Владимир Александрович Мисечко
Мой дом родной – тюрьма и зона – 2
Тюремный холод въелся в кости
Тюремный холод въелся в кости,
Как плесень в стены, как тоска в слова.
Здесь время тянется, как будто в гости
Не ждёт никто, и жизнь совсем мертва.
Решётки смотрят волком, злобно скалясь,
На солнце, что ласкает мир иной.
Здесь каждый день – борьба, чтоб не сломаться,
Чтоб не пропасть в пучине ледяной.
Здесь дружба – редкость, словно луч надежды,
Предательство – обыденность и боль.
Здесь каждый шорох – отголосок прежней,
Свободной жизни, что ушла в небыль.
И в этой тьме, где правит лишь отчаянье,
В душе горит огонь, хоть и слабей.
Мечта о воле – тихое молчанье,
Что греет сердце в сумраке ночей.
И пусть судьба жестока и сурова,
И пусть тюрьма – мой временный предел,
Я верю, что настанет день свободы,
И я увижу мир, каким хотел.
***
За решёткой жизнь не сахар
За решёткой жизнь не сахар,
Серый камень да тоска.
Солнце светит, но не ласка,
Лишь полоска у виска.
Здесь молчание – закон строгий,
Каждый взгляд – как острый нож.
Вспоминаешь о дороге,
Где гулял ты, молод, гож.
Сны приходят, как виденья,
О свободе, о любви.
Но реальность – заточенье,
И надежды – лишь огни,
Что мерцают вдалеке,
Сквозь решетку, в небесах.
И молитва в уголке,
О прощении в глазах.
За решёткой жизнь не сахар,
Но и здесь душа жива.
Ищет искру, ищет знаки,
Чтобы выжить, чтобы ждать.
***
Душа измаялась в неволе
Душа измаялась в неволе,
Тоскует по ветрам и полю.
Здесь серы стены, сумрак голый,
И лишь надежда теплится, как уголь.
Здесь время тянется уныло,
Считая дни, часы, минуты.
А там, на воле, солнце мило,
И птицы звонкие поют кому-то.
Здесь сны о воле – яркий лучик,
В кромешной тьме, что душу гложет.
И шепчет сердце: «Будет лучше!
Настанет день, и Бог поможет!»
Душа измаялась в неволе,
Но верит в свет, что впереди.
И ждет, когда наступит воля,
И сможет вырваться из западни.
***
Пришёл на зону молодой парнишка
Пришёл на зону молодой парнишка,
В глазах испуг, в душе – кромешный мрак.
Вчера гулял он, вольный словно птица,
Сегодня – серый обшарпанный барак.
Здесь воздух спертый, пахнет потом, горем,
И взгляды волчьи, острые, как нож.
Он слышал сказки о тюремном море,
Но сам увидел лишь бетонный лож.
Здесь каждый – зверь, загнанный в клетку,
И каждый ищет, как бы выжить тут.
Он прячет страх под маскою наглецкой,
Но сердце бьется, словно перепуг.
Он вспоминает мать, отца, подругу,
И вольный ветер, шелест тополей.
А здесь лишь крики, брань и злая ругань,
И звон ключей, как похоронный трель.
Он будет сильным, он переживет это,
Он выдержит, он выстоит, он сможет.
И пусть душа его сейчас изранена,
Он вернется домой, когда срок истечет.
Но в памяти останется навеки,
Тот серый барак, тот холод и тот страх.
И молодой парнишка, что приехал,
Уже не будет прежним никогда.
***
Судьба тюремная – не сахар
Тюремный замок, серый и угрюмый,
В нём солнце гаснет, словно уголёк.
Здесь время тянется, как будто в думе,
И каждый день – тяжёлый, горький урок.
За решёткой – мир, далёкий и желанный,
Где воля дышит, светит и зовёт.
А здесь – лишь мрак, и взгляд странный,
И тихий шёпот: «Когда же повезёт?»
Судьба тюремная – не сахар, братцы,
Здесь душу ломают, как сухую ветвь.
Но даже в этом аду можно остаться
Человеком, веру в лучшее храня в себе.
***
Я вольную жизнь променял на тюрьму
Я вольную жизнь променял на тюрьму,
На серые стены, на сумрак и тьму.
За что? Не скажу, да и стоит ли в том,
Копаться в былом, в сердце раненном злом.
Здесь время течет, как густая смола,
И каждый рассвет – лишь тоска и хула.
Здесь солнце не греет, здесь ветер не волен,
Здесь каждый вздох – эхо боли и стона.
Я помню поля, и леса, и луга,
И неба бездонного синь берега.
Я помню улыбки, и песни, и смех,
Теперь же лишь цепи, да каменный грех.
Но даже и здесь, в этой каменной мгле,
Живет огонек, что горит во мне.
Надежда на волю, на свет, на весну,
