Владимир Буев
Душа стучит под чашечкой коленки. Пародии на стихи Виктории Зименковой
Не то авто, не тот мужик
Виктория Зименкова
НЕ ТЕ НОМЕРА
Ты подходишь к подъезду и смотришь, стоит ли его машина.
Но машина его теперь у другого подъезда, и даже дома.
Ты подходишь всё ближе… Здесь всё знакомо и незнакомо,
Всё не так, по-другому, запуталось в вечной возне мышиной.
Каждый день, во дворе, ты с надеждой ждёшь: вот такая же марка,
В том же месте, такого же цвета, размера… но лишь номера другие.
И с тобою рядом, такой же: большой и сильный… но будто гиря…
Потому что, не те номера… И тебе с ним не холодно, и не жарко…
Владимир Буев
НЕ ТО АВТО, НЕ ТОТ МУЖИК
Много лет ожидала я чуда: подарка автó от мужчины.
Мужика своего много лет ожидала я тоже, толклась у подъезда.
Я у разных подъездов толклась и y разных домов, где стоят лимузины.
Я ждала, как невеста, была непорочной, как римская Веста.
Вот сегодня иду в ожидании чуда… Вау! Цунами!
Обещал – подарил! Это то, что мне нужно! Но кто за штурвалом сидит?
Красотка какая-то с пухлыми силиконовыми губами.
А на заднем сиденье… не ты, а мужик незнакомый сигарой дымит.
Антимир
Виктория Зименкова
ОПАСНЫЙ МИР
Однажды свой разум в поток погрузив,
Я вдруг очутился в долине сомнения…
Тот мир был опасен, безумен, красив.
Тот мир был знаком мне еще до рождения.
Я ночью беременел, утром – рожал,
Стихи извергались стихийною лавою!
И чёткая рифма, как острый кинжал,
Впивалась в сознанье поэмой стоглавою.
И этой болезнью я был заражён.
Она развивалась и стала хронической.
Я музу лелеял, убив своих жён,
Пленившись иллюзией ипохондрической.
И дети мои, эти вскормыши дня –
Ночами от музы моей зачинались.
Они восхищали, прельщали меня,
Плодились, как кролики и не кончались.
И как в лихорадке, в блаженном бреду,
Тонул в метафизике лун безнадёжно я…
Нейронами мозга витляя в аду
На странной планете, где жизнь невозможная.
Где небо невспаханным полем лежит,
Бурлит под ногами кипучей магнезией,
Расплавленным золотом, облаком лжи,
Окутавшим голову в царстве поэзии.
Владимир Буев
АНТИМИР
Смещённым сознанием видишь, как зверь.
Острее и дальше. И то, что неведомо.
Проходишь в такую закрытую дверь,
Где день – это ночь, ну, а ночь – день заведомо.
В дурмане и дядькам недолго зачать.
Смещённым сознаньем владеют великие.
В смещённом сознании легче рожать.
Тут дело не в Боге, совсем не в религии.
Накуришься смесей и зришь под луной:
То ль дети плодятся, как кролики дикие,
А то ль размножаешься ты сам собой –
Ни в жизнь не осилят такого безликие.
Сто жён или триста вчера ты убил
(Не все разбежаться успели супружницы).
Тела их лежат на земле без могил,
А горе твоё безразмерно натужное.
Стишки, крокодильчики скачут в мозгах,
В глазах – чертенята в кружении адовом.
А сам ты на небе, ты в райских мечтах,
Рожаешь там вирши и сок пьёшь гранатовый.
Уже и не вспомнишь, глотнул что впотьмах:
Амброзию вроде. А может, магнезию.
А может, коктейль поглотал впопыхах,
Где всё это вкупе с добавками цезия.
И вот побежали опять, полили́сь
Творенья и дети, и чёртики адовы.
Без мук порождённые (только вглядись!),
Как капли воды – все они одинаковы.
Лунный свет
Виктория Зименкова
ЛУННЫЙ ЛУЧИК
Вода испаряется страхом.
Огонь превращается в нервы.
Живое становится прахом.
А я буду вечно – первой,
Но стервой в твоем списке.
Меня возбуждает скорость.
И мне наплевать на риски,
И мне наплевать, что скоро,
Покроется небо рябью,
Как кожа во время секса.
И буду я выть по-бабьи,
Включая свои рефлексы.
И буду в огне метаться,
И тикать в воде, как мина,
Сквозь слёзы и фальшь имитаций,
По-девичьи выгнув спину.
Среди кандидатов в праздник,
Я знаю, ты самый лучший…
И козни твои – не казни.
Ты лунный – но всё же лучик…
Владимир Буев
ЛУННЫЙ СВЕТ
Ты как пионерка шутишь,
Всегда ли готова будешь?
Из праха живья напрудишь?
Из нервов огня намутишь?
Погладить по спинке кису
Приятно любому гаду.
А гад этот ждёт стриптиза.
И скорость – его отрада.
Рискованных дел забацать
Лишь первая может леди.
Не стерва. Зубами клацать
Рискуют пускай соседи.
Ночами приходят гады
И рвутся в твою квартиру.
В дверях строишь им засады –
В окно лезут, как проныры.
Но если отдернуть шторы,
То гад станет лунным светом.
Откройся, раздвинь просторы –
Тебя озарит… дуплетом.
Прочитала маркиза Сада
Виктория Зименкова
ЖИВОЕ ТЕЛО
Живое тело насекомого…
проткнуть иголкой и смотреть…,
как погружается он в кому… и…
и уменьшается на треть…
Как из него выходит влажная…
душа… предчувствуя полёт…
И все, и всё уже не важно ей…
И тело кто-нибудь склюёт…
Владимир Буев
Маркиза Сада почитала я
Де Сад кумиром стал моим.
Мне кровь любезна нынче алая,
Но с бабочек начну экстрим.
На кроликах придётся жмуриться –
Лягушек проще повскрывать.
Как без голов прекрасны курицы!
(Их страшно в первый раз кончать).
Для большего я подготовлена,
Могу и дальше удивить.
Моя пассивность обусловлена
Тем, что в кутузке можно сгнить.
Будем живы – не помрём
Виктория Зименкова
ОПУСТЕЛ ПРИЧАЛ
Изразила дверцы древнего собора
Каменным узором кружевная вить.
Не разрушить словом времени узора.
Колесо сансары не остановить.
Заполняя негой тишину пространства,
Музыка природы трепетно звучит.
Сквозь ветра и звезды призрачного транса,
Затеряла юность в вечности ключи.
К древнему собору заросла дорога.
Навевают травы тихую печаль.
Здесь монахи жили. И молили бога…
Отпустило время. Опустел причал.
Владимир Буев
ЖИВЫ БУДЕМ – НЕ ПОМРЁМ
Колесо Фортуны – бренд общеизвестный
Оный и штурвалом можно обозвать.
Будучи сансара сильно легковесней,
Порешила сливки с бренда поснимать?
Ладно, я согласен, что круговоротом
Можно и сансару тоже называть.
Жизнь и смерть кругами ходят, как по нотам,
За любым из смертных – надо признавать!
Ладно, что же делать, руки поднимаю
И сдаюсь уныло. Пусть её зовут
Колесом иль кругом, лишь бы у науки
Не было вопросов, что за атрибут.
Если уж сансара колесом елозит
У соборов русских, значит, жив монах.
Может быть, в букашку дух его вселился.
Или дух монаха нежится в цветах.
Ну, а коль Фортуна в унисон с сансарой
Стали песнь горланить или кружева
Завивать в узоры, жив монах престарый:
Волшебство соборно в эру баловства.
