Владимир Александрович Андриенко
Сестра самозванца
–Пусть пан потрогает бархат! Это райское наслаждение. Какова ткань? Что скажет пан?
Нильский отметил, что колет хорош.
–И новомодные штаны для пана кавалера из такого же бархата с бантами. Из самой Франции, пан кавалер. А кружева, пан? Какие кружева принес вам старый Рафалович.
Нильский благодаря щедрости князя Замойского имел в кошеле 500 злотых. И вскоре двести из них перекочевали в кошель Рафаловича.
Колет, штаны, сорочка с кружевами, сапоги и модные туфли с пряжками, короткий плащ и шляпа с пером: были разложены на кровати шляхтича.
– Как хорошо звенит золото, пан кавалер. В этом замке мне не часто приходится слышать этот волшебный звон. Мелкая шляхта все желает получить в долг.
– Так и я из мелкой шляхты, пан купец.
– Я не имел в виду пана кавалера. Разве пан мелкий шляхтич? Рафалович не хотел сказать того. Это было бы обидно для пана кавалера.
– А, пан купец, знает всех в замке? – спросил шляхтич, после того как еврей пересчитал золото.
– В замке несколько сот слуг, пан. Да множество шляхты съехалось. Да наемники принца Димитрия. Новых людей много, но кое-кого старый Рафалович знает. Кто интересует пана?
– Я встретил девушку.
– Девушек здесь много.
– Её имя Елена. Но это все, что я знаю. Она божественно красива.
Рафалович всплеснул руками.
– Пан в замке не больше часа, а узнал столь много! А я говорил пану, что женщины здесь особенные.
– Но я не узнал кто она, пан Рафалович. Я встретил её случайно. Она вошла в эту вот комнату, и удивилась, увидев, здесь меня.
– И пану запомнилась девица?
– Её трудно не запомнить. Меня как громом ударило.
– И пан желает знать кто она?
– Желаю. Она рода незнатного, судя по платью.
Еврей хохотнул в ответ.
–Сия Елена, пан, прибыла в замок вместе с принцем.
–Что? – не понял Нильский.
–С принцем Димитрием Ивановичем. Она из его свиты.
–Значит… Значит она…
Лицо шляхтича залила краска. Он подумал, что это любовница царевича. Вот почему она так свободно гуляла по замку. Но купец поспешил его разубедить.
–Нет, пан. Она не любовница принца. Сия девушка чиста как майская роза.
–Не понимаю, пан Рафалович.
–Так старый Рафалович все объяснит пану кавалеру.
–Если они прибыла в свите принца Димитрия, то неужели он не обратил внимания на такую красоту?
–Как можно, пан кавалер? Елену заметили все.
–И царевич любит её?
–Любит, – ответил Рафалович.– Но принц Димитрий любит Елену не как простую девушку, пан кавалер.
–Вот как? Пан купец меня заинтересовал!
–Сие страшная тайна, пан кавалер. Но! – еврей поднял вверх указательный палец правой руки. – Но про сие знают все.
– Пан купец говорит загадками.
– Сие знают все, но притворяются, что не знают, пан кавалер. Эта девушка сестра принца.
– Что?
– Димитрия Ивановича.
– Не могу вас понять, пан купец. Но я никогда не слышал о том, что с принцем прибыла и дочь царя Ивана.
– Она не дочь царя, пан кавалер. И потому здесь она дочь дьяка из Московии именем Ждан Порошин. Елена принята при дворе как дочь Порошина. Но всем ведомо, что она дочь московского дворянина Отрепьева.
Нильский все понял. Она сестра самозванца! Родная сестра! Но Юрий Отрепьев принял имя Димитрия Ивановича и не мог признать Елену.
– Сей Ждан Порошин беглый из Московии. Говорят, царь Борис приказал его пытать. Но дьяк ушел в Литву. И вот он при дворе принца. И Димитрий попросил его признать Елену дочерью. Ей надобно официальное положение при дворе воеводы Мнишека.
Нилський обрадовался:
– Это просто отлично, пан купец. Вы принесли мне хорошие вести и я не жалею о потраченных деньгах!
– Пан так радуется тому, что девица сестра принца?
– Я радуюсь, что она мне ровня, пан купец. Стало быть, я смогу ухаживать за панной.
– Пан?
– Я могу ухаживать за панной Еленой.
– Пусть пан забудет про сие.
– Это еще почему? – спросил Нильский. – Она не княгиня и я могу просить руки этой девицы. Я шляхтич.
– Что пан говорит? – удивился еврей. – Пан только раз и видал сию девицу. И говорит об узах брака?
– И что с того?
– Но сие опасно для пана.
– Опасно? – удивился Нильский. – Я не богат, но я хорошего рода. И брак со мной не поруха для чести дочери дьяка Порошина. Иное дело, когда девица царских кровей.
– Дело не в крови, пан поручик. У девицы есть воздыхатель.
– Воздыхатель? При её красоте это неудивительно, пан купец.
– Но это весьма преданный воздыхатель.
– И кто он? – спросил Нильский.
– Пан Велимир Бучинский.
– Я видал сего пана. И не уступлю ему.
–Возможно, – согласился Рафалович. – Хотя пан Бучинский забияка известный. И мастер рубиться на саблях. Но главная опасность для пана кавалера не в нем, а в панне Мнишек.
–В панне Марине? Но она нареченная невеста принца.
–И что с того? – усмехнулся еврей. – Вы прибыли от его милости коронного гетмана, пан кавалер.
–Это так, – согласился Нильский.
–И думали сразу уехать?
– Как только получу ответ от воеводы для моего господина князя Замойского.
– Но пан изменил мнение, увидев Елену? – спросил еврей.
– Это правда, пан купец.
– Так я скажу пану, что для того она здесь и оказалась. Елену направили сюда не случайно, пан кавалер. Но она лишь оружие панны Мнишек.
– Но панна Мнишек гораздо выше меня по положению.
– И что с того, пан? Панна Марина не собирается замуж за пана поручика. Но она уже скоро напомнит пану о себе.
– Скоро?
– Панна Мнишек не любит ждать.
– Пусть бы напомнила про себя панна Елена.
– И это может быть, пан кавалер.
– Что пан сказал? Неужто сие правда?
– Эк, пана кавалера зацепила девица.
Нильский действительно был любимцем шляхтянок при дворе Замойского. Но такой как панна Елена он никогда не видел.
– Она не могла не зацепить, пан купец. Это богиня, а не женщина.
Рафалович понял, что шляхтича не хотят сразу отпускать из замка. Слишком быстро все складывалось. А купец не верил в случайности в самборском доме Мнишека. Кое-кто сразу понял, как заставить сего пана задержаться. Этот ради красивой шляхтянки способен на многое.
Еврей попрощался и покинул покои Нильского.
«А это интересно. Затевается интрига. Старому Рафаловичу стоит понаблюдать за сим паном. И старый Рафалович сделает это!»
Глава 2
Ночью все кошки серы.
Самборский замок.
Покои Марины Мнишек.
Вечер.
Марта, ближняя служанка Марины Мнишек, была красавицей. И не будь у Марины такого самомнения, она ревновала бы к красоте этой стройной девушки из простого рода. Но дочь воеводы Сандомирского считала, что её собственная красота многократно превосходит красоту всех женщин Польши и Литвы. Потому Марта была доверенной всех тайн Марины, и госпожа и служанка не скрывали друг от друга ничего. Они были во многом подругами, хотя шляхтянка никогда не забывала своего положения и не допускала и тени фамильярности.
Красота Марты, и её близость к панне Мнишек, делали её желанной для многих мужчин Самборского замка. Мелкие шляхтичи даже дрались из-за неё на дуэлях. И всего неделю назад одна такая дуэль закончилась смертью венгерского наемника, который давно имел виды на Марту и сильно ей докучал.
Когда в замке впервые появился московский царевич, он также заметил Марту. И она первой познала ласки самозванца. Конечно, для Марины это не осталось тайной, но она не ревновала. Для неё главным объектом желания была корона и Марина считала, что все средства хороши для достижения высокого жребия, который, как она считала, был предназначен ей судьбой. Мнишек даже поощряла Марту к этому роману. Так она могла знать все, что происходит в голове у царевича, который был весьма разговорчив с любовницей.
Но сегодня Марта хлопотала не о себе, а о своей госпоже.
– Он сказал тебе, что желает меня? – спросила Мнишек служанку.
– Так и сказал, моя панна. И он не стеснялся в выражениях. Он не скрывал того чего хочет, как обычно это делают кавалеры.
– Он столь груб?
– С чего панна вязала, что он груб? Он просто спросил напрямик.
– Это ли не грубость?
– Пусть панна так не говорит. В его откровенности было столько страсти.
– И что ты ответила?
– Могла ли я отвечать от имени панны? Ныне он хочет не меня. И он слишком нетерпелив.
– Вот как? Он ждет ответа?
– Один из его слуг ждет ответа за этой дверью. И он сказал, что будет просто счастлив, если сама панна напишет ему.
– Напишу? Своей рукой? Ну, нет. Этого я делать не стану.
– Но панна удостоит его посещением? Ведь он этого ждет и от этого многое зависит в жизни моей панны. А панна уже много раз отказывала ему.
– Я не отказывала, Марта. Я только отодвинула час, когда стану принадлежать ему. Разве заслужил он ласки Марины? Что он сделал для этого? – спросила Мнишек.
Марта ответила:
– Он сделал много, моя панна. Он собрал целое войско для похода и готов подарить моей панне царство.
– Пока это только слова, Марта. Войско же собрал для него мой отец. Это имя Мнишека привлекло к Димитрию шляхту. Сам он набрал только отряды казаков и нескольких русских перебежчиков. Разве это войско? И платит им мой отец.
– Пан Мнишек только обещал заплатить, моя панна, – поправила Марину Марта.
– Слово Мнишека стоит дорого! – гордо заявила Марина.
– Так пан царевич останется без женской ласки на эту ночь?
– Почему же? Он получит кое-что.
– Как понять мою панну?
– Где он намерен встретиться со мной? – спросила Мнишек.
– В ваших покоях, моя панна.
– Так передай ему пусть в полночь приходит в мои покои.
– Панна?
– Передай ему эти слова, Марта. Пусть принц тайно приходит в покои Марины Мнишек в полночь…
***
Самборский замок.
Покои пана Нильского.
Полночь.
Нильский проснулся от прикосновения чьей-то руки.
Рука была женская и, поначалу, шляхтич думал, что он все еще спит. Слишком трудно было отличить реальность от грез. Но тихий голос заставил его проснуться:
– Пан уже не спит. Пан попал в волшебную страну.
Свечи были потушены и на окнах плотные шторы не пускали внутрь лунный свет. Ян не мог вдеть ту, кто рядом с ним.
– Кто здесь?
– А кого пан желал бы видеть в эту ночь рядом?
Воображение нарисовало образ красавицы Елены.
Голос ответил:
– Пан так красиво думает.
– Панна прочитала мои мысли?!
– А почему я не могла прочитать их, пан кавалер?
– Панна колдунья.
– И мое колдовство особого свойства. Пан кавалер.
Нильский содрогнулся. Это была она! Только она могла говорить так!
– Панна? – горячо прошептал Ян. – Панна? Я все еще сплю!
– Нет, пан, – тихо прошептал голос. – Пан думал обо мне. Я прочитала его мысли и явилась выполнить его желания.
– Я не мог не думать, милостивая панна. Ваша красота сразу сразила меня.
– Пан говорит сие не в первый раз? – тихо спросила красавица.
– Я в первый раз говорю искренне, милостивая панна. Как только моя панна вошла в эту комнату я понял…
Она притянула его к себе. Руки красавицы были сильные.
– Пусть пан полюбит меня.
– Панна уверена?
– Пан спрашивает? Я в руках пана.
– Но…
– Меньше слов, пан. Я в твоей воле. Эта ночь твоя.
Нильский отыскал губы красавицы. Он вдохнул запах её волос. Больше они ни о чем не говорили…
***
Самборский замок.
Покои панны Елены.
Утро.
Дмитрий Иванович встретил сестру утром. Она возвращалась в свою комнатушку. Быстро вставила ключ в замок и отворила двери.
– Елена!
Девушка вздрогнула и оглянулась.
– Юрий? Ты напугал меня.
– Меня зовут Димитрий! Сколь раз говорено про сие!
– Но мы одни. Рядом никого нет.
– Все равно. Я Димитрий Иванович. И никогда не забывай про это!
Они вошли в комнатку Елены. Самозванец сел на стул.
– Где ты была?
– Выполняла твою просьбу. Слушала разговоры в тайной комнате.
– Они уже собирались? – спросил самозванец.
– Да. Пан Мнишек и с ним двое других. Они прибыли тайно.
– И кто они?
– Князь Вишневецкий и князь Ружинский.
– Вот как? И Вишневецкий здесь?
– Был. Но он уже покинул Самбор. Прибыл сюда тайно под видом гусарского офицера. И прибыл при малой охране.
– Как ты узнала о том, что они соберутся нынче ночью?
– Хайм Рафалович рассказал.
– Этот хитрец знает многое. Мне нужно было видеть его еще вчера. Но мне нужны не его сведения, а его деньги. Мне нужна еще тысяча золотых. Я обещал войскам.
– Ты слишком много берешь в долг, Юрий.
– Димитрий Иванович! – поправил сестру самозванец.
– Хорошо, Димитрий Иванович! И тебе стоит остановиться.
– Воевода Мнишек берет еще больше. Но хватит про это, Елена. Что они говорили? Они окажут мне помощь?
– Они обеспокоены приездом посланца от Замойского. Коронный гетман против твоей затеи. Они говорили не только по-польски, и я не все поняла. Тот второй язык мне неизвестен.
– Но что они сказали? Что сказал Вишневецкий?
– Он стоит за тебя.
– Да?
– А как иначе. И Ружинский за тебя.
– А сенатор Сапега? Что они говорили про него?
– Сенатор на твоей стороне. Но король Сигизмунд колеблется. Группировка знати, которую возглавляет Замойский, слишком сильна при дворе. Это было в письме Сапеги, которое читал Вишневецкий.
– Это мне и так известно.
– Но сюда прибыл этот шляхтич.
– Посланец Замойского?
– Да. И он сможет нам помочь. Вернее, сможет помочь тебе, Юрий.
– Не ты ли мне посоветовала все это, Елена? Не из-за тебя ли я стал скитальцем?
– Но ты получил возможность стать царем. И я сделаю все, чтобы твою голову, Юрий, украсила корона…
***
Самборский замок.
Покои панны Марины.
Утро.
Марина Мнишек вернулась в свои покои. Верная Марта открыла госпоже двери, услышав условный стук.
– Хорошо, что мой отец занят сейчас войсками и предстоящим походом, – сказала Мнишек, сбрасывая накидку на руки служанки.
– Пан воевода, как говорят, ночью принимал гостей.
– Гостей?
– К нему прибыли князь Вишневецкий и пан Ружинский.
– Значит, вопрос о походе решен.
Марта отметила про себя, как небрежно было застёгнуто платье на Марине. Сразу видно, что одевалась она наспех и сама. Её ночь утех удалась.
«Её прямо распирает от желания мне все рассказать. Тот шляхтич оправдал ожидания, а такое случалось не так часто».
Марина села на кровать и откинулась на подушки.
– Панна желает…
Мнишек прервала служанку приказом:
– Марта, садись рядом.
Женщина села и спросила дочь воеводы:
– Панна вернулась с победой?
– С полной победой, Марта.
– «Крепость» выкинула белый флаг?
– Почти сразу, – самодовольно заявила Мнишек. – Хотя молодые мужчины иногда бывают просто смешны.
– И как он?
– Поначалу был даже робок.
– Робок? Можно ли поверить, моя панна?
– Я сказала поначалу. Но потом… Потом он показал себя как нужно.
– Панна может его сравнить с…
– Он просто лев, Марта.
– Лев? Это слишком сильно, панна.
– Я знаю, что говорю, Марта.
– Моя панна не часто хвалит ночных кавалеров.
– Раньше их не за что было хвалить. Это были не те кавалеры. Но этот на высоте! Он красив не только внешне, он весьма хорош на поле любви.
– Но панна не хочет сказать, что бросит все…
– Нет. Мой путь к трону лежит через постель принца Димитрия. Я уступлю ему в свое время.
– Пусть он сделает панну царицей. Пусть бросит к её ногам Московию. Я помогу панне переодеться.
Мнишек дала Марте исполнить обязанности служанки, которая всегда помогала госпоже одеваться и раздеваться.
– Я иногда сомневаюсь в нем, Марта.
– В московском принце?
– А в ком еще? Не в пане же Нильском. Царевич Димитрий пока загадка. Так ли он честолюбив? А если он не добудет трона?
– Но король и многие вельможи за него. Они посадят его на трон!
– Мой отец думает так. Но все же, иногда меня посещают сомнения. Если он слаб в постели, то, может, он слаб и на поле боя?
– Пусть панна не наговаривает на царевича. Он не слаб в делах любви.
Марина Мнишек усмехнулась этому заявлению служанки.
– Марта, он взял тебя нынче ночью?
– Да, и не один раз.
– Он понял, что в его кровати ты, а не я?
– Сразу понял, моя панна. Хоть в покоях и было темно, как велела панна.
– Он сказал тебе?
– Не стоит забывать, что мы с ним были не первый раз.
– Но ведь в темноте все кошки серы. Так ведь говорят?
– Он назвал меня Марта. И сделал это сразу, еще до первого раза.
– И все?
– Он сказал: «Пусть будет так».
– И он был доволен?
– Моя панна плохого обо мне мнения, – с усмешкой стростила красавица-служанка. – Ваш жених у моих ног. Но я не посягаю на право панны.
– Что за право? Пусть спит с тобой. Но ты не надоешь ему быстро?
– Панна обижает меня. Меня быстро не бросают, хоть я не так красива и свежа, как моя панна.
Марта лукавила. Она слишком хорошо знала о своей красоте и о том, что как женщина была гораздо привлекательнее панны Марины. Но она всегда льстила девице Мнишек, а та принимала эту лесть за чистую монету.
Марина спросила:
– И он тебе самой нравится?
– Вы о постели, моя панна? – спросила Марта с усмешкой.
– Да.
– Принц силен в этом деле.
– Этот московский гость здесь волочится за каждой юбкой. Еще бы. На Москве его не баловали вниманием такие женщины.
– Но разве панна уверена?
– Уверена в чём? – спросила Мнишек.
– В том, что пан Димитрий не царевич? Он много скитался и много пережил. Его могли скрывать верные люди.
– Оставь, Марта. Он такой же сын Грозного, как ты дочь короля Франции. Нет! Он не царского рождения, но он может занять трон! И что мне до того, кто его отец? Пусть подарит мне корону!
Мнишек осталась в одной рубашке с кружевами и осмотрела свою фигуру в зеркале.
– Панна прекрасна, – сказала Марта.
И Марина с ней была согласна…
Глава 3
Войско принца Димитрия.
Товарищи! Мы выступаем завтра
Из Кракова. Я, Мнишек, у тебя
Остановлюсь в Самборе на три дня.
Я знаю: твой гостеприимный замок
И пышностю блистает благородной
И славиться хозяйкой молодой. –
Прелестную Марину я надеюсь
Увидеть там. А вы, мои друзья,
Литва и Русь, вы братские знамена
Поднявшие на общего врага,
На моего коварного злодея,
Сыны славян, я скоро поведу
В желанный бой дружины наши грозны…
А.С.Пушкин «Борис Годунов».
***
Самбор.
Сентябрь 1604 года.
Лагерь армии самозванца.
В лагере под Самбором среди шатров и многочисленных знамен шли военные игрища. Шляхтичи соревновались в искусстве владеть оружием. Звенели сабли и гремели выстрелы из мушкетов.
Немецкий капитан муштровал наёмников с пиками и с презрением истинного солдата косился на шляхту.
– Посмотри, Клаус, – сказал он своему сержанту, – на этот сброд. Они почитают себя солдатами.
– Нам с ними выступать в поход, капитан. И если бы мы стояли против шведов, я не дал бы за этих вояк и медного гроша.
– К счастью, мы идем не на шведов, Клаус. Но и твои пикинеры никуда не годятся.
– Это тридцать оборванцев – новый набор, капитан. Я сделаю из них солдат.
– Слишком мало времени для этого. Это крестьяне, а не солдаты.
– Они и были вчера крестьянами, капитан. Это беглые земледельцы из венгерских земель. Но из них выйдут отличные воины. Знаю это по опыту…
***
Мушкетеры дали залп из мушкетов по цели и офицер отметил, что стреляли они недурно.
– Будь у меня тысяча таких солдат, я дошел бы до самой Москвы! – хвастливо заявил он.
– Но здесь всего пятьдесят солдат, мой капитан, – сказал по-французски второй офицер. – Эти умеют обращаться с мушкетом. Да еще с сотню можно набрать среди немцев из Гессена. Остальные новобранцы.
– А вот их дворяне недурно владеют саблей, лейтенант.
– Мне трудно назвать их дворянами, мой капитан. Это сущие оборванцы. Я предпочел бы им солдат из Европы.
– У здешнего принца не так много денег. Наемники стоят дорого. О! – воскликнул капитан. – А вот тот пан отлично отбил удар! Смотрите, лейтенант! И еще один удар!
– Это пан Бучинский, мой капитан.
– Тот самый? Я слышал про него. Принц Димитреус сделал его доверенным капитаном?
– Пан Бучинский стал другом московского наследника, мой капитан. Но это редкий негодяй.
– Среди наёмников это не новость, лейтенант. Среди наших солдат почти все негодяи и преступники. Главное вымуштровать из них солдат.
– Из наших солдаты будут. А вот из их шляхты, что получится? Они совершенно не поддаются управлению, мой капитан. Пьют вино и дерутся на саблях каждый день. А Бучинскому убить столь же легко, как выпить кружку пива.
***
Офицеры-наемники говорили о пане Бучинском. Лейтенант мушкетеров был совершенно прав. Именно таков был пан Велимир, отчаянный храбрец и забияка.
Его бы уже давно упекли в тюрьму, если бы не Мнишек. Это он пригрел шляхтича в своем замке, и он защитил его от королевских приставов. Пан Велимир убил на дуэлях несколько шляхтичей. И шляхтичи эти были весьма высокого рождения.
Но и Мнишеку Бучинский быстро надоел. Снова он затеял ссору и убил противника. Пан Юрий избавился бы от неспокойного шляхтича, но появился царевич Димитрий. Они сразу оценили друг друга – самозванец и шляхтич-забияка.
С тех пор Бучинский стал доверенным московского царевича. Он собрал вокруг себя отряд шляхты из поляков и литвинов, и они стали верной стражей самозванца…
***
Пан Бучинский одолел уже двоих противников, выбив у них сабли. Затем он повернулся к Димитрию и церемонно поклонился.
Принц Димитрий Иванович сидел на коне, рядом с воеводой Мнишеком и его свитой. Они наблюдали за учебными поединками.
– Мои офицеры гусарской хоругви не знают себе равных. Посмотри на этих молодцов, царевич.
Воевода указал на высоких офицеров из крылатых гусар.
– Но мои наемники ничуть не хуже! – хвастливо заявил Димитрий. – Ко мне идут на службу воины.
– Царевич имеет в виду нищих шляхтичей и казаков? – усмехнулся Мнишек.
– Украшение воина не тугой кошель, пан воевода. Украшение воина сабля и рука, которая способна сию саблю держать.
– Не думаю, что твои бойцы, царевич, способны одолеть гусар!
– Сто золотых за моего бойца! – сказал царевич.
– Двести на моего! – заявил воевода.
– Идет!
Мнишек кивнул одному из офицеров. Димитрий – Бучинскому. Сверкнули клинки. Бучинский легко отбил атаку и сам нанес несколько ударов. Гусар хорошо владел саблей. Но шляхтич сразу сменил тактику, использовал ряд секретных приемов и обезоружил сначала одного противника, затем другого. Он фехтовал, используя татарскую манеру ведения боя, а не польскую.
Самозванец ухмыльнулся и посмотрел на Мнишека.
– Двести золотых, пан Мнишек!
– Они твои, царевич!
– Но я не вижу моего золота, пан воевода.
– Я передам его пану в замке.
Димитрий усмехнулся про себя. Он знал, как неохотно расстаётся с золотом пан Мнишек.
–Этого молодца я сам нанял на службу. Он будет при мне! – Димитрий Иванович похлопал себя по бедру. – С такими бойцами я легко возьму Москву!
Воевода Мнишек был недоволен. Уступать ему не хотелось. И он заметил Нильского.
– О! Пан поручик! Пан, ведь также гусар? Я не ошибаюсь? – спросил он шляхтича.
– Так, пан! – склонил голову Нильский.
– Не желает ли пан, постоять за честь крылатых гусар Речи Посполитой? – спросил Мнишек.
– Почту за честь, пан воевода!
Мнишек снова обратился к самозванцу.
– Царевич! Еще триста на сего шляхтича!
– Идет! – самозванец кивнул Бучинскому.
Тот стал в позицию. Нильский соскочил с коня и обнажил саблю. Он уже видел, что за противник стоит против него. Ян наблюдал за поединками Бучинского. В замке князя Замойского его учили разным фехтовальным стилям, и он знал, что противопоставить татарскому удару пана Велимира.
Бучинский попробовал атаку, но сразу понял, что этот противник будет покрепче прежних. Он стал осторожнее.
Они проверяли друг друга. Звенели клинки. Вокруг собрались многие шляхтичи и жолнеры. Они поддерживали бойцов криками.
Нильский перешел в атаку, но задеть противника не сумел. Тот отбил два его удара сверху.
– У пана отличная выучка, – сказал Бучинский.
– Мне преподавали сию науку хорошие учителя.
Снова атака. И снова Нильский вынужден был отступить.
– И я должен похвалить выучку пана. Пан отлично отражает удары.
– Я только присматриваюсь к пану. По-настоящему я еще не бился, – сказал Бучинский.
– Так не пора ли показать на что пан способен?
– Пожалуй!
Бучинский атаковал. Его сабля задела плечо Нильского и оборвала его жупан. Ян не успел отбить этот удар.
– В настоящем бою пана уже ничто бы не спасло.
Нильский атаковал. Бучинский отбил атаку.
– Пан стал горячиться!
– Пан Бучинский напрасно так думает! И в настоящем бою я все еще держал бы саблю, пан.
– Тогда пусть пан атакует.
Нильский снова пошел в атаку. Он сделал обманное движение и задел противника. Его клинок сорвал шапку с головы Бучинского.
– Что теперь скажет, пан? В настоящем бою он мог остаться без головы.
Бучинский зарычал и бросился вперед. Сабли звенели и скрежетали. Пробить защиту гусара он не смог.
– Сам дьявол помогает пану!
Нильский снова отвел клинок противника.
– Теперь пан стал горячиться.
Бучинский атаковал уже серьезно. Он был готов нанести гусару смертельный удар. Слова поручика задели его за живое.
Ян отошел на шаг. Он понял – противник вложит в последнюю атаку все свое умение.
– Ныне я не стану шутить, пан гусар. Берегись!
Нильский отбил атаку. Затем он сам сделал выпад и разорвал кунтуш Бучинского на груди. Это был последний удар. Ян показал, что мог убить шляхтича.
– Отлично! – вскричал Димитрий. – Сей шляхтич отстоял твою честь воевода! Хватит! Прекратите поединок!
Шляхтичи опустили сабли.
– Я доволен! – сказал царевич. – Вы отличные солдаты. А ты, пан, не надумал стать в ряды моих бойцов?
– Я слуга князя Замойского! Я связан присягой, ваша милость.
– Так я помогу тебе освободиться от присяги, пан. Я сумею отблагодарить тебя по-царски.
Нильский поклонился и ничего он ответил.
Самозванец отвлекся от него и снова стал говорить с Мнишеком.
Нильского кто-то тронул за рукав кунтуша. Он обернулся. Перед ним был молодой казачок в жупане не по размеру. Одежда была явно велика ему в плечах и некрасиво топорщилась.
–Чего тебе? – грубо спросил шляхтич.
– Не узнал меня, пан? – тихо спросил его женский голос.
– Панна?
Она приложила палец к губам. Затем они отошли в сторону, к шатрам, где на них не станут обращать внимания.
– Что, панна Елена, здесь делает?
– Хочу узнать у пана кое-что.
– Я готов дать ответ, моей панне.
–Вашей? – удивилась она.
–Но разве панна не стала моей? Хотя если панна желает не говорить про то…
– Я не могу вас понять, пан кавалер. Вы о чем?
– О прошлой ночи, моя панна.
Елена испугалась:
«Неужели он знает? Но откуда? Как он мог видеть меня?»
– Панна пришла ко мне сама. И я ценю это. И докажу…
– Пришла куда? – снова не поняла она.
– В мои покои.
– В ваши покои, пан кавалер? Вы шутите?
На этот раз Нильский задумался:
«Неужели? Это была не она? Но её голос. Голос… Или? Или это была панна Мнишек? Я ведь ни разу не назвал её по имени!»
– Что с паном? – спросила Елена, заметив его бледность.
– Простите меня.
– В вашей комнате нынче ночью была женщина? Я все верно поняла, пан?
– Да, – согласился Нильский.
– И вы подумали, что это я?
– Так, панна.
Елена поняла, что он ничего не знает о том, кого она подслушивала ночью. Он не шпион. И это хорошо.
– Так иногда поступает панна Мнишек. Ведь ночами все кошки серы, пан Ян. И те покои она выделила для вас не случайно.
– Панна ревнует?
– Нет, пан кавалер. Мог ли кто отказать Марине Мнишек? Она не потерпела бы подобного оскорбления. Она считает себя чуть ли не королевой. Ей кажется, что помани она любого мужчину, и он жизнь отдаст за ночь с ней.
– Так что панна хотела спросить?
– Я слышала, что пан говорил обо мне. Неужели это правда?
– Вам сказал Хайм Рафалович?
– Я задала пану вопрос. А пан мне не ответил, а задал свой. Я хочу знать, правда ли то, что пан сказал купцу?
– Мы много о чем говорили с Рафаловичем, – неопределенно ответил Нильский.
– Но пан сказал, что готов взять меня в жены. Это так?
– Это правда, моя панна! Я готов дать вам свое имя.
– Шляхтич готов назвать меня женой?
– Почту за счастье!
– Но пан не знает меня!
– Панна так красива и так чиста. Я готов быть вечным рабом панны. Когда панна сочтет меня достойным.
– Так пан решил?
– Слово шляхтича!
– Тогда пусть пан докажет мне свою любовь.
– Я готов, моя панна!
– Пусть пан вступит в ряды воинов Димитрия Ивановича. Ведь царевич обещал ему покровительство?
– Пан Димитрий звал меня к себе, но…
– Пан сказал «но»? Я не ослышалась?
– Но, милостивая панна. Я слуга коронного гетмана.
– И что? Пан обещал быть моим слугой только что. Пан обещает звезду с неба, но не может выполнить простой просьбы.
– Но я связан словом шляхтича!
– Пан Димитрий освободит вас от него! Пусть пан подумает и ответит мне вечером.
– Вечером?
– Так, пан! – она передала ему какой-то предмет.
Он принял его и увидел что это ключ.
– Это ключ от моей комнаты, пан. Я буду ждать пана нынче вечером.
– Панна не шутит?
– Нет. Но смотрите. Начинается парад войск…
***
Отряды и полки прошли перед царевичем парадным маршем.
В лагере собралось две с половиной тысячи солдат. 500 крылатых гусар! Это была элитная тяжелая кавалерия Речи Посполитой. Гусары носили за плечами «крылья» из орлиных перьев на деревянной раме. Среди них бытовало мнение, что шум тех крыльев при атаке пугает противника. Все они были в стальных нагрудниках и стальных шлемах венгерского типа с козырьком, с наносником и назатыльником. Каждый имел пику, украшенную флажком, и конжец – длинный клинок треугольного сечения с закрытой гардой. У многих у седельной луки были колчаны с луками или укороченные мушкеты. Но последних было немного.
Сам Юрий Мнишек был наряжен как гусарский офицер. На его плечах была шкура леопарда, из-под которой виден нагрудник с кольчужными пластинами. Шлем воеводы украшен золотой насечкой и большим страусовым плюмажем.
Полторы тысячи казаков прошли после гусар, также лихие бойцы. В основном, это вчерашние надворные казаки магнатов Вишневецких, Потоцких, Ружинских. Но были среди них и люди с Запорожья и казачья голота. Последние пришли в лагерь Димитрия пешком. Ни коней, ни доброго оружия у них не было. Сотники самозванца проверяли их и давали им одежду и сабли с мушкетами именем принца Димитрия. Казаки присягали служить царевичу верно и помочь ему добыть отцовский трон.
Сам царевич оделся как казак в малиновый жупан с отворотами и золотым галуном. На его боку была кривая татарская сабля украшенная самоцветами. Это был подарок Мнишека.
Также в лагере собралось больше пятисот пехотинцев. Среди них были и немцы, и венгры, и поляки.
Особый отряд составили московские перебежчики, которых пока было мало. Всего 60 человек. Это были дворяне и дети боярские, сбежавшие из Московии от царя Бориса. Среди них выделялись братья Хрипуновы: Данило, Иван и Кирилл, что поклялись до смерти служить принцу царской крови Димитрию Ивановичу…
***
Елена незаметно упорхнула, и пан Нильский даже не заметил этого, увлеченный смотром войск.
К Нильскому приблизился немолодой худой человек в синем польском жупане. Он поклонился шляхтичу и представился:
– Ждан Порошин. Вы отлично бились на саблях, пан. Бучинского не каждый одолеет.
– Я слышал про вас, пан Порошин.
– Вот как? Я персона не великая, пан кавалер.
– Я также, пан Ждан. Но я видел вашу дочь.
Порошин побледнел, но сдержался.
– Моя дочь мало где бывает, пан кавалер. Она роду не сильно знатного. Не по чину нам величаться.
