Владимир Бехтерев
Психика и жизнь. Внушение
Закон сохранения энергии в отношении психики
В литературе уже неоднократно делались попытки подчинить психику закону сохранения энергии, но так как до сих пор дело шло о применении закона сохранения энергии собственно к психическим явлениям, т. е. к сознательной деятельности, то очевидно, что все такие попытки были неизбежно обречены на неудачу.
К такого рода попыткам относится, между прочим, упомянутое выше исследование Н. Я. Грота. Последний признает возможным допускать психическую силу, или энергию, в деятельном и в скрытом состоянии и, руководясь этим, а также и другими соображениями, приходит к выводу, что существует превратимость физических энергий в психическую и обратно и что, с другой стороны, превращение физических энергий в психическую и обратно подчинено закону сохранения энергии. Вряд ли следует долго останавливаться на этой попытке. Достаточно отметить, что Н. Я. Грот признает скрытое состояние души вообще: «Где были духовные силы Ньютона, Гёте, Канта, когда им было несколько дней, недель, месяцев от роду? Если мы не предположим такую нелепость, что эти силы вошли в них после извне, то должны предположить, что они в годовой “силе жизни” Ньютона или Гёте находились в напряженном латентном состоянии»[29].
В этом заявлении, видимо, сквозит известное учение о прирожденных представлениях, которое в настоящее время, как известно, утратило всякое научное значение.
Надо заметить, что еще и раньше Н. Я. Гротом делались попытки подобного же рода. Известно, что еще Фехнер объяснял связь духа с телом, руководясь законом сохранения энергии. По его мнению, наш ум имеет химический, механический и термический эквиваленты. Так, например, если поднятая рука опускается во время психической деятельности, то, по Фехнеру сила, которая ранее тратилась на подъем руки, теперь расходуется на поддержание мыслительного процесса.
В последнее время занимающему нас вопросу была посвящена специальная работа Н. В. Краинского[30]. Рассуждения его в этом вопросе сводятся к следующему:
«Привыкнув понимать в физике причину всякого явления как “силу”, мы непременно должны будем определить и нашу психическую деятельность, служащую источником всех наших поступков и действий так же, как силу, а так как сила есть вид общей энергии, то и к психической энергии всецело должен быть применен закон сохранения ее и принцип эквивалентности ее к другим формам мировой энергии. В противном случае мы должны признать, подобно спиритуалистам, особую “субстанцию” для нашей души».
«Не подлежит никакому сомнению, что причиной всех наших деяний является психический импульс, который мы не можем рассматривать с физической точки зрения иначе как “силу”, являющуюся первым звеном беспрерывного дальнейшего превращения ее по закону сохранения силы. С другой стороны, тот же закон говорит нам, что ех nihilo nihil fit[31] и что источником силы не может быть ничто, кроме опять-таки силы. А раз мы должны признать существование “психического импульса” как причины действия живого существа, должны мы признать и другой источник силы, другой вид энергии, превращающийся в психический импульс по принципу эквивалентных отношений».
С этими общими рассуждениями, конечно, в общем, нельзя не согласиться с той оговоркой, что не психическую деятельность мы должны понимать как силу, а ту скрытую энергию, которая лежит в основе психической деятельности. Таким образом, если мы будем иметь в виду, что в основе психической деятельности лежит скрытая энергия, то вышеприведенные положения будут вполне отвечать и нашим личным взглядам на тот же предмет.
К сожалению, трудно согласиться с дальнейшими основными рассуждениями автора: «Выше уже приведено достаточно данных, показывающих на невозможность произвести “психическую энергию” за счет физико-химических процессов, имеющих место исключительно в мозгу. Чрезвычайно тесная зависимость нашей душевной жизни от явлений внешней природы, с которой мы входим в общение через посредство наших органов чувств, неуклонно заставляет признать внешние раздражения единственным источником и основными элементами всей нашей, по нашему мнению, столь богатой и разнообразной психической деятельности». «В настоящее время не подлежит более никакому сомнению, что все наше умственное развитие основывается исключительно на полученных нами путем опыта сведениях, опять-таки через посредство органов чувств, и всякие априорные суждения должны быть исключены совершенно, поскольку, однако, они не касаются механизма сложных психических актов. Последние являются законосообразными для человеческой психики, раз имеются налицо составные элементы этого акта. Другими словами, вся наша сложная психическая деятельность слагается лишь из всевозможных сочетаний одних и тех же первоначальных элементов нашей сознательной деятельности представлений».
«Таким образом, представление лежит в основе всей душевной деятельности, а в основе представления лежит внешнее раздражение. В последнем, следовательно, должны искать мы источник нашей мысли, душевной жизни, психической энергии, форма которой есть наше “я”».
«Таким образом, мы приходим к самому важному и основному психологическому закону, что единственным исходным элементом нашей психической деятельности являются внешние раздражения, которые в нашем мозгу превращаются в представления».
«Если органы наших чувств возбуждаются единственно лишь энергией, и притом именно в деятельной ее форме в виде движения, то не подлежит сомнению, что источником нашей психической энергии является энергия движения, передаваемая мозгу через посредство органов чувств. Вот где, таким образом, является первый источник психической энергии, вот где нужно искать ключ к закону сохранения энергии в применении к психике, а не в физико-химических процессах мозга, которые служат лишь к тому, чтобы вечно поддерживать в должном состоянии механическую систему подобно тому, как фонограф для восприятия звука должен находиться в ходу и, как хороший аккумулятор, требует совершенной исправности механизма».
В позднейшей своей работе Н. В. Краинский[32] заявляет категорично: «Во внешних раздражениях я вижу единственный источник психической силы, форма которой есть наше “я”, а в периферических аппаратах органов чувств – приборы, воспринимающие и, быть может, трансформирующие различные виды энергии в психическую».
Держась строго воззрения о существовании точного баланса между двигательным импульсом и внешним раздражением, Н. В. Краинский замечает: «Главный ключ к решению задачи я вижу в подчинении памяти логарифмическому закону Вебера – Фехнера и в признании того положения, что наши представления могут храниться в коре мозга в потенциальной форме, вероятно, в виде сложных химических соединений. Эти тела могут разлагаться, освобождая поглощенный ими запас химической энергии, которая, превращаясь в живую психическую силу, переживается и вновь ощущается в нашей душе в форме сознательных образов воспоминаний. Признание двух видов психической энергии – живой и скрытой, – причем наше “я” определяется лишь деятельной, а не потенциальной формой, – вот основное положение, на котором построены все мои исследования».
В другом месте тот же автор замечает, что «единственным исходным элементом нашей психической деятельности являются внешние раздражения, которые в нашем мозгу превращаются в представления»[33].
По поводу этих рассуждений необходимо заметить прежде всего, что, приняв существование особой «психической энергии», автор, естественно, пришел к выводу, что только влияния окружающей природы на наши органы чувств в форме движения служат источником возникновения «психической энергии» путем превращения в нее физических энергий окружающей среды; а между тем в органах чувств под влиянием внешних воздействий происходят физико-химические процессы. Спрашивается далее, чем объяснить тот факт, что такие же точно или подобные им физико-химические процессы в центрах не могут сопутствоваться образованием «психической энергии», иначе говоря, возникновением субъективных процессов?
Очевидно, автор, совершенно игнорируя энергию вещества нервных клеток, получаемую ими вместе с питанием, а равно и энергию, расходуемую на внутренние процессы, обусловливает всю деятельность нейронов только влияниями извне. Следовательно, остается невыясненным ни действительное количество воспринимаемой нервными клетками энергии, ни расходуемой ими, а потому этим путем и не устанавливается закона эквивалентности ни к психическим, ни даже к нервным явлениям.
Далее, вряд ли есть основание отрицать значение наследственности как деятельного фактора в развитии умственных сил, как делает это автор. По крайней мере, значение наследственности в развитии умственных способностей признается большинством биологов. Между прочим, заслуживает внимания взгляд на этот предмет профессора В. Я. Данилевского[34].
«Само собой понятно, что объем и содержание психической деятельности прежде всего определяется наследственной психофизической организацией, которая может у человека развить интенсивную психическую деятельность даже при сравнительно однообразных и слабых воздействиях извне. Последние служат стимулом для превращения богатого запаса потенциальной энергии в “живую силу” психики, преимущественно в сфере ощущений, чувствований, желаний, побуждений и т. д. Что же касается до чисто познавательной сферы, то ее зависимость от деятельности органов чувств очевидна: богатство и разнообразие первой прямо пропорционально второй».
Доктор Н. В. Краинский, однако, не находит возможным согласиться с влиянием наследственной психофизической организации на развитие интенсивной психической деятельности даже при сравнительно однообразных и слабых воздействиях извне, – тем более автор не допускает возможности передачи путем наследства «психической энергии» в потенциальном состоянии.
«Допустивши такое положение, – говорит автор, – мы непременно придем к выводу, подобно высказанному Н. Я. Гротом относительно гения Гёте и Ньютона, переданного им в латентном состоянии. Откуда же взялась эта скрытая энергия, которая не может возникнуть из ничего, если не допустить ее накопления путем наследства, что явно невозможно, потому что мы не родимся с готовыми знаниями на свет.
Гоббс прав, говоря: “Nihl est in intellectu, quod non prius fuerit in sensu”[35]».
Нечего и говорить, что воззрение Грота не выдерживает критики; с другой стороны, никто не станет оспаривать и воззрение Гоббса, так как в настоящее время вряд ли найдется кто-либо из психологов, который стал бы допускать существование врожденных идей; однако и мало найдется лиц, которые стали бы отрицать влияние наследственности на развитие, силу и направление ума. Наследственность талантов, как известно, есть вещь неоспоримая. С другой стороны, и патология нам показывает с несомненностью, что при неблагоприятной наследственности, несмотря на лучшие примеры и воспитание, потомок нередко оказывается нравственным уродом, составляющим поразительное противоречие с условиями воспитания.
Как психиатр, доктор Н. В. Краинский и сам, конечно, не отрицает влияния наследственности, но это влияние он существенно ограничивает: «Считая психику новорожденного за tabula rasa, – говорит автор, – мы вовсе не исключаем возможности хорошего или дурного влияния наследственности; ведь дело зависит не только от внешних раздражений и их сочетаний, но и от свойства самой tabula rasa. Один и тот же световой луч, падая на две фотографические пластинки, дает различные отпечатки в зависимости от качества и чувствительности пластинок».
Вряд ли, однако, в настоящее время есть основание суживать значение наследственности до той степени, что она предуготовляет лишь хорошую или дурную пластинку, на которой затем уже и происходят отпечатки под влиянием внешних раздражений. Мы полагаем, что и физико-химические процессы питания, происходящие в нервной ткани, также способствуют образованию запасной скрытой энергии в центрах. Этот процесс, конечно, не сопровождается идеями, однако он не лишен и субъективной стороны, выражаясь общим расположением духа или настроением, которое, как чувство, является важнейшим руководителем наших поступков и направления нашей мыслительной деятельности. Если теперь допустить, что на самом деле не может подлежать и сомнению, что наследственность обусловливает не только архитектонику нервных элементов и внутренних связей мозга, т. е. обусловливает постройку данного нервного механизма, но и определяет более или менее благоприятные условия для питания нервной ткани, которое в конце концов приводит к большему или меньшему образованию запаса энергии в центрах при постоянно совершающихся в них физико-химических процессах и вместе с тем к большей впечатлительности органов чувств, то вместе с этим наследственность очевидно получает более широкое влияние на характер и силу ума отдельных лиц.
Благодаря скоплению большого запаса энергии в центрах, обусловленному благоприятными условиями питания, достаточно уже слабому внешнему раздражению подействовать на мозг, полный энергии, чтобы, подобно искре среди горючего материала, возбудить крайне интенсивный и распространенный эффект, выражающийся разнообразными психическими процессами.
Само качество притекающего к мозгу материала вместе с кровяной плазмой имеет также немаловажное влияние на образование запасов энергии в центрах, как то доказывают многочисленные патологические примеры. Таким образом, влияние наследственности обнаруживается не по отношению к одной только постройке нервного механизма, но и по отношению к условиям его питания, а также и по отношению к качеству притекающего к мозгу материала, что зависит уже от общих условий организации и питания организма. Но еще более затруднений возникает благодаря тому, что под «психической энергией» автором понимаются сознательные процессы в виде ощущений и представлений, тогда как физическое, как это выяснялось ранее и как должно быть очевидно для всех и каждого, может дать путем превращения лишь физическое же, а ничуть не психическое или сознательное. Таким образом, здесь опять дело идет о тех же неразрешимых вопросах о превращении физического в психическое и психического в физическое, с которыми мы уже встречались выше[36].
В. Я. Данилевский совершенно справедливо по этому поводу замечает, что «допустить превращение “психической энергии” в физическую нельзя, иначе пришлось бы приписать первой субстанциональность».
Из этих затруднений мы не можем выбраться, не приняв, как мы уже и указывали выше, что нет никакого основания признавать нашу душевную жизнь за особую «психическую энергию».
С другой стороны, если продукт превращения «психической энергии» Н. В. Краинский видит в «нервной силе», передающейся нервным волокнам, то очевидно, что и внешние физико-химические энергии должны не непосредственно переходить в «психическую энергию», а первоначально в «нервную силу», которая присуща не только центробежным, но и центростремительным проводникам, и затем уже «нервная сила» должна подвергнуться превращению в «психическую энергию».
Следовательно, опять, как и в воззрениях Н. Я. Грота, мы встречаемся с двумя новыми энергиями – «нервной силой» и «психической энергией», из которых каждая по отношению к другой является величиной несоизмеримой, а между тем обе силы или энергии будто бы постоянно переходят одна в другую.
Выше мы уже развивали взгляд, что в душевной жизни мы имеем дело не с «психической энергией», а с психическими или субъективными явлениями, причина которых заключается в особой скрытой энергии, обусловливающей также и материальные изменения в мозгу, происходящие параллельно психическим процессам.
Запасы этой скрытой энергии приобретаются частью путем превращения в нее физических энергий, участвующих при питании мозга, частью путем превращения в нее физических энергий, действующих извне на органы наших чувств.
И в том и в другом случае превращение физических энергий в скрытую энергию центров сопровождается субъективными явлениями нашего сознания: в первом случае в виде неясных общих чувствований, дающих в результате при суммировании этих чувствований так называемый общий чувственный тон или настроение духа, во втором случае, кроме общих чувствований, также и локализированные ощущения того или иного качества в зависимости от органа чувств, на который действуют вышеуказанные физические силы, и в зависимости от рода внешних раздражителей.
При этом очевидно, что при применении закона сохранения энергий к психической деятельности должно быть принимаемо в соображение не отношение силы внешних раздражений к психическим, т. е. субъективным состояниям в виде ощущений и представлений, как допускали и допускают многие авторы, а отношение внешних раздражений, т. е. затрачиваемой извне энергии, к развитию той скрытой энергии, которая в нервных центрах приводит, с одной стороны, к развитию нервного тока, с другой – субъективных состояний и которая может быть измеряема по величине производимой ей физико-химической работы организма.
Так как действие энергий окружающей среды на организм вместе с превращением их в скрытую энергию приводит к возникновению в организме субъективных состояний в виде чувствований и ощущений, то очевидно, что эти субъективные состояния связываются с большим или меньшим накоплением скрытой энергии; тогда как движение и вообще мышечная деятельность неизбежно связаны с тратой скрытой энергии и превращением ее в физико-химическую работу.
Таким образом, благодаря двигательной способности организмов, скрытая или внутренняя энергия, возникающая путем превращений из энергий окружающей природы, сама постоянно подвергается превращению в прочие энергии и особенно в механическую (массовую и молекулярную) работу.
Что касается количественных отношений при превращении внешних энергий в скрытую энергию, иначе говоря, величины эквивалента между скрытой и прочими энергиями, то разрешение этого вопроса, без сомнения, принадлежит будущему.
В настоящее время можно лишь сказать, что нет никакого основания сомневаться в возможности точного и правильного его разрешения, – тем более что, по-видимому, уже разрешен не менее трудный вопрос о частоте колебаний нервного возбуждения.
Как и все прочие энергии в природе, скрытая энергия организмов неотделима от среды, благодаря чему там, где обнаруживается скрытая энергия, обязательным образом происходят материальные изменения, открываемые при физиологических исследованиях. В свою очередь, и те или другие изменения в нервной ткани не могут не отражаться на проявлениях и движении скрытой энергии, как то и доказывают нам ежедневные клинические наблюдения из области нервной и душевной патологии.
Не подлежит сомнению, что скрытая энергия, благодаря постоянному запасу ее в нашем организме, передается вместе с живыми клетками по наследству и в зародышевых элементах получает все благоприятные условия для дальнейшего ее скопления, а следовательно, и развития с течением времени независимой от родителей, психической жизни.
С другой стороны, при смерти организма скрытая энергия переходит в другие энергии природы по закону эквивалентности.
Благодаря взаимному отношению скрытой энергии и прочих энергий природы, обусловливающему постоянное превращение первой в последние и обратно превращение внешних энергий в скрытую энергию, устанавливается понятие о единой мировой энергии, проявляющейся в разнообразных формах. Одну из этих форм мировой энергии и образует скрытая энергия, которая находит благоприятные условия для своего проявления лишь в организованных телах.
Таким образом, весь внутренний мир есть также одно из проявлений общей мировой энергии, дающей начало путем превращений скрытой энергии самоопределяющей деятельности организмов с их особыми целесообразными воздействиями по отношению к окружающему миру; все же разнообразие внешнего и внутреннего мира обусловливается многоразличными превращениями одной единой мировой энергии, отдельные формы которой мы называем световой, тепловой, электрической и пр. энергиями и одну из форм которой составляет также скрытая энергия организмов.
Проявляясь лишь в организованных телах, точнее говоря, в живых организмах, скрытая энергия, как мы уже упоминали выше, возникает путем превращения в нее прочих энергий природы, действующих на периферию тела и непосредственно на центры, в виде света, тепла, электричества, химических превращений и механических влияний, с другой стороны, накопляющийся в организмах, благодаря беспрерывно происходящим превращениям, запас скрытой энергии, в свою очередь, путем обратного превращения в механическую работу мышц, в теплоту, электричество и химические процессы тканей ежесекундно тратится в большей или меньшей мере на те или другие нужды организма. Таким образом, в течение индивидуальной жизни организма происходит, с одной стороны, беспрерывное накопление скрытой энергии, с другой – беспрерывная же, временами возрастающая, временами уменьшающаяся трата ее.
При этом до известного возраста накопление энергии в общей сложности преобладает над тратой, «благодаря чему в организмах образуется постоянный запас скрытой энергии. Этот запас энергии, очевидно, и обусловливает рост и размножение организмов, а также их постоянное стремление к развитию и совершенствованию. Благодаря этому же постоянному запасу энергии, оказываются возможными волевые процессы. Как в телах мертвой природы при запасе энергии ничтожный толчок может повалить с высоты огромный камень, так и в нервных центрах организмов ничтожное внешнее раздражение может повлечь за собой продолжительное освобождение скрытой энергии, выражающейся целым рядом сложных и разнообразных действий.
У высших животных носительницей скрытой энергии является нервная система в ее целом, но при этом, руководясь опытами на животных и патологическими наблюдениями на людях, мы должны признать, что не все отделы нервной системы могут проявлять сознательную деятельность; последняя, как мы уже упоминали, сосредоточивается главным образом в высших отделах нервной системы, т. е. в головном мозге.
Очевидно, что лишь в последнем у высших животных имеются условия, благодаря которым скрытая энергия здесь достигает известной степени напряжения, необходимой для проявления сознательной деятельности. Эти условия, как можно думать, представляются в виде препятствий к движению скрытой энергии, которых она не встречает в той же степени в более низших центрах. Однако есть данные полагать, что первично, соответственно, филогенетически и в низших центрах нервной системы обнаруживалось сознание, которое угасло с тех пор, как, благодаря частому повторению одного и того же процесса и соответственному приспособлению, ток скрытой энергии перестал встречать бывшие ранее препятствия для своего движения.
Необходимые в этом отношении указания приведены мной в недавно изданной работе[37], к которой мы и отсылаем всех интересующихся этим вопросом.
По-видимому, в самой природе наших центров имеются условия для создания все большего и большего облегчения движению скрытой энергии. Поэтому каждый раз, когда какое-либо сложное движение, требующее от нас большего напряжения умственных сил, будет нами производиться достаточно часто, оно сделается уже привычным для нас и, следовательно, совершающимся без особого с нашей стороны напряжения. С этим облегчением движения скрытой энергии происходит и потухание сознания, отчего, впрочем, самый характер процесса нисколько не нарушается.
Явление это, по-видимому, основано на том, что движение энергии через нервные клетки поддерживает в них усиленный процесс обмена; последний приводит к росту нервной клетки и выходящего из нее волокна, что, в свою очередь, приводит к удлинению его конечных разветвлений и к более совершенному соприкосновению их с клеткой последующего нейрона и устранению таким образом препятствий для скопления энергии в данном нейроне.
Все это говорит, безусловно, в пользу того, что бессознательно работающие отделы нервной системы высших животных первично, т. е. в ряду низших животных, проявляли и проявляют элементарную сознательную деятельность, но элементарное их сознание с усложнением организмов и с переходом от низших форм к высшим давно потухло вместе с тем, как проведение ими скрытой энергии при постоянном упражнении получило соответствующее облегчение. Даже такие отделы нервной системы, как периферические нервные узлы, у высших животных и человека наверное не проявляющие сознательной деятельности, обнаруживают таковую по крайней мере в своих прототипах у низших животных[38].
По-видимому, в индивидуальной жизни высших организмов первоначально, т. е. в эпоху развития, обнаруживают элементарную сознательную деятельность те отделы нервной системы, которые с течением времени навсегда ее утрачивают.
Таким образом, сознательная деятельность одних отделов нервной системы, вероятно, навсегда потухает уже с переходом от низших животных к высшим, сознательная же деятельность других центров, по-видимому, проявляется еще в первоначальной стадии индивидуальной жизни высших животных и потухает лишь с более полным развитием животного организма.
