживая и рассчитывая пойти первым. Я его понимаю, он в ответе за меня перед отцом. Но командовать должен один и всякие поползновения нужно пресекать на корню.
– Не забыл кто здесь боярич? – резко спросил я, но желая смягчить тон, добавил, – Если ты меня учил хорошо, то и бояться не стоит. А если плохо, то пусть бог решает, как получится.
После моих слов Потап размашисто перекрестился, а я рванул в дверной проём. В этом времени дома строят так, чтобы коридоры всё время поворачивали, так удобней защищать свой дом. У каждой двери я сначала быстро заглядывал в помещение, чтобы определить расположение грабителей. Слева коридор ведёт к лестнице и дальше в трапезную, вправо ход на кухню, там кто-то брякает. Я показал направление в сторону кухни Потапу, он кивнул. На всякий случай я перекрестился и двинулся по коридору. Потап рванул на кухню. В трапезной трое крымчаков осматривали комоды и шкаф. Дальше была комната и там глухо стонала женщина. В два прыжка я оказался воле крымчака и ударил в шею тесаком, второго ткнул в бок саблей. Третий успел выхватить свой клинок и пытался уколоть прямым ударом, я развернулся кругом, парируя саблей удар и приближаясь к врагу, нанёс удар тесаком в ключичную ямочку. В дверях комнатушки на миг притормозил, буром не стоит переть. В комнате три безусых крымчака насиловали бабу, точнее двое держали, а третий старательно совершал действия насилия над несчастной женщиной, платье у неё разорвано, белеет оголённое тело. Понятно, что молодые и торопятся насиловать. Один взмах и тот, что держал слева валится с разрубленным горлом, обратным махом ударил трудягу, который старался на женщине, он навалился на пострадавшую, заливая её кровью из раны на затылке. Я прыгнул к третьему, но запнулся за ноги женщины. Татарчонок испуганно пытался отползти, мой удар тесаком пришёлся ему в пах, провернув клинок выдернул, из-под полы халата обильно потекла кровь. Не отвлекаясь, я выскочил в трапезную и побежал к кухне. Там Потап рубился с двумя крымчаками, я хотел помочь, но мой дядька зарубил одного и стал прижимать второго. Махнув рукой, я направился к лестнице на второй этаж. Оттуда слышался шум погрома, крымчаки обыскивали дом. Слышался женский плач. Стараясь ступать тихо, я направился туда. В большой комнате с кроватью сидели на полу двое подростков, руки связаны. На полу с разбитой головой лежал бородатый мужик, рядом рыдала женщина, к ней прижавшись сидела девочка лет десяти. На кровати крымчак насиловал девочку лет двенадцати, та даже не сопротивлялась и не стонала. Насильник отличался от остальных татар богатой одеждой, одет он совсем не в нищий халат, кажется шёлковый, рядом с кроватью лежит качественный куяк и пояс с оружием. Сразу видно не учат татар уставам караульной службы, а это чревато для здоровья. Один крымчак стоит спиной ко мне и смотрит на насильника. Ещё трое роются в сундуках, складывая понравившиеся вещи на середину комнаты. У дальней стены ещё комната, там тоже кто-то копошиться. Итак, здесь пятеро. А сколько в комнате?
– Спокойно, Рома. Придержи очко, чтобы не сжималось. Взялся делать, доводи до конца, – прошептал я сам себе, успокаиваясь.
Страшно ли мне? Думаю, что страшно. Вспотел как загнанная лошадь. Отёр пот со лба. Вдохнул, выдохнул и шагнул в комнату. До стоящего крымчака два шага, взмах сабелькой, клинок разрубает шею на затылке вместе с бармицей. Прыжок к кровати, насильник получает удар в печень тесаком. Прыжок к ближнему у сундука, он только разворачивается в мою сторону с удивлённым лицом, взмах саблей и глаза разрублены вместе с переносицей. Второй искатель добра в сундуках успел выхватить саблю, отбиваю его клинок и бью тесаком в шею, успел приблизиться ближе. А ножичек хорош, пробил бармицу. Третий успевает взять щит из-за спины и обнажить саблю, кидается ко мне. Мой взгляд фиксирует маленькую скамейку, толкаю ногой под ноги крымчаку. Закрывшись щитом, он не увидел моего манёвра, запинается и валится вперёд. Взмах саблей и рука крымчака становится короче по локоть, сабля валится на пол, обрубок продолжает сжимать рукоять. Из комнаты выскакивают двое вполне готовы к драке, щиты и сабли в руках. Я не баран пробивать ворота лбом, разворачиваюсь и бегу к выходу, крымчаки с визгом за мной. Сразу за проёмом двери встаю в сторону и приседаю, моего движения не увидели, через пару секунд вылетает первый, тыкаю тесаком ему в пах, он сгибается. Толкаю раненого крымчака обратно, навстречу его товарищу. От неожиданности он теряет равновесие и отводит щит. Я наношу прямой укол саблей его в грудь, он парирует своим клинком. Сабли, соединившись скользят клинками о клинок, затевая «песнь смерти», но я прыгаю вперёд так близко, что он не может ударить меня щитом. Мой тесак входит ему под подбородок, толкаю его в грудь, крымчак падает, умирая в падении. Бегу к тому, что с обрубленной рукой, добиваю. Потом добиваю того, которому разрубил лицо. Вроде всё. Но увы. От лестницы были ещё комнаты, я их почему-то не заметил. Не смотрел в ту сторону? Косяк за мной. А ну бы в спину мне ударили. Выбегают трое. Им неуютно, в коридорчике тесно, прыгаю влево к лестнице и скатываюсь как по горке, слегка отбив себе задницу. У стены сундук совсем пустой, двигаю ногой под ноги торопыгам, что несутся по лестнице. Главное такую подлянку вовремя сделать, чтобы не увидели сундук под ногами. Первый запинается и падает с грохотом, второй запинается за него. Из-за угла наношу удар второму, потом первому. Третий умнее, остановился, прикрывшись щитом. Я спрятался за угол, крымчак подумал, что я убегаю и прыгнул через трупы товарищей и сундук. Со всей дури рублю по ногам, одна ступня у него отлетает с глухим стуком. Крымчак орёт, добиваю его тесаком. Мля, а как устал я, даже ноги в коленках дрожат. Слышу шум во дворе и ржание коней. Выглянул в окно, наши ратные холопы спрыгивают с лошадей. Шум на лестнице, вбегает Потап, я без сил сажусь на пол. Потап сразу ко мне, присел рядом, ощупывает меня.
– Боярич, родной, ты не ранен? – в глазах его плещется беспокойство.
– Жив я, жив. Только устал, – отвожу его руку и добавляю, – Принеси попить.
Через пару минут Потап подаёт мне крынку с квасом, пью, обливаясь прохладным напитком.
Как выяснилось позже, Потап зарубил двоих, но на него напали ещё двое из кладовой. Вот и провозился он с ними. А ещё двоих он закрыл в подполе, они наводили инвентаризацию в погребе, а Потап просто пнул крышку, которая захлопнулась, ну и бочки толкнул полупустые на крышку погреба. Яромил из лука убил четверых, от пятого закрывался луком, лук испорчен, но Яромил успел ткнуть его тесаком. Сейчас переживает парень. Я посоветовал ему выбрать любой из татарских. Лихо прискакавший десяток боевых холопов, послал Богдан, а сам рванул к деревне. И тут я вспомнил, что должен следить за Богданом. Кинулся к чьей-то лошади холопов, заскочил в седло и погнал к деревне. Потап видимо за мной, я не обратил внимание. Чёрт! Лук свой у крыльца забыл. Я оглянулся на круп лошади. Ура, есть лук холопа и два колчана. Подскакав к деревне, пытаюсь рассмотреть Богдана. Ага, есть. У одной избы рубится с тремя татарами. Приближаюсь ближе, на ходу доставая лук и стрелу. Первая стрела попадает между лопаток тому, что ко мне спиной, вторая в бок ещё одному, третьего Богдан зарубил сам. И вдруг Богдан валится на землю, получив стрелу в бок. Твою мать. Кто стрелял? Ага, вижу, на соседнем доме на крыше пуляет стрелы в наших. Попал в него с первого выстрела? Оказалось, что Потап рядом, он и сбил татарина с крыши. Скачу к Богдану, осматриваю рану. Стрела пробила бок в районе печени и вышла наконечником с другой стороны. Если печень серьёзно повреждена, то такие раны в этом времени не лечат. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Я запаниковал. Если будет внутреннее кровотечение, Богдан может умереть. Подошёл Потап.
– Роман Евстафьевич, Илья ранен, тяжёлый.
– Потап, нужна солёная вода, срочно, – рявкнул я и Потап бросился в дом.
Я постарался успокоиться и осмотрел Богдана внимательней. Он ранен, разрезано бедро и плечевая мышца. Молодец братишка, держался будучи раненым. Я срезал наконечник и вытащил древко стрелы. Кровь пошла обильней. Быстро начал сдёргивать куяк Богдана, задрал кольчугу и рубаху, войлочный поддоспешник пришлось разрезать. Стоп! Я же читал заговоры, ещё там, дома в 21-ом веке. Там был заговор останавливать кровь. Я наложил ладони на рану и начал шептать заговор, повторил ещё раз. Кровь перестала течь обильно. Пришёл Потап и принёс воды с солью, он размешивал деревянной ложкой жидкость в большом блюде. Я промыл раны брату, наложил сухой мох и перевязал. Перевязку подал Потап. Драка с крымчаками закончилась. Я прошёл к Илье, осмотрел его раны. Повторил заговоры на его повреждения, перевязал.
– Потап, пошли гонца к отцу. И прикажи пусть собирают барахло с татар и коней татарских приберут.
Мне пришлось обойти всех раненых. Десять холопов убиты, шестеро с серьёзными ранами, пятеро ранены легко. Минус двадцать три воина, печально. Трофеями нам достались полсотни лошадей и конь молодого хана, аргомак серой масти в яблоках, возможно полукровка. Через два часа вернулся холоп, которого посылали к отцу.
– Роман Евстафьевич, батюшка боярин велел нам выдвигаться к обозу Шереметьева. Сам он обнаружил татарский большой обоз, – доложил гонец.
Подошёл Потап и отозвал меня в сторону.
– Роман Евстафьевич, там в доме ты зарубил внучатого племянника Девлет Гирея, молодой хан Сахиб Гирей. Мы допросили татар, что в погребе попались. Я лук хана тебе принёс, хороший лук и сабля булатная, украшена камнями рукоять и ножны. Пайцзу золотую забрал с шеи молодого хана. Добро собрали только с татар. Крестьянское трогать не стали. В доме раненый приказчик тульского боярина, перевязали его. Сильничали его старшую дочь и жену. Из челяди баб помяли, кого-то убили. Полоняников мы освободили. Пленные нам помеха, так что я не больно зарезал тех двоих, – мой дядька подал мне лук и саблю молодого хана.